Судный день

Я – ретиарий, мое оружие – трезубец и сеть. Мой шаг легок и стремителен, мои сандалии не оставляют следов на плотном песке, пропитанном кровью. Мой противник почти что мертв, хоть и не знает об этом. Смерть глядит сквозь решетку его тяжелого шлема, смерть с хрипом срывается с его засохших губ, смерть сочиться из щелей его доспехов. Я мог бы прикончить его полчаса назад, но я не убийца, я артист. И я знаю, что нужно публике.
Еще пара бросков сети, дробь гулких ударов о нагрудник, и еще один, позорный тычок рукояткой трезубца в шлем – этого ждут от меня люди, это заставляет их ритмично бить по скамьям, задавая темп нашего смертельного танца.
 И вот, враг обескуражен, сбит с толку, раздавлен. Теперь ложный выпад, подсечка, и - бронированная туша со звоном падает на землю.
Не торопясь, подхожу к нему – он, как червяк, извивается на песке, пытается отползти к Цезарю, скулит о милосердии. Отвратительно! Самое время подвести черту его подлой, бессмысленной жизни. Заношу трезубец и поднимаю глаза на трибуны.
Цезарь встает, обводит взглядом арену и изо всей силы лупит молотком по кафедре!
- Поддержать ходатайство истца о проведении повторной подчерковедческой экспертизы завещания. Следующее заседание суда назначить через два месяца.
- Что? – не верю своим ушам. – Какие два месяца? Я ж клиентке обещал! Блин!
Клиентка, легка на помине, срывается с места и, громко стуча каблуками, уносится прочь, злая, как кошачья моча! Даже не попрощалась, стерва. Ох, чует мое сердце, пошлет она меня…
Оглядываю зал: сонный корреспондент судебной хроники, две ветхие бабульки – соседки покойной тети моей доверительницы, и Подлый Червяк – адвокат хренова благотворительного фонда, с блаженной рожей укладывающий бумажки в мятый коричневый портфель.
Смотрю на него и шепчу: «Я увижу твои сизые потроха на песке, трусливая жирная свинья! Мухи будут ползать по ним, а потом придет раб-уборщик и сгребет их в одну кучу с лошадиным дерьмом!»
Червяк чувствует мой взгляд, поднимает голову и подмигивает. Скотина!
Криво улыбаюсь в ответ и прячу глаза. Убил бы гада!
Спускаюсь в гардероб, беру плащ и зонтик. Зонтик у меня классный, английский, не складной какой-нибудь, а настоящий адвокатский, с длинным блестящим штыком. Эх, зонтик-то настоящий…
Выхожу из суда, спускаюсь в метро.  Там пробок нет, к тому же, кэб мне нынче не по карману.
В вагоне – как в клетке зоопарка. Народ пялится на меня, я – стараюсь игнорировать. Какого дьявола? Да, я адвокат. И да, еврей. И еду в метро. Потому, что, да, неуспешный адвокат-еврей! Ну и что? Я же не раздаю вам свои визитки? Кстати, если так пойдут дела, скоро придется раздавать…
 Блин, пялятся и пялятся! Особенно достала эта парочка – двое черных, в бейсболках под банданы, клубных куртках на майки-алкоголички, и с бааальшими такими голдами! То ли реперы, косящие под сутенеров, то ли, наоборот, сутенеры под реперов. А вы знаете разницу?
Спокойно! Не суетиться, чтобы не решили, что боюсь. И не пялиться, не провоцировать. Глянуть, дружелюбно улыбнуться и спокойно отвести глаза. Все нормально, ребята. Я человек, вы, вроде, уже тоже – чего нам ссориться?
 - Эй, чувак, ты чо лыбишься, в натуре? Те смешно, да? Слышь Снуп, ему прикольно!
- Ага, Паф, ему весело! Он заценил двух смешных ниггеров, ага!
- Смотри, Снуп, уже не ржет, грустный стал. Ой, портфельчик упал, бумажки рассыпались! Херово, чувак, надо собрать! А ну, на пол, козел! Бумажки собирать!
- Погоди, Паф, погоди, что это тут у нас? Бумажничек? Я подержу, лады? Вот теперь – слушай папочку Пафа, падай на пол! Падай-падай! Вооот так, молодец, мужик! Пойдем, Паф? Не будем мешать человеку?
Пол. Грязный пол вагона метро. Серый песок пополам с опилками и кровью. Пахнет какой-то кислой дрянью. Моим позором и страхом. Зрители смотрят на меня и до смерти рады, что это я лежу на арене, а не они. Еще, им чуть-чуть жалко, что меня не пришили, а то их рассказ женам за вечерней трапезой был бы куда интереснее. А еще – им немножко скучно, что все так быстро закончилось.
А зрители не должны скучать!
Встаю, беру плащ и зонтик…. Вскакиваю, беру сеть и трезубец, кричу. Нубийцы, как по команде, оборачиваются, в круглых черных глазах – недоумение, и, где-то на самом донышке – страх. Совсем маленький страх,  неокрепший, как птенец. Ничего, малыш, я помогу тебе вырасти. Стать большим, сильным и развернуть крылья над их тупыми черными кочанами! В два прыжка подлетаю к нубийцам и с размаха бью того, что повернулся быстрее, сетью по глазам! Попал! Нубиец тонко кричит и хватается за лицо. Колю снизу вверх, чуть не вздергивая его над полом, и крик сменяется булькающим хрипом! С этого – довольно. Высвобождаю трезубец и поворачиваюсь ко второму. Тот успел достать меч и теперь стоит напротив меня, согнувшись и выставив лезвие перед собой. Удар сетью – увернулся! Еще удар – опять мимо. Слишком далеко! Наматываю сеть на левую руку, теперь это мой щит. Перехватываю трезубец и бросаюсь вперед. Нубиец с размаху бьет мне по руке, пробивает сеть, кончик лезвия втыкается мне в предплечье. Радостно орет, дурак, еще не понимая, что меч намертво застрял в складках. Отвожу его руку с мечем в сторону и со всей силы пинаю болвана между ног. Потом легонько толкаю согнувшееся пополам тело (падай-падай! Вооот так, молодец), наступаю ему на запястье и поднимаю глаза на трибуны.
Вижу, как в абсолютной тишине сотни  рук медленно поворачивают большие пальцы вниз, заношу трезубец над головой…
- Сэр, немедленно положите зонтик на землю и отойдите к дверям. И держите руки так, чтобы я их видел!
Что за день, черт возьми? Что за день? Воистину, Судный! Тоска и неутоленная жажда разрывают мое сердце и терзают печень… Может, еще не поздно?
- Сэр, я вам приказываю отойти от раненных! Немедленно!
Поздно…
- Офицер, я адвокат! Вот, у меня пропуск в суд! И это была необходимая самооборона. Да у меня целый вагон свидетелей!
- Сэр!
- Ну, отхожу, отхожу!