Твой выдох - мой вдох

p.s. это всего лишь мои чувства по отношению к одному человеку. Не несет особого смысла.

Мой сердечный ритм ускорялся, словно я бежала какой-то марафон. Ноги подкашивались, пальцы дрожали и сжимались в кулачки. Я машинально поправляла прядь волос, пытаясь загладить ее обратно за ухо, но всё тело словно отказалось слушаться меня. Но выбора не было, время все же нажать на звонок! Проелозив пальцами по стенке я все же зажала пальцами кнопочку и судорожно сглотнула.
«Какая же я дура,» - думалось мне в тот момент, когда я услышала искусственное чириканье. – «Даже не могу без нервов договориться с хозяйкой квартиры о проживании. Мне двадцать! Мать была права — душой я еще в далеком детстве, мне рано жить одной. Но я постараюсь, я...»
И в этот момент дверь распахнулась, я почувствовала запах домашней выпечки, что так скоро закрался мне в легкие.
Пара глаз бегло оглянуло меня и я застыла в ожидании. Меня не пригласили войти, я просто стояла и смотрела в эти зеленые глаза. Я тонула.
- О! – всплеснул в ладоши юноша, в чем я немного сомневалась, и стал так искренне улыбаться, что весь мой страх куда-то улетучился, как и приятный запах с кухни. - Тут какая-то девушка. Выходит я не одна приглядела эту квартирку! Кышь-кышь, она моя!
Но меня не прогоняли, а наоборот протянули руку и затащили в прихожую. Тут уже страх перешел в недоумение. Я смутилась и вся раскраснелась. Я стала нервно поглаживать свои костяшки и лишь потом подняла взгляд и стала в полном недоумении разглядывать как выяснилось собеседницу. Она поражала своей красотой. И верно же, девушка! Но с первого взгляда так невозможно было сказать. Тонкие пальцы, которые первым делом я стала детально осматривать, доказали мне то, что это все же девушка.
-Тебя как зовут? Что-что? Говори громче. А я вот Марта. Нет, я родилась не в марте. В апреле, представляешь? А эти кретины назвали меня Мартой, словно я родилась в марте. Ну чего ты раскраснелась? Проходи.
Этот теплый голос связал меня в движениях, я даже говорить не могла, отвечать. Я все так же пыталась понять, что же тут происходит.
Когда я уже оказалась на кухне, которая была по моим меркам огромной, мне стало многое ясно. Хозяйка квартиры, женщина лет пятидесяти (еще не слишком старая, но и не молодая), стала рассказывать, что Марта тоже хотела бы снять это квартиру, а так как я припозднилась минут на пять, то скорее всего она достанется именно Марте.
И вдруг все рухнуло. Горький осадок закрался в горло, и я побледнела, стала невнятно объясняться, а Марта рассмеялась.
«Чего смеешься?» - так и хотелось спросить мне.
- Слушайте, а вдвоем нельзя снимать Вашу квартиру? Я тут думаю, что это было бы куда удобнее. Я пока не нашла работу в этом городе и мне первое время сложно было бы платить? Ты местная? Вот, она кивнула. Она бы помогла мне. Да и вообще. На вид девушка милая. У Вас же две комнаты? Вот, мы можем жить в разных комнатах. Нет, что Вы. Мне только в радость будет, я тут никого не знаю же.
На этих словах все и решили. Теперь я стала жить с ней, такой не похожей на меня. Девушкой с глазами-морями, волосами цвета смолы, ресницами Мальвины. И как я могла спутать ее с юношей? Лишь только из-за того, как она одевается. Но ведь как по-дурацки она одевается!

***
Мама не одобрила мое решение жить с первой встречной. Она все повторяла, что меня ночью убьют и заберут все деньги, а потом им заказывать мне гроб. Больше всего она беспокоилась, что много денег уйдет на мои похороны, от этого я каждый раз бросала трубку, а она снова звонила и извинялась. Шло время, время шло. Первое время мы не виделись с ней. Она приходила ночью, ложилась и сразу же засыпала. Тогда мы еще спали на матрасах, что я купила. А вот на выходных по планам должны были купить мебель. Но уже в пятницу я все таки смогла вытащить свою сожительницу за покупками.
Наверное, именно с того дня, мы привязались друг к другу.
- Тебе сколько лет, Марта? – начала я неловко, держа в руках корзину до верху нагруженную фруктами.
Марта своими пальцами-клещами потянулась к ягоде винограда и отщипнула одну, моментально направляя ее между губ-лепестков. Мне хотелось взбунтоваться, кричать о том, что мы еще не оплатили еду, но вместо этого...
- Двадцать.
Я проглотила каждое свое слово. Нет, она не выглядела как моя одногодка. В ответ я призналась ей, что мне тоже двадцать, но она выглядит в разы старше меня. Хотя бы из-за характера. И лишь потом я тихо призналась о своих мыслях про ягодку, что она так беспечно проглотила.
- Боже, какая ты правильная. О, смотри!
"Снова это ее "о"!"
- Там... Там же дают дегустировать. Что там сегодня? О, копчености. Пошли? Поедим немного. А то я уже не доживу до дома.
Я кивнула, совершенно не меняясь в лице. Но внутри что-то изменилось. Я рассматривала как она ловко спрашивает, что из чего сделано на столике дегустации, и уже за обе щеки уплетает очередной кусочек колбасы. Мне стало немного смешно и смешано внутри. Я прикрыла глаза и прислушалась к гулу внутри. Но в тот день я бы ни за что не поняла о чем мне так упорно твердили сердце с легкими.

***
- Марта! Что за запах? Ты куришь?! – кашляя вперемешку со словами, я проговорила в дверную щель и стала глазами искать очаг вони. И я оказалась права. Она курила какие-то сигареты, даже не думая открывать окна. –  Я не хочу чтобы в моем доме воняло перегаром!
Но меня никто не слышал. Ни стены, ни потолок, ни родившаяся в апреле Марта. Неуверенно, немного все же колеблясь, я забралась к ней в комнату и плотно закрыла за собой дверь, чтобы запах не крался дальше в коридор и не добрался до моей комнаты.
- А-а-а-а. Это ты? – сквозь шторку дыма я все же рассмотрела алые губы Марты, что как чайник извергала из себя дым. – Чу-чу-чу! Стоять! Куда ты мою сигарету тянешь? – с горем пополам она сделала еще одну затяжку, перед тем как я вырвала ее из тонких, но цепких пальцев.
- Никогда не кури!
- Чего это? Я же не говорю тебе не пей колу, не ешь мясо, не покупай майонез.
- Но,... пожалуйста.
Мы сделали короткую паузу, пока я тушила о стеклянное дно пепельницы сигарету. Мне так хотелось добавить всего пару слов, но мне казалось, что это будет звучать неправильно. Как-то особенно паршиво. Я успела очень привязаться к Марте. Именно "очень". Я думала о том, как рассказать девушке передо мной о всех тех тайфунах внутри, как рассказать, что курение вредит ее здоровью. Но вдруг холодные подушечки пальцев окутали мой подбородок и подняли мою голову на пару сантиметров вверх. Я немного поморщилась – пахло от Марты отвратительно, словно она скурила пол пачки этого жизнегубителя.
- Ну пиво то хоть можно?
Я растерялась. Против алкоголя я ничего против не имела, но в разумных приделах. В последствии своих мыслей я коротко кивнула и получила обычную в таком случае просьбу: сбегать в ларек за пивом. Вдруг, как в детстве, мне захотелось сказать, что я маленькая, чтобы покупать алкоголь. Но тут на плечи мне рухнуло лишь одно: «Дура, тебе двадцать!»

Со дня нашего первого похода в магазин прошла неделя, именно тогда время приобрело особенное свойство: рядом с Мартой время шло медленно, я успевала выделить любую деталь в своей сожительнице. Как она ест, с какими интонациями говорит, какие слова часто использует. Иногда мне казалось, что я наблюдаю за ней, как наблюдают ученые за своими подопечными. Но это было совсем другой интерес, не присущий мне. Марта была слишком непохожей на меня. Но я продолжала ничего не знать о ней, о ее жизни и о том, что скрывают две-три меняющиеся футболки (чтобы не таскать одну и ту же каждый день, у нее их было всего три, а одну она не очень любила) на ее теле. В тот самый вечер, когда мы уже выпили по две железные баночки пива, я наконец-то решилась что-то узнать о ней.
- Слушай, – начала я в легкой дымке алкоголя, от чего мой язык стал куда более развязанным. – Ты что забыла в чужом городе? Почему не живешь с родителями? - мой голос звучал отвратительно, щеки были красными, а пальцами я неумело жестикулировала, пытаясь делать какие-то акценты на нужных мне словах.
- Я, – Марта закатила глаза к потолку и сложила руки на груди, как будто она каялась в своих словах. – Сбежала из дома! Мне не разрешали жить с моей любимой, это осуждалось родителями и мы решили бежать. Но так получилось, что она не выдержала жизни вместе и... ушла от меня! – ее голос звучал слишком переиграно и я сразу поняла шутку, но сама раскраснелась сильнее, чем от алкоголя. Марта это заметила.
- Де...девушкой?
- Нет, я не гомосексуалка, – скривила лицо «не гомосексуалка» и добавила, четко выговаривая слова; тогда все свое внимания я заострила на ее губах. – Я би.
Еще часа два она плела мне самые разные истории. Что она играла с группой, была там бас-гитаристкой, но в своем маленьком городе они не могли бы развиваться, вот и переехала в городок побольше. Потом о том, что ее выкрали из дому и требовали выкуп, но она сама сбежала от бандитов. В общем – фантазия была у нее убойная. Я могла слушать ее часами, неделями. Но в конце концов она погрустнела, устала шутить, и отбросив баночку на журнальный столик, стала смотреть на меня так пристально... Я снова стала тонуть, как в наш первый день. Наш день знакомства.
-Ты уверенна, что хочешь знать?
В тот момент произошло что-то, что выбило меня из душевного равновесия. Какого-то черта Марта надавила на мои плечи и я рухнула на подушку подле подлокотника лопатками. Жестяная банка с остатками содержимого рухнула на пол. Я слишком устала, чтобы шевелиться, чтобы бороться непонятно за что. Над моим лицом оказалось два моря, которые иногда закрывались, иногда открывались. Потом взгляд я перевела на ее запредельные губы, так ровно выведенные алой помадой. Занавес из густых, но коротких волос стала щекотать мне щеки.
- Я обычная оторва, которая с трех лет жила лишь с отцом, который не особо занимался моим воспитанием. Полгода назад я решила, что мне не хотелось бы провести всю жизнь с ним. Все слишком банально, чтобы рассказывать подробности. Но я не была нужна ему, изначально. Мать - проститутка. Да ей плевать было на меня. Отец был одним из ее клиентов. Любовь, все дела, вроде. Но он выдерживал ее истерики лишь три года, а потом все кончилось.
Я смотрела как маленькие кристаллики слез скатывается по внешней стороне ее щек, губы небрежно глотают воздух, а пальцы сжимают мои плечи. Так близко я еще никогда ее не видела. Такой я никогда ее еще не видела. Внутри появилось что-то поразительно теплое. Это была горечь, желание поддержать... Но в то же время какая-то влюбленность, которую я постаралась списать на алкоголь.

Последующие несколько дней Марта усердно искала работу, а я на оставшейся кусочек весны устроилась работать касиршей. Мизерная зарплата, но зато есть чем себя занять. Мы с Мартой придумали план дел на неделю и вывесили список в коридоре. По плану, в среду, у нас была генеральная уборка, а так как в первую такую уборку я была одна дома (Марта все эти дни возвращалась ближе к полуночи) – я стала разбирать ее шкаф.
Что-то белое попалось мне на глаза в небольшой стопке ее вещей. Я потянула картонный уголок к себе и вдруг...
«Противозачаточные... таблетки,» - в мыслях прочла я, ощущая как расширяются мои зрачки от изумления. — «Но зачем ей? Зачем?»
Что-то теплое я ощутила на свое талии. Это что-то сжимало меня все крепче, пока я не ощутила как кто-то прижался к моей спине. Я перечислила всех в своей голове: маньяков, убийц, пьяниц и киллеров. Я затаила дыхание... Пока я стояла в полном изумлении — тонкие пальцы-клещи вытянули у меня из рук коробочку.
- Марта! –  наконец крикнула я, разворачиваясь на сто восемьдесят и утыкаясь носом ей меж ключиц. –  Зачем тебе это?
- В нашей жизни важна безопасность, я еще не готова стать мамашей, –  шутя сказала она, проверяя содержимое коробочки. Выглядела она на сто долларов. Такая высокая на своих каблуках, в платье. Совсем как девушка. Оглядывая ее снова так детально, я ощутила знакомое тепло.
- У тебя есть парень?
- Ха! Да это не парень. Это мужчина!
- И зачем тебе... мужчина, –  негромко начала я и еще тише добавила. –  У тебя есть я...
- А откуда по-твоему мне деньги брать? Знаешь, мы познакомились в баре, когда я пошла туда хлебнуть чего-то после очередного отказа в работе. Он явно запал на меня. Кошелек у него толстый, пока могу тянуть деньги. Ну, а куда без секса? Сама подумай. Им только это и надо. А я не хочу быть как моя мать — я хочу ребенка лишь тогда, когда буду готова.
- Не ходи!
- Почему это?
«Потому что я люблю тебя! - пронеслось у меня в голове и я закрыла руками губы, ведь мне показалось, что я сказала это вслух»

***
С того самого дня я боялась приходить домой раньше нее. Я боялась своих чувств. Мои задержки на работе переросли в зависимость оставаться там, на лавочке, с баночкой пива или пачкой сигарет. Я не была зависима от алкоголя или никотина, я была зависима от своего желания не идти домой. Однажды ко мне подсел юноша, попросил сигаретку. Я покосилась на него так, словно вот-вот покрутила бы пальцем у виска. Мои сигареты были тонкие, пускай и без каких-либо «женских» запахов. Но все равно я протянула ему одну. Он заметил мой взгляд, именно в тот момент я застыла, словно только что меня облили глиной, а после я должна была стать статуей. Это чувство было знакомо мне, оно напоминало мне чувство к Марте, но совсем иное.
- Прости, как тебя зовут? – он начал тихо, словно боялся меня спугнуть. Мой взгляд, мою скованность жестов, мои губы совсем рядом с его щетиной. Он закурил, втягивал дым так сильно, а после казалось, что выдыхал еще больше. Моя голова закружилась. Я продолжала молчать.
Так мы сидели, я смотрела на него, казалось бы, вечность, казалось бы, что уже влюбилась. Я хорошо помню, какими голубыми были его глаза. Я хотела посмотреть на небо, были ли его глаза как небо? Но была ночь, холодно и я немного озябла.
- Уже поздно. Тебя проводить домой? – его губы выговаривали каждое слово слишком отчетливо. Слишком медленно все это происходило в моей голове, что я неожиданно кивнула.
Дым в моей голове и в моих легких сошлись в борьбе. Я не знала, что говорю, но я ужасно не хотела идти домой. Пускай сейчас, пускай всего лишь один вечер мои чувства будут наизнанку, а не как обычно, внутри. Я сказала свое имя, свой адрес, что я не хочу идти домой. О том, что я работала в том магазинчике, возле которого выкурила уже полпачки сигарет, и он мог заметить окурки под сидением. Он молча слушал, а я продолжала говорить. Я рассказала о том, что мне двадцать, что я люблю звук гитары, а еще о том, что иногда мне кажется, что я люблю соседку по своей квартире. Он переменился во взгляде.
- Пошли ко мне?
Вот так просто. Никаких «а ты бы не хотела» или, может, «у меня квартира свободна». Я не знала его имени, не знала ничего кроме того, что он курил мои сигареты. Кроме того, что его глаза, наверно, такие же голубые, как небо днем. Я согласилась. Лишь потом я узнала его имя, когда его теплое дыхание лавиной скатывалось от моей шеи к моим плечам.

Я все помню лишь сумбурными отрывками, как мои вещи были небрежно разбросаны по его квартире, как я начинала отходить от дымки своей раскованности и все равно ничего не могла поделать. Я проснулась от того, что мои ладони жутко замерзли. Мне долгое время казалось, что я лежу дома и вот-вот Марта закроет за собой дверь. А это значит, что еще полчаса и мне придется вставать. Но я открыла глаза,... я была не дома.
Я ощутила что-то теплое в области ребер и когда попыталась встать – это что-то сжало меня сильнее, прижимая  себе. А ведь точно, вчера я натворила глупостей, пошла домой к малознакомому мужчине. И вдруг меня озарило: я ведь совсем не помнила его лица. Кое-как повернувшись я оказалась нос носом с ним. Я пыталась не дышать.
Нет, он выглядит всего лишь немного старше меня. Наверное, ему слегка за двадцать пять. Ресницы светлые, хотя сами волосы достаточно темные. Черты лица гладкие, о них никак не поранится взглядом. Волей-неволей я продолжала смотреть на него, в ожидании. Я так хотела, чтобы он открыл глаза. Свои небесные глаза.
- Ты чего не спишь? – шепотом спросил Якуб, слегка приоткрывая путь в свое небо.
Я забыла сказать о том, что Якуб был поляком. Я совсем немного узнала о нем в период наших брождений и пылких поцелуев у него дома. Он поляк, заметив меня на лавочке захотел познакомиться, но я так долго смотрела на него, что он предложил провести домой. И если бы не я – ничего этого не было бы, меня не было ребром к его ребру. Но он мне нравился. Я очень давно не общалась близко с противоположным полом, поэтому, как только можно было это сделать в семь утра, тепло-тепло ему ответила:
- Мне на работу скоро, а ты спи дальше, спи.
- Расскажи мне что-нибудь – я и усну.
Меня словно ошпарили его слова. Рассказать что-то? Но что? Мои мысли спутались в клубок, а дыхание сбилось с ритма. Утром я была такая уставшая, словно и не спала совсем. Но потом, когда я все же взяла себя в руки, я решила рассказать ему то, почему я не хотела идти домой.
- Знаешь, я боюсь идти туда, к себе. Знаешь, я никогда не курила до этого. До тех моментов когда надо было задержаться на работе. Марте я оставляю еду, плед на диване, иногда покупаю ей пива. На выходные – вина. Я знаю, как ей необходимо заливать в себя алкоголь, чтобы успокоиться. Так вот. Я не хочу домой. Я боюсь того, что у меня к ней, к этой девушке. Странно звучит, правда? Я боюсь ее. Что она… - моя болтовня прервалась с его пальцами на моей щеке. Его дыханием в мои губы, с его поцелуем.
Теперь я не боялась идти домой. Я, кажется, правда влюбилась. Но далеко не в Марту.

Вечером я была дома. Как же я скучала по знакомым запахам здесь и там, и тут. Пока я пробиралась на кухню я и не заметила косого взгляда со стороны ванной комнаты. Я зашла, по привычке поставила чайник, чтобы тот довел воду до кипения. Но вдруг я поняла, что чайник еще теплый. На нем еще не остыли следы прикосновений другой, не моей руки. Я встрепенулась. Марта! Она была дома? Так рано? Я не знала что говорить. Я боялась повернуться. Я точно знала, что два зеленых глаза уже разрезают меня. Там, она стоит и смотрит, я чувствовала.
Я слышала ее шаги за своей спиной. Она приближалась. А я стояла и смотрела на то, как клубы пара валят из чайника. Я хотела открыть крышку на нем, чтобы пара было больше. Может, так она не нашла бы меня, во всем белом смятении. Но она уже была рядом. Плечом к моему плечу.
- Я тоже хочу чая, - проговорила Марта мне под руку и я косо заметила то, что она была завернута в бардовое полотенце. Только вышла из ванной?
Ее мокрые иссине  черные волосы едва касались плеч. Мой взгляд обежал выпирающие ключицы, круглые косточки плеч, ямочку груди… что-то меня смущало. Мне становилось жарко от того, что пар уже опекал мне щеки, а я так и не знала что ответить. Я пришла, а она спокойно приняла факт того, что меня не было. Я исчезала, пряталась от нее, боялась встретить ее взгляд. Но по ее меркам – все хорошо. Все хорошо?
Да, я сделала нам чай. Она любила мятный, я тоже его любила. Запах мяты наполнил мои легкие и придал мне уверенности. Ночь опустила свои ладони на город, и я, оборачиваясь, попросила Марту включить свет. Но тут кое-что меня смутило: Марты была обнаженная. Ее полотенце висело на спинке третьего стула, который мы приставили к противоположной стене от кухонного столика.
- Один момент. Сейчас включу.
Я снова чувствовала себя смущенной. Но что такого? Мы обе девушки…
Ее худоба резала мне глаза.
Ее пальцы тянулись к выключателю.
Она купила черный лак?
У нее была тонкая талия.
У нее были ямочки между ребер.
Она…
- Готово, - Марта посмотрела на меня своим привычным взглядом, на что я не смогла промолчать. Следующие двадцать минут я рассказывала ей о том, как познакомилась с Якубом. И что было между нами. Марта, молча, пила чай, закинув одну ногу на другую. – То есть ты теперь не одна?
Я кивнула. Хотя по-прежнему не могла смотреть перед собой, на нее. Я предпочитала образы за ее спиной. Кофейная стена кухни, или, может, тикающие часы, испытывающие мое терпение.
- А я работу нашла. Теперь я могу платить за квартиру сама, - ее голос наполнился холодом. – Хочешь – можешь жить с  тем парнем.
«Я бы хотела, Марта! Но как же…»
- Серьезно, - добавила она.
Еще полчаса мы просидели вот так, пока мой чай совсем не остыл, а ее полностью не сбежал из берегов чашки по ее глотке и в желудок. Я так и не спросила, кем же стала работать Марта.
Через полтора месяца я окончательно съехала к Якубу.
Жалела ли я, что покидаю Марту? Тогда я ничего еще не знала.

***
Моя жизнь совершенно изменила свое русло, я ушла с работы. Мне надо было искать что-то более серьезное, но этому мешали свои причины... Якуб сделал мне предложение, как только узнал, что я беременна. Я была счастлива ровно настолько, насколько могла была быть счастлива девушка, женщина, будущая мать. И все шло прекрасно, полгода, после нашей помолвки. И шло бы дальше, если бы не тот день, в начале весны. Это был март, канун женского праздника.
Я сидела на кровати и беседовала с мамой по телефону, мой жених тоже говорил с кем-то. Мать рассказывала о том, что скоро придется искать кроватку. У нас должна была родиться девочка. Мама больше не волновалась о том, что мои похороны могут настать раньше предполагаемого времени. Якуб ей понравился, мы ездили к моим родителям праздновать Новый Год.
И вдруг связь сыграла с нами злую шутку: прервалась, пошли губки. Я положила трубку и снова взяла. У нас было два домашних телефона дома. И я услышала… я слышала, как Якуб говорит с каким-то мужчиной.
- …но ведь это возможно? – первым делом я услышала голос именно Якуба. Его голос дрожал, колебался, как струна.
- Олух, у тебя скоро дочь родится, успокойся уже. Тебе не хватает счастья в жизни? – отрезал голос на другой стороне провода, совсем другой стороне.
- Но я хочу вмазаться… сейчас.
- У тебя не осталось больше?
- Я почти все выгреб из-под матраса. Порошка почти нет!
Я положила трубку, я побледнела как снег в середине января. Я привстала с кровати и стала пальцами шариться под матрасом со своей стороны. Пусто.
Тогда я немедля оказалась возле кровати со стороны окна. Моя ладонь ловко юркнула снова, под матрас. Через пару секунд в моих руках был пакетик с белым содержимым. Мне стало плохо, я схватилась за живот.
«Якуб… наркоман?!» - я проговаривала это снова и снова в своей голове. Горячие слезы подступили к горлу и как полотно выстелили его. Я задыхалась в них, я задыхалась в своей истерике. Я еле смогла дойти до двери, чтобы закрыть ее. Как только Якуб закончил свой разговор, его руки как по барабану стали выстукивать что-то о мою дверь, о нашу дверь. Его слова утыкались во что-то всепоглощающее. Я больше не слышала его. Я закрывала руками уши, я пыталась отторгать тот факт, что узнала, как вирус. Мой страх окутал меня с головы до ног. Я не хотела растить дитя рядом с человеком, который почти год втайне от меня держал свою страсть к героину. Я просидела одна семь часов в комнате. Якуб обещал выламывать двери. Якуб обещал все объяснить. Он понял, что я слышала. Он понял, что я видела. Но понял ли он, что я ухожу от него?

На следующее утро я собрала все свои вещи. Пока Якуб ушел на работу – я сбежала из его дома. Я боялась звонить матери. Да и что бы я сказала? Куда мне идти? Куда?! Я никого не знала здесь кроме Якуба, его знакомых, что пили у нас пива каждую пятницу и… Марты! Я хотела кричать, ликовать. Но вдруг и это исчезло, рухнуло на дно. Но где она? Где Марта?
Я «словила» машину и решила поехать на нашу с ней квартиру. Только она уже не была нашей, она была ее. Водитель взял с меня меньше полагаемого, так трепетно интересовался, кого я ожидаю: мальчика или девочку. Его жена тоже была беременна. Я пожелала ему счастья и выбежала из машины.
Вот он, такой знакомый дом, где я встретила ее. Пятый этаж. Двадцать первая квартира.
И вдруг меня охватил тот же ужас, что в тот день, когда я приходила снимать эту квартиру. Я не могла дотянуться до звонка. Мои руки отказывались шевелиться. Ну же, ну же! Не будь слабой. Может она там, еще не ушла на работу, еще там, а вдруг…
Раздался звонок. Искусственное чириканье. Мое дыхание прервалось на несколько секунд, словно повисло в воздухе. Дверь открыла она, Марта. Ее глаза, ее два моря, ее тонкие пальцы. Она улыбалась. Она ждала меня? Нет-нет, это все сон. Такого быть не может. Она просто рада меня видеть.
- Марта, - шепотом произнесла я ее имя, пытаясь все-таки дышать. Но говорить я боялась. Мое сердце спотыкалось через каждые два-три шага. – Я…
Меня втянули в квартиру, в которой уже давно не пахло выпечкой, в которой была родившаяся в апреле Марта. Она определенно похорошела с того дня, ее губы натянулись в еще более сильной улыбке. Волосы щекотали ее ключицы, которые открывала тонкая майка на бретельках. Она стала что-то говорить, но я не слушала ее. Мои щеки снова стали багряными как в тот день, в день нашей встречи.
- Марта, подожди.
- Мм?
- Я… - слова не поддавались мне, но я прогнула их под себя, я смогла это сделать, смогла. И так предложение, два, три и я, наконец, рассказала все то, что произошло со мной за сутки. За те сутки, за которые я побывала в аду.
Я ощутила ее теплые руки на своих ребрах.
Она дышала мне в висок.
- Я ждала тебя, - проговорил бархатный голос мне на ушко. Она сильнее свела пальцы друг к другу уже на моем позвоночнике. – Я так ждала тебя…