Хроники Р ллах Линхвиира. Часть 4

Она готовилась ко сну особо тщательно, справедливо полагая, что уж после ухода Анриэн ей никто не посмеет помешать. Ванна расслабила, но не принесла успокоения, чтение раздражало, от голода подташнивало. Внутри боролись желание сходить за кофе в ночной магазинчик и
усталость, пограничная лени. Во рту чувствовался горьковатый привкус допитого позавчерашнего чая, глаза слипались и тело начало
наливаться свинцовой тяжестью — победила лень, и Еретичка изготовилась было уже нырнуть в распахнутые объятия мягкого одеяла, как вдруг весь ее сонный мирок пошатнулся: в него вернулись цвета, запахи, щелчки идущих часов, надоедливый сверчок, скрип старого дерева за окном и чьи-то осторожные шаги в коридоре за дверью... От души выругавшись, Еретичка накинула рубашку и схватила с тумбочки тонкий кинжал. Стук в дверь был вежливо-тихим, но настойчивым. Створа отошла бесшумно, впуская в комнату очередную порцию густеющей тьмы.
— Приглашения ждешь? — рявкнула она и шагнула к двери.
В неясном колеблющемся свете, тонким лучом падающим из окна, показалась фигура в ниспадающей до пола мантии.
«Проклятие! А ведь день так замечательно заканчивался... » - мелькнула мысль.
— Говори, что тебе нужно, и проваливай... — зло и тихо проговорила Еретичка, оставаясь на том же месте.
— Для начала — войти и иметь гарантию остаться в живых, — ответил ей хорошо поставленный мелодичный юношеский голос.
— Вот этого-то я гарантировать тебе не собираюсь, сопляк. Я знала, что встречу тебя снова, но, поглоти тебя Хаос, не так же скоро!
— Могу я все-таки войти? — он выступил чуть вперед и лицо попало в лунный луч — почти детское, нежное; глаза светились доверием и смирением.
— Войди. И, изложив цель своего визита, постарайся выйти побыстрее, — буркнула Еретичка, опуская руку с кинжалом.
Несколькими секундами позже юноша уже сидел на месте Анриэн, напротив раздраженной сонной хозяйки; горела лампа, пофыркивала кофеварка. Он действительно был молод, обаятелен, недурен собой, не лишен вкуса. Лишь принадлежность его да манера изъяснения бесили хаоситку, но она уже привела мысли и эмоции в порядок, превратившись в слух.
— Так что же привело тебя сюда, камикадзе? — за поданный кофе она все же испытывала подобие благодарности.
Юноша мягко улыбнулся, ответил без иронии:
— Я ознакомлен с Вашей репутацией. Полагаю, что есть и серьезные причины такого поведения. Но все мы лишь орудия, инструменты. Нельзя
вымещать зло на исполнителе чужой, высшей воли. Будьте снисходительны к моей скромной персоне... — между его тонкими холеными пальцами
заскользили бусины четок.
— Грамотно начал, издалека... Теперь — к делу.
— Да-да, конечно. Я появился в Вашей обители, чтобы сообщить, что с нынешнего времени прикреплен к Вам в качестве наблюдателя и куратора, дабы оградить Вас от совершения в дальнейшем опрометчивых поступков... — инквизитор говорил все тише, пока его голос не сошел до испуганного шепота. Лицо хозяйки мансарды окаменело, рука снова сжимала кинжал.
— Понабежало вас что-то на мою голову, — прошипела Еретичка, — мне вполне хватит одного полоумного драконида. У тебя три секунды, исчезни, или покойся с миром.
Инквизитор даже не шелохнулся, всем телом вжавшись в кресло. Секунды звучали лопнувшими струнами. Защищаясь, он
выставил вперед руку и зажмурился.
— Ты не воин, ты глупый, самоуверенный мальчишка, которому поручили заведомо невыполнимое дело. Ума не приложу, — почему. Где же этот шедевр внушения, Матиас, великосветский Тарсис? Где пресный агнец Морган?
Юноша обмяк и уставился на женщину удивленно:
— Госпожа неплохо осведомлена о штатных инквизиторах?
— Угу. Это штатные инквизиторы надолго запомнят госпожу, сопляк, — она еще раздраженно фыркала, но уже не злилась.
Предугадав ее желание, юноша подлил кофе в ее опустевшую кружку. Наградой послужил странный взгляд.
— А господин Тарсис сейчас крайне занят другим объектом, с которым возникли сложности, не меньшие, чем с Вами. Госпожа, Вы обмолвились, что кто-то еще, кроме моей скромной персоны, нарушает покой этого дома... — снова защелкали четки.

«Они всего лишь хотели свободы, совершая то, на что до сих пор не решилась я, устраивая ничтожно-смешные стычки с воинами упорядоченного.»
Они потерпели сокрушительное унизительное поражение, ставшее для все пяти исполнителей последним в их существовании.
«Дэлаэрэ, Штайн, Нови, Тэрран, Тэмар...» — каждое имя сливалось со звуком достигшей стеклянной столешницы капельки-слезы.
Еретичка оплакивала друзей так по-людски. Радамант скукожился в кресле, стараясь как можно меньше обнаруживать свое присутствие перед хозяйкой Рллах Мэллойо, башней слез. Он принес дурные вести. Инквизитор считал абсурдным поступок погибших демонов, в открытую схлестнувшихся с Инквизицией. Он собственными глазами видел пять обожженных искалеченных тел и гордые лики, отмеченные печатью покоя Вневременья. Преступив все мыслимые и немыслимые догматы, договоры, законы и соглашения, заведомо обрекая
себя в случае провала на страшную смерть, они все же вступили в Серый Предел и напали на святая святых — Храм Порядка.
«Подвергли ли они своим поступком опасности весь Конгломерат? Очень вряд ли... Будут искать инициатора, а Темный Лорд не имеет никакой, даже самой ничтожной заинтересованности. Но Боги!... Они ушли безвозвратно!»
— Госпожа, — даже не робко, — его тихий голос прозвучал в голове, как слабая мысль. Еретичка стряхнула оцепенение и отодвинула потемневшую хрустальную сферу.
— Я слушаю тебя, Радамант...
— Не знаю, в праве ли я говорить Вам об этом, но один из нападавших остался жив, хотя и очень серьезно ранен.
Руки тяжело упали вдоль тела. Вся ее получеловеческая сущность пришла в страшное смятение, граничащее с ощущением близкой смерти.
— Как — жив?! Кто?
— Господин Тарсис сказал, что он известен под именем Мишель.
«Очень молод... Интересно, что помогло Дэлаэрэ взять этого мальчишку на заведомо провальное задание?» — страх схлынул, оставляя слабость и беспомощность, ощущение полной нереальности происходящего.
— Я полагаю, что о присутствии этого Мишеля нападавшие узнали лишь вступив в бой со стражами храма... — юноша мыслей не читал, но вполне мог увидеть мучающий хаоситку вопрос в ее огромных, полнившихся еще минуту назад слезами, глазах.
— Что теперь с ним будет, инквизитор?
— Судя по всему, он не успел принять живейшего участия в схватке и истребить хоть кого-то из моих братьев, был обожжен кем-то из своих и лишился сознания. Думаю, его подвергнут допросу с третьим уровнем воздействия, наказание будет зависеть от его ответов. Возможно, — определят в ссылку в материальный мир с частичным или полным лишением своих профессиональных способностей, на срок, оговоренный в приговоре, — менторским тоном вещал Радамант, распрямив спину и почувствовав на некоторое время власть над скорчившейся на полу женщиной.
Еретичка усмехнулась, ее словно озарение посетило, и она ответила, воспряв перед ним:
— Тебе придется поработать на меня, инквизитор. Отправляйся в свою канцелярию, в одиночестве, по известным тебе причинам. Сейчас я напишу послание Великому Инквизитору, я более, чем уверена, тебе дадут аудиенцию — то, что я хочу предложить заинтересует Инквизицию. Пакет — лично в руки.
— госпожа, позволю Вам напомнить. Что вы не в том положении, чтобы о чем-то просить...
— Я об этом и не забывала. Но то, что ты отвезешь своему начальству, думаю, даст мне все шансы не только попросить, но и получить желаемое, — Еретичка извлекла из тумбочки стопку тисненой бумаги — специально для таких случаев — и принялась излагать тонким пером свое несвоевременное прошение.
— Документ — лишь неполная копия с оригинала, так что пусть губенку не раскатывают — он им достанется лишь в случае
удовлетворения моей просьбы.
— Видимо, это очень важная вещь для Инквизиции, если Вы так уверены. Не сомневаюсь, что и цена будет немалая... Вы ведь за Мишеля просить хотите?
— Не твоего ума дело, сопляк. Отправляйся и помни, — я всегда могу сотворить что-нибудь не менее эффектное, а это повредит твоему реноме.
Пухлый конверт из плотной бумаги она запечатала личной печатью и подала инквизитору.
— Ведите себя достойно, я скоро вернусь... — Радамант невесело улыбнулся
и растворился, оставив хозяйку башни в одиночестве. Почти желанном.