Ядерный квартал

 
                "ЗАКОН"


     Бледная тень патрульного вертолета, огибающая городской рельеф, плыла, отставая в утреннем свете на километр от своего родителя. Лопасти винтов разрезали прохладный воздух, не просыпающийся воздух умирающего города. По правую сторону внизу, поднимались черные клубы дыма, то тут, то там в радиусе трех четырех кварталов горели машины. Дым покрышек, не пропускающий сквозь себя утренний свет, вздымался к небу и легкий южный ветер, плывущий над городом, уносил его с собой.
    Устремленные в бледное утреннее небо, ряды высоких зданий, молчаливо глядели темными  проемами заброшенных помещений в пространство мертвых улиц. Широкая застывшая в беспорядке брошенных автомобилей дорога напоминала о былой жестокой битве ушедшей в кровавое прошлое.
 
   Среди брошенных на дороге автомобилей на поржавевшем гнутом капоте сгоревшего вайса сидел человек.
   Проводив взглядом боевой вертолет, еще долго он вслушивался в угрожающий, стихающий шум винтов. Мужчина был молод и крепок внешне, но взгляд его выражал бессилие бороться с тем, что разъедало его организм, приготовляя к скорой смерти. Его черные волосы, спадавшие на широкие плечи, были влажными, иногда он мотал головой и сжимал скулы от приступов внезапной боли. 
    Остерегаясь одичавших собак, он редко оглядывался по сторонам,  и снова больной его взгляд сосредотачивался на мониторе электронной тетради. Его широкие походные штаны, изношенные ботинки и выцветший китель сухопутных войск,  создавали впечатление, что на разбитом  автомобиле сидит обычный бродяга, ищущий лучшей жизни в здешних краях, однако, его непримечательный вид совсем не повлиял на бдительных кочевников, что вот уже час вели за ним наблюдение с третьего этажа зарезервированной высотки.
    - Пальнуть бы сейчас. – Прошептал кочевник, разглядывая через прицел старой свушки человека на вайсе. - Что он там пишет?
   - Жди мелкий. – Прохрипев простуженным голосом, сказал второй, усаживаясь на сломанный,  лежащий на боку табурет. Он тяжело вздохнул и посмотрел на светодиод рации, лежащей на полу.
   
    Ожидая вызова, напарник снайпера, сутулый здоровяк, передергивал затвором пистолета и неразборчиво шептал нечто похожее на молитву. Покалеченное его лицо от частых схваток с полицией,  было хорошо знакомо патрулям городских периметров, как впрочем, многих других, видавших облик  смерти в боях за свою свободу. Такая известность запрещала кочевникам пересекать мирные территории городов и возможно, поэтому во взгляде здоровяка читалась глубокая тоска, что время от времени, исчезая, менялась местами с больной безосновательной настороженностью.
   Высоко над городом полосой шума пролетел сверхзвуковой истребитель и снова пустующий квартал погрузился в тишину.
   - Вот, если бы я тебе мелкий мог доверять.  – Прохрипел здоровяк.
   - Разберемся. – Коротко ответил снайпер, не отрывая прицельного креста от движений электронной ручки. – Восемь слов разобрал.
   Светодиод заморгал зеленым светом.
  - Осад вызывает.
    Подняв рацию с пола, кочевник встал и не спеша, направился к оконному проему, у которого удобно расположился снайпер. Он взял с подоконника бинокль, посмотрел на объект наблюдения и, нажав на кнопку рации, вышел на связь.




                « День пятый »

    Шаги спешащего человека раздавались в тишине мраморного коридора. Николай Стахович Зотов ученый, специалист по ядерной физике, не отвлекаясь, пересматривал впечатленным взглядом чертежи, что держал в руках. Восхищенный существованием совершенно новой технологии, опередившей все ныне имеющиеся,ученый,однако сознавал и то, что мир столкнулся с новой угрозой.
    С того момента, как копия документов оказалась на рабочем столе Николая Стаховича, он растерял последние крохи покоя и пораженный структурой новой информации, по сей час, прибывал в каком-то гипнотическом, свойственном среди ученых состоянии восторга.
    Не желая поддаваться очередному напоминанию больного сердца, старик продолжал идти, но с каждым его шагом режущая боль становилась все капризней.
    - Гадюка. – Прошептал он, услышав шорохи охотницы смерти, и остановился в пяти метрах от  инкрустированной золотом двери верховного главнокомандующего.
    Не узрев подходящих приспособлений, чтобы можно было отдохнуть, старик присел, упершись спиной о холодный мрамор высокой стены. Он взял в одну руку папку, а другой полез во внутренний карман
своего серого пиджака за мятой пластинкой лекарства. Он посмотрел на одну из громоздких хрустальных люстр на потолке, и смерть, кружащая  вокруг тела, иссохшего от частых недомоганий, покинула его до лучших времен. 
   - «Пятьдесят лет. Полжизни топтался на месте, чертовы бюрократы!»
    Николай Стахович тяжело поднялся на ноги и вновь, открыв папку, взгляд его утонул в ясных ему формулах и чертежах.
    Он простоял еще несколько минут, пересматривая содержимое папки, прежде чем собраться мыслями и открыть вычурную тяжелую дверь.

   Не торопливо, благородным голосом лет, Николай Стахович поприветствовал высокого, ступившего за полувековой порог главу верховного правительства.
   - Чем вызвана  ваша медлительность  в изучении материалов Николай Стахович? 
   - Видите ли, иногда приходится потратить  много времени на изучение простых вещей. Я изучил видеоинформацию и документы и смею советовать вам, подчиниться их требованиям.   
   Президент уселся в кресло и бросил на стол позолоченную тяжелую ручку.
    - Не беспокойтесь. Мы ведем переговоры и выслушиваем требования террористов, но поверьте, у них нет того, чем они угрожают нам. В нашем ядерном арсенале не бывает, каких либо утечек. Наши границы, как  и должно под особым контролем,  так что их угрозы это не более, чем блеф.   
    - Это не блеф. И если бы только это. – Тревожно произнес ученый.
    - Перестаньте, мы уже проводим повторную проверку, наш спутник не выявил следов присутствия
ядерного оружия в той точке, где довелось побывать военному представителю. Мы не знаем, откуда у них настолько подробная информация по теме ядерного производства, но скоро все выяснится.
    - Все дело в том, что ядерный заряд у них более чем скромный, но он им нужен только как  детонатор.
   - Ладно, вы присядьте и постарайтесь объяснить ясней.
    - Старик отвел взгляд от ожидающего ответа человека и, задумавшись, посмотрел сквозь оконную занавеску на бледный дождливый день.
   - Если военные готовятся к штурму или каким-то иным силовым действиям по ликвидации этой угрозы, то можно будет позабыть о нашей планете в ее привычном для всех нас виде. Я не стану вдаваться в  подробности, но то, что у них имеется нельзя обезвредить.
    - И что же, по-вашему, может быть хуже ядерной атаки?
    - Я не сказал, что будет хуже. Мне сложно судить на счет последствий. В это сложно поверить, но по моим  расчетам территория нашего государства окажется в полной изоляции. За границу взрывного радиуса никто не сможет выйти, и никто не попадет к нам извне.
    - Объясните ясней.
    - Смею предположить… - Неуверенным тихим голосом произнес Николай Стахович и ненадолго замолчал, подбирая более ясные термины. - Наше пространство-время посредством взрыва 
дополнится иными размерностями. Человеческая форма жизни попросту не сможет существовать в таком синтезе, либо сама жизнь станет иной, в чем, однако, я глубоко сомневаюсь. 
  - Ладно, хватит с меня ваших домыслов. Мы же вас пригласили не спектакль играть, а делом заниматься! Впрочем, ваши коллеги легко справились и без вас. Они утверждают, что знания террористов на счет оружия массового поражения верны, но все остальное взято не более чем с больной головы и вы туда же!
    Во взгляде ученого читалась нескрываемая  растерянность.  Представив возможное  последствие удара, он совсем позабыл перед кем стоит и, что было сил, ударил по столу, после чего небрежно уселся на стул.
   - Не забывайтесь!
   - « Гребаная страна».  – В негодовании подумал старик. – «Единственное, что меня успокаивает это то, что они будут правы».   


                « День седьмой »

    Отец Гая Владимир устало шел по мокрому  асфальту широкой трассы восьмой резервации. Его клонило в сон, и он периодически закрывал глаза, чтобы прогнать от себя усталость и не допустить пугающие галлюцинации, что время от времени появлялись перед глазами, спутываясь с явью. Странные видения, преследующие его вот уже несколько дней, которым он дал единственное успокаивающее для себя объяснение, надеясь на то, что скоро у него появится шанс, как следует выспаться.
    Семилетний сын отставал от отца метров на пятьдесят, и его уже было нельзя разглядеть за рядами автомобилей.
    Обходя брошенный на трассе транспорт, отец и сын искали тот, что не был помечен желтой краской. 
    - Все пометили. Уроды проклятые! – Шептал Влад, обозревая желтые кресты на дверцах преимущественно дорогих и уцелевших машин.
    Он знал, что идти придется еще долго и, что на главной трассе им  не найти бесхозного автомобиля. Вся надежда оставалась лишь на примыкающие к трассе дороги, что выходили из глубин дорогого города, где в его центре протекала ничем не ущербная и довольно хорошо охраняемая жизнь.
    - Гай иди скорей  сюда. – Крикнул отец, вновь испытав на себе чье-то невидимое мягкое прикосновение. В страхе он захлопал ладонями по рубашке, стряхивая въевшуюся пыль, и испуганно обернулся вокруг себя, но того, что прикоснулось к телу, не увидел кроме как растворяющейся в утреннем  воздухе пыли. 
    Прищуриваясь, пытаясь увидеть сына сквозь размытые призрачные силуэты, что исчезали по мере того, как только Влад хотел разглядеть основательней эти внушительные размерами фигуры, он достал  трясущимися пальцами сигарету и, прикурив, глубоко втянул спасительный табачный  дым. С самого первого дня, как только взгляд его стал улавливать фрагменты своей разыгравшейся фантазии, как он решил для себя сам, он заметил, что никотин довольно хорошо помогал от всяческих видений, что появлялись перед больными его взглядом прямо посреди реальности.
    - Да когда ж эта чертовщина прекратится? – Прошептал он, не выдержав внутреннего напряжения. Он снова посмотрел вдоль трассы и, увидев Гая, что выбежал из-за серого марка, облегченно вздохнул и присел, упершись спиной о колесо внедорожника.
   Исхудавший от частых недоеданий, чернявый мальчишка подбежал к отцу и скинул с плеча серый рюкзак, в котором лежало несколько мелких автомобильных деталей.
  - Па давай доктору скажем, что мы не успеем собрать деньги. – Произнес Гай, поднимая голову на встающего в полный рост отца.
    - С чего ты взял, что мы  не успеем? В твоей голове не должно быть подобных мыслей! – Сказал Влад, медленно оглядываясь по сторонам. Не доверяя ни городу, ни даже своим глазам, взгляд его был напряжен, и в них можно было видеть проблески безумия,  которое, однако, он еще был в силах прятать от Гая. 
    Пустыми глазами Гай смотрел на затертые камешки, лежащие бугорками в старой высохшей смоле асфальта. Они были покрыты влагой вчерашнего дождя и теперь слабо отблескивали в лучах позднего утра.
   - Маме сегодня так плохо было. – Сказал Гай, продолжая глядеть на дорогу покрытую множеством мелких трещин.   
   Влад нервно выбросил окурок и отвернулся от сына, стараясь превозмочь нахлынувший на него гнев и чувство собственной беспомощности.
  - Хватит. Давай… бери рюкзак пошли.
 

               
                «Полдень »

   Восемь продолжительных гудков, разбили тишину пустующих зарезервированных улиц, и  Влад с Гаем быстрым шагом направились  к широкому мосту основной трассы.
   Из электронных рупоров, что располагались по периметру, отделявшему резервацию, раздался призывающий внимание женский голос:   
   - В целях недопущения жертв среди мирного населения, просим  всех покинуть нейтральную зону, до прибытия периметральных войск. Повторяем***
   Предчувствуя возможную опасность, Влад и Гай, не замедляя шага, синхронно повернули головы вправо, увидев вдалеке пробегающих через дорогу  кочевников с автоматами.
   - Быстрей! – Прошептал Влад, и Гай, стараясь не отставать от отца, стал менять шаг с бегом.
    - Па не успеем. – Тревожно произнес Гай.
    Влад выхватил из рук Гая рюкзак, который тот хотел перебросить через плечо и велел  бежать к перилле  моста.
   
    Люди, которых не было видно до той минуты, как зазвучал призыв покинуть нейтральную зону, теперь спасаясь от лихой пули и излишних неприятностей, выбегали с подъездов заброшенных зданий, пробегали по захламленным солнечным улицам, пересекали маркие от боевых схваток дороги и дичающие переулки. Ни Влад, никто другой  не знал, когда и откуда появятся периметральные войска, но каждый, кто часто приближался к периметру, хорошо знал, где находится черта безопасности.
   Гай переминался с ноги на ногу, испуганно глядя на три бронемашины, что медленно перемещались по широкому мосту.
   Подбежав к сыну, Влад бросил рюкзак в метре от себя и поднял руки.
   - Гай подними руки и стой спокойно. – Прошептал Влад, и Гай послушно поднял вверх руки.
   - Они нас могут расстрелять, надо было спрятаться, было же время. – Тихо сказал Гай, вслушиваясь в скрип гусениц.
   - Не умничай. Не все люди за периметром такие сволочи, как ты их представляешь. – Прошептал Влад, почувствовав от переживания сухость во рту.
   
   Идущая впереди тяжелая бронемашина, шатнувшись от слабой инерции, остановилась и следующие за ней издали грозный скрежет под собой. 
   Полуденный летний воздух  наполнился резким запахом сгоревшей солярки, и наставшая тишина заставила Влада заволноваться сильней.
   Подняв боковую дверцу  вверх, патрульный спрыгнул на влажный асфальт моста и тут же, прицелившись в голову Влада, быстрым шагом стал приближаться.
   -Кто такие? – Выкрикнул патрульный, не сбавляя шага, и, не сводя с цели автоматного ствола.
   - Двадцать восьмая резервация.
   Оказавшись в десяти метрах от Влада и Гая, он остановился и перевел дуло автомата на рюкзак.
   - Что в рюкзаке?
   - Детали от машин.
   - Содержимое на мост. Медленно.
   Влад сделал шаг, присел и, не спеша, развязывая рюкзак, принялся выкладывать металлические детали на асфальт моста.
   Вставай. Задирай рубаху спиной ко мне.
   Повернувшись к сыну, Влад быстро сорвал четыре пуговичные липучки и снял с загоревшего  мускулистого тела рубашку из плотной серой ткани. На широком кожаном ремне черных брюк, по бокам свисало два чехла, что прятали острые лезвия охотничьих ножей.
   - Одевайся. Это кто сын твой?  – Сменив  приказной тон на обычное человеческое любопытство, спросил патрульный, и автоматически перевел ствол на Гая.
   - Да сын. – Ответил Влад, оборачиваясь к  патрульному.
   - Не бери его больше с собой, и в следующий раз не попадайтесь, иначе заберем для допросов.
   - Спасибо нашему правительству за платное обучение. Пускай учится  выживать в этой долбаной стране.– Пересилив себя чтобы  не придать своим словам, тон отчаяния и ненависти, произнес Влад.
   Гай опустил руки и посмотрел на отца.
   Взяв в одну руку автомат, патрульный, Прижал к уху ладонь.
   - Заводись. – Произнес он и, посмотрев  на поверхность моста, о чем-то ненадолго задумался.
   - На пятом километре по нейтралке несколько автомобилей свободных там детали ищи. – Он развернулся и быстрым шагом направился к заревевшим бронемашинам, что, заведясь, оставили  вокруг себя темные сгустки сгоревшего соляра.
   
   Тело Влада затрясло изнутри от нервного напряжения. Нарастая поминутно, пока бронемашины не оказались на другой стороне моста, наконец, оно вышло из-под контроля.
   - Сукины дети! - Выругался Влад, закурив драгоценную сигарету. Он  посмотрел на Гая, что собирал в этот момент детали и складывал их обратно в рюкзак.
   - Если хочешь, можешь идти домой пока мы еще не далеко.
   - Я с тобой. Все равно за мамкой твоя тетка смотрит.
   - Ее зовут Ольга, никак, не запомнишь что ли?
   - Я ей  не нравлюсь.  – Сказал  Гай, закинув рюкзак через плечо.
   - Нашел о чем переживать. – Произнес Влад и пошагал по мосту вспоминая, где находится пятый километр.
 
    Солнце нового дня к двум часам окутало город одеялом прозрачного зноя.
    Снующие то тут, то там бродяги заставляли тревожиться сильней, но, пока все они были заняты своим промыслом, отец с сыном беспрепятственно продвигались к пятому километру.
    В стороне дома были слышны глухие редкие перестрелки, на которые Гай оглядывался, замедляя шаг.   
    По мере удаления от родного дома, Гай все сильней чувствовал тоску по больной матери, но не свойственная его возрасту ответственность перед родным человеком не давала ему, сломя  голову, побежать обратно туда, где все знакомо.
    Жара не оставила в вымирающем городе ни одного напоминания о том, что еще вчера казалось, погода будет не один день пасмурной и дождливой.
 
   - Чертова дрянь! - Выкрикнул Влад, в сторону затененного сквера, и тут же на секунду отвлекся на проходящего неподалеку человека, что нес какой-то тяжелый груз на плечах, что-то, чему испуганный взгляд Влада совсем не придал значения.
   Схватившись за рукоятки охотничьих ножей, Влад вынул из ножных острые лезвия и замер.
    - Ты что? – Прошептал Гай, напугавшись отца.
    - Гай ты видишь… возле дерева, смотри.
    Гай прищурился, ища среди лавок, кустов и деревьев ветхого зарастающего сквера то, что так напугало отца и вдруг зрачки его глаз гипнотически застыли в одной точке.
  - Что это?  - Удивленно спросил Гай, как только взгляд его узрел нечто замершее подобно отцу, как бы застрявшее за высоким раскидистым дубом.
    - Ты тоже видишь. – Прошептал Влад, чуть выпрямился и сделал шаг назад.  – Гай ищи место, где можно спрятаться. – Холодно произнес Влад и медленно шаг за шагом стал приближаться к темному незнакомой формы объекту, что до этой минуты будто пыталось скрыться от глаз Влада.
   Преодолев захламленную бетонную дорожку, Влад остановился у края зеленой полянки, что разделяла сквер от железобетонного мира.
     Нечто темное и бесформенное, просочившись наполовину сквозь широкий ствол дуба, и впрямь казалось, застряло в нем.
    Только сейчас, подойдя ближе, Влад разглядел, как нечто жуткое похожее на огромный тряпичный мешок, набитый сухими листьями дрожит, как будто боится до ужаса сам всего, что его окружает. 
    Влад тяжело задышал, осознавая, что видит перед собой то, чего не должно быть. Он медленно стал отходить, назад, спотыкаясь о хлам, разбросанный по дорожке и еле сдерживая себя от того, чтобы не побежать, прочь, показав тем самым свой собственный пронизывающий его до костей ужас.   
    Гай стоял на том же месте, на дороге, что вела к подъездам пустующей высотки. Он и не думал о том, чтобы искать, как велел отец безопасное место. Замерев, Гай напугано глядел то на отца, то на странный, наводящий жуткие мысли застрявший мешок в заросшем сквере.
    Оказавшись рядом с сыном, Влад заставил себя отвлечься от того, во что ему всей душей не хотелось верить.
   - Пойдем отсюда. – Сухо проговорил он, и в эту секунду в небе вспыхнула ослепительная бесшумная вспышка.

               
                « Освобождение »
 
   Вспышка бесшумного взрыва, превратила город и его горизонты в белую бездну. Секунда, за которую город  взорвался истошным с ума сводящим криком, криком всего, что только могло испытывать боль и кричать.
    Отец с сыном упали на горячий бетон, крича, и всеми силами, пытаясь оторвать от лица то, что заставляло их кричать, не слыша друг друга. Их тела будто бы были облеплены миллиардами невидимых ос, что жалили их, впиваясь в каждую клеточку кожи.
    Свет и тьма, казалось, поменялись местами, когда белое стало пропускать черное подобно ранней заре, рассеивая оковы ночи.
    Безумный крик постепенно стихал, все живое переставало испытывать боль по мере того, как их покидали тысяча за тысячей невидимых крохотных ос.
    Боль, которой никогда не испытать в нашем мире, сменилась освобождением соразмерным с этой беспощадной болью.
    Жуткий мешок неуклюже топтался вокруг Гая, крик которого сменился стихающим стоном. Похоже, темный незнакомец изо всех сил пытался хоть чем-то помочь мальчику, но у него ничего не получалось.
    Тело Гая было неясным, оно плавно размывалось в причудливые силуэты, что бледно  менялись  порази-тельно успокаивающими оттенками мягких цветов.
    - Мама! – Крикнул Гай, но слово мама оказалось не словом,а протяжным воем, подобным гуду ветра, что пролетает сквозь провода высоковольтных линий. Этот гул унесся вдаль и затерялся среди новых видимых форм, для того, чтобы успокоить и обнадежить родную душу.