Облако, ангел, самолёт

Конечно, Дашке надо было бы в ухо дать. Ехидина вредная! Дашка-дура, хвост надула!  Она думает, что если она во дворе самая красивая, то ей всё можно… Ещё получит!  Но сначала надо с Галкой разобраться. Тоже, сестра называется. Если бы Руслик мог выбирать, то не выбрал бы такую сестру, тем более старшую. Он вообще выбрал бы брата. Вадьку. Иногда ещё Руслик думает, что лучше пусть бы он родился не у своей мамы, а у Вадькиной. Но это редко, только когда мать уж слишком долго бухает. А этим летом такое всего два раза было.
Тётя Вика, Вадькина мама, тогда забирала Руслика к себе, и он у них жил по нескольку дней. Тётя Вика хорошая. Даже когда Галка украла у Вадьки телефон, она на Руслика не подумала, сказала, мол, потерял и потерял, что тут сделаешь. А потом, когда мать телефон нашла и Галку излупила и выгнала, то тётя Вика ходила просить, чтоб Галку пустили обратно домой.  И в цирк она Руслика возила. И когда покупает Вадьке мороженое, то Руслику тоже покупает.    Но всё равно, своя мама – это своя мама, и Руслик её всё равно любит больше всех на свете и не может без неё жить. Зато без Галки может. Глаза б не смотрели на эту корову… Это она подслушала, как они с Вадькой говорили про девочек, какая самая красивая. Вадька сказал, что Даша, и Руслик сказал, что Даша…  А Галка услышала и Дашке рассказала.  И теперь та, как их только увидит, сразу губки бантиком делает и чмокает. И ехидненько так зовёт: «Ма-альчики, а я вам правда нравлюсь? Ой, вы мне тоже! Руслик, Руслик, на-на-на…» Сдохнуть можно со стыда. Ей-то не стыдно – ещё бы, она в шестой уже перешла, а они только во второй. Весь двор теперь над ними смеётся, хоть на улицу не ходи…
Но дома тоже не посидишь – сейчас к матери снова придёт этот жирный.  Руслик лезет на крышу.
Когда он был маленький, то всё спрашивал, из чего что сделано: «А дерево из чего сделано? А дядя из чего? А небо?»  Теперь-то Руслик знает, что небо – из воздуха,  обыкновенного воздуха. То есть весь воздух вокруг – это сплошное небо. Но это трудно почувствовать, нужно специально настроиться. Это Руслик умеет. Лёжа на крыше кверху пузом, Руслик смотрит в облака. Долго смотрит, стараясь не мигать. Если долго так смотреть, тогда начинаешь чувствовать, что ты – в небе. Что ты сам как облако. Лицо Руслика расплывается и клубится, становится синее, чёрное, серое и белое. Раскинутые в стороны руки летят дымными хвостами, в животе становится пусто и холодно. Ветер пролетает сквозь Руслика насквозь и крутит его, и крутит – так что аж начинает тошнить, и голова кружится. Надо за что-нибудь зацепиться и остановиться. Можно за землю, но до земли далеко. О, вот ястреб летит…  Руслик цепляется за ястреба и становится  тоже как ястреб -  сильным, быстрым и опасным.
 «Кьоуууу!» – кричит ястреб  с весёлой хищной тревогой и остро, пристально  вглядывается в землю, кругами летающую внизу. И Руслик тоже вглядывается и кричит: «Кьоууу! Кьоууу, Дашка!»
Крыша твёрдо давит на спину через расстеленную куртку. Это давит на ястреба космос.  Над ястребом – совсем тонкий слой неба, и сквозь него давит черный, твёрдый, неживой космос. Но ястреб терпит.  Он летит и внимательно смотрит, чтобы на земле всё было по-честному. Потому что он – ангел.
Раньше Руслик ходил на моления к сестре Наталье,  и даже выучил песню  «Когда мой Господь со мной. » На молениях кормили обедами и  давали с собой домой по две конфеты. Ещё одежду давали иногда,  но чаще книжки про бога… Нормально было. Не очень интересно, но  и не противно. Но тётя Вика не разрешила Вадьке туда ходить, и Руслик тоже перестал.  Сестра Наталья говорила, что ангелы летают и смотрят, чтобы всё было по-честному. И если видят, что кто-то грешит, они доносят богу.  Руслик доносить не будет. Стучать западло.  Он сам разберётся со всеми. Кьоууу!!!
От  чердачного окна доносятся шаги и пыхтение. Наконец-то.  Так может пыхтеть только один человек. Этот человек немножко боится высоты, потому и пыхтит.  Он ни разу не сказал, что боится, но Руслик и так знает. Они с Вадькой всё друг про друга знают, даже то, что не говорят.  Не всегда обязательно всё говорить.  Вадька молча подползает и тоже ложится, раскинув руки.
Где-то гудит самолёт, его не видно.  Не, это два самолёта. Два серебряных, узких, лёгких самолёта. Они летят и гудят. Гудят вроде бы тихонько – но слышно на всё небо, и на земле тоже слышно. Самолёты летят очень быстро, небо за ними вспенивается длинными белыми стрелами. Быстро, быстро, быстрее мысли, быстрее всех.  Всё на свете остаётся позади, отлетает в прошлое белой стрелой.  Быстрее, быстрее, дальше -  летим, Вадька!