Рыбьи головы

- Я не знаю от чего, но эту песню до сих пор не могу спокойно слушать. Мне хочется прыгнуть с обрыва на жесткую мостовую и стать самой счастливой, одновременно. Если ты умрешь раньше меня - я спою тебе её напоследок. Тебе понравится, обещаю.
"Don't go and leave me,
And please don't drive me blind..."
- У тебя синяк на руке.
- Вчера вечером мне показалось, что у меня больше нет рук.
- Затекли наверное, - усмехнулся он.
- Да нет же! Я просто ощутила, что рук у меня больше нет. Как будто вместо них лишь оболочка:  полупрозрачная, влажная и скользкая, оставленная, чтобы не пугать остальных людей. Единственное что вышло - так это укусить себя за предплечье. Кому-то, кто их забирал, тоже стало больно. Теперь руки снова мои.
- А твои руки сейчас осилят кружку чая?
- Да, даже с лимоном.
Он резко встал, привычным движением убрал челку, упавшую на глаза, на секунду замер, словно проверяя все ли с ним в порядке, и только затем исчез с моего поля зрения. Через двадцать секунду зашумела водопроводная вода. Через пятнадцать был включен чайник. Загремели кружки, ложки и звуки ножа, отсекающий мясистые части туловища лимона.
В лимонной государстве ножи либо вне закона, либо отвечают за здравоохранение: все таки подгнивший с одной стороны гражданин страны не самое аппетитное зрелище.
- Твой чай, - протянул он кремового цвета керамическую кружку, спустя 10 минут.
- Спасибо. У тебя руки холодные.
- Холодная вода.
- Вегето-сосудистая дистония, - решила я и сделала большой глоток чая. Горячим, на миг даже острым углом, пронесся сгусток воды по гортани, - Ай!
- Горячий же.
- Знаю, - разозлилась я.
- Я столько лет с тобой дружу. Мне каждый день думается, что вот я знаю о тебе все все. А ты снова морозишь какую-то ерунду, мечтаешь о далеких галактиках, представляешь, как акула разрывает морского котика, или рассматриваешь мои руки, в поисках неизвестного рода паразитах, копошащихся под моей кожей, - разом выпалил он, - разом выпалил он.
- Опять началось?
- Да. Тебе лучше уйти.
- Хорошо.
Когда начала собираться, он все также продолжал сидеть на полу, облокотившись о стену рядом с креслом, на котором только что сидела я. Будто стальными клешнями обхватил кружку. Костяшки на руках побелели. Боясь услышать звук вдребезги смятой керамики, в жуткой спешке начала натягивать пальто, сапоги, а шарф так и остался висеть безжизненным куском материи, пока я не закрыла дверь с другой стороны.
На этаже, казалось, было теплее, чем в квартире. Я нажала на кнопку вызова лифта. Больше всего боюсь, что однажды он успокоится быстрее обычного, пока еще не приехала кабинка лифта, и будет молча смотреть. Просто в никуда, даже если я вдруг начну танцевать ритуальные танцы какого-нибудь племени Южной Африки. Порой мне даже снится этот отрешенный взгляд на грани истинно полного, но в тоже время абсолютного истраченного вникуда сумасшествия. Тогда я просыпаюсь и никак не могу больше уснуть.
Но этого не произошло. Да и никогда не происходило. Я просто знаю его лучше, чем он сам. Такое когда-нибудь однажды случится. И мы абсолютно точно уже никогда не сможем жить в одной реальности.
Как только я выхожу из подъезда - превращаюсь в сомнамбулу, ничего не помню, ничего и никого не знаю, просто не ощущаю никакого присутствия извне.
Раз в пол года его обуревает некая усталость - что-то на грани еле сдерживаемой злости и истерики с улыбкой блаженного героя, оглушенного взрывом сработавшей мины, под ногами товарища.
Иногда, как сегодня, я становлюсь последним камушком в бездне не прорвавшегося крика. Но так, к счастью, не всегда.


                ***


Три здания из заплесневелого, холодного и полуразъеденного временем здания. Раз. Два. Три. Я дома. Ощущение, что пробежала марафон, съела три груши размером с двухметровые качели, прыгала со всех мостов мира, пожала руку каждому из жителей Земли, раскрасила миллиарды пар глаз радужным цветом, а потом всю бесконечность меня разрывало на маленькие кусочки, съедаемого на обед бифштекса. Так и было. Правда только в моей голове, пока я с силой не захлопнула входную дверь.
Мой лучший друг придет ко мне завтра. А пока он не сможет смотреть в окно, есть апельсины и готовить любимый кофе. Будет сидеть на том же месте, даже если уже поднялась луна - царица раскиданных осколками звезд.
Тишина вдруг отчетливо стала противна. От дедушки остался старый магнитофон, который он слушал, когда кто-нибудь начинал ругаться. Я включаю его, когда ничего изменить нельзя и надо тянуть время за хвост, уши, ресницы, то удлиняя, то укорачивая их.
Наудачу включила первую попавшуюся радиостанцию. Повезло: Pink Floyd - Hey You.
- Hey you, dont help them to bury the light. Don't give in without a fight, - подпевала я, широкими движениями снимая с себя верхнюю одежду.
Кто-то бы пробормотал: "сейчас больше не пишут такие песни, молодежь пошла не та, это же деградация рода человеческого! Я бы непременно ответила: просто у вас была не та романтика; песни другие - потому что мы не такие же, но чувства всегда неизменны; может мы и напиваемся лишь за полночь и нам не вставать рано на работу, а идя домой не поем "в лесу родилась ёлочка" - наивность медленно тает с первым нашим шагом до момента окончания 8 класса. Это ВРЕМЯ, а мы по Дарвину, адаптируемся, чтобы выжить.
Лишь миг спустя, я поняла, что бессвязно меряю шагами комнату, сосредоточившись на собственных мыслях. Прямо как в кино, когда главный герой хочет что-то очень важное рассказать, но не может, пока не пришло правильное время или выбранный им момент для разговора.  Жаль только из моих историй никогда бы не получилось снять кино. Нет в ней ничего загадочного, необычного, воодушевляющего, трагического, либо поучительного: не было большой разрушающей любви, жуткого расставания смертью, маниакальных мыслей. Всё всегда было просто. Может это вернее всего - иначе бы кино не кому было бы смотреть.
А сейчас мне совершенно нечего делать и если не знаю, как поступить - делаю всегда одну из двух вещей: ложусь спать или смотрю любимый кинофильм. Гнаться за Морфеем же сейчас совершенно не хотелось.
Переодевшись в старую мягкую футболку и шорты, я с ногами забралась в кресло и включила "жизнь прекрасна".
Жизнь, черт возьми, действительно прекрасна.


                ***


Ровно через сутки раздался звонок в дверь.
- Ооо, чего это ты дома! Пошли на улицу, столько снега выпало! - в дверях стоял мой друг. Когда он улыбается, я никак не могу отказать себе в том же.
- Ты долго! Я уже боялась, что ты никогда не зайдешь.
- Да, в этот раз как-то дольше вышло. Давай, давай одевайся!
- Да куда одевайся! Может, я никуда не хочу идти.
- Хочешь! но для начала чаем меня напои. Ооо печенье!
Пока мой друг накинулся на печенье, я переоделась в джинсы и толстый вязаный свитер с черным вороном. Не могу вспомнить ни одной причины, почему я когда-то выбрала именно его. Конечно я про свитер, а не про друга. Последние находились как-то сами собой.
- Какой сегодня день? - начала я, вспоминая прошедшие дни недели.
- Четверг! - пробормотал он, сквозь прожевывание песочного печенья и, хлюпая чаем.
- Кактус! - вспомнила я и начала хаотично искать бутылку с водой, вследствие чего с грохотом посыпались другие предметы моего быта.
- План еще в силе? - серьезно спросил он.
- Какой еще? - удивилась я.
- МЫ же договорились! Кто-то из нас должен дожить до ста лет и не сгубить кактус! ты же всегда хотела, чтобы он дожил до ста.
- Ааа...ты об этом... да да.
Когда маме подарили маленький отросток бесполезного растения, она еще не знала, что через день на свет появится второй ребенок в семье. Может от того я к кактусу и относилась, как к близнецу родившемся с физическими отклонениями. Он обязан увидеть следующий век,а я была уверенна, что мне это точно не грозит.
- Возьми его пока к себе. Мне кажется, я скоро простыну, - добавила я
- Хорошо. А теперь пошли, - весело проговорил он и, схватив меня за рукав, потащил к двери.


                ***


       С первыми струйками вдыхаемого воздуха все тело ощутило свежесть и новизну изменившейся погоды. Пока я пыталась спрятать свои руки в недавно купленные варежки, мой друг уже успел сделать снежок и запустить его в меня.
       - Ай! Прямо в ухо! я тебе покажу сейчас, - крикнула и с боем ринулась с подобными действиями. Снежок рассек воздух и приземлился на асфальт, утрамбованный миллиардами несхожих друг с другом снежинок.
       - На войну с тобой точно не пойду, - сказал он.
       - Кстати! Приходи ко мне завтра, - вдруг выпалила я.
       - Хорошо. Стой! Дай хоть снег уберу, а то ты как елка в лесу. Всё, пошли тебя ждут.
       Он снова схватил меня за руку и потащил по центральным улицам города и, только я хотела было пожаловаться на усталость, как он резко остановился и повернувшись ко мне лицом долго долго смотрел мне прямо в глаза. Я раньше и не замечала, что его радужка цвета золотистого ореха.
- Тебе туда.
- Я не хочу туда. С чего бы это вдруг?! И вообще ты меня вытащил из дома - ты туда иди сам.
      - Мне надо забрать кактус.
      Развернулся и тут же побежал.
      Мне ничего не оставалось, как открыть дверь кофейни и с наслаждением втянуть аромат тепла и свежего кофе.
      - Соль! - раздалось где-то совсем рядом, и я как-то ритмично завертела головой.
      В конце зала в самом углу компания ребят дружно и радостно замахала мне рукой.
      - Мы тебя заждались уже,- сказал мой однокашник Женя и ласково потрепал по затылку.
       - Ого, вы революцию, что ли затеяли, - пробормотала я, глядя на его компанию: абсолютно незнакомых мне людей.
       - Соль, - жестом показал на меня Женя, - Ребята, - заключил он широким жестом.
  Мне не особо хотелось что-то говорить, поэтому я просто миролюбиво взмахнула рукой в качестве добрых намерений.
       - Давайте я повешу вашу куртку, - сказал молодой человек, сидящий справа от моего знакомого. Он, кстати говоря, предусмотрительно встал, загодя, своим словам и тут же начал стягивать с меня пальто. Человек действия.
Девушка, сидящая в самом углу, смущенно улыбалась и от моего пытливого взгляда, не укрылась плохо скрываемая нежность. Влюбленная в человека действия, скорее всего, была мисс бездействие. Ибо сей джентльмен не обратил на воздыхательницу никакого внимания и смею предположить, что даже не подозревает о своей значимости в её сердце.
       Меня усадили прямо напротив неё. Серые глаза, сероватого оттенка кожа, плотно сжатые бесцветные губы, волосы цвета пыльных бежевых обоев. Но как только она слышала звук его голоса, или ловила, невзначай брошенный на неё взгляд покорителем её души - становилась совершенно другой. Глаза светились каким-то голубоватым жаром, кожа приобретала оливковый оттенок, губы алели, а волосы почти горели золотом.
       - Ты что-то совсем пропала, подруга! - начал, было, мой знакомый, но потом, понизив голос до шепота, резко сменил тему, - Ты не заболела случаем?
       - Нет, ты что.
       - У тебя растерянный вид. Будто у тебя в животе застрял мотылек, а ты стесняешься кому-то о нем рассказать.
       - Ты прав, не рассказала бы. Побоялась бы сочувствующих взглядов.
       - Потому и спросил. Официант! Ты что будешь?
       - Черный чай с молоком и зеленое яблоко.
Женя удивленно скривил бровь, но в ответ ничего не сказал и продолжал обращать внимание официанта, всеми возможными способами, на наш столик.
       - Так вы учились вместе? - решительно спросил молодой человек в сером шарфе.
Человек с сияющими карими глазами, каштановыми кудрями и очаровательным румянцем на щеках, мигом расположил меня к дружескому общению столь обыденным вопросом.
- Можно и так сказать. Пытались найти тонкую грань, между бессвязным прогуливанием и сдачей зачетов, - улыбнулась я
- Как и большинство из нас.
- Ну, нас с моим другом Ди окружали исключительно занудные личности. Стопроцентные педанты, ходили на каждую пару по расписанию, тем временем, как мы творческие личности, пытались потрясти мир своим безукоризненно наглым дуракавалянием!
- Ди?! С каких это пор наш общий друг стал принаряжаться в какие-то женские имена? – хохоча, промямлил человек действия.
- Мы как-то, прогуливая пару лекций, зашли в книжный магазин и там на отдельном стенде, прямо по центру стояли, затмевая солнечный свет, книги. И честно признаюсь, до сих пор не понял по какому принципу. Так вот мы и решили, что каждый, закрыв глаза должен указать на одну из книг, а ту, что выберет – станет что-то типа его псевдонима. Ну, еще обязательным условием было купить и прочитать книгу, но это уже ненужные мелочи. Вот так я стал Джейн Эир – коротко Ди, - заключил Женя.
- Мне досталась книга по похудению «жизнь без соли», - добавила я.
- А вы забавные да, ребята? – улыбаясь, промямлила вторая представительница женского пола. Вопрос прозвучал как-то глупо по детски и не уместно. И я побоялась, что любые мои слова в ответ сейчас покажутся грубым и резкими. Поэтому улыбнулась в ответ, настолько дружелюбно насколько мне позволяли рамки правил социального общества. А то еще подумают, что я пришла убить Бэтмена.
- Тактично, - шепотом пробормотал Ди, - И так друзья может мы пойдем выпьем куда-нибудь?
- Так мы же уже! - удивились серенькие обои.
- Да что с тобой сегодня не так-то?! В бар пойдемте.. в б а р! – по буквам произнес Ди, очевидно для пущей доходчивости – Кто против? Все за. Собирайте кости товарищи мушкетеры – скоро грянет отличная битва!


                ***


- Я все хочу тебя познакомить со своей сестрой, - сказал Ди, запивая свои слова чистым виски.
- Да, конечно. Надеюсь, она не так хороша, как ты её описывал мне, - ответила я.
  В баре повсюду гремела музыка, но не достаточно, чтобы совершенно не слышать собеседника, но и не тихо, что позволяло порой тактично молчать – «мол песня классная, давай послушаем».
Никогда не курила. Даже не пробовала. Но мне так нравится запах тлеющего табака, что порой я захожу в бар попить чаю, присаживаясь к человеку с сигаретой поближе. Пассивный наркоман.
- Как зовут серенькую девушку?
- Света. Ой, я же тебе про них вообще ничего не рассказал! В общем, Света такая Света. Сплошное клише, когда с ней вот этот великосветский господин, - показал он рукой на мистера действие, который о чем-то увлеченно разговаривал с барменом, - Это Миша. Но зовут его все Миком. Давняя история, - махнул он рукой,- вкратце: кто-то по пьяни как-то сказал, что он пляшет, как Мик Джагер. Вот прижилось,- пожал он плечами,- А вот парень в шарфе, тот, что со Светой у зеркала и пытается её воодушевить – Паша.
- И давно ваши Обои хотят прекрасного принца?
- Ахахаха, я уж и забыл, какая ты бываешь. Пару лет уж как. Он её не замечает в упор.
- Неудивительно.
- Она хорошая, - добавил он.
- Охотно верю. Но пока он здоров и вокруг него куча красивых женщин, вряд ли что-то изменится. А сама постесняется. Прямо, как я.
- Ты другая, - мягко добавил он.
- То, что у меня щечки с румянцем и в цвете волос ни намека на оттенок серой глины – так это не моя заслуга. Косметические средства порой помогают замаскировать пережитки нехороших дней и плохого самочувствия.
- Моя сестра сказала бы так же, только в более жесткой форме - хмыкнул он, - Может, еще выпьешь?
- Только если ты со мной, - сказала я и резким движением опрокинула остатки имбирного дайкири.
- Окей.
- Две самбуки, сэр, - обратилась я к бармену.
- Я по тебе скучал…
- Я по тебе тоже.
Не чокаясь, мы выпили по шоту, потом еще по одному и только после третьего я смогла поднять на него глаза. Он же упрямо разглядывал бутылки, то ли ему больше нечего мне было сказать, то ли просто не хотел. Если бы он мне сказал те же слова, но два года назад, то время прожилось бы просто солнечно.
- Я ведь в тебя была влюблена, - неожиданно выговорила я, - До такой степени, что порой, когда тебя видела у меня колени подкашивались.
- Знал бы я раньше, - грустно улыбнулся он, - Каждый день думаю о том, что все могло быть по-другому. Каждый раз, когда приходил в институт и подсаживался к тебе за парту, не мог даже на тебя взглянуть. На парах переписывались на таких маленьких сиреневых листочках из твоего блокнота, и я думал – будь, что будет, напишу тебе - раз не могу сказать. Но взамен ты получала очередную шутку или рассказ о том, как я подавился чаем и заплевал мамину любимую подушку.  Сейчас уже не наше время, да? – наконец он посмотрел на меня и обнял за плечи, - Прости меня
- И ты меня.
- Зря мы сейчас так. Повторить, - указал он бармену на опустевшие стопки.
Я думала, станет легче, а вышло наоборот. Мне хотелось встать и уйти. А еще обнять его крепко крепко, так чтобы затрещали позвонки, а кости под моими ладонями предательски ломались пополам.


                ***


Проснулась я с жуткой жаждой, но в своей постели, что не может не радовать, конечно.
- Доброе утро, птенчик, - улыбалась мне совершенно незнакомая девушка.
Я думала от удивления и испуга мигом стану кентервильским приведением с широко распахнутыми глазами.
- Салют, махнула я. Главное сейчас вода. «Тут никого нет, я одна. Это белая горячка»
Большими глотками я выпила половину графина с водой.
- А теперь расскажи, какого хрена у меня белая горячка, - ухмыльнулась я.
- Меня не узнаешь? Мм, это уже интересно. Ты прямо-таки гранитная стена – внешне казалась практически трезвой, а на деле-то вон оно что, - заключила она.
- Я душу дьяволу продала за ночь с тобой?- скривилась я.
- Нет. Господи, я ж не такая. По крайней мере, сейчас. Ты просто любезно предложила мне поехать к тебе переночевать. А то я поругалась со своим Миком.
- Оо знакомое имя, уже неплохо, главное чтобы еще и не вырвало. Извини, продолжай.
- Огурцами солеными заешь.
- Точно.
Действительность начала понемногу приобретать свои привычные очертания. Пока я хрустела огурцами, краем глаза смогла разглядеть неожиданный утренний сюрприз. Длинные красивые ноги. В моем ужасном синем халате она выглядела просто шикарно. Темные прямые волосы, большие синие глаза. Черт, я бы в неё влюбилась, если бы внутренние убеждения позволили.
Но, тем не менее, она не казалась девушкой с билборда или стриптизершей в отличном отеле. Просто врожденный шик и непревзойденная манера держать себя в присутствии кого бы то ни было.
- Я сестра Ди
- ООО, рада познакомится. Соль, - протянула я руку
- Лина
- Хоть сплетню мне расскажи о вчерашнем вечере. Черная дыра в моей памяти
- Света клеила моего парня! – мигом прокричала Лина.
- Не уж то решилась. С ума  сойти.
- Ты в курсе что ли?
- Чего? – удивилась я.
- Что она в него тысячу лет влюблена? – пристально глядя на меня, она ждала ответа. Чую, все её знакомые подвергались не раз таким пыткам
- Я с ней только вчера познакомилась. Если можно это так назвать. Слышала от неё три слова – не впечатлили. Но взгляды обожания я не пропустила ага.
- Мелкая стервятница набросилась на него со своими потрескавшимися губенками. Фу, вся прям текла у него в руках. Чаю мне хоть налей!
- Сама налей,- махнула я ей рукой в сторону чайника.
- Ооо мне это нравится.
Она это так сказала, будто имела в виду «Хм, пожалуй я присмотрюсь к тебе повнимательнее, ты наверное этого стоишь»
Отлично, черт возьми. Я так в магазине сыр с плесенью покупаю.
- И что у вас все?
- Нет, конечно. Я его тоже люблю. Без боя не сдамся. Надеюсь, для него выбор очевиден.
Неуверенность в столь уверенной оболочке. Прямо шоу под названием «кто в теремочке живет». И вывеска такими мелькающими неоновыми синими буквами.
- Вообще у тебя проблемы. Может я лезу не в свое дело… да я лезу не в свое дело, - говоря это я рефлекторно наморщила лоб, - и то, что скажу тебе не до конца очевидная правда. Но бывает, что мужчины хотят чтобы их любили просто так: без коробочек от тифанни, фуагра и лунном свете в бутылке. Она ему это даст. А ты хочешь доказательств своей власти над сердцем, каждый день. Так что кидай монетку в копилку – мы едем в Диснейленд.
Она встала со стула, откинула свои роскошные длинные волосы, и через секунду встала ко мне лицом. Не уж то у меня появится выдающаяся синяя вуаль вокруг одного из глаз. Она взмахнула своими крепкими руками и мягко обняла.
- Ты такая милая.
Я, ничего не понимая, пыталась придти в себя.
- Пожалуйста, говори мне такие вещи, как только представиться случай
- Это значит мир?
- Это значит дружба.


                ***


Через пару дней Лина снова оказалась в моей квартире.
После расставания с Миком она целый день просидела около окна с чашкой уже давно остывшего чая.
- Посиди со мной, - она уютно устроилась на подоконнике, укутавшись в теплый плед.
Я села напротив, чуть касаясь неё своими пальцами ног.
- Поговори со мной, - шептала она.
- Тебе больно? – вглядываясь в её лицо, я заметила влажные следы на щеках. То в жар, то в холод.
- Вот бывают такие дни, что мне очень очень хочется чтобы мир вдруг замер. Вот таким холодным, темным вечером на грани зимы и весны. И Ты чувствуешь, как умираешь, разрывая каждую клеточку тела. А потом, расплавляясь, формируешься заново. Сердце новое без трещин, без язв. Оно снова наполнено живительной влагой и бьется спокойно, равномерно, без заиканий, шероховатостей, горечи черных сгустков стенок предсердий, тонусом бодрого дыхания желудочков. Я бы всегда любила такие моменты. По прошествии писала бы длинные письма с признаниями в любви и вечной верности и, посылала на абсолютно незнакомые адреса – просто чтобы хоть кто-то прочитал. Чтобы кто-то незнакомый улыбнулся и сказал: «разве можно так любить?». А потом тоже вспомнил бы свои самые самые удивительные чувства, ощущения и поступил по моему примеру. Так запустилась цепочка. Счастливых стало бы больше. Но вот сейчас мне кажется, что внутри растут синие розы с огромными колкими шипами. Терзают и терзают. А я все терплю. А потом они прорываются наружу, разрывая все внутри и, выходят наружу, разливаясь бесконечными синими ручейками боли.
Такой траур души я понимала. Молчала, не в силах, что-либо добавить.  Сегодня не мой вечер и слова мне ни к чему. Всю комнату наполнили невысказанные огорчения, невозмутимая красота печали и невыразимая, неизгонимая тоска.
Я закрыла окно. Укутала её в еще один плед и крепко обняла.
- Прости меня, - глубоко взохнув, прохрипела Лина.
- Все в порядке, - ответила я.
- Знаю, мы знакомы недавно, но меня столько раз предавали, что самым дружелюбным кажется незнакомый человек.
- Я верная
- Вижу. В тебе нет ничего безжизненного. От прикосновения рук даже плед стал теплее. У тебя всегда такие восхищенные глаза. Не теряй себя. Прошу, ради нас обоих.
- Договорились, - улыбнулась я, - Давай я напою тебя чаем?
Она чуть заметно качнула головой.
Под шум греющегося чайника я не смогла не думать о её словах: таких ярких, отчетливо врезавшихся в память. Как же она права. У всех есть травма, которую невозможно забыть: кто-то смиряется, а кто-то как я хорошо прячет за воодушевлением в глазах других.
Я разлила чай по чашкам и подала ей одну, взамен давно остывшей.
- Я не могу смотреть на звезды. Мне кажется, я им когда-то что-то обещала, но не выполнила свою сторону уговора. Они не удивляются, не порицают – просто молча улыбаются, как сумасшедший с мороженным: мол, что поделать « не шоколадное и ладно». Все ведь прощают, но ничего не забывают. Это, наверное, также как люди бегут от себя прячась за всякой мишурой. Только мне от них не убежать. Даже в подземелье услышу их негромкий шепоток серебристых лучей. Это я к тому, что прощаю всем абсолютно всё. Но самой себе никогда – а они напоминают,  хоть и нехотя. Так что себя я не потеряю. Даю слово, - заключила я.
- Дай руку.
Я протянула ей свою ладонь, она ласково обвила её своими пальцами.
- Да, слово ты сдержишь, - лучезарно улыбнулась она, - Не бросай меня, без тебя я не выплыву – ты мой маяк
И только после этих слов расцепила наше рукопожатие, словно этого только и достаточно чтобы связать нас незримыми нитями.
Так хочется верить, что случится что-то хорошее. Мне тоже нужен маяк, а то уже совсем темнеет.
Тишина бормотала: скоро же утро! Тепло за облаками и солнце между ресниц!
А ты еще так ничего и не поняла.


                ***
               

Я сидела на мягком кресле, несмотря на то, что оно выглядело как офисное, уютнее него у меня в квартире ничего не было. Ну, кроме уже печально известного подоконника. Нет, серьезно – у вас проблемы, милости прошу.
Теплые носки и шаль грели части тела, которые сумели собой покрыть, а красивая шелковая ночнушка помогла сохранить хоть какое-то изящество. Наверное, со стороны я похожа на воробья. В таком виде я залипала перед монитором компьютера. Честное слово, по-другому и не скажешь.
- Ну, хватит уже пялиться! Пойдем чаю попьем, - выпалила, проходящая мимо Линка. Эта особа никак не собиралась домой и уже жила у меня неделю. А я, скажу вам на совесть, была крайне рада такому соседу, в противном случае я начала бы отгрызать пальцы на ногах – по одному в день. Одиночество так рядом с сумасшествием.
- У всех моих былых знакомых со школы, университета уже есть семьи: ну там муж без работы, вечно орущее дитя и кошечка с розовой мисочкой, наполненной некачественным кормом.
- И что? Хочешь сказать тебе оно надо? – улыбнулась соседка
- Конечно, нет! Я не готова к такому сейчас. Просто смотришь на их вот улыбающиеся и видимо даже счастливые лица, и невольно задумываешься о том, что у тебя есть прямо сейчас, но ты, ни к чему такому не причастен, - как-то неловко улыбнулась я
- Хм… Зато у тебя есть возможность выбора сейчас.
- В плане выбор иметь такую возможность или не иметь?
- Да, это я и хотела сказать.
- Просто хорошо бы знать наверняка, что когда-нибудь и у меня будет такое счастливое лицо
- Для этого не обязательно выходить замуж,- улыбнулась она
- Да. Ты права.
Соседка тут же удалилась и начала греметь чем-то на кухне
После такого невольно начинаешь анализировать, что ты успел достичь. У меня не было постоянной работы, накрашенных ровно ногтей, миллиона знакомых, ярких друзей, богатства, незаурядного ума, далеко идущих планов, сияющих улыбок по утру и даже солнце не стучалось сейчас в мои окна. Зато открыты все двери и широко распахнуты глаза и пара близких людей, которые не покинут меня в трудную минуту. После всего вышеперечисленного, я просто опасаюсь, что в зрелом возрасте умру где-нибудь посреди квартиры, а моё лицо съедят любимые кошки.


                ***


А сегодня все утро лил дождь. Самые странные и неопределенные ощущения вызывает он зимой. Чувства обостряются, скука кажется пробкой от шампанского – вот-вот выльется поток неожиданных улыбок, тревог, разлетятся осколками зеркала, зазеленеют окна, вспыхнут неожиданным светом двери, прольется слеза отчаяния и разбегутся нежданные притворные слова и сольётся в панно уже остывших признаний. И каждую минуту возникает вопрос, совершенно не требующий ответа. Небо непроницаемо серо, как «асфальт наоборот», если это вообще возможная метафора. И голова кружится, разряжен воздух – как голодный наркотик струится по жилам, а мышцы кричат, находясь в подвешенном состоянии. Или как любовь в черном камне. Тебя давит с высоты птичьего полета – просто превращает в кляксу, а тебе хочется смеяться и улыбаться от горя, боли, несовершенства и замешательства души. Танцуешь, вокруг никого не замечая и, превращаешься в волны разлитого жидкого золота. Наверное, это как истерика, после громко сказанных слов. А может наоборот всемирное спокойствие, после слова «спасибо». Как благодарность. Как маленький кролик в зеленой траве. Как скачущий ритм сердца во время бега. Это не объяснить и не всегда понять. Надо объять все что знаешь, чувствуешь и видишь большой рукой доброты. И тогда прижать близко к сердцу, чтобы затем все растворить в себе и лучиться бесконечным теплом. Вот что он для меня в это время года. Вот почему в дождь никогда не холодно. И вот отчего так непонятно счастье и противоречивы причуды. Существующее не существует, а вымышленное становится твоим днем.
Под моими ногами капли медленно стекались в сообщества, хлюпая при ходьбе. Лина что-то без умолку твердила, настойчиво и страстно, а я, погруженная в раздумья, ничегошеньки не понимала из ритмично двигающих ее губ: немое кино.
Всюду витрины магазинов в пугающей тени, отражающих день, но мы лишь мелькали мимо. Такими короткими диафильмами.
- Я тебя не слушала, - заключила я и прищурившись улыбнулась, ожидая, как минимум выговор.
- Ты всегда такая? – возмутилась Лина
- Да.
- Ты должна была сейчас удивленно выпучить глаза и спросить «какая?»! - выпалила она
- Это как попасть на космический корабль для тебя, да?
Она наклонила голову вправо, в знак согласия. Обычно так делают смышленые собачки, прислушиваясь к новому звучанию.
- Какая? – смирилась я.
- Спасибо. Отдаленная и близкая одновременно. Разбивающая скалы и тонущая от айсбергов. Режущая стекла и бетон, но разбивающаяся от падения. Наступающая на грабли и в тоже время кричащая о благодарности. Ты письмо на древнем языке, от которого зависит твоя жизнь, но ты не понимаешь ни слова. Ты же все знаешь и понимаешь, а закрываешь глаза видишь радужное зеркало. Но спотыкаешься на гальке, не попадаешь в общий шаг. Но будь ты другой я бы по тебе не скучала.
- А я бы не скучала по тебе, если бы ты все это не понимала.
- Почему у нас с тобой все так легко? Дружба, слова, даже мои мысли в твоей компании невесомее, как в космосе. Слова вылетают сами собой – бессмысленные, многосложные. А ты молчишь. А я говорю, говорю и незнаю слышишь ли, но ты все равно понимаешь все – как-то неосознанно. Это нереально и голова кругом.
- Да ты прям психологический землекоп! – засмеялась я.
- Пошли скорее! Я уже есть хочу, - заключила она
Мы пошли быстрее. А дождь все лил. Капал по щекам, заливал ресницы. Я не имела понятия куда идти – лишь следовала за подругой, которая неслась сломя голову сквозь толпу людей, так же спешащих по своим делам. Но тут Лина резко остановилась. Сегодня среда, 10 февраля, вдруг поняла я.
- Пришли, - обернулась она с яркой улыбкой на губах
- Фасад дома мне нравится, - заключила я, оглядываясь.
Дом цвета сегодняшнего неба, пластилиновые окна с мягкой лепниной, большая дверь парадной. Набережная реки, дышащая в спину. Лина широким, привычным жестом, отворила входную дверь и в нос ударил привычный запах сырости, пыли и размеренного быта.
Ступени раз, два, три, счет в голове – по шесть на каждом пролете. Шесть пролетов и снова дверь.
В квартире у Лины было просторно и светло – минимум стен, если это вообще реально. Можно танцевать и не думать об ушибленных локтях. На полу светлый паркет. Квартира ничего особенного из себя не представляла – книги вместо полок, кофейного оттенка мебель, большие окна без штор. Уютно, спокойно, не противоречиво.
Я сняла пальто, кое-как стащила с ног обувь. Подняла высоко руки и всем телом потянулась вверх, проверяя высоко ли потолок. Не достать руками. Даже на носочках. Сама не знаю, зачем я так сделала. Но в слух ничего не сказала.
Тем временем, моя подруга копошилась на кухне, пытаясь то ли что-то найти, то ли просто решила создать вокруг себя ощущение суеты.
- Список гостей потеряла, - объяснила она, на мой немой вопрос
- У нас праздник? – удивилась я, присаживаясь на край резного стула.
- Да! Месяц с дня нашего знакомства! Я просто хочу, чтобы мои друзья тоже с тобой познакомились, -объяснила она, жадно запихивая в себя очередной печенье.
К горлу подкатил ком – да такой, что боюсь, его даже ложкой не вытащишь.
- Я не то чтобы душа компании, - прокомментировала я в ответ - да ты не переживай, будет-то человек 30! Аааа вот он! Тебе они понравятся! – лучезарно улыбнулась она
Ком становился все больше. Я, честно, боюсь больших скоплений незнакомых людей в закрытом пространстве, которые так или иначе замечают твое присутствие – у меня начинается паническая атака. Чтобы успокоиться – открыла окно и вдохнула свежего влажного воздуха.
- Ты что, простудишься, - выпалила Лина и тут же закрыла окно
Как конфету у младенца отняла
- Я хоть кого-нибудь знаю из них?
- Нет! Так интереснее
- О да конечно! - хмыкнула я, в душе надеясь, что меня сейчас съедят стены. Причем одним большим куском. Ам и пусто.
В течение всего оставшегося времени мы украшали квартиру – свечи, одноцветные гирлянды, развешивали ласточек из оригами. Потом готовили незатейливую еду. Раскладывали её в разноцветные чашки и выстраивали в ряд. Наступил вечер. Через пол часа должны подойти её друзья.
- На, - протянула она что-то непонятное из черной ткани
- Я должна это одеть? – расправив, я поняла, что это платье. Хорошая маскировка
- Да нет полы им помой! Оно мне мало, но еще новое даже с биркой. В прошлом году тетя привезла откуда-то. Влезть в него никогда не могла
- ООО, гуманитарная помощь
- Не закатывай глаза – одевай, оно тебе подойдет!
Платье действительно было в пору – пуговицы застегивались под самое горло, короткие рукава торчащие кружевами. От талии до колена юбка солнце-клеш. Черный стройнил так, что даже я себе казалась болезненно худой.
Тем временем появилась Лина в платье цвета шампань в обтяг на высоченных каблуках. Она была совершенна. Темные волосы подобрала в изящную прическу, подчеркнула глаза темными тенями.
- Вот видишь! Отлично выглядишь, - мурлыкала она
Встав рядом перед зеркалом, я ужалась еще больше и превратилась в общипанную птицу с куском хлеба в клюве. Я ничего не хотела в себе менять, но стоя рядом с такой очевидной красотой, мне делалось неуютно.
Резко загудел звонок, от неожиданности я вздрогнула, по рукам пробежали мурашки, поднимая за собой каждую волосинку, как в домино. Пару секунду гасила панику во взгляде, но глубоко вздохнув, перестала изображать из себя жертву и шагнула вперед к начинающим собираться у двери людям.


                ***


Я стояла у окна, повернувшись к нему спиной. От форточки так неприятно веяло холодом, что левая рука уже перестала ощущать что-либо, превратившись в ветку присыпанной снегом в самый разгар зимы.
Люди ходили туда-сюда: кричали, пели мне прямо в ухо, предлагали выпить, кормили историями, рассказами, нелепыми вопросами. Я пыталась отвечать разумно и весело, но мне казалось, что нотку снисхождения заметил каждый. Злилась, что испортилось такое утро. Жалела, что оказалось прямо в этой комнате. Поглядывала на часы и дергала ногой, как невростеничка. Но как только я начала бороться с собой – на смену истекшим чувствам пришли другие – я вдруг ощутила себя всем и каждым кто находился поблизости. По телу разлилось тепло, и я уже действительно искренне смеялась над шутками, сама рассказывала истории, обнимала в ответ на приветливые взгляды. Была какой-то непривычной, но все же собой – просто перешагнула через свой граненый цилиндр.
Лина заметив перемену в моем настроении, решительно воспряла духом и дознакомила с остальным большинством своих друзей.
- Спасибо за то, что я не одна, - шепнула она мне и тут же стремглав убежала развлекать какого-то молодого человека в пиджаке цвета бурлящего моря.
Темные волосы, локоны чуть касались ушей, косо выстреженная челка, как-то неровно прикрывала лоб. У глаз приветливо прятались морщинки, проявляясь при такой лучезарной улыбке, что воздух вокруг тебя исчезал напрочь и превращал в рыбку на теплом морском берегу. И как только я увидела его взгляд - теплый, в обрамлении темных ресниц, поняла, что пропала.
Легкие давились скомканными газетами. Сердце бросало свою работу на полпути и бежало  туда откуда не хотело возвращаться, руки категорично хватались за любую стабильную поверхность, под дрожащими ногами пропадала земля. И голос, и смех его слышанный со стороны, запечатлелся, кажется свинцом на бетонной стене – навсегда и навечно. Я кое-как добралась до входной двери. И резко потянув ручку, вихрем унеслась на улицу в чем была – тонком платье и синтетических колготках. Перебежала через дорогу бежавших машин. Встала на набережной и только тогда смогла свободно дышать.
Сколько это продолжалось я не знаю, и сказать наверняка даже теперь не смогу. Я очнулась, только когда на мои плечи упало что-то теплое. Повернув голову, увидела такое знакомое лицо. Взволновано глядящие глаза, поджатые губы и крепкие руки, обнимающие меня за плечи
- Сдурела совсем, - шептал он
- Ты… - обрадовалась я. Совсем же вылетело из головы, что пригласила лучшего друга, как только узнала о «списке гостей».
Мой лучший друг. Но он всегда был рядом, когда надо. Наверное, между нами была связь куда сложнее обыденного понимания. Он электричество – я лампочка.
Я не видела его с того самого дня, как он отвел меня на встречу с ребятами в тот зимний, снежный день.
Все это время он не давал о себе знать, а я как отголосок всех времен года, молчала и ждала его решения. И он появился именно тогда, когда следовало.
- Как ты..?
- Это длинная история, - улыбнулся он. Электричество снова затрещало, заряжая воздух
- Ты вовремя! – поежилась я. Зажглась лампочка и залила все вокруг ярким светом, оттенка желтого золота
- Надеюсь, причина была веская, - заметил он, глядя вдаль
- Я...ммм… помнишь, в прошлом году мы катались на карусели? И когда мы оказались так высоко, прямо на самой верхней точке, было то ощущение совершенства, нерушимости возможностей, детского восторга, затмевающего дыхание. В тебе был весь окружающий мир, душа вобрала все краски и все очертания лета, что началась бы истерика, задержись ты в таком состоянии еще хоть долю секунды?!
- Помню.
- Сегодня было также, - и  тогда по телу пробежала снова дрожь, но теперь я отчетливо чувствовала непогоду
Он молчал
- Точно знаю – теперь не своя собственная, - заключила я.
- Тебе пора возвращаться.
- Там нет воздуха, - усомнилась я.
- Есть! Я буду рядом! Идем, а то я уже сам порядочно замерз.
В подъезде я все также считала ступеньки, пыталась убежать от себя хотя бы мысленно, что даже не заметила, как куртка упала с моих плеч. За что друг не сказал мне спасибо, конечно. Подняв и отряхнув её привычным движением, он снова взял меня за руку и потащил на самый верх.
В квартире было все также шумно. Как только мы затворили дверь, ко мне тут же прибежала Лина, волоча за собой уйму влюбленных в неё взглядов
- Я лучшего друга встречала, - соврала я, как ни в чем не бывало
- Ааа, я уже боялась ты его придумала. Я действительно много о вас слышала. Лина, приятно познакомиться.
- И мне.
Как только Лина утащила его в толпу незнакомых людей, я незаметно зашла в ванную комнату и заперла дверцу изнутри. Ноги просто окоченели. Скинув колготки, я залезла в ванну и включила чуть теплую воду. Кожу будто обдало кипятком. Прикусив губу, я терпела. Вот вода стала привычной, осязаемой температуры и тогда я прибавила горячей воды еще чуть чуть. Потом еще и еще. Пока мои конечности не приобрели нормальный цвет и температуру.
Покинув ванную и стряхнув пару капель попавших на платье, я опять оказалась в водовороте людей. Пару раз даже отличила очертания лучшего друга, бессовестно клеявшего Линину подругу в лиловом кардигане.
Кто-то принес мне стакан джина с тоником. Глотнув, я ощутила тепло, камнем устремившимся в желудок.
 А потом перед глазами материализовался Он. Со своими прекрасными смеющимися морщинками вокруг теплых глаз. Я снова ужалась и уменьшилась в размерах, как намедни.
- Похожа на синицу, - отметил он
- Похож на пингвина, - ляпнула я
В молчании мы простояли пару минут, не глядя друг на друга.
- Я не знаю, зачем я так сказал. Не к месту абсолютно.
- Сожалею со своей стороны о том же, - пыталась улыбнуться я
- Я с самого начала вечера думал, как бы начать разговор. Придумал целые реплики.
- Слова разбежались?
- Как дрозофилы от пульверизатора, - заключил он.
- Мои так часто делают.
- Вы на меня навели страху, когда при моем одиночном взгляде умчались за дверь, - расстроено проговорил он. Тогда мне даже показалось, что нижняя губа его предательски дрогнула.
- О боже, - вздохнула я, - я..я.. не могу этого объяснить
Воздух снова вел себя неправильно. На этот раз упал мертвым грузом на пол.
Пока он отвернулся на миг, я разом проглотила остатки содержимого своего стакана. Расслабленному телу вдруг стало все ощутимо проще.
Как в школьном коридоре, я ощупью нашла его руку и крепко сжала в своих холодных ладонях. А он, как ни странно все понял. И обвил пальцами мою руку еще крепче.
С тех самых пор я называла его своим дорогим, бесценным, любимым, родным - привязалась всеми возможными нитями и дышала с ним в унисон. А он шептал: « ты потерянная, вновь найденная, навеки со мной связанная». И обещал никогда не отпускать.


                ***


Весна, солнечным зайчиком бежала вдоль улиц: кричала, веселилась, шептала на ухо приятные слова теплым ветром и, заполняла душу ожиданием великого, счастливого, бескрайнего будущего лета.
Все мертвое вдруг ожило. Все серое вдруг расцвело, а линялое вобрало цвет. Небо неприлично голубело, а птицы больше не казались на грани немыслимого выживания.
Я же ожила гораздо раньше. Была бескрайне счастлива и совершенно ничего не могла с собой поделать.
Мы сегодня гуляли с ним по пышущему здоровьем парку. Но завидев, сухую скамейку, решили устроить привал. Я легла к нему на колени и бездумно разглядывала небо. А он отчаянно смотрел вперед.
- Нас вечером пригласили на дачу, - резко выпалил он
- Поедем?
- Если ты не против
По небу вдогонку скакали облака – разных форм и размеров. Пушистые, невесомые, будто бы материальные или совсем несуществующие – всегда во мне вызывали неопределенные чувства. Впрочем, как и многое другое
- Смотри! Вон, - настойчиво показывала я ему пальцем
- И что? Облака же,- смутился он
- Вон там видишь? Рыбьи головы!- не унималась я
- Да нет там никаких голов!
- Есть, есть! Вон из трех облаков – три головы!
- И правда..
- К чему бы это?
- К чему рыбьи головы? - переспросил он
- Да. Вот говорят, сами рыбы к слезам, а головы их к чему?
- Может быть к большим переменам
- Так люди говорят?
- Нет, я так предположил, - улыбнулся он
- Это могу быть совершенно великие дела! Например, я в ближайшее время решу не решаемый вопрос. Или сделаю что-то настолько невозможное, что меня будут чествовать, как всемирного героя. Или найду причину столь любопытной улыбки Монолизы. А может, я просверлю дырку в другое измерение на стыке двух реальностей. Побываю там, где никто никогда не бывал – буду новым Колумбом галактики. Пить чай с новой полярной звездой и угощать печеньем планету гигант. А вечерами мы будем слушать басни далеких созвездий и утопать во мгле, такой далекой от солнца. Я буду сильно по тебе скучать,- заключила я
- А я по тебе. Но ведь я буду знать, что ты занята действительно важными вещами
- Эй, я же серьезно!
- Так и я!
Вот так глупо и незначительно мы коротали время и это было идеально. Ведь мне казалось, что я так сильно его люблю.


                ***


В пригороде мы оказались лишь к 9 часам.
Попив чая на закрытой веранде, меня так разморило, что не было сил далее составлять компанию кому-либо. Тогда я попросила показать мне отведенное спальное место. Он же поцеловал меня и пожелал сладких снов.
Но как только я забралась в холодную кровать и укрылась вся с головой в попытке заснуть – сон, как рукой смахнуло. Я ворочалась из стороны в стороны. Пыталась сотворить в своей голове занимательный сюжет – создать начало истории, увлекшей меня за собой в Морфеево царство. Но абсолютно ничего не удалось.
Тогда я встала с кровати и начала ходить по периметру комнаты. Заслышав громкие голоса, подошла к окну, отодвинула краешек шторы и начала приглядываться. Небо стало непроницаемо черным и кроме полярной звезды нельзя было различить каких-либо других ярких пятен. Во дворе дома некоторые из ребят бегали с водными пистолетами, крича что-то.
Но тут другой звук отвлек моё внимание. Что-то жужжало или трещало, в общем издавало неопределенный звук, вбирающий в свой унисон пожалуй не один десяток схожих. Создавался целый многогранный хор звуков похожей частоты и тональности. По коже дрожью побежали мурашки. Я оглядела комнату, но в кромешной темноте нельзя было ничего разглядеть. Найдя ощупью включатель, я лихорадочно опустила его вверх, но причины шума не нашла. Тогда я выключила свет снова. Звук все еще был рядом. Смотрел как будто бы сверху. И только тогда я подняла глаза к потолку. Вокруг люстры играли маленькие разрядики – такие дети-молнии. Шелестели, визгливо треща, при соприкосновении друг с дружкой. Я, замерев, снисходительно наблюдала за этой картиной, но меня неудержимо потянуло наверх – хотелось дотронуться до них пальцами и задержать их между ладоней. Но моего роста не хватало, как бы я не тянулась. Но где-то в углу комнаты я нашла стул, предварительно споткнувшись об него и ударив мизинец правой ноги. Подвывая от боли, я дотащила стул до центра комнаты так, чтобы было удобнее тянуться. Собравшись с силами, я поднялась выше на пол метра и теперь совершенно беспрепятственно могла поучаствовать в играх этих голубых ребятишек и как только протянула к ним руку куда-то исчезла люстра и пропали разряды электричества – на их месте появилась с тот же диаметр дыра – глубокая, безответно зияющая, всепоглощающе тревожная. И не успела я отчаянно одернуть ладонь, как меня унесло во все её бесконечное существо.
В первый миг совершенно не понимала, где оказалась. Откуда-то сверху с нереальной высоты рассеивался свет, а я сидела на чем-то теплом, живом и мягком. И все вокруг начало подниматься, заслоняя от меня свет, создавая огромных размеров тени. Непонятные живые существа окружили меня.
- Мы кошки-матрешки, - замурлыкало ближайшее от меня существо. И при каждом слове она меняла одно человеческое лицо на другое, - В нас так много людей муррр. Ты должна найти то, что сломалось. А не найдешь, рыбьи головы заставят делать выбор.
- О чем вы вообще? – меня объял страх, сердце колотилось маленькой птичкой.
- Рыбьи головыыыы, - зашумели кошки в унисон повторяя одно и тоже несколько раз.
- Вас ждут
- Что же сломалось?
- Мы не знаем – только вы. У вас всегда что-то ломается, и вы делаете не тот выбор. Найдите, что сломалось и все решится
- Я не хочу ничего чинить. Он меня ждет. Мне надо вернуться туда, где я была
- Он вас не ждет, - замуркала та, что слева и сменила прежнее приятное на какое-то безобразное лицо
Потихоньку кошки начали расходиться и, переставляя свои тощие длинные лапки, рассеялись перед глазами. Теперь я осталась одна.
Я точно знала, это не сон. И мне действительно НАДО найти что-то. Поднявшись с пола, я отряхнула ночную рубашку и стала оглядываться, но вокруг все также никого и ничего. Это была не просто пустота, а бесконечная, бескрайняя опустошенность, не дающая возможности действовать, соизмерять, терять, или находить – она питалась страхами, возможностями, чужими идеями, новыми ощущениями и чувствами, ныряла головой в сердце вашей души и колотила в двери, пока вы не отворяли её измученные болью. И тогда она копошилась в ваших нервах, легких, венах – потряхивая каждый орган и забирая все что вы накопили многими годами усилий. Съедала на завтрак, обед и ужин то, что вы уготовили себе на завтра. Она развлекала себя вашим прошлым, целовала ваше счастье затяжным поцелуем с привкусом черной болезни. Обнимала сердце клешней с семи замкАми к которым вы не можете подобрать ключ, ведь он спрятан у неё так глубоко, что не доберешься ни одной волей. Сколько сломлено этой пустотой, сколько прожевано, съедено, переварено, выплюнуто, выблевано, растопчено, уничтожено, униженно в ней было людей. Она подбиралась все ближе, ближе – уже давя на горло – проникая по гортани и, забирало счастье у каждой клеточки и ворсинки слизистой оболочки.
Что-то сломано. Что-то во мне было не так. Неправильное, разбитое. Сердце снова бешено колотилось. Но это не может быть оно. Я же любила – любила безотчетно, всеобъемлюще, безнадежно.
И тогда распахнулась грудная клетка – шире задышали легкие вбирая пустоту в себя. А сердце превратилось в краснощекую синичку, но оно не могло лететь – мешало подбитое крыло. Оно болело и кровоточило. Но вот синица с усилиями оттолкнулась от граней сосудов и взлетела сначала ввысь и, лишь потом стремглав упало на черный пол, потеряв все силы и истекая кровью.
По щекам бежали слезы, руки прикрыли раскрытые настежь створки грудной клетки. Лицо превратилось в маску. Руки покрылись трещинами. Маленькие разломы побежали по всему телу, разделяя его на маленькие осколочки. Я развалилась на миллиарды черенков, лишь глаза захлебывались слезами. Я нашла. Я нашла.
В новь Рыбьи Головы кружили над головой, только уже не в объятьях легких облаков. Они что-то говорили шепотом, что-то кряхтели скрипучим голосом, пока собирали меня по кусочкам. Лишь, когда я вновь была собрана – могла говорить, кричать, визжать, ругаться, извиняться, мучиться и скорбеть.
- Мы тебе покажем, - прошипели Рыбьи Головы в унисон. И в тот же миг они закрыли мои глаза



Когда я приоткрыла веки – уже было лето. Зеленели деревья, летали бабочки и воздух был теплым и манящим. Небо алело красным. Значит сейчас вечер. Он сидел со мной рядом, держал за руку и что-то рассказывал, а я не слышала ни слова. Он резко встал, подошел к самому краю. Я последовала за ним
- Я не люблю тебя.
Перекрыло дыхание, сделались ватными ноги.
- Я не буду извиняться. Я жалею, что все так было, - и с этими словами он разворачивается и пытается уйти.
По инерции пытаюсь взять его за руку, успокоить и сказать, что моих чувств хватит нам на двоих, но он одергивает руку наотмашь.
Лишь когда он повернулся посмотреть на меня в последний раз, то понял, что столкнул меня с самого края. С грани моего реального существования. Лишил меня воли, разума, будущего с ним или без него. А потом была боль. Безутешная и необъятная. И темнота. В конце всегда эта холодная темнота…



                ***


Кактус снова стоял на моем столе. Я как раз собиралась полить его. Теперь я не боюсь зачихать, закашлять, заболеть, умереть – мне казалось, я уже все это пережила. Лишь пожить для себя не успела.
Я перекрасила стены в своей квартире, после нашего с ним расставания. Выкинула из памяти его имя. Потому везде лишь был «он». Его настоящее имя уже не важно. Хорошего осталось много. Все невзгоды забрала тьма.
Я завела голую кошку похожую на инопланетянина – с длинными худыми лапками и назвала Матрешкой.
Теперь всегда внимательно разглядываю облака, но по-прежнему пью чай со своим лучшим другом и несу очаровательную чушь не впопад.
Я придумала свою любовь. Будто насильно навязала себе это чувство – ведь так хотелось что-то чувствовать. Неприятно жить с сожалениями, своим психическим нездоровьем, эмоциональным апноэ, но еще хуже умирать из-за своих причуд. Но я снова полюбила и он вот-вот постучит в мою дверь. Теперь все по-настоящему. Рыбьи головы подтвердили.