Страда сладострастная часть 3 сладострасть

окончание рассказа

Страда сладострастная

часть 3 Сладострасть

В летнее время Зоя со своей младшей сестрой проживала в домике из трех комнатушек, каждая имевшая свое предназначение. Самая большая комната была летней кухней, где они готовили обеды на всю семью, там же и кушали. Две другие, чуть поменьше, служили пристанищем для девчат. Нередко, засидевшись у неё, Николай оставался ночевать в одной из комнат. На этом настояла Зойка, после того, как поздно вечером ею другу пришлось изрядно потрудиться, чтобы отбить нападение трех ребят, один из которых безнадежно сохнул по ней. Правда это случилось года два назад, но память, на то она и существует, чтобы помнить. Колька, особо и не был супротив, наоборот очень даже жаждал этого, дома он всегда успеет побыть, а вот с Зойкой побыть - это другое дело. Да и отговорка была перед родителями: до МТС - машинно-тракторной станции рукой от её дома подать.

Рядом с домом Зойкиных родителей стояла банька, срубленная из осины. Она удачно вписывалась в полянку из нескольких высоких деревьев, служивших летом защитой от зноя, дождя, а зимой от ветров, и снежных заносов.
В домике, котором он теперь лежал на кровати, а вокруг суетились все взрослые и Зойка, они собирались пожить сразу после свадьбы, до того времени, когда его призовут служить в армию. Колькины родители особо и не перечили, считая, что здесь молодым будет просторнее, удобнее и самостоятельнее. Да и все же это лучше, чем ютится в тесной комнатушке, где он жил.

Армия.

О ней молодые частенько вспоминали, когда оставались одними. В прошлом году парня уже было отправили служить в танковые войска, но случившийся приступ, был не иначе как перитонит - гнойный аппендицит и его в срочном порядке прооперировали в районной больнице. В память об операции, у него остались три - четыре рубца, один больше другого. Поскольку операция была сложной и последствия после неё, не зарубцовывавшийся несколько месяцев послеоперационный шов, то Кольке дали годовую отсрочку от армии. И вот снова повестка в те же танковые войска.

Будущего солдата, окончившего СПТУ - сельское профессионально-техническое училище, ждали танки, которые снились ему долгие детские годы. Новые танки и техника поступившая на вооружение советских войск, о которых говорили друзья, вернувшиеся из армии в краткосрочный отпуск, манили его быстрее встать в строй и с оружием в руках, если понадобится, защищать свою страну, народ, который совсем не давно с честью, победителям вышел из горнил Великой Отечественной войны.
Николай Прокопчук недоумевал по поводу того, что его друзья уже отслужат, а он только пойдет служить.

- Как же я буду служить с пацанами?- нередко он вопрошал у друзей и Зойки.
На что они недоуменно отвечали:
- Как всегда служили Отечеству сибиряки: честно и достойно, преодолевая все трудности армейской службы.

Смеркалось.

Впервые за несколько недель жара, не дававшая покоя людям, смирилась на милость и выдала запоминающийся комфортной свежестью вечер. Верно говорят в народе, что после Ильина дня, второго августа, летняя жара уходит на убыль. На небосводе всё чаще собираются грозные тучи и дождь порой льет как из ведра, после которого, по сибирской земле не пройти, не проехать. Грязи в Сибири после непогоды много. Почва, пропитавшаяся влагой, ещё долго не просыхает, хоть и стоят ещё теплые, но пасмурные дни.

Колька лежал на сравнительно узкой, металлической кровати, с панцирной сеткой и если бы не толстая и большая пуховая перина, свисающая с краев кровати, вряд ли он сейчас испытывал такое облегчение. Его большие синие трусы, фасон которых, в народе шуткой называют солдатским, огромным матерчатым полотнищем закрывал треть оголенного сильного тела двадцатилетнего молодого человека. Он был роста за сто восемьдесят сантиметров и только только вмещался по длине кровати. Лежал, и нет да и нет, украткой от Зойки массировал промежность, задерживая движения на мошонке, стараясь оживить свое бездыханное мужское начало. А в голове, голове садовой, роилась вся та же мысль, не дававшая ему покоя. И было отчего взгрустнуть и по пережевать, ведь не каждый день и не каждым случается такая оказия.

Зашедшая в комнату Зойка заставила его вздрогнуть. Ему стало не по себе, застигнутым врасплох, с поличным как говорят в таких случаях.

- Коленька, что ты засуетился вдруг, дурачок? Между прочим Сан Саныч как раз просил меня заняться тобой вплотную. Ты не забывай что я в первую очередь без пяти минут врач, а ты больной и чтобы последствий не было нужно больные места тщательно массировать. Мазь мне дал. Сейчас я тебе эти самые места и буду массировать. Ты не против? Хитроватая улыбка полуобнажила красивый рот невесты. Я думаю, что нет – сама и ответила себе.
И нам нужно ответить за ночь на волнующий медицину вопрос.
- Какой?
- Имеет ли смысл повторять его милый? Сан Саныч просил, до утра узнать, не нарушились ли функции организма. Если что то не так, можно и в край будет съездить, к специалистам. Ну ты понимаешь же о чём я?

Она подсела к другу, заглянула ему в глаза, и не умолкая продолжала:

И вообще, ты в последнее время от меня совсем отбился. За три дня всего несколько часов вместе. Разве перед свадьбой женихи так делают? Может был бы вчера у меня, этого ничего не случилось. А то с работой своей, покой и отдых совсем потерял.
- Зая, ну что ты обижаешься, я же для нас все это делаю. Хотелось работу быстрее закончить, да и заработать на свадьбу не помешало бы. И ты же знаешь, что через три дня, я бы на целый месяц ушел в отпуск и был с тобой. Освободился, чёрт побери, называется. Ты представляешь, что будет в деревне, если узнают что со мной случилось. Вся деревня смеяться будет.
- Глупенький ты мой, Колька. Совсем как пацан, а ещё жениться собираешься.
Ну какое тебе дело, до всех них? Завидовать будут, если мы поженимся! Ну а пацаны твои, посмеются в крайнем случае, да и только. Да ты сам скоро смеяться будешь. Вот увидишь. Всю жизнь будем вспоминать с тобой этот день и надеюсь, ночь. И вообще, дались они тебе, лучше бы про свадебное платье вспомнил,- с упреком закончила свою речь будущая невеста.
- Прости, не до платья твоего было мне. Какое платье, если не знаешь, будет ли свадьба?
- Коля, вечно ты со своей неуверенностью. Куда она от нас свадьба денется, да и все нормально у тебя. Вон как глаза горят. Значит полегчало тебе. А платье получается на зависть девчонкам. Обалдела я, когда примерила его. Ой как мне захотелось сразу в замуж. За тебя, бестолкового. Чтобы не было, я все равно выхожу за тебя непутевого. Думаю, что ты больше не будешь совать куда не нужно, свои части тела. Ой Коленька, а платье такое шикарное, обзавидуются девки - неугомонно продолжала невеста. Буду первой на деревне красавицей.

Зойка и без свадебного платья и в самом деле была если не первой, то второй красавицей уж точно, в своем колхозе.

В свои двадцать лет она удалась и статью, и лицом. Да и умом. Ведь всего несколько девушек имели возможность учиться в институтах. В её мечтах была работа сельским врачом, где нибудь в хорошей больнице и жить в приличном селе, ну хотя бы в их районном центре. Она никогда не была скромницей, была душой и таким маленьким моторчиком многих компаний. Влияние большого города не могло не сказаться на Зое: она стала более независимой, общительной и разносторонней девушкой. Участие в различных конкурсах, в институтской художественной самодеятельности наполнили её внутренний мир душевной гармонией. За пять лет, прожитых в краевом центре, девушка разительно изменилась. Хотя и была лишь чуть старше Николая, она выглядела взрослее и мудрее своего друга, который ей с детства нравился и был совсем не безразличен. Более того, если они не виделись долгое время, она начинала звать его письмами, коих за сессию посылала ему пачками. Колька срывался из дома и сам, без просьбы девушки, если Зойка вдруг переставала писать.
Жаркие поцелуи, которыми она осыпала его при встрече, вызывали напряженность в Колькиной голове, зачастую выражавшуюся в последнее время, какой то наивной ревностью и неудовольствием.

- Зойка, ты где и с кем так научилась целоваться?- вполне серьезно спрашивал он у своей подруги, на что та неприменно начинала отшучиваться от его глупых слов, крутя у виска пальцем.

- Ты точно чокнулся там в деревне. Каким то диким ты Коленька стал, одичавшим без меня там. Я соскучилась по тебе, а ты с глупой ревностью своей. Можно подумать, ты там кроме своих тракторов, больше ничем не занят. Мне говорили, что кругами пишешь вокруг библиотекарши новой. Если я начну все говорить, что мне тут про моего женишка наговорили, так тебя здесь и на километр нельзя близко ко мне подпускать.

Верно говорят, лучше в нападении, чем в осаде. Зойка давно поняла эту непреложную истину и успешно пользовалась этим постулатом. Через некоторое время, забыв про небольшие недоразумения, отдавались свободе общения, любви и ласок. Они не были близки как любовники, но страсть овладеть девушкой, не выходила из воспалённой головы её друга. Уличая возможность, Колька всегда пытался этого достичь, но она с честью выходила из создавшегося положения, находя такие слова, которые остужали его горячую буйную головушку.

- Зайка, иди ко мне ближе.

Крепкие руки парня нежно обняли девушку за ноги и требовательно потянули её к себе.

- Ты помнишь, как на черемуху, мы с тобой чуть не стали совсем, совсем близкими. Только это идиод Ромащенко помешал.

В начале лета, год назад, он ходил с ней собирать черемуху на берег речки. Заигравшись и набегавшись на поляне они не заметили как ощутились в стогу сена. Пьяный запах лета, вперемежку с запахом мужского тела и любовная страсть, возникшая спонтанно у них обоих, умиротворила Зойку, подавив её неприступность. Казалось, крепость пала, но не понятно откуда взявшийся в поле на мотоцикле сосед, явно спутал все карты парню и помог девушке справится с минутной слабостью, которая вполне могла стоить ей чести и девичьей гордости. В их сторону, на мотоцикле ехал дядя Сидор, тоже их колхозник, но в последний момент, резко увернув от них, направился в сторону речки. Молодые люди, увидев что в их сторону едет Сид Сидыч, которого Колька узнал давным давно, бросились врассыпную и принялись поспешно приводить себя в божеский вид. Немного придя в себя, они принялись смеяться над своим испугом и каждый их них наверное в тот момент ругал этого невесть откуда появившегося в пле колхозника. Больше Зойка не позволяла себе таких слабостей, лишь говоря ему ставшими привычными слова:

- Потерпи дорогой до свадьбы.

Коля терпел, хотя в округе было столько хороших девчат и еще сравнительно молодых вдов, так и не вышедших в замуж, пылко и соблазнительно поглядывающих на молодого здорового парня.

- Заинька, ну иди ко мне поближе, пожалей своего больного и беспомощного пациента.
Шаловливые руки парня схватили упругие, стройные и красивые ноги девушки чуть выше колен.
Зая, ну иди ко мне.
Он хотел было сам придвинуться к ней, но она его остановила, сказав:
- Подожди милый я сейчас.
Она закрыла входную дверь на засов, задвинула шторы и зажгла свечи. И вовремя. Поморгав несколько раз лампочка Ильича вконец потухла.

- Все Коленька, больным нужен покой. Двенадцать ночи. Свет отключили. Спать деткам пора. Особенно тебе. У тебя тяжелый день был сегодня.
Она встала рядом с Колькой и наклонилась к нему, поцеловав его жаркие и жаждущие её соленоватые губы. Правая рука девушки словно невзначай скользнула по его груди и остановила своё движение на лобке.
- Коля, ну не тяни ты меня, чуть не упала. Подожди я сейчас.
Она медленно стала снимать с себя коротенькое, вечернее летнее платьице. Тесноватый сатиновый бюстгалтер выразительно подчеркивал оформившуюся девичью грудь. Опытный мужчина, обратил бы на это внимание, сказав себе, что его обладательница явно не успевает во время делать столь нужные покупки. Уж больно быстро взрослела и формировалась девушка. Вытащив две шпильки из прически, и прядь её каштановых волос легла на прекрасную загоревшую молодую грудь, освободившуюся от белья. Блуждающие блики мерцающего света от свечей на локонах волос, обворожительно притягивали взгляд парня. Впервые его девушка не стесняясь и не прячась от него, оголяла свое красивое, возбуждающее вгляд тело.
- Иди скорее ко мне.
Колька попытался встать, но Зойка его остановила.
- Лежи дурачок. Не дергайся и напрягайся. Тебе нельзя. Я иду к тебе, милый.
Она легла к нему сзади, обняв за плечи и крепко поцеловала в мочку уха.

- Зая, ты как Венера, божественно стояла передо мной. Моя богиня – вполголоса прошептал парень.
- И ты хорош как Амур. Нет, Геракл!
- Да, Амур без стрел любовных.
- Ну это мы сейчас посмотриииим – с напевом протянула девушка, есть у тебя хоть одна стрела, которая меня сразит.

Смеясь, целуя его сзади в шею, губы, плавно заскользила руками по крепкому телу любимого. Не имея опыта таких подобных ласк, тем не менее ощутила, как напряглось тело друга, и вытянулись его ноги, а руки машинально скользнули вниз, к угаснувшему днем источнику радости и света. Она почувствовала, нет увидела, как засветились глаза любимого, на которых появилась слеза радости. Да, угаснувшее дневное солнышко, вновь засветилось, озаряя светом и радостью Колькино лицо.
Она радостно засмеялась, и целуя его в губы, прошептала::
- Живой!
Её руки машинально стрельнули вниз по его телу, а пальцы преодолев резинку, остановились, упершись в препятствие, которое с все большей и большей настойчивостью поднималось вверх.
В какое то мгновение Колькиное лицо, изобразив гримасу, вновь ожило, озарилось улыбкой, а слова, вырвавшиеся из плена девичьих губ донесли до неё:
- Живой, милая, живой!!

Его страсть, преодолевая остатки боли, завладела всем мужским телом. Ничто уже не могло остановить страстный напор и желание овладеть ею. Сильные, пропахшие солярой и автомобильным маслом руки и жаркие губы хаотично скользили по её телу, губам, приводя и её в возвышенное состояние. Она пыталась ему слабо сопротивляться, но страсть овладевшая ею, уже помутила разум девушки. Впервые она внезапно ощутила в себе женщину – страстную, любящую и желанную, которую уже невозможно было удержать от искушения.
- Милый, не сейчас, тебе же будет больно - шептали её губы, но сладострастные Колькины поцелуи глотали её слова, сбивая на нет уже давно смирившуюся девичью гордыню.
Ещё мгновение и они вдвоем отправятся в длительное путешествие, именуемое в народе, жизнью.
Страсть, взрыв эмоций переполняли их молодые тела. Не помня себя, Зойка оказалась под Николаем. Пик возбуждения, казалось достиг своего апогея, но это было лишь начало начал, его мужского начала. Неопытность и торопливость мешали ему сблизится с любимой и войти в неё. Легкое волнение, дрожью передалось партнерше и она помогла ему овладеть ею. Её пальцы судорожно обвили его мужское начало, а губы прошептали:
- Не спеши милый, я помогу!
- Ой! Её стон и крик совпали со сладострастным хрипом и стоном Николая.
Не в силах сдержать фонтан эмоций и чувств, зародившиеся где то внизу, там, где ещё ощущалась боль от электрошока, его плотина не выдержала напора и дала течь, сладкой истомой заполняя его могущий организм.
Они лежали бездыханно, положив друг на друга руки, на те части тела, которые ввели их в сладостно-блаженное состояние, к которому они шли три года влюбленности.

Тьма и ночь, сойдясь в эстазе,
Породили тишину.
Её блудства и пороки,
Этой ночью прощены!
Сколько они лежали. Минуту, другую, история не скажет, но вдруг Зойка подскочила как ужаленная с кровати.

- Перина, ой что я натворила?
Зая, Зая. А ещё медработник.

Словно раненая птица, она стояла перед Колькой и смотрела на испорченную перину, которую мать сшила специально к их свадьбе.

- Что же я наделала, дурочка?
Что я вообще сегодня наделала Колька? Это ты виноват во всем! Ты своим дурацким выкидоном, своим дурачеством.
- Любимая, мне кажется, что я сегодня тебя из девушки превратил в красавицу женщину. И мне это очень и очень понравилось. Я готов к другим подвигам!

Он рассмеялся, как то по-взрослому, широкой улыбкой, уверенно притянул её к себе, ближе к телу, губам , к ...
- Погоди чумной, ещё успеем. У нас с тобой впереди вся жизнь... И страда сладострастная!
... Забрезжило.

Где то вдалеке на востоке начинался новый день. Утренний свет уже переливами мерцал на небосводе, с каждой минутой все более и более делая его светлей, прогоняя ночь куда то в бездну небытия. Ещё какое то мгновение и огромный багрянно-желтый полукруг солнца выглянет из под земли и радостно осветит край поля, на котором с Колькой Прокопчук приключилась эта почти не выдуманная история. История большой любви двух любящих сердец. История, венцом которой стал маленький человечек, Ванюша, большого рода Прокопчук.
Счастья тебе, Ваня!