4, 5. Воспитание Риском

      Осень 1953 года – начался новый учебный год. Этот год в моём познании Добра и Зла будет равным десятилетию. Я подал заявление в среднюю школу № 74 на станции Царе-Константиновка. В этой школе учились ребята из сёл: Бельманки, Благовещенки и Красное Озеро, ежедневно преодолевая многокилометровый путь в школу. В основном здесь учились украинцы. Фамилии указывали на их происхождение от запорожских казаков – Нэгрий, Палий, Пивэнь, Процэнко, Трэба, Нэтрэба, Галюк, Диброва, Смаглий, Смаглюк, Пыриг и много других, интересных и чудных фамилий. Теперь и мне придётся, ежедневно рискуя жизнью добираться в школу. Для этого, решила моя мама, я уже созрел.
      Около двух недель я с товарищами ходил в Царёвку пешком. Вечером мы возвращались поездом «Симферополь – Ясиноватая», который у нас на разъезде останавливался. Ходить двенадцать километров ежедневно утомительно, поэтому я и мои товарищи решили ездить попутными товарными поездами. В одиннадцать часов дня у нас проходил на Волноваху пассажирский поезд «Мелитополь – Ясиноватая», но он шёл не в сторону Царёвки. Довольно часто в это время на разъезде останавливался товарный поезд, в ожидании разминовки со встречным пассажирским поездом «Мелитополь-Ясиноватая». Мы садились на товарный поезд и благополучно добирались в Царёвку. Эта станция узловая, поэтому здесь все поезда останавливались. Приезжали мы на два с половиной часа раньше начала занятий в школе, но что поделаешь – приходится  и за это благодарить судьбу. Если же не было встречного товарного поезда, тогда мы садились на ступеньки вагона пассажирского поезда и ехали в обратном направлении до тех пор, пока на какой-либо станции не встретим товарный поезд, ожидающий разминовки с пассажирским поездом. Здесь мы пересаживались на товарный поезд и возвращались обратно.
      В сентябре и октябре была тёплая погода. Усевшись на подножках вагона, мы любовались проплывающим мимо нас пейзажем родной степи. Железная дорога проходит по самому гребню хребта Приазовской Возвышенности. Поезд то поднимается на крутой склон, то мчится под уклон вниз. Паровоз серии «ФД», поднимаясь на крутой подъём и выбрасывая из трубы чёрный дым – чух-чух, чух-чух, с трудом выговаривает: «До хре-на по-на-се-да-ло, до хре-на по-на-се-да-ло». Выехав на равнину, паровоз набирает приличную скорость и облегчённо выговаривает: «Мать их так – пусть сидят, мать их так – пусть сидят». На спусках поезд набирает максимальную скорость и теперь уже вагонные колёса пересчитывают стыки на рельсах: «Винтики – болтики, винтики – болтики».
     Дети – всегда дети, они при любых условиях заводят детские игры. Мы ездили на поездах. Поездки иногда были длительными, но мы не скучали – затевали игру в «латки». На мчавшемся с огромной скоростью поезде мы носились по крышам вагонов как угорелые. В настоящее время мне вспоминать страшно наши смертельные игры на железной дороге. Я на мгновение представил, что мои дети ездят в школу так же, как ездил я – у меня на голове волосы зашевелились от ужаса! Я бы с ума сошёл от переживаний и волнений, а наши родители были спокойны. Во всяком случае, они нам своих волнений не показывали. Нам было весело ездить первые дни, пока не надоело. Иногда встречного поезда не было до самой Хлебодаровки. Это значит, что мы проезжаем лишних сто двадцать километров и приезжаем в школу с опозданием на два-три урока. Наши грязные лица и руки от угольной пыли, вид нашей одежды, делали нас похожими на беспризорников. В школе нас побаивались. Через двадцать минут после последнего урока со станции уходил поезд «Симферополь – Ясиноватая». Ездили мы всегда в восьмом вагоне. Восьмой вагон был вагоном «матери и ребёнка». Проводники этого вагона нас знали и всегда встречали приветливой улыбкой.
      В те времена на жаргоне беспризорников места на крышах пассажирских вагонов назывались «плацкартными». На крышах пассажирских поездов в летнее время беспризорников и жулья было много. Я досконально изучил бандитский жаргон и тайные знаки сообщений. В будущем эти знания неоднократно будут спасать меня от непоправимой беды. Достаточно было условным знаком показать, что я такой же бандит, как и они, только я выполняю поручение и не свободен, как бандиты оставляли меня в покое. А если бы обнаружился мой обман?! Бандитский мир в те времена был огромен и жил по собственным законам. Человеку, не нарушающему бандитские законы, можно было не беспокоиться о собственной безопасности – ворон ворону глаз не выклюет.
      Осенью 1953-го и зимой 1954-го года вышло в прокат много интересных двухсерийных кинофильмов, как зарубежных, так и отечественных. Фильмы «Георгий Саакадзе», «Великий воин Албании – Сканденберг», «Робин Гуд», «Тарзан», «Свинарка и пастух» и другие – ну, как было их не посмотреть! Но вечерний сеанс начинался в 20ч. 00мин, а наш поезд отправлялся со станции в 20ч. 20мин. По окончанию кинофильма мы шли на вокзал. Здесь, борясь со сном, мы сидели до трёх часов ночи в ожидании экспресса «Одесса – Ростов». Этот поезд на разъезде не останавливался. В такие ночи, в борьбе со сном, мне предложили ребята покурить, убедив меня в том, что никотин отгоняет сон. На свою беду я послушался их, не зная о том, что у меня гипогликемия, и поэтому бросить курить, никогда мне не удастся. В три часа ночи мы садились на поезд и ехали до Розовки. В Розовке стоял в ожидании разминовки встречный пассажирский поезд «Ясиноватая – Симферополь». Мы пересаживались на него и возвращались обратно. В пятом часу утра мы были дома. Вы можете только представить себе нашу успеваемость. От усталости я иногда засыпал на уроках. Однажды на уроке Конституции СССР я уснул. Преподаватель вызвал меня к доске, но я не отреагировал. Ребята попытались меня разбудить, но искалеченный войною учитель сказал: «Ладно, пушть он шпит. Не трогайте его». У преподавателя была искалечена нижняя челюсть, и поэтому рот не закрывался, а слова он произносил с искажением. Проснулся я после перемены, на следующем уроке.
       Учился я во вторую смену, а это уже хорошо. В утреннюю смену занимались те, кто учился в восьмом, девятом и десятом классах. Им было хуже. В семь часов утра в сторону Царёвки проходил экспресс «Ростов – Одесса», но он у нас не останавливался. На скорости семьдесят километров в час ребята старались подцепиться на поезд, у которого цельнометаллические вагоны со ступеньками, спрятанными под вагоном – задача сверхтрудная. На обратном пути ребятам, так же на ходу, приходилось прыгать с товарного поезда, ибо товарные поезда, идущие в сторону Волновахи, у нас на разъезде вовсе не останавливались, потому что в двух километрах за разъездом начинался крутой подъём, который товарный поезд, если он остановится на разъезде, не в состоянии будет преодолеть. Мой сосед, Митька, бегал быстрее всех, да так, что объездчики сельскохозяйственных угодий не могли на лошади его поймать. Митька ходил воровать открыто, зная, что поймать его не смогут. Тем он и гордился. Митька, единственный из ребят, садился на ходу на скорый поезд. Остальные ребята ждали удобного случая. Поздней осенью Митька, как всегда, прыгнул на вагон проходящего с большой скоростью поезда, подставив руки так, чтоб они ударились о вагон и проскользнули в проём между вагоном и поручнем. Повиснув на поручнях, Митька подтягивался и перебирался на буфер, на котором и ехал до Царёвки. В злополучный день был гололёд. Руки заскользили по поручням вниз. С этого положения перебраться на буфер невозможно. Митька решил резко опуститься и удариться ногами о рельс, с тем расчетом, что от удара ногами о рельс его подбросит вверх и отбросит на буфер. Он и раньше так делал, и всегда удачно. В злополучный день он промахнулся на пару сантиметров. Ноги проскочили мимо рельса, а Митька сорвался под поезд – ему отрезало обе ноги. Поезд остановился. Митьку забрали в поезд и отвезли в Пологи, где он и лечился. Митьке ноги отрезало напротив его двора. Митькина мать закопала ноги своего сына под яблоней в огороде. После этого случая Министерство Путей Сообщения отдало распоряжение о том, чтоб скорый поезд «Ростов-Одесса» ради школьников на разъезде останавливался.
      Похолодало – недавно прошли холодные осенние дожди. Сестрёнка в школе, мама уехала на лошади возить людям воду, а я сижу у окна и в быстром темпе кушаю холодный суп. Надо спешить – с минуты на минуту должен идти пассажирский поезд, а я боюсь опоздать на попутный товарняк. Я заранее оделся, сел к столу кушать и посматриваю в окно. Как же так! Я не заметил стоящий товарный поезд, а он уже проходит мимо моего двора, набирая скорость. Я бросаю ложку на стол, хватаю сумку с книгами и выскакиваю из землянки – землянку мы не замыкали, уходя из дому. Я бегу по тропинке через огород, а поезд движется уже довольно быстро. Я прибежал к поезду и высматриваю тормозную площадку. Ни одной тормозной площадки я не вижу, а скорость поезда такая, что спустя несколько секунд я не смогу безопасно забраться на вагон. Решил цепляться на следующий вагон. Сверху на вагоне довольно холодно, но что поделаешь. Мимо меня проходит вагон с металлическими трубами, гружённый выше верхнего уровня вагона. Я цепляюсь на него. Выше меня нет трёх скоб – этого я не заметил. Теперь уже поздно. Дотянуться до уцелевших скоб я не смогу. Провисеть кулём на нижних ступеньках до самой Царёвки я не смогу – надо спрыгнуть с поезда. Прыгать надо немедленно, так как дальше пойдут стрелки, затем шпалы и рельсы, сложенные на пешеходной полосе. Ещё дальше столбики, по которым протянуты до семафора провода. Я отталкиваюсь от вагона и кубарем качусь по земле. Спрыгнул с вагона я вовремя, так как мне удалось безопасно докатиться до самих стрелок. Я поднялся и пошёл к служебному зданию разъезда, сожалея, что ребята уехали, а я остался. Каково же было моё удивление, когда я увидел ребят возле дежурки.
     – Вы, почему не уехали? Вы меня ожидали? – спросил я у них.
     – Нет, – хором ответили ребята и стали удивлённо переглядываться.
     Никто из них не смог понять и хоть как-то объяснить, почему же они не воспользовались удобным случаем и не сели на стоящий на станции попутный поезд.
Для ребят на всю жизнь останется величайшей загадкой причина, по которой они не уехали этим поездом. Следующего поезда мы ждали недолго – он подошёл минут через десять.
Поезд остановился, но мы на него не садились – ждали разрешения дежурного по станции на его отправку, но ждали мы напрасно, так как паровоз отцепился и ушёл в сторону Царёвки без вагонов. Непонятно, почему так было сделано? Через полчаса паровоз вернулся обратно, таща за собой десятка полтора вагонов – на перегоне что-то произошло. К нам подошёл дежурный по станции:
    – Ребята, в трёх километрах от Царёвки произошла катастрофа. Несколько вагонов ушли под откос. Подождите немного. Через час из Волновахи к месту аварии будет ехать автомашина. Вас подвезут до места катастрофы. Дальше пойдёте пешком.
    Оглушенные сообщением, мы молчали. Автомашиной нас довезли до места аварии. Под откосом лежали на боку вагоны с металлическими трубами. На одном из них я пытался доехать до Царёвки. На вагоне с трубами переломилась ось возле правого колеса. Как раз над этим колесом я и висел на ступенях, когда пытался уехать. Ось переломилась в двадцати сантиметрах от колеса. На изломе видна огромная раковина. Соединение металла было только по краю окружности оси. Обыкновенный брак, а вагон был сильно перегружен. Так какая же сила не дала возможности мне уехать и не пустила на этот поезд моих товарищей? Интересно, какой ответ на этот вопрос смогла бы дать Официальная Наука?
     В тёплую погоду наше ежедневное путешествие на товарных вагонах не было утомительным, а вот в зимнюю стужу с сильными морозами…. Вспоминать страшно. У нас ни у кого не было возможности тепло одеться. Одевались мы по-осеннему, а на наших головах были только летние головные уборы. Зима 1954 года была лютой. Морозы держались на уровне двадцати двух градусов по Цельсию при сильном юго-восточном ветре, а иногда морозы доходили до тридцати градусов. В наших краях, чем сильнее мороз – тем сильнее ветер. В поездках на товарных поездах в зимнюю стужу, мы привыкли к холоду, как дворовые собаки. Лесопосадки вдоль железной дороги были засыпаны сугробами снега. Сугроб начинался от поля, плавно поднимался до верхушек деревьев и заканчивался обрывом. В зимние каникулы и в выходные дни мы здесь рыли длинные пещеры и играли в военные игры.
      Во время каникул зимой я возил людям воду – надо было дать маме возможность немного подлечиться и отдохнуть. Ежедневно, в зимнюю стужу, мама должна была привезти людям 250 ведер воды. У мамы болела правая рука. Мучилась она с рукой неимоверно. Это были не физические, а нервные боли, которые перенести труднее, нежели боль физическую. Была угроза того, что рука усохнет, и не будет действовать. У тёти Ули усохла нога. Такая же болезнь началась и у мамы. Мама растворяла в бутылке с уксусной эссенцией пачку швейных иголок, смачивала этой едкой смесью руку, тепло укутывала её и терпела адскую боль. Такое варварское лечение помогало мало.
     Трудным ли было моё послевоенное детство? А довоенное детство, а голодовки, а гражданская война – не трудными временами были для детей? А детство всех народов Приднепровья, с тех пор, как на берегах Днепра стала господствовать религия антинационализма – бархатного людоедства? Нет, не трудным. Даже смерть от голода весной 1947 года не пугала меня. Дети воспринимают всё, как должное, подчиняясь законам природы. Даже в лагерях смерти дети принимали всё, как должное. Рассуждения взрослых заставляют детей думать о трудностях своей жизни. Всё познаётся в сравнении, а у детей опыт личной жизни не даёт множества сравнений. Трудно – это когда нет возможности учиться, самосовершенствоваться. А впрочем, всё зависит от того, кто какую выбрал себе цель жизни. Этим и определяется трудность.
     В том хаосе, в который я окунулся в подростковом периоде моей жизни, направление моего развития определить было трудно – я просто изучал жизнь. Это было главным на протяжении всей моей жизни. Всю поступающую ко мне информацию я рассматривал через призму справедливости и логики. Причинно-следственная связь событий открывает предвидение будущего. Закономерность – вот что меня интересовало, прежде всего. Изначально, с самого детства, я отвёрг такое понятие как случайность. Само слово «случайность» объясняет причину непредвиденного происшествия. Случайность – это когда «случаются», налаживаются друг на друга несколько алгоритмов. В наложении родственных по диапазону алгоритмов, место, определяемое общим знаменателем, и является «случайностью». Как правило, «случайности» бывают катастрофическими. В человеческом сознании понятие «случайности» изменилось. В настоящее время понятие «случайность» люди рассматривают как событие, не поддающееся логике причинно-следственной связи, происшедшее вопреки закономерности. Такие рассуждения ограничивают прогресс человечества. Если в человеческом сознании утверждается понятие случайности, как беспричинного явления, тогда появляется возможность уйти от ответственности, перекладывая вину на стечение обстоятельств, а в рассуждениях выводы будут противоречить логике. На небольших тактических отрезках рассуждения, человек, который верит в возможность беспричинных явлений, будет логичен, но на стратегическом поле, охватывающем огромное пространство-время, его рассуждения не будут соответствовать логике причинно-следственных связей. В своих рассуждениях такой человек логичен, но в конечном итоге зайдёт в тупик. Информационные декодеры мыслительных процессоров, параметры которых нарушены словами-паразитами, вводимыми в национальные языки «мирными агрессорами», не позволяют людям видеть бесконечную связь между событиями. Люди ограничены, ибо сами себя ограничили.
     В февральские вьюги на товарных поездах я простудился. У меня начался сильный сухой кашель. Я был вынужден пройти пять километров от школы в Царёвке до райцентра Куйбышево, в поликлинику. Мне выписали лекарства, а я надолго попал в домашнее заключение. Лечение моего заболевания было безуспешным – состояние моё ухудшалось. Мама пригласила ко мне фельдшерицу из совхоза. Ольга Павловна, выслушав меня и посмотрев лекарства, которые мне прописала доктор, категорически запретила их употреблять.
     – Это лекарство сильно сушит лёгкие, а у Володи сухой кашель. Может произойти кровоизлияние в лёгких, а это приведёт к смерти, – сказала Ольга Павловна.
Ольга Павловна написала рецепт, по которому мама сварила мне зелье из листьев алое, козьего жира и мёда. Зелье было тошнотворным, но через две недели я был уже здоров. Это лечение так укрепило мои лёгкие, что они в моей дальнейшей жизни успешно выдержат тяжелейшие испытания. За это я вечно благодарен Ольге Павловне.
     Закончился учебный год. Знаний у меня за седьмой класс практически не было никаких. Для ребят с разъезда экзамены были такой же отбываловкой, как и учёба, а учителя нам тройки ставили автоматически. Однажды возвращался я домой после экзамена на крыше товарного поезда. Мы уже подъезжали к разъезду, как вдруг пошёл сильный дождь. Мы всегда, в случае возвращения домой товарным поездом, проезжали мимо разъезда до подъёма, на котором скорость поезда замедлялась, и спрыгивали с поезда, а затем возвращались на разъезд, преодолевая два километра пешком. Под сильным ливнем идти не хотелось. Поезд набрал максимально возможную скорость, дабы без проблем преодолеть за разъездом «двадцати пятитысячный» подъём. «Двадцати пятитысячный», это значит, «на участке расстоянием в один километр происходит подъём на двадцать пять метров по вертикали». Я решил спрыгнуть с поезда на разъезде. Получилось отлично. Следующий раз, возвращаясь с последнего экзамена, я не стал рисковать и проехал до подъёма. На подъёме поезд едва шёл. Я соскочил с поезда, коснулся ногами пешехода, а в этот момент у меня отказал вестибулярный аппарат. Мне показалось, что я занимаю вертикальное положение, а земля переворачивается. Со всего размаха, как столб, я грохнулся лбом о песчаный пешеход. Я не сразу сообразил, что произошло, но почувствовал, что меня кто-то отключил. Я поднялся и увидел стоящую недалеко от меня группу женщин – рабочих путейцев. У одной из них глаза излучали чёрные лучи. Я впервые испытал на себе воздействие чужой психической энергии. Ловко она меня поймала, в момент моего толчка ногами о пешеход! Толчок, сотрясение – то, чем пользуются начинающие чёрные маги. Чёрная энергия во много раз слабее светлой небесной энергии, поэтому у чёрных магов не хватает силы воздействовать простым мысленным воздействием. Мстить я ей не стал – повернулся и ушёл.
       В 1949-51 годы внедрялся сталинский план защиты чёрнозёмной зоны от вредного воздействия юго-восточных суховеев. Степь разбили на квадраты со сторонами в один километр, а по границам квадратов высадили лесопосадки. Почти ежегодно февральские суховеи забирали с полей снег и перемещали его в балки, овраги и лесопосадки. Затем в воздухе неслись тучи пыли. Ветер забирал с полей чернозём, которым укрывал сверху сугробы снега в посадках и балках. В летнюю жару мы разрывали такие сугробы и брали для своих нужд снег. Суховеи засыпали пылью родники, балки и малые реки – степь умирала. Войны, геноцид, политический диктат, всё это максимально воздействует на атмосферу и на всю Землю в целом. Климат резко меняется. Жаль, что люди не помнят, в каком году, какая была погода, иначе они заметили бы взаимосвязь между политической атмосферой в стране и погодою. Земля, со всем сущим на ней, и околоземное пространство, является разумным существом. Огромная беда оттого, что люди не знают о том, что кроме атмосферы есть ещё и ноосфера Земли, или не желают знать об этом. Те, кто рвётся к власти, к деньгам, как правило, не блещут умственными способностями. Это бабочки-подёнки. Они живут одним мгновением, для них личные интересы превыше всего. Это закономерность, иначе государствами руководили бы не политики, а учёные. Я никого не оскорбляю, у меня нет такого желания – я констатирую факт! На страницах этой книги я обращаюсь к человечеству, не только как гражданин Земли, но и как ничтожно малая частица Вселенной – в таком случае я должен бы пользоваться местоимением «мы». Постарайтесь разобраться сами, где я говорю как гражданин Земли, а где, как ничтожно малая частица Вечности.
      Сестра закончила четвёртый класс, а я прошёл «мимо седьмого класса», получив на руки табель успеваемости. Дальше учиться так, как учился я в седьмом классе, не имеет никакого смысла. Потеря времени, денег и здоровья без полезной отдачи. К тому же, надо было решить – в какой школе должна продолжать учение моя сестра. Тот путь, каким прошел я, для девочки неприемлем. Над семьёй нависли проблемы. Для того чтоб произошли кардинальные изменения в судьбе человека, в семье, в обществе, у народа, в нации, и в чём бы то ни было, необходимо стечение множества обстоятельств, требующих кардинальных изменений – реформы. Это уже требование Необходимости. Если в таком случае реформа не будет сделана, тогда произойдёт «случайность», катастрофа. По одной только причине кардинальные изменения не происходят и не производятся, а если и производятся, то они ни к чему хорошему не приведут. Если в нужное время кардинальных изменений нет, то произойдёт смерть того, кому продиктована необходимость перестройки, независимо от того, насколько велико или мало то, что должно перестроиться. Появилась необходимость и нашей семье кардинально изменить условия жизни.
      Последние два года маму преследовал один и тот же сон. Ей снилось, что она постоянно уходит куда-то из дому и переходит небольшой деревянный мостик. Мама решила вернуться в Сталино. Это же ей советовал сделать и Юдицкий – мудрый старик, живший на разъезде. Надежд на возвращение отца уже не было.
     Год 1954 был тяжёлый, не только для нашей семьи, но и для населения юго-востока Украины – здесь не было урожая. Всё сгорело от палящего солнца на корню, не успев зацвести. Руководители совхоза, воодушевлённые сильным урожаем бахчевых культур в 1953 году и большим доходом от него, решили засеять в 1954 году бахчевыми культурами уже 100 гектаров земли. Дыни и кавуны, выпустив первые соцветия, высохли и погибли. Кукуруза выросла до тридцати сантиметров в высоту и усохла. Крупный рогатый скот из Украины отправляли на Кубань железнодорожными эшелонами, а из Кубани в Украину везли тюки прессованной соломы. Картошка была величиною не более гороха, по три-четыре горошины под каждым кустом. Люди собирали деньги и отправляли машины с деньгами в Россию за картошкой. Машины в дороге грабили.
     Мы продали корову, бросили на произвол судьбы землянку и уехали в Сталино. Кошку Мурку мы с собой не взяли, так как не знали, в каких условиях нам придётся жить. Да и наши соседи не хотели, чтоб мы забрали с собой Мурочку. Через месяц мы узнали, что Мурка легла на то место, где я с нею попрощался, и не встала с места, пока не умерла, отказавшись от пищи и воды. Такое известие потрясло меня, но время невозможно повернуть вспять, и ошибку невозможно исправить.