Таракан

Павел Н. Лаптев

                Таракан



Зимняя российская хандра, пора, когда праздники новогодние уже прошли, а зима ещё не закончилась. Вот и доживает обыватель её, как кажется нескончаемую, наблюдая на появляющихся проталинах грязного снега собачье дерьмо. И ждет терпеливый ум россиянина двадцать третье февраля, потом восьмое марта, как лучи почти майского солнца, дабы на один выходной день продлить те десять пьяных первоянварских дней, придуманных родной народной Думой, чтобы сделать ещё один рывок к пасхальной уборке квартир и перводевятомайской посадке картошки. 
А таракану, счастливо пережившему зиму в вентиляционном канале Дома Писателей, всё равно. Он находился на первом этаже в квартире старушки, когда-то советской писательницы, воспевавшей детские года советских вождей, которая ныне в своём счастливым коммунистическом времени собирала по всему микрорайону мусор и устраивала его залежи в своей квартире. Вот рай для таракана! Он не знал человеческого языка, но по настрою соседей понял, что соседи жаловались на старушку участковому полицейскому. Таракан, почуяв, что скоро райской жизни придёт конец, решил прогуляться по дымоходу наверх, в надежде экономического убежища. В тараканьей голове диалоги из квартир были просто набором звуков.
На втором этаже спорили:
— Ребята, Вы мне портите жанр.
— Ой, ой! Жанр Кунына! Кто его придумал! Штамп, от которого шаг влево-вправо — расстрел.
— Вот меня и расстреляют редакторы толстых журналов.
— Тебя не расстреляют, печатать, а следствие и читать не будут.
— А это и есть подобие расстрелу для мастера. Да какой я…
— Ой, ой, сама евонная скромность.
На третьем этаже был разговор:
— Ты смотрел Тарковского, ептушинамать.
— Нутыкъёпт! Сталкер, Солярис, Страсти по Андрею.
— А Ностальгию и Жертвоприношение?
— А это однохуйственно муть. Наливай, давай!
— Владимирский централ, ветер северный, этапом из Твери, зла не меряно.
— Вот, вот… Будем!
На четвёртом:
— Вот сальце, отрезай. Дефлорируй.
— Да, ты чё! Дефаунируй!
— А чё?
— Мы же оскорбляем чуйства верующих.
— Как?
— Свинину едим.
— Ага. А наши бабы без паранджи ходят, тоже оскорбляют?
И выше:
— Карикатурный скандал – начало третьей мировой войны.
— А она уже давно идет. Война глупостей. Пой, пой, лира, о глупостях древнего мира…
Ничего не понял таракан из этих диалогов, потому что со времён динозавров, которых по причине огромного роста Ной не взял на свой ковчег — потому и вымерли те в потопе, утопли — таракан был на низшей ступени эволюции. За то его предки счастливо пережили потоп, залезши в ковчеговы щели. Вот и таракан нашёл-таки ещё одно пристанище в уголке почтового ящика. Еду, то есть газеты приносят прямо туда.
Лучше незаметно и тихо жить в вечности вентиляционного канала, чем сверкнуть своим разумом и сдохнуть во временном бытии. Мало знаешь, мало и спросится.
Не мучал таракана и вопрос, который всё время мучал венца эволюции — старушку с первого этажа, которая тысячи раз перечитывая надпись на своём почтовом ящике, спрашивала себя: «выемка писем» — это чего или чем?



                Конец