Сербский монастырь Хиландарь

Уже несколько раз мне приходилось ступать на эту землю. Землю, казалось бы, для меня совсем чужую. Так мне думалось, когда в первый раз я сошел на афонскую пристань. Чужую — и по моему происхождению, и по нахождению вдали от границ России, и по самой природе, которая для меня, северного жителя, ни разу не бывавшего в южных широтах, крайне непривычна. Но вот, однажды я пришел в эту землю, и с тех пор она стала для меня родной. Для всякого христианина является Родиной и Святая земля, и Афон, и вообще всякое святое место на Земле. Каждое место, имеющее особое благословение от Бога, — это как бы частица рая, цветущего своими диковинными для нас цветами. Надо только уметь увидеть этот божественный сад. Такое видение приходит не сразу, но, когда все больше погружаешься в тенистые заросли такого сада, духовное зрение постепенно обостряется, — и ты прозреваешь. Но даже среди этих дивных уголков, где небесное является в земном, Афон занимает особое место. Это Вертоград Божией Матери, удел, жребий, данный Ей Самим Богом. Это сад, полный и большими деревьями с густой кроной, под которыми хорошо укрываться в жару, и благоухающими цветами, поражающими нас своей красотой. Но не всякий сразу заметит этот сад, для кого-то это лишь голые скалы и безжизненные дебри. Чтобы ощутить Афон, надо знать, кто жил на этих скалах раньше. И как жил! Для этого надо почувствовать, кто живет здесь сейчас.
Да, несколько раз я уже бывал здесь, но все так же волнуется сердце и жаждет встречи с этой землей. Вот, снова мы отплываем из Уранополиса. Вот уже видны знакомые молчаливые скалы, поросшие непроходимыми зарослями кустарника. Вот Кромница. Вот скит «Новая Фиваида». Здесь русский игумен организовал своеобразную афонскую богадельню. В этом скиту поселялись русские престарелые иноки, неспособные уже трудиться и  поэтому не имевшие возможности обеспечить себя даже самой скромной афонской пищей. А еще по греческой традиции надо было платить  монастырю, на территории которого находилась келья, ежегодную арендную плату. В начале века тут проживало по-отшельнически 150 таких подвижников, которые сходились в соборный храм Всех преподобных афонских по воскресным дням и праздникам.
А вот и Иваница — пристань сербского монастыря Хиландарь на западной стороне полуострова. Она была устроена русским старцем карейской кельи сщмч. Игнатия Богоносца ¬¬— иеросхимонахом Моисеем, впоследствии именно здесь встретившим свою мученическую кончину от руки неизвестного убийцы 9 марта 1908 года.
Стоп! В этот раз наше паломничество начинается  необычным путем: в первую очередь мы едем  не в Руссик, как бывало раньше, а в сербский монастырь. На афонской пристани, арсане, нас ждет машина. Путь до Хиландаря, расположенного недалеко от восточного берега, долог. Вот извилистой дорогой мы трясемся по ухабам над пропастями и обрывами. Такова афонская природа. Накатанная дорога, — а сделаешь два шага в сторону, и — непроходимые заросли, которые расступаются только для того, чтобы дать место камню. Вот русский скит Святой Троицы.  Когда-то он был совсем заброшен и пастухи загоняли на ночь овец в его храмы. Да, бывает и такое. Эта обитель была восстановлена после Русско-турецкой войны 1877—78 годов. В скиту появился русский архимандрит Мелхиседек, который очистил церкви и жилые корпуса от «следов» овечьего пребывания. Его преемнику, иеромонаху Нифонту, удалось возродить эту обитель. Когда же он закончил свои труды, сербский монастырь Хиландарь нашел ему новый фронт работ. Ему пришлось восстановить в Карее келью также во имя Святой Троицы. При этом немало пришлось претерпеть от греческих монахов, которые препятствовали украшению обители. С этим скитом связано интересное событие, иллюстрирующее нелегкую жизнь русских, да и вообще, славянских монахов на Афоне. Эту историю приводит в своей книге об Афоне один из, увы, немногих современных исследователей истории Святой Горы — мордовский епископ Варсонофий (Судаков). Владыка не раз совершал паломничества на Афон, и в прошлом году нам довелось здесь быть с ним в одно время. О. Нифонт хотел сделать купол скитского храма, как у всех русских церквей. Греческие монахи препятствовали этому. Тогда пришлось строить тайно. Братия всего за одну ночь сумела собрать купол, установить его и  водрузить сверху крест. О. И. сообщил нам, что в этой келье жило около 40 русских монахов, но они покинули ее еще в 1905 году, потому что трудно было жить без воды. Отсюда примерно час ходьбы до Хиландаря. Однажды нам с Валерой удалось пройти этой тропинкой, окружившей себя самой изысканной афонской красотой. Разумеется, в этой келье сейчас никто не живет. Где взять русских монахов? Пантелеймонов монастырь — и тот пустует. Да и сербов-то не очень много.
Мне вспоминается история другой кельи, построенной тоже на земле монастыря Хиландарь. Только она расположена далеко отсюда: на дороге, ведущей из Нагорного Руссика в Карею и Ватопед. Неизвестно, доведется ли когда-либо побывать там. Мы много спорили о маршруте нашего паломничества, но предполагаемые маршруты явно не пройдут через этот пункт. Это келья святителя Иоанна Златоуста. Обитель эта древняя, основана еще в XI веке, о чем была найдена запись при раскопках на месте старого храма. Ее возобновитель, иеросхимонах Кирилл (Абрамов), пришел на Афон в пятнадцатилетнем возрасте и принял постриг вместе со своим отцом  в Пантелеймоновом монастыре. Сорок лет подвизался этот старец в монастыре и в разных русских кельях. И вот он переселился в заброшенную келью, пустовавшую 18 лет. Вокруг него быстро собралось братство в 90 человек. Устав был принят общежительный, поэтому правильнее было бы назвать эту келью монастырем. С разрешения Хиландарского монастыря о. Кирилл воздвиг великолепный храм во имя Святого благоверного великого князя Александра Невского и Марии Магдалины в память чудесного спасения царской семьи во время крушения поезда в Борках. Ревнитель общежительного устава, он в 1896 организовал  братство русских келиотов, одной из целей которого была помощь бедным русским келиотам и отшельникам. Братство заботилось о ремонте храмов, помогало русским инокам сбывать свое рукоделие, готовило священников для русских святорских обителей.
Вот и монастырь Хиландарь. Есть два объяснения названия сербского монастыря. Первое: с греческого Хиландарь переводится как «уста льва» — так назывался древний город, на территории которого теперь стоит монастырь. Второе — из словосочетания «хилья» и «андра». Первое слово значит «тысяча», второе — «мгла». Во время набегов варваров те видели монастырь издалека, но многократно подходили к нему, и их окутывала мгла. Надо отметить чудесную помощь Божией Матери, сохранявшую монастырь от частых набегов грабителей и пиратов. Все афонские монастыри были разоряемы по 2—3 раза, но хиландарская обитель — ни разу. Царица Небесная так являла этому монастырю особенную защиту. История монастыря известна, наверное, многим.
Основан он был преподобным Саввой в XII веке по совету тогдашнего прота. Трудно найти другого святого, который бы сыграл подобную роль в истории Сербии. Царский сын в иноческом образе начал славную историю и Хиландарской лавры. Да-да. Ранее монастырь Хиландарь назывался, подобно детищу преподобного Афанасия, лаврой. В силу грамот сербских царей и хрисовулов Императоров, сербская обитель возобладала почти над всею Афонскою горой. И доныне только Великая лавра может сравниться с ней по обширности владений. Будучи славянским монастырем, Хиландарь первоначально предназначался исключительно для славянского племени. Сербская обитель настолько распространила славянский дух по Святой Горе, что даже в некоторых чисто греческих обителях стали употреблять славянский язык при богослужении. Об этом пишет ктитор Андреевского скита и исследователь Афона А. Н. Муравьев. Хиландарь пользовался особым вниманием сербских Царей, некоторые из них даже подолгу здесь живали. Когда наступило трудное время для Сербии, Хиландарь нашел  другого державного покровителя — Царя Иоанна Грозного, который даже открыл подворье в Москве для помощи сербскому монастырю. Впоследствии, при Петре I, оно было ликвидировано. Монастырь Хиландарь был второй по чести, уступая первое место Великой лавре, но по умалении был передвинут на третье, а затем и на четвертое место. Теперь почти никто и не знает, что когда-то Хиландарь был лаврой. Но дело не в названии, можно, как угодно, называть этот монастырь. Дело в том, что Божия Матерь являет о нем особенное попечение, как это уже говорилось. Потому и почитание Божией Матери здесь особенное.
Входим в монастырь, идем за благословением к Самой Игуменье. Здесь обычное игуменское место в соборе занимает икона Божией Матери «Троеручица». И перед каждой церковной службой служащие берут благословение у Божией Матери, прикладываясь к этой чудотворной иконе. Прикладываемся к ней и мы. Преосвященный Порфирий считал легендой, что эта икона принадлежала преподобному Иоанну Дамаскину и была передана святому Савве в XIII веке. Подобные сомнения легко проникали в умы ученых монахов. Так, Авксентий Стадницкий, будущий митрополит Арсений, приводит это мнение ученого епископа в своих воспоминаниях о посещении Святой Горы. Мы же, люди XX и даже XXI века, в какой-то мере освободились от слабостей эпохи XIX века с его псевдоученостью и рационализмом. Мы прикладываемся к этой святой иконе, и вряд ли кто-то из нас даже задумывается о возможности предпочесть преданию исследования ученого монаха. Подходим к о. Кириллу, духовнику монастыря, и берем благословение. Он не говорит по-русски, но его речь, исполненная любви, очень выразительна и мы убеждены, что понимаем его. Позже мы узнаем, что он фактически постриженик Оптиной пустыни: его постриг один из оптинских монахов, оказавшийся в годы лихолетия на сербской земле.
Когда я посетил монастырь через несколько лет, то подивился разительной перемене. И дело тут вовсе не в том, что в ночь с 3 на 4 марта 2004 года сербский монастырь наполовину сгорел. Изменились сами монахи. Когда мы впервые познакомились с некоторыми из них, поразились, насколько крепок сербский народ. Показалось даже, что они тверже, сплоченней и сильнее нас, русских. Но в Сербии пришла новая власть, и, как по мановению волшебной палочки, все изменилось. Мне пришлось не один раз наблюдать прискорбные последствия влияния государства на церковь. Казалось бы, временное и шаткое не может оказать существенного влияния на вечное и незыблемое. Конечно, политическое интриганство пока не может поколебать догматов, но на церковь как организацию может повлиять весьма сильно. А значит, и на духовное состояние всего народа. Так вот, пребыв в монастырь, мы не столько поразились физическим развалинам, сколько духовным. Казалось, с русскими здесь теперь просто боятся разговаривать. Те, кто нам казались раньше львами, стали более походить на других представителей семейства кошачьих, которые ловят мышей и выходят на охоту только ночью. Дай Бог, хотя бы ночью выходили и мышей ловили.
Вот древняя башня, пирг, как ее здесь называют, построенная с целью защиты от пиратов. Вот руины древнего города. Дальше на нашем пути прекрасный хиландарский виноградник. Мы видели тогда в монастыре  крепкое сербское братство и множество  паломников и трудников, и чувствовали, что Сербия еще жива. Хотелось так думать и о России...
Вот монастырь святителя Василия Великого, находящийся на территории Хиландаря. Это один из древнейших афонских монастырей. Внешне он более напоминает крепость: с трех сторон омывается морем, а с четвертой отчетливо виден полузасыпанный ров. Вход — через деревянный мост, который в древности убирался в случае опасности. Это живая иллюстрация к истории Афона, которая полна нападений разных пиратов, каталанцев и др. Сейчас монастырь этот пуст. Реставрация, очевидно, началась здесь совсем недавно. В монастыре два храма. «Только храм блюдется, и при нем поселяют тех, кто хочет безмолвствовать», — читаем у Муравьева. Но, видимо, наступили времена еще худшие. Не знаю почему, мне припоминается история, рассказанная Барским. В его время там проживал иеромонах Парфений. Он обнаружил в алтарной стене большую частицу Животворящего Креста, о которой никто кроме него не знал. Размер ее был немал: два перста шириной и пядь длиной. Часть ее иеромонах продал в Ватопед, часть в другой монастырь. Об этом узнали в монастыре и изгнали иеромонаха прочь из этого места. Торговля святынями для России вещь совсем необычная. И не только потому, что в России их значительно меньше, чем здесь. В России, наверно, никто бы и не понял, что предлагает этот иеромонах.
Еще Барский пишет: «Место же оно зело изрядно есть к безмолвию, и теплое и веселое, идеже  абие недалече от брега, есть и остров каменный... и море прозрачное, далече простираемое на восток, от севера же издалече вся Македония зрится; еще же пища от моря удобо стяжатися может». Подходим к морю и убеждаемся  в правоте слов Барского: чудный вид: море, море... и пустынный брег, испорченный, правда, отдельно стоящим желтым плакатом с правилами для паломников. Можно подумать, что паломники ходят тут толпами.
Мы возвращаемся обратно, завтра нас повезет машина извилистой дорогой по афонским кручам мимо бывшего русского скита Святой Троицы опять на пристань Иваницу, откуда мы продолжим свое путешествие. Хорошо сербское гостеприимство, но злоупотреблять им не стоит, как говорят по-русски, пора и честь знать.
Мы не уставали удивляться своему незнанию истории Сербии. Мы, считающие себя русскими патриотами, мало знаем о нашем главном союзнике. Интересно, что большинство русских находится  в полном неведении и о современном положении в Сербии. Когда началась натовская агрессия против Сербии, многие воспринимали Милошевича как национального героя. По-другому к нему относятся сербские православные патриоты. Но и не только они. Когда Милошевич прибыл на Афон, то игумен сербского монастыря попытался скрыться где-то на метохе, а младшая братия монастыря хотела затворить монастырские врата, чтобы их соотечественник-коммунист не мог ступить на священную землю Хиландаря. Но вмешался протат: игумена отыскали, доставили, и Милошевич, поприветствовав его рукопожатием, смог увидеть все исторические достопримечательности древней обители.
Вот и все, что мне хотелось бы сказать о сегодняшнем монастыре Хиландарь. История его удивительна. Удивительны и его святыни. Меня поразило в свое время, что среди святынь монастыря находится глава святого пророка Исаии. Есть чему удивиться. Но, как уже говорилось, не одними мощами, иконами и другими святынями славятся афонские монастыри. В них в них сохраняются традиции,  живет православие, каким оно было при императоре Константине Великом. Именно этим и должны быть богаты монастыри Святой Горы. Посещая из года в год сербский монастырь, я стал замечать, что духовная жизнь в нем как бы умаляется. Многие связывают это с тем, что сербские монахи забыли заветы своего великого предка, основателя монастыря, святого Саввы. И сильный пожар 2004 года — закономерное следствие этого процесса. Интересно, что сгорело все построенное за последние годы. Сколько раз приходилось задумываться о том, что если бы оставалась разруха,  то это было бы честней что ли…