ТАБУ

И посетила мою буйную головушку странная мысль. Собственно говоря,  эта мысль не раз и не два стучалась в мои двери, приходила ко мне и ночью и днём, теребила меня, как говорится, при любой погоде. Вспомнилось четверостишие Владимира Высоцкого. Что Вы там пьёте, мы почти не пьём, здесь только снег при солнечной погоде, ребята напишите обо всём, а то здесь ничего не происходит. Мысль моя напрямую связана именно с этим четверостишием, особенно с последней его строкой. Недаром говорят, мысли умных людей встречаются. Я не причисляю себя к золотым когортам особенно умных людей, ни к глупцам, но, тем не менее, льщу себя надеждой, что я тоже, чёрт возьми, могу сделать что – нибудь полезное, либо в то время, когда прохаживаюсь по мрачным московским тротуарам, либо в какой - то другой временной отрезок. А то здесь ничего не происходит.  Эта строка Высоцкого не даёт мне покоя ни ночью, ни днём. Она мучает меня постоянно. И хотя, написано это, как бы из лагеря, и к светлому бытию  нашему не имеет никакого отношения, и всё же, сдаётся, имеет, причём, самое непосредственное. Итак. А то здесь ничего не происходит. Что же это значит? Попытка не пытка, и я попытаюсь досконально разобраться, происходит что – нибудь, здесь, читай, у нас, или нет. С одной стороны, всё как «у лагере». Ничего не происходит. Написав «у лагере», я привёл слова моего друга, великолепного джазового ударника Валерия Багиряна, светлая ему память, который по моей просьбе с особым артистизмом любил рассказывать чудную байку про какого – то, непонятно какого человека. Звучало это примерно так. Каждый год я посылаю детей «у лагерь». Затем человек из багиряновского рассказа с непередаваемым акцентом уточнял. «У пионер лагерь». Сколько бы раз я  не слышал эту историю, я всегда извлекал из неё добрый заряд смеха. Этого бодрящего заряда, плюс того, что был у меня и ранее, мне хватит до самой ядерной. Так вот. Повторяю. С одной стороны, всё как в лагере. Ничего не происходит. Ну, это ещё, как сказать, положим. Происходит всегда и всё.  А, собственно говоря, что именно у нас происходит? Видоизменяется глупая погода, качаются цены на нефть, мракобесы справляют свои необъяснимые оргии, но дивно неизменен лишь наш советский рубль. Это неважно, что я называю рубль советским в то самое время, когда уже давно нет никакой советской власти. Это  атавизм, глупейшая привычка, называть всё происходящее какими - то именами и продолжать мыслить уже давно не существующими категориями. Так что же ещё у нас происходит? Чем отвечать на этот бесполезный вопрос, лучше напрячь нужные мозговые извилины и подумать, серьёзно подумать, не о том, что у нас происходит, а о том, что может произойти. Итак. Что может произойти? Начнём с того, что может произойти всё, что угодно. Может разразиться международная всеистребительная война, могут запылать и какие - то иные, непредусмотренные высшим разумом конфликты, могут вырасти цены на продукты и тряпки. Всё быть может, всё  быть может, всё, конечно, может быть, одного лишь быть не может, того, чего не может быть. Эта поговорка имела  пребольшое хождение в великом 20 веке. Век, конечно, был хороший, спору нет. Но и этот не так уж и плох. Моя работа называется табу. А табу, как  известно, это то, что находится под запретом, к чему нельзя прикасаться, о чём запрещено не только говорить, но и думать. Кем запрещено неизвестно, а только снять этот запрет не может никто. Давненько я не писал о цветах жизни нашей. О детях. Маленькие дети, ни за что на свете, не ходите, дети в Африку гулять, в Африке гориллы, злые крокодилы будут вас, уж не помню, как, обижать. Начнём с того, что нынешние дети, к ужасу их бедных родителей, настолько продвинуты, что им никогда не придёт в голову мысль, взять и прокатиться в Африку. Я уверен на все 100, что окажись, цветы жизни нашей в Африке, Африка придёт в ужас и никогда не забудет того, что эти дети в ней вытворяли. И правильно. Дети тоже имеют полное право, оттянуться, как следует. Какого чёрта им киснуть в безрадостной Москве. Пусть наведут ужас на чуковских крокодилов и горилл. А - а, в Африке каштаны, вот такой высоты, а – а, в Африке платаны, вот такой ширины, а – а, бегемоты, крокодилы, а – а, цветут сарсапариллы, а – а, и зелёный попугай. Когда – то, я сочинил и другой куплет, где долго склонял, и всячески эксплуатировал букву Б. Но эту мою песню, хотя она очень смешная, к превеликому сожалению, цитировать нельзя. Табу. Сам сочинил, сам запретил. Но нельзя бросать на полдороге столь благодатную тему, как дети. Все мы дети, только дети, мотыльки вокруг огней, или что – то, вроде этого. Если стихотворение не вспоминается, или вспоминается с трудом, значит, оно плохо написано. Но сейчас речь пойдёт совсем о другом. Кем будут наши дети? Раньше, ну, тогда, давно, дети  мечтали о разных  профессиях. Кто хотел стать инженером, кто космонавтом, кто разбойником с большой дороги. И стали, чёрт возьми. Далее. Все мои прозаические работы, по сути дела, есть ничто иное, как совершенно самостоятельные, отдельные главы, какого - то единого и бесконечного повествования. Далее. Написал о детях – хорошо, но нужно, чёрт возьми, написать и о стариках. Разве старики, не люди?  Итак.  Кто такие старики? Старики, это дети, разросшиеся за период пребывания в скорбной юдоли сей, до неимоверных, невиданных размеров. Подлинные размеры этих детей – стариков, настолько чудовищны, что если сравнить этих монстров с настоящими чудовищами, все чудовища мира поблекнут, спасуют, и скукожатся, в свете наших стариков. Считаю ли я себя стариком? С одной стороны – считаю, с другой –нет. Какой из меня старик? Так. Нечто вроде. А и то хорошо. Вообще, хорошо всё то, что хорошо кончается. Не знаю, на счастье ли, на злую ли погибель нашу, но на свете существуют такие вещи, которые, не только не кончаются, но и не могут себе и помыслить, взять вдруг, и кончиться. Мир этих вещей невозможно постичь, хоть ты тресни. Этот мир бесконечен, как праздные разговоры наших уважаемых политических обозревателей, которые ведутся примерно так. Сейчас наше общество (это они нам говорят), переживает некоторые затруднения, и все наши беды, как подлинные, так и мнимые, связывают в первую очередь, почему - то с ценой на нефть, как будто цена на нефть, гори она синим пламенем, есть самое главное в нашей жизни. Ещё они пускаются в пространные россказни и  безуспешно стараются втолковать нам, что если в Августе 2012 года, всё не очень хорошо, то вот, к Декабрю, (если, мол, Вам удастся дожить и каким то - образом  дотянуть), будет значительно лучше. И так далее. Знаем мы эти, будет лучше. Мели Емеля, твоя неделя. Оставим СМИ, этих наших извечных врагов, в покое. Пусть отдохнут немного, соберутся с мыслями и подумают на досуге о том, что они будут втюхивать нам завтра. Но не только завтра, но и всегда. Всю оставшуюся. Далее. Я еще не успел коснуться такой интересной темы, как расизм. Что такое расизм? Расизм, это выдуманная горе – политиками, подождите чуток, это я расистам говорю, вот подрастут маленько нефтяные цены, попляшете тогда, покувыркаетесь вместе с баррелями. Так что же такое расизм? Расизм это игра, не раз приводившая мир к катастрофам, истинный размер которых невозможно постичь разумом. Расизм, не укладывается ни в какие рамки, не лезет ни в какие ворота. Для расизма не существует прокрустовой ложи. А жаль. О многом бы надо ещё написать. Но некоторых запретных тем, я не имею права коснуться. Табу. 

                Андрей Товмасян Акрибист.    

                19 Августа 2012 года