Крумица

Название происходит от слова виноград. Но звучит у каждого по-своему. Кроме «Крумица» можно встретить и «Кромица», и «Кромница», и «Крумница». Это маленький скит недалеко от границы Афона. Находится он в уединенном месте. Тишина. Кругом виноградники, которые как бы подтверждают название этого места. Они кругом, но, к сожалению, уже давно отданы в аренду грекам. Говорят, что некий грек, бывший когда-то простым рабочим, стал благодаря этой выгодной аренде миллионером. Отсюда и происходит вино «Тсандали», которое буквально заполнило прилавки магазинов. На этикетках бутылок на иностранных языках красочно расписывается, как с любовью и большими трудами изготавливается это вино в Пантелеймоновом монастыре. Но это неправда. Кто побывает на Крумице, обязательно увидит, что часть монастырских строений занимает общежитие рабочих, которые не чураются даже шашлычка. Как-то они поймали кабаненка и вырастили в громадного кабана, к которому привязались душой и теперь, как говорится, рука не поднимается. И живет это чудо природы,   достаточно больших размеров, в загончике, отгороженным прямо на территории скита. Рабочие устроили себе, так сказать, маленький зоопарк.
Но отцы монастыря создали этот скит вовсе не для аренды, а для обеспечения монашеской трапезы, в том числе и вином, являющимся необходимой принадлежностью ее, разумеется, в дни, установленные уставом, и в количествах, им же оговоренных.
Надо отметить, что в тяжелое для Пантелеймонова  монастыря время греческие иноки, населявшие тогда монастырь, заложили участок земли, на котором сейчас находится скит, за весьма малую сумму. Но это было еще до возвращения русских. При игумене Макарии (Сушкине) здесь все было приведено в порядок. В то время тут и стали разбивать виноградники и фруктовые сады. Ранее на Крумице существовала только одна малая келья с церковью Рождества Богородицы. При о. Макарии и был построен скит с церковью во имя преподобного Платона Студийского и святой мученицы Татианы. Эта церковь была устроена на деньги тамбовской купчихи Татьяны Васильевны Долговой, в память ее почившего супруга Платона, чем и объясняется столь сложное название храма. В этот храм мы так и не попали: он находится как раз на территории рабочих. Братство стало быстро умножаться, и в 1882 году был освящен новый храм в честь Казанской иконы Божией Матери. Были построены и новые здания, с трапезной и кельями для братии. Количество монахов-тружеников достигало в лучшие дни 100 человек. Сейчас в этом чудесном месте проживает всего  несколько монахов. Возможно, здешние насельники действительно предпочитают всему тишину и покой, есть среди них и престарелые, доживающие свой век, есть и те, по которым не очень скучают в монастыре. А между тем люди между ними появляются просто замечательные.
Один из них - благочестивейший о. Иоаким (Сабельников), составитель книги «Великая стража», которую можно назвать самым лучшим, что когда-либо было написано о Пантелеймоновом монастыре. Рядом с Крумицей находится местность, называемая по-гречески Мегали-Вигла, что в переводе означает «Великая стража». Именно здесь ученик преподобного Григория Синаита, преподобный Марк, видел Царицу Небесную на престоле в царственной славе, окруженную неисчислимым сонмом сил небесных. Богоматерь осеняла Святую Гору, и на нее изливалась благодать, которая как бы ограждала Святую Гору от мира. Рядом, как стражи Святой Горы, стояли афонские святые во главе с преподобными Афанасием и Петром Афонскими. И вот, автор-составитель «Великой стражи» оказался рядом с «Великой стражей» в уединенной Крумнице, и поэтому совершенно неясно, выйдет ли когда-нибудь второй том этого произведения.
Это место, можно сказать, - духовная граница Афона. Отсюда идет дорога в сербский монастырь Хиландарь, самый близкий к афонской границе. Именно этой дорогой мы сегодня и пойдем.
Много лет проживает в скиту и о. Паисий. Недавно уже, совершенно больной, поселился в скиту иеромонах Иаков, уроженец Алтая. Более двадцати лет прожил он в Ксилургу. Годы дают себя знать, и о. Иаков, несмотря на то, что весьма жизнерадостен, почти ничего не помнит. Но то, что он говорит, иногда попадает прямо «в десятку», и это мы на себе и ощутили. Видимо, так и должно быть: немощь, необходимая спутница человека после грехопадения, часто берет верх над человеческим телом, но подвизающийся человек всегда остается чадом Божиим, поэтому даже в немощном лепете старика иногда являет свою мощь Божия сила. По крайней мере, мы чувствуем, что устами старца говорил Бог для нас, вразумляя и наставляя нас на путь истинный.
Вечером после службы о. Иоаким ведет нас в храм.  Что здесь потрудились многие отцы, легко увидеть в костнице под храмом Иерусалимской иконы Божией Матери. И  храм, и костница находятся ныне в состоянии, просто удручающем. Но это касается разрухи внешней: Много раз мне приходилось бывать в афонских костницах, но все равно испытываешь какое-то особое чувство, когда смотришь на останки отцов. Тут, наверно, и напоминание об общем Воскресении, и о том пути, которым предстоит пройти нам, и о святости этого места. Эти черепа и кости нельзя назвать святыми мощами, потому что мы не можем назвать тех, кому они принадлежали, святыми. Но, я уверен, что святая жизнь этих братьев отразилась в разрушенных природой  человеческих храмах. И наступит великий час, когда будут воссозданы эти храмы Святого Духа. И это не пустые слова: когда переступаешь порог такой костницы, ощущаешь эту святость и понимаешь, что эти отцы в большинстве своем были подвижниками и вели жизнь, достойную подражания, и нам пока далеко до этой жизни.
Кругом до боли знакомая разруха, разруха земная, разруха временная. И это вокруг того, что было когда-то ими, напоминающего нам, чем скоро станем мы. В верхнем храме дыры в иконостасе. На месте икон, открывающих нам видение иного мира, получились окна в мир настоящий, мир разгромленных алтарей. Наверху странное завершение, по крайнее мере, для нашего взора: вместо царской короны двуглавый орел, имеющий большой, превышающий его по размерам, крест. Какая символика! Символика, требующая осмысления.
Но тут с удивлением мы замечаем, что трость с губой на этом распятии располагаются справа, а копие - слева. То есть, противоположно общепринятому у нас изображению. И тут я вспоминаю про «исправление» креста на вершине Афона, о котором я написал в «Ночном восхождении». Что это? Особая греческая традиция изображения распятия? Но храм-то русский и строился русскими. Загадка, одна из тех, которых много на Афоне. Может быть, кто-то знает на нее ответ, но мы пока недоумеваем.
И, наконец, пред тем как мы покинем храм, хочется  обратить внимание на куски ржавого металла, упокоившиеся среди глав честных отцов. Это  вериги. Здесь на Афоне увидишь их немало!
«Какая дикость, какое непонимание сути подвижничества!» - возопит  иной современный человек, считающий себя православным. По его мнению, борьба со страстями заключена только в Таинстве Покаяния, послушании, делании добрых, полезных дел. Какой смысл мучить тело, беречь которое советовал даже апостол Павел? А тут какие-то железки, которые только мешают выполнять послушание. Но те отцы носили их, и об этом свидетельствует ржавое железо. И  они были и святее, и, думаю, умнее нас. И понимали, что им это необходимо:
Но вот пришло время, и мы покидаем храм Иерусалимской иконы Божией Матери. Из старого описания я потом узнал, что этот кладбищенский храм освящен в честь чудотворных икон Божией Матери Иерусалимской и Смоленской. Не так далеко отсюда Новая Фиваида - скит Пантелеймонова монастыря, место, где селились русские пустынники, покидавшие свои кельи из-за притеснения со стороны греков. Сколько мы слышали об этом месте, но опять идем мимо - в Хиландарь.