Сказки На Мобильнике 10 сказок

Павел Н. Лаптев


                Сказки На Мобильнике (10 сказок)

               
                Время

               


— Наша планета Земля до сих пор без движения, — диктор в программе Вести плохо сдерживал беспокойство. — На одной половине всё еще ночь, на другой день. В северном полушарии зима, на юге лето. Катастрофа!
Да всё Сашенька и сам видел, наблюдая какую уже ночь или день на мерном небе надоедливый блин луны в обрамлении застывших звёзд.
— Что теперь будет, что будет со всеми нами, с Землёй? — причитала наболевшее мама.
— Учёные разберутся, — успокаивал отец.
А в телевизоре непонятное:
— Непонятное космическое явление на фоне отсутствия движения планеты остановились изменения в живых существах. За это время не было ни одной смерти и не одного рождения. Можно сказать, что остановилось время.
Ну да, — наблюдал Сашенька за чуть проросшим семечком, которое он посадил уже давно, – оно так и осталось торчать из горшка как спичка. И слепленный с отцом снеговик во дворе всё такой же. Да и он, Сашенька, каждое утро после сна на дверном косяке оставлял карандашом чёрточку по макушке головы всё на одном и том же месте.
— Что это значит? — спрашивал мальчик ничего не понимающих родителей. — Я никогда не стану большим, а вы никогда не будете старыми, и все мы никогда не умрём? 
Но родители не знали, что ответить, только разводили руками.
А в телевизоре предлагали временно поменяться местами людям с разных полушарий, семьям расстаться, даже аттракционы — старость и смерть — временно создать подобие времени. Так люди соскучились по времени. Когда оно было, они его ненавидели и за то, что быстро бежит и они ничего не успевают. И за то, что медленно движется, затягивая неприятности.
И люди стали играть во время. Дети играли во взрослых, молодые наряжались в стариков, устраивали рождение детей и похороны. Но продолжались эти игры не долго.
Люди устали, на Земле наступила — тоска. Тоска по времени. Люди не ходили на работу, да и вообще меньше старались что-либо делать. Даже ели всё меньше, не хотелось.
Почему — задавали люди вопросы — за что нам такое наказание? И наказание ли?
Все политики и учёные стали решать эту проблему, созывались съезды, симпозиумы и семинары. Так прошло несколько лет, если бы были они, эти года. Но время не возвращалось. И люди поняли, что это они, загрязняющие океаны, вырубающие леса, выкачивающие нефть и газ, мусорящие на орбите Земли, виноваты в остановке времени. Люди осознали, что они не всесильны и что, на самом-то деле, есть другая неведомая им сила, управляющая временем.
Однажды Сашенька, который за всё это время нисколько не подрос, нашёл на чердаке старые механические часы с кукушкой. Они висели в углу на стене. Он потянул похожую на сосновую шишку чугунную гирю и часы — пошли. А вместе с часами пошло время на Земле. Планета Земля снова начала своё движение вокруг солнца. Сашенька даже упал от толчка.
Он никому не сказал об этом, испугался. Но, когда на следующий день залез на чердак завести часы, не обнаружил их. Только гвоздь на стене остался.
Но планета Земля с тех пор не останавливалась. Сашенька стал взрослым и рассказал эту историю мне. А я вам.
В следующий раз, когда планета остановится, посмотрите, нет ли на вашем чердаке старых часов, которые уже давно пора завести.




                Зёрнышко и Камушек


Лежать в тёмном, пыльном, тесном мешке под тяжестью собратьев, ой, как не хочется! А ещё и побаливает мышиный укус. Хорошо, что ещё только укус. Можно и во рту мышином оказаться, как многие зёрна. Спас этот мешок, в который вовремя насыпали. Вот везение, так везение! Только мышь взяла зубами Зёрнышко, сразу загремело, застучало, начало трясти. Мышь-то испугалась и выронила изо рта Зёрнышко. А потом — этот мешок. Где ж лучше? Но лежать в тёмном, пыльном, тесном мешке не хочется.
— Придёт Сито, вот тогда всё изменится! — весело потёрся боком Камушек.
— Сито? — переспросило наше Зёрнышко. — А кто это?
— Из тех, кто остаётся в мешке, никто не видел Сито. А те, кто видел, уже прошли сквозь него и, — рассмеялся Камушек, — уже не могут ничего рассказать оттуда.
— Откуда? — не унималось наше зёрнышко.
— Ах! — мечтательно ахнул Камешек. — Там свет и тепло, не то, что здесь.
— А как же те, кто остался, узнали, что есть Сито? — спросило Зёрнышко.
— Как-как? — задумался Камешек. — Вот чего не знаю, того не знаю. Тайна!
Внезапно мешок, в котором они находились начало трясти, от чего соседние зёрна начали больно тереться и давить.
— Как больно! — кричали одни.
— Щекотно! — смеялись другие.
Зёрнышко в потоке подняло и понесло куда-то.
— А что нужно? — сквозь крики спросило Зёрнышко. — Что надо, чтобы попасть туда, где светло?
— Надо думать о свете! Думать и верить, что туда попадёшь! — прокричал, что есть силы, маленький Камушек.
— Надо просто быть зерном, а не камнем, — сказали соседние зёрна.
В толчее Камушек оттеснили другие зёрна и оно потерялось из вида.
А Зёрнышко в потоке прибило — к Сито. А в нём, к маленькому отверстию. И Зёрнышко застряло в нём. Тогда оно само начало протискиваться в отверстие, то одним боком, то другим, укушенным. Превозмогая боль, оно, очистилось от шелухи. И, уже чистое и лёгкое, Зёрнышко пролезло и вылетело из Сито. Вылетело и увидело Камушек.
— У нас получилось! — радостно крикнул Камушек. — Надо было просто потрудиться, чтобы полезть сквозь отверстие в Сито. Просто поверить и приложить усилие!
Зёрнышко вместе с другими сородичами стало крупой, потом мукой и в горячей печи превратилось в буханку хлеба. Там оказался и Камушек. Я вовремя заметил его, прежде, чем откусить бутерброд. Хорошо, что зуб не сломал. Спросите, где Камушек оказался дальше? В моём мусорном ведре. А дальнейшая судьба его мне не известна.



                Клоп-солдатик
    
               


Клопу-солдатику не нравилось жить в семье таких же, как он, красных клопов. Таких же, с красивым чёрным рисунком на спинке. Наступила весна и клоп только что вылез из-под земли, где провёл зиму. Он отполз от своих сородичей, и забрался на пень погреться на солнце. Наблюдая за другими летучими насекомыми, клоп-солдатик захотел летать. Почему так несправедливо, думал он, другим можно летать, а ему нельзя. Есть же крылья на спине, но они бесполезные.
Рядом с ним приземлилась стрекоза.
— Привет, красный клоп! Привет, солдатик! — поприветствовала она.
— Привет, — нехотя ответил ей клоп.
— Полетели со мной! — предложила стрекоза. — Знаешь, сверху как красив этот мир! Кусты, трава, дорога.
— Ох! Какой я солдатик! Я не умею летать, — ответил грустно клоп. — Только сижу и пью сок.
— Ну, не грусти — успокаивала бабочка. — Радуйся, что ты живёшь в этом мире. Даже сидя на пне можно радоваться.
— Почему? — удивился клоп.
— Потому, что найдутся даже те, кто не сможет сидеть на пне и думать. К примеру, этот пень.
— Да? — задумался клоп-солдатик. — А всё же, как там наверху?
— Сверху всё видно маленьким. Да, я умею подняться очень высоко. Но птицы могут летать ещё выше. А люди ещё выше! — сказала бабочка и тут же была проглочена лягушкой, которая посмотрела зло на клопа, поморщилась и прыгнула в лужу.
— Что за жизнь! — вздохнул клоп солдатик. — Летать не умею. Меня даже никто не ест.
— Радуйся тому, что есть, дурачок, — сказал ему пробегающий мимо пчеложук. Потому что могло быть и хуже. Меня ядовитого тоже никто не ест, зато я ем пчелиные личинки. Вау! Вкуснятина! Радуйся жизни, дурачок!
Однажды поднялся сильный ветер, поднял и понёс клопа. В пыли клоп ничего не видел. Он долго летел и упал на белую и гладкую поверхность, которая оказалась — ракетой. Да, да, самой настоящей стоящей на космодроме Байконур ракетой. Клоп один раз обогнул её цилиндр и почувствовал, как ракета задрожала. Он испугался и успел залезть в маленькое отверстие, закрыл глаза и стал ждать, когда же всё закончится. Но ничего не закончилось, наоборот клопа что-то прижало. Всё, конец, подумал он и приготовится умереть. Жалко, подумал он, жалко мне той жизни вместе с другими клопами. Сейчас он многое бы отдал за то, чтобы вернуться к своим и не о чём больше не жалеть.
Через некоторое время, когда наступила невесомость, клоп — полетел. Он открыл глаза и махать в воздух лапками. Ах! Он летает!
Когда ракета пристыковалась к космической станции, клоп-солдатик перелетел и туда. Там он прожил несколько недель, питаясь остатками пищи космонавтов. Он часто смотрел в иллюминатор на проплывающие краски Земли. Он вспоминал, что где-то там должны быть бабочки, которые не поднимались выше кустарников и птицы, которые не поднимались выше ракеты.
А помните, недавно показывали по телевизору станцию. Там, что-то красное было над астронавтами на потолке. Так вот, это не кнопка какая, а наш клоп-солдатик.
Он стал понимать человеческий язык, и как-то услышал о том, что готовится приземление. Ему захотелось на Землю, чтобы рассказать своим сородичам обо всём увиденном. А ещё ему захотелось славы, ведь он считал себя первым насекомым космонавтом.
Но мы-то знаем, что это не так. Потому, что насекомых запускали в космос ещё даже раньше человека. Но не расскажем ему об этом, когда приземлится. Пусть думает и радуется, что он первый.




                Настольная лампа


Все большие когда-то были маленькими. Вот издавна и Уличный Фонарь не был таким большим и важным, таким ярким. А был маленькой Лампой в люстре на потолке. И дружил он с Настольной Лампой, которая жила в одной с ним квартире на другом столе и очень-очень хотела побыстрей  стать большим Уличным Фонарем.
— Зачем тебе это? — спрашивала её, стуча запорками Подставка Для Книг, которая была очень умная от учебников, которые стояли на ней. — Довольствуйся малым. Ведь мир так устроен — кто хочет быть большим, будет меньшим, и наоборот.
— Но мне уже некуда быть меньшим, — обиженно отвечала Настольная Лампа.
— Что ты, что ты! — писала на заметке авторучка. — А я, у которой уменьшаются чернила. А этот ластик, участь которого тоже становиться всё меньше и меньше. Даже если очень захотим, мы никогда не станем больше.
— Да пусть мечтает, дорогие мои, — прошелестела лежащая на столе Книга Стихов. — Мечтать это так романтично!
— Посмотри в окно! — доказывала Авторучка, — там холодно и сыро, а здесь, в квартире тепло и уютно. — Всё же лучше быть незначительным, но жить комфортно, чем мучиться своим величием. Ведь что такое большое и маленькое? — рассуждала она. — Всё относительно. По сравнению со столом, ты маленькая, а на фоне э—э… мухи — огромна.
Такие были разговоры. А наша Лампа, не желала торопить события, просто росла и росла, смиренно полагаясь на время. И когда она стала такой большой, что уже не могла помещаться в люстре, её перевесили на улицу.
А через несколько дней Настольная Лампа сгорела и почернела. В ней произошло короткое замыкание, защита не сработала и лампа выгорела вместе с проводом.
«Эх, права, наверно, была Подставка для Книг, - рассуждала почерневшая Настольная Лампа на помойке. — Не желай большего и не мечтай. Довольствуйся тем, что есть».
А Вы с ней согласны?




                Наушники

               

В одном кармане, в клетчатом кармане куртки одного человека лежали белые наушники.
— Разрешите представиться! — спели они дуэтом монеткам, рублям и копейкам. — Головные телефоны! Мы несём искусство музыки непосредственно в головы людям. Ага-ага!
Монетки молчали, только чуть постукивали друг о друга.
— И ни кого не слушайте, когда называют нас наушниками. Наушники! Это совсем не культурно. Ага-ага! Ага-ага!
Так наушники говорили, говорили, и тряслись, и прыгали при этом в кармане.
— А знаете, какая музыка сейчас модная? — спросили наушники. — Не знаете? Ха! Ведь крутизна определяется тем, насколько современную музыку он слушает. А не какое-то старьё. Нынче вот в моде рэп и хип-хоп. Не слышали? Ха! Ещё драм-н-басс, электро? И это не слышали? Ха! Какие ж вы старые и немодные. Ага-ага!
Монетки ничего не ответили, только тихонько потёрлись друг о друга.
— Может, Вы слушаете классику? Или фолк?
— Ничего мы не слушаем, — наконец ответили монетки. — Мы любим тишину-у-у.
— Тишину! — возмутились наушники. — Как скучно! Ага-ага!
— Нам не скучно, — ответили монетки. — Ведь мы сейчас вместе. Пока все вместе-е.
Наушники тут же рассмеялись.
— Это вы-то вместе! — хохотали они. — Это вот мы своими проводами всегда вместе. Весь смысл нашей жизни состоит в том, чтобы быть припаянными к проводам. Жить в единении и нести гармонию наше предназначение.
И тут правый наушник сказал левому:
— Это ведь я больше несу искусства, потому, что я правый.
Левый наушник возмутился и сказал:
— Нет, это несправедливо. Человек наш левша, потому во мне больше искусства.
И наушники стали драться друг с другом. При этом они совсем запутались в своих проводах, закрутились в узлы и — заглохли. В кармане наступила тишина. И наушникам, правда не сразу, через некоторое время стала нравиться тишина. В ней они нашли то, что не находили раньше в звуках мира. Они улыбнулись друг другу, помирились и испытали в этом радость и покой. Сильнее сжавшись, в мерном потряхивании кармана от шагов человека, наушники заснули.
Проснулись же они, когда их вынули из кармана и воткнули в мобильный телефон.
— Какая суета — перебивали дуэтом музыку наушники. — Ах, какая вся это музыка суета! Ага-ага!
Но вот они снова привыкли к звукам, и им снова, как и раньше стало весело.
А монетки не разъединили. На них на всех человек купил книгу, в которой он прочитал, что ценность человека определяется вовсе не современностью слушаемой музыки, а помощью другим. Что лучше лишний раз промолчать, чем с кем-то спорить. И что ценить дружбу начинаешь лишь тогда, когда её потеряешь. Ага-ага.



                Пальцы

\


Как-то одному человеку приснился сон, будто все пальцы на его руках и ногах оказались самостоятельными и без своего хозяина завели разговор. Хотя, не все. Одного  пальца, указательного на правой руке не было, его отрезало на заводском станке.
Разговор начал большой палец правой руки.
— Я главный у вас! — определил себя он. — Ибо властвую над кнопками мобильного телефона. А без него уже человеческая жизнь не представляется.
— А как же указательный? — возмутились пальцы на ногах. — Испокон веков он был главный, указывал направления, ковырял в носу и почёсывал нас. Нет уж, мы подчиняемся указательному.
— А вы молчите там, — надменно выпрямился большой палец. — Вы, грязные бесполезные рудименты! Указательного пальца больше нет, он был сброшен на свалку истории в заводском цехе.
— Ох! Ох! — хлопали по полу пальцы на ногах. — Печально! Но мы не грязные! — возмутились они. — Как раз указательный и чистил нас. Ведь есть ещё такой же на левой руке.
Указательный палец на левой руке молчал. Он знал себе цену и не спорил.
— Мне всё равно, что вы говорите, — наконец, сказал он. — Я являюсь тем, что сам о себе думаю. А думаю я о себе высоко. И вообще, у левшей я самый главный.
— Но ты не можешь набирать текст на телефоне в одной руке, — надменно сказал ему большой палец левой руки. А я тоже могу и могу составить большому пальцу на правой властный тандем.
— Да, какой мобильник! — возмутился безымянный палец правой руки. — Сейчас есть планшеты и в них можно тыкать разными пальцами, и безымянным, и средним.
И все пальцы на руках и ногах начали кричать, и спорить, и доказывать своё.
— Хватит спорить! — крикнула на них мудрая родинка на плече. Она изнывала от солнечного света и была сердита. — У каждого пальца своя ноша. Но каждый палец один не может ничего сделать, разве что в носу поковырять или ухе почесать. Живите дружно в гармонии.
Вдруг на человека набросилась большая собака. Пальцы на обеих руках свернулись в кулак и нанесли собаке тумаки. А пальцы на ногах тоже сомкнулись и ударили убегающую собаку по заду. Так человек и отбился от злого пса.
При этом он проснулся, посмотрел на свои руки, усмехнулся, вспоминая свой сон, и обнял жену, подумав, что одним пальцем он её бы обнять не смог. Разве что в носу поковырять или в ухе почесать.
Он знал, что то, что он о себе думает, думает о нём и жена. В этом и была гармония.

               


                Потолок

               
В квартире решили установить подвесной потолок. Конечно, можно было бы побелить в белоснежное или оклеить цветными обоями. Но чтобы идти в ногу со временем, надо пользоваться достижениями науки. Благо и выбор в магазине подвесных потолков большой — с заморскими цветами, арабской вязью, индийскими слонами, даже со звёздным небом, которое стремительно бороздят летающие тарелки. А для детских комнат ещё и нарисованные персонажи мультфильмов. Чего только нет! Всё, что пожелаете! Вашу фотографию во весь потолок — пожалуйста, любимый автомобиль — извольте. 
Так что наняли двух рабочих одной из азиатских стран, жильцы из квартиры на время уехали на дачу и оставили их работать одних.
Рабочие со знанием дела натянули потолок, и сели пить азиатский чай. Но вдруг услышали, как наверху, над потолком зашумела вода. Ошарашенные, с чашками в руках, он наблюдали, как мягкий потолок надулся, словно пузырь.
Они так и сидели с открытыми ртами, когда потолок под тяжестью воды надутый до самого пола, лопнул. И рабочие увидели, что наверху — ясное небо. Будто не было ни квартир сверху, не крыши этого дома. Больше того, в небе, в каком-то совсем другом небе, вместо солнца, ярче солнца, чудесным светом сиял окружённый высокой прозрачной зелёной стеной золотой город. На двенадцати жемчужных вратах в стене сидели крылатые создания и пели песню, от которой в квартире сразу зацвели все растения. В этом чудном городе на небе по золотой улице текла, словно кристалл, сияя, река. А в самом центре росло плодовитое дерево. И когда у всех зачарованных смотрящих немного привыкли к этому свету глаза, то чуть разглядели источник света — ягнёнок! Да, да, маленький, сияющий белым светом ягнёнок.
— Это такие фотообои были здесь раньше? — спросил один рабочий.
— Скорее, какие-то видеообои. Я таких в наших магазинах не встречал, — ответил зачарованный другой.
— А, может быть это не существует и мы себе это воображаем? — засомневался первый рабочий.
— Может быть, всё может быть, — засомневался и другой.
Потом всё потемнело на мгновение и, когда прояснилось, то рабочие увидели наверху лопнувший подвесной потолок и только заметили, что по щиколотки стоят в воде.   
Скажете, такого не было? И рабочие, которые рассказали эту историю, выдумали её? Но, с этого момента жизнь их перевернулась. В этот же день они, не сговариваясь, ушли из строительной фирмы.


                Простейший Спутник   



Его назвали Простейший Спутник. Ну, и пусть простейший, соглашался он. Главное, что ты делаешь, а не как тебя называют. Он был первым спутником, самым первым искусственным спутником планеты Земля. Никто ещё до него, ни живое существо, ни бездушный предмет не мог преодолеть первую космическую скорость. Только он, алюминиевый шар с аппаратурой во чреве это смог. Только у него одного были важные задания: исследования и эксперименты, проверки и определения. Важные придуманные человеком слова.
— Молодец какой! Сам поднялся и летит! — слышал он голоса среди звёзд.
Спутник поворачивался, но никого не замечал. Только темнота, только звёзды, звёзды, звёзды. Нет, смиренно думал он, он не сам оказался здесь. Это люди запустили его сюда, без них бы он так и пылился в лаборатории.
— Бип! Бип! Я не сам, не сам, не сам... — отвечал он радиоволнами.
Но как здорово стремительно вырваться из объятия земного, испытав при этом лёгкость кружиться, вертеться серебристым шариком с четырьмя антеннами, уподобиться и Земле и вот Луне, и там дальше неведомым планетам и звёздам.
— Ты свободен, ты свободен, свободен, — напоминали из космоса.
Да нет же, думал Спутник, его подняла ракета и держит гравитация земная.
— Бип! Бип! Нет! Это не я! Не я! Не я... — отвечал Спутник.
Иногда ему хотелось лететь дальше, уподобиться кометам и самим звёздам. Ему хотелось улететь в чёрное неизведанное нечто, тронутое светлыми мазками Неведомого Художника. Но страшно ведь! Нет, не отпускай родная планета с орбиты своей туда. Там страшно!
А она и не отпускала.
— Бип-бип! Бип-Бип! — как приятно приветствовать радиосигналом маленькие огни городов с такими совсем невидимыми людьми. — Бип-бип, — и тоскливо думать, что уже никогда не возвратиться туда.
А там внизу, в музее тем временем сиял бликами фотовспышек Макет Простейшего Спутника.
— Да, это точная копия, — говорили бородатые учёные в белых халатах. — Материал и размеры один к одному.
Но Макет не хотел быть копией, не хотел быть вторым. Копия, а что не копия, успокаивал себя Макет. В мире всё с чего-нибудь скопировано. Даже настоящий Спутник и тот скопирован с Луны или Кометы.
Макет не желал быть Простейшим. Только Первым! Это он, Макет, получит всю славу и всё внимание людей. Да что, люди! Зачем они ему! Люди не вечны, а он будет существовать  долго, так долго, что когда-нибудь забудут, что он Макет, что он копия и поставят на первое место.
Ох, как гордился он собой, подставив свой металлический живот любопытным людям, как будто это его запускали в космос, словно это он первый искусственный спутник. А не тот, уже затормозивший и сгоревший в атмосфере.
Но не верьте, что Простейший Спутник исчез. Он до сих пор нарезает эллипсы вокруг нашей планеты. Космонавты часто встречают его на орбите. Он отражает свет далёких звёзд и благодарно машет людям антеннами.


                Таракашка

               

Только что вылупившийся из яйца Таракашка сидел внутри телевизора, вздрагивая от громыхания динамика, думая о том, что этот мир и появился вместе с ним. А музыка рождала время. Бум-бом, бум-бом — секунды отсчитывал хип-хоп. Бум-бом, пролетали пылинки, бум-бом и вот музыка остановилась — выключили телевизор. И показалось молодому таракашке, что время остановилось, показалось, что пылинки застыли на месте.
— Салют! — вот вздрогнули пылинки от возгласа большого Усача, время продолжилось. — Я твой отец. Гордись, что ты таракан. Хорошо быть маленьким! В любую щель пролезешь — за шкаф, под плинтус, даже сюда в телевизор можно залезть, развалиться на тёплой микросхеме и удовлетворённо размышлять над собственной значительностью. Что люди! Вся их жизнь это несколько метров по комнате, от дивана к столу, от шкафа к холодильнику. Ограниченные создания. Толи дело мы, тараканы! Всё пространство квартиры в нашей власти — вдоль и поперёк, над и под — везде!
Таракашка ничего не ответил, он ещё не научился говорить.
— Ну, я побегу на кухню, — сказал Усач. — Сегодня у людей странный праздник, но на столе вкусная еда – пасха и куличи. А ещё много разноцветной скорлупы от яиц.
Таракашка хотел спросить о мёртвом таракане в углу, но не смог. Усач догадался об этом.
— Ты видишь, в углу телевизора лежит сухой наш сородич? — сказал Усач. — Так заканчиваются тараканы. Но мы продолжаемся в своих детях. Вот сорок твоих братьев уже убежали за едой, и ты давай беги. Смысл жизни в том, чтобы есть и плодиться. А глупые люди, празднуя Воскресение своего Бога верят, что они будут жить вечно.
Молодой Таракашка зевнул и стал наблюдать в щелку, как отец выбежал из телевизора, посеменил по полу и — был раздавлен человеческой тапкой. 
— Хи! — весело хихикнул Таракашка, глядя на мокрое место, там где был Усач, потянулся, размял лапки и пополз наружу, осторожно оглядываясь и радостно думая о том, что чем меньше на свете, то есть в этой квартире тараканов, тем больше ему достанется еды.
Он пробежал вдоль белой полосы по плинтусу, около лежащего мелка с надписью «Машенька» в углу, мимо картонного домика с чем-то вкусно пахнущим, в  котором, к радости таракашки, прилипли его большие и маленькие сородичи. Они махали лапками и что-то бормотали.
Таракашка забежал в домик и — прилип. Вскоре он обессилел от голода и попыток выбраться и — уснул. Или умер? Мы это уже не узнаем, потому что липкий домик выкинули в мусорку. Как и не узнаем мы, что там, за гранью жизни. Мы ведь люди только верим, что жизнь наша продолжится.



                Тишина
               
               

Так случилось, что все люди в мире вдруг замолчали. Проснувшись утром, они не сказали друг другу ни слова, потому что им всем приснился один и тот же сон. Точнее, сны были разные, но голос в них был один и тот же. И голос прозвучал:
— Если день промолчишь, то получишь подарок!
Люди пошли на работу, по своим делам и утреннюю уличную тишину нарушали лишь их шаги по брусчатке, автомобили, да птичий гомон. Они догадывались, что каждый услышал загадочный голос, но ничего об этом друг другу не говорили. Все хотели получить какой-то подарок.
А две вороны внимательно рассматривая утренних прохожих со стоящей в центре перекрёстка сосны, разговаривали.
— Ты слышишь, дорогая? — прокаркала первая ворона. — Слышишь что-нибудь?
— Нет, — помотала клювом её подруга. — Никаких разговоров, никаких новостей. Карр!
Прошёл день, и люди вернулись домой с работы, где они не проронили ни слова.
— Как так можно чему-то научиться и познать без слов? — удивлялась вечером всё та же первая ворона на суку, посматривая вниз.
— Не понятно! Карр! — подкаркивала ей подруга. — Придётся нам за людей говорить словами.
— Как стало скучно без человеческого разговора! — вздыхала первая ворона. — Как скучно!
— И ничего не скучно! — каркала подруга. — Теперь мы будем единственные разговаривающие существа. Кар!
— Ну, уж нет! Скукотища-а! Я не хочу быть единственным говорящим творением.
— А я хочу. Хочу! Как здорово и вчесело. Карр!
— Нет, не весело!
— Весело! Весело! Кар! Кар!
При этом первая ворона клюнула вторую в глаз. Началась воронья драка, так что перья полетели. Один мальчик с наушниками в ушах запустил в них камнем, и вороны с криками разлетелись от сосны.
А люди, дома включив телевизоры, не услышали новостей и в этот день они легли спать в тишине.
А на следующее утро они уже разговаривали. Все ждали подарок, но ничего чудного не происходило. Только в новостях диктор поведал о том, что за вчерашний день не было ни одного убийства или ограбления, ни единого выстрела из оружия. Вот так подарок, удивлялись все люди!
И в то же время понимали, что совсем молчать нельзя. На то они и люди.
А вороны… Может их и не было вовсе на той сосне? Спросите об этом мальчика с наушниками.