Саламандра. Отчет

     Город тонул в мареве промышленных отходов. Зловонный дым окутывал дома и растворял в себе фигуры людей вместе с  электрическим светом уличных фонарей. Смог поедал город, как будто переваривая желудочным соком. Казалось, сама суть людей взобралась на лобное место и заявляла о себе во всеуслышание, крича с парапета поезда об уходящей жизни, замедлении дыхания, замедлении биения сердца. Город задыхался и умирал. Люди строили город и промышленные производства для того, чтобы медленно и мучительно убивать других людей. Город – аллегория  лабиринта жизни: переулков, перекрестков дорог, встреч, ожиданий, движения. Разные судьбы, разные кварталы, разные этажи социальной иерархии…

     Я шел мимо светящихся витрин Гаруса и Хлеба, встречая людей, укутанных в зимние одежды, спрашивая про себя: кто вы, люди? Жалкие животные, вышедшие из подземелья и расплодившиеся по всей Землей, подобно голодной саранче,покрывающей собой квадратные километры пространства, опустошая пшеничные поля, высасываете живительные соки, оставляя после себя смерть и безжизненную пустыню?

    Я видел в глазах людей пустоту и бессмысленность. Краткий миг жизни, заключенный в цепи безысходности и предрешенности.

    Люди – странные носители и переносчики инфекций, какой-то заразы. Зная, что неизлечимо больны, они будут заражать   с еще большим рвением остальных. На радость себе и на погибель другим. Такова природа человека.
  Человек привык осквернять  чистое,  уничтожать красивое, извращать доброе, выворачивать  наизнанку суть и смысл. Таким образом, черное покажется белым, а белое черным.

     Город, загнанный в теснину, отравляющий сам себя, зимой выглядит еще более жалким, когда крепчает мороз и устанавливается безветренная погода.

    Город, что от тебя останется? Склеп  из каркасов железобетонных домов, заводских труб, ушедший в забвение подвиг кузнецкстроевцев, вместо пыли – сажа. Здесь нельзя дышать полной грудью, здесь место вечной скорби и стыда – позора человеческой деятельности, промышленной цивилизаций, индустриализации.

     Улица уходила вдаль прямой линией…Трамваи, изредка дребезжа, переваливаясь с боку на бок, проплывали мимо меня. Внизу пролегала транспортная артерия, а я находился на возвышении, проходя мимо дома по улице  Мориса Тореза 79, так что, казалось, участок города виден, как на ладони.

     Свернув  на узкую заснеженную тропинку во дворе следующего дома, с каждым шагом я входил в другой, параллельный мир.  Из окон сквозь шторы или прозрачные занавески сочился домашний свет. Веяло теплом и уютом. Морозный воздух придавал контрастности  кажущемуся домашнему теплу и уюту.

   Была уже ночь, становилось совсем  темно, двор превращался в подобие шахматной доски с черными и белыми пятнами. Я обернулся: сизый саван и признаки городской жизни и умеренной суеты оставались позади. Во дворе было тихо и спокойно. Город умирал, несмотря на внешние признаки движения, развития, яркие вывески и  вычурную рекламу.  Еще раз в голову приходит мысль об инерции нашей жизни, холостом движении: за внешней стороной, красивым фасадом,  скрывается гнилая основа.  Внешний лоск таит пустоту и бессодержательность.

    Что же скрывается за иллюзорным светом домашнего тепла и уюта? Тысячи проблем и страстей уживаются в маленьких коробочках, называемых квартирами… Паучки, загнанные в банку, плетущие сеть обыденных дел, судьбы и взаимоотношений.

     Я пытался всячески подражать людям, думать, как они, чувствовать, как они, но у меня ничего не получалось. Я так и не смог понять, почему ничтожество людям приятнее человечного? Когда я употребляю слово «ничтожество», люди понимают под ним совсем другое слово, вкладывают в него свой смысл. Слова могут не просто искаженно трактоваться, но даже приобретать  противоположный смысл сказанного. Люди видят и слышат то, что хотят увидеть и услышать. Поразительное свойство человеческой натуры!

     Так, следуя за течением своих мыслей, я прошел двор восемеьдесят первого дома по улице Тореза, оказался в низине, между детским садом номер 235  и школьным полем «тридцать пятого»  лицея.

     Тишина. Теплый желтоватый свет фонаря окружал меня, превращая снег в подобие алмазной пыли. Далее света не было, полная тьма, безлюдье, беспросветность. По этой дорожке я любил гулять и размышлять.(Продолжение следует).

    .... [За десять лет, проведенных в человеческой школе, я понял: люди думают, что знают и понимают действительность, на самом деле они мало что знают и вряд ли  понимают... Хорошо побыть в роли человека и узнать о людях и их чувствах, будучи одним из них. Маленькие люди поначалу ходят в детский сад, затем, когда подрастают, начинают посещать школу, впоследствии, университет. Детские одежды сменяются на костюмы взрослых, но люди не перестают пребывать в детском садике. А между людьми идет негласная война полов. Мужчины презирают женщин, женщины презирают мужчин, но друг без друга они не могут существовать….Молятся Богу и тут же идут убивать себе подобных ради Бога, снова грешить, чтобы вновь придти, как они говорят, к Богу. Такой ничтожности я не видел даже у зверей...]
 
 зима 2005