Друга не надо просить ни о чём

"Его  не  надо  просить  ни  о  чём, 
С  ним  не  страшна  беда."

     Без  добычи  охота  теряет  смысл.  И  ради  надежды  на  добычу несёт  порой охотника чёрт-те  куда  и   в любое  время.
     Лето  1999  года  выдалось   для  наших  мест необычайно  жаркое  и  засушливое.  За  июнь-июль  не  упало  и  капли  дождя.  В  округе:  на  торфяниках,  в  лесах  и  лугах  постоянно  что-то  горело.  На  улицах  Коврова  витал  запах  гари,  а  солнце  сквозь  дымку  казалось  багровым.  Лишь  к  середине  августа  прошли  спасительные  освежающие  ливни.
     Из-за  пожаров  охота  открылась  поздно  и  несколько неудачно:  основная  масса  уток,  как  говорят  бывалые,   "ушла  на  чистку",  т.е.  началась  линька.  И  тут  уж,  если  хочешь  быть  с  добычей,  нужно  пройти  многие   километры,  пролезть  топи  и  хляби,  продраться  через  заросли,  проползти  между  кочек  и,  вообще,  проявить  настойчивость,  выносливость,  упорство,  сметку,  порой  отвагу  на  грани  подвига,  -     и  в  тот  момент,  когда,  казалось,  достиг  цели  -    утка  улетит  из-под  носа.  Хорошо,  если  удастся,  хотя  бы,  отсалютовать  ей  из  12  калибра.  Из   вещи,  которую  "особо  бывалые"  называют  "мешалкой".  И  действительно  -  усталый,  без  добычи  и  без  надежд  на  неё,  по  темноте,  спотыкаясь,  бредёшь  обратно,  эти  3-4  кг  бывают  не  только  лишними,  но  и  мешают  в  руках,  особенно,  если этими  руками нужно   хвататься  за  ломающиеся  ветки  и  рвущуюся  траву,  чтобы  удержать  равновесие  на  краю  зловонной  лужи  или  подтянуться,  вытаскивая  ноги  вместе  с  сапогами  из  засасывающей  грязи,  ввалившись  в  неё   едва  не  по  пояс. И  тут  уж  клянёшь  себя,  и  даёшь  зарок:  да  чтоб  когда  ещё,  да  никогда  в  жизни… 
     Но  придёт  срок,  и  снова  ноги  в  сапоги,  ружьё  в  руки,  а  верный  друг  и  помощник  уже  вьётся  у  двери  и  рвётся  в  бой.   Значит,  и  быть  по  сему.  Как  говорят  бывалые:  "Охота  пуще  неволи".  А  надежда   никогда  не  умирает…
     И  вот,  в  один  из    августовских  вечеров  звонит  близкий  друг  Лёва  Жирнов  по  телефону  и  взахлёб,  с  большим  воодушевлением  требует,  что  нужно  срочно,  если  не  сейчас,  то   прямо  завтра с утра раннего,  мчаться  на  озеро  Великое:  "Там  недуром  рыба  прёт,  а  уток  столько,  что  настреляешься  до  слёз!!  Сам  видел!!!"  Ну,  кто  откажется?  Правда,  опытно-экспериментальным  путём  уже  давно  установлено: приедешь  на  место,  раскинешь  бивуак,  вдруг  оказывается   по  какой-то  неведомой  причине  это  всё  не  так  и  даже  скорее  всё  наоборот…  Но  Надежда  такая  дама,  что  мудрому  Опыту   с  ней  никогда  не  справиться.  А  потому  охотно  и  сразу  поддавшись  соблазну  на  следующий  день  к  полудню  вместе  с  другом  Лёвой  и   любимым  ушастым  Айтосом  (русским  охотничьим  спаниелем)  оказался  на  озере  Великом,  что  в  Бельковской  пойме  реки  Клязьмы  под  городом  Ковровом.   Места  сказочные…
     Конечно  же,   на  Великом  всё  обстояло  почти  в  соответствии  с  крылатой  фразой  известного  российского  классика:  "Думали  как  лучше,  а   получилось  как  всегда",  т.е.  и  в  этот  раз  нет  ни  рыбы,  ни  уток.  И  тут  уже  не  важно:  то  ли,  как  авторитетно  объясняет  мой  бывалый  друг,  из-за  "неправильного"  ветра,  то  ли  Бог  весть  ещё  из-за  чего,  но  шолёмки   из  этого,  понятно,  не  сваришь.  И  теперь  придётся  облазить всю  заболоченную  пойму  в  поисках  затаившейся  в  крепких  местах  вожделенной  дичи… 
     Быстро  оборудовав  охотничий  лагерь  под  вековыми  раскидистыми  дубами  на  берегу  озера  и  коротко  посовещавшись,  разошлись  в  разные  стороны.  Каждый  лелеял  в  груди  надежду  на  свою  охотничью  удачу…   
    Наш с Айтосом  путь  пролегал  через  широкие  покосы.  Голова  слегка  кружилась от  дурманящих  ароматов свежескошенной  травы  и  луговых  цветов, невыразимо  сладких  в  своей  неповторимости.
      Пройдя  с  полкилометра  по  дороге,  намятой  машинами,  вывозящими  готовое  душистое  сено,  миновав берёзовый  перелесок,   шумящий  на  ветерке  зелёной  листвой,  оказался  на  краю,  так  называемой  местными  охотниками,  "пожни"  -  поляны,  заросшей  густой  травищей,  доходящей  местами  до  груди.  Дальше, приветственно  покачивая  кронами,  стоял  ольховый  лес,  а  вот  уже  за  ним,  и  должна  находиться по  утверждению бывалого  и  сверхметкого  друга  Лёвы, заветная  цель  нашего с Айтосом  похода  -  болото  с  утками.
     Похоже,  в  этом  году  здесь  ещё  не  ступала  нога  человека.  Буквально грудью  раздирая    высокую  густую  траву,  то  и  дело  спотыкаясь  о  кочки,  чертыхаясь,  размазывая   рукавом катящий  градом пот,  пересёк  поляну  и,  облегчённо  вздохнув,  почти  торжественно вступил  под  сень  леса.  Запахло  болотной  гнилью  Обрадовано  запищали  и  атаковали  лицо,  шею,  руки  местная  «прелесть»  - не комары, а крылатые вампиры  (какого-то  для  меня  нового  вида:  крупнее  обычных,  белёсо-ржавого  оттенка  и очень  агрессивные   -видимо,   от  голода).  К  тому  же,  они  оказались  наглыми  и  ядовитыми -  нападают  без  раздумий,  сходу  вонзая  свои  "ржавые"  хоботки,  а  на  месте  укуса  почти  сразу  появляется  зудящий  волдырь,  как  от  крапивы.  Отбиваясь  от  этих  настырных кровопийц,    начинаю  буквально  продираться  через  какие-то  заросли,  обходить  трухлявые  пни,  ямы    и  вывороченные  корни  упавших  деревьев.  Сапоги  разъезжаются  на  болотной  слизи. Колючки   и  сухие  ветки,  напоминающие  корявые  пальцы  Бабы-Яги,  цепляются  за  одежду,  царапают  до  крови  кожу;  острые  сучки  стараются  попасть  в  глаз,  переплетённые  в  канаты  лианы   вяжут  ноги…   Пожалуй,  добавь-ка  сюда  несколько  удавов  с  крокодилами  и  этот  "райский"  уголок  выдержит  сравнение  с  сельвой  Амазонки. 
     Айтос,  не  теряя  времени,  работает:  обшаривает  укромные  уголки  в  поисках  дичи,  кружит  в  нехоженных зарослях  вокруг  меня.  Часто    меняю  направление,  обходя  препятствия.  Пот  уже  не  капает,  а  льётся  ручьём  -  от  этого  комары  стервенеют  и  делаются  ещё  нахальнее…    Как  ни  стараюсь идти без  шума -  не  удаётся:  чавкает  грязь,  трещат  сучья,  падает  подгнивший  сухостой!  Тем  не  менее  целеустремлённость  даёт  результаты: заросли  редеют  и  впереди  виден  просвет.  Заветная  цель  близка!  Однако,  радоваться  ещё  рано,  полоса  препятствий,  оказывается,  не  закончилась:  расслабившись,  увязаю  по  колено  в  грязи  на  краю  какой-то  канавы.  Из-за  топких  берегов её  ни  перешагнуть,  ни  перепрыгнуть.  Спас  положение  упавший  ствол  ольхи,  связавший  обе  стороны   оригинальным  мостиком.  Не  выпуская   ружья  из  рук,  цепляясь  за  нависшие  над  водой  ветки  кустов,  демонстрируя  чудеса  эквилибристики  и  акробатики, одолел    последнее  серьёзное  препятствие  и  через  мгновенье  оказался  почти  у  цели.  Где-то рядом на  опушке   и   должно  быть утиное  болото.  Айтос,  легко  пробежавший  вслед  за  мной  по  стволу,  вперёд  не  лезет  -  идёт  у  ноги  -  он  порядок  знает:  в  этих  делах  ведущий  хозяин!  Возбуждённый  вид  пса  говорит  -  дичь  рядом.  Приготовив  пятизарядную  "тулку",  начинаю  крадучись  подбираться  к  болоту... 
     Внезапно,  как  выстрел,  треснула  ветка под  ногой!   Вздрогнув от  неожиданности,  спотыкаюсь  о  кочку  и,  далеко  не  бесшумно,  кувырком,   опускаюсь,  как  говорится,  "ниже  травы".  Сразу  же,  с  ещё  большим   шумом,  крыльями  взбивая  в  брызги  тихую гладь  воды,   шагах  в  десяти-пятнадцати взмывает  над  кустами  стая  перепуганных  уток.  Вместе  с  Айтосом  жадными  глазами  провожаем  их.  Добыча  "улыбнулась".  Что  ж,  сам  виноват  -  поторопился:  после  такого  перехода  -  нужно  бы  немного  отдохнуть,  оценить  обстановку  и  спокойно,  не  торопясь  подобраться  к  крякушам…
     Делать  нечего,  побродив  по   пожне  и  взяв  из-под  Айтоса  пару  коростелей,  пускаюсь  в  обратный  путь.  Он  стал  немного  легче,  хотя  бы  потому,  что  возвращаюсь  уже  по  своим  следам.  На  всякий  случай,  в  этот  раз  заламываю  ветки  кустов,  отмечая  тропку,  -  на  вечерний  перелёт  решил  быть  здесь:  твёрдо  уверен  -  стая  обязательно  вернётся,  и  тут  уж  я  ни  за  что  не  оплошаю…
     Мой  бывалый  друг скромно  остался   на   озере;  ну,  а  меня  уж  ничем  не  остановишь  -  я  только  туда,  в  болото,  где  утки…
     Пробрался  ещё  засветло,  выбрал  место,  оборудовал  удобный  скрадок,  встал  не  шелохнувшись,  даже  комаров  не  трогаю,  да  их  от  ровного  ветерка  заметно поубавилось. Айтос  в  осоке  наделал  подходов  к  чистой  воде  -  тоже  приготовился.  Ждём… Пасмурное  днём  небо  к  вечеру  нахмурилось  ещё  больше   и  опустилось  ниже.  Постепенно  смеркается  -  день  заканчивается...
      Стемнело  настолько,  что  мушки  уже  не  видно,  а   лёту  так  и  нет.  Пора  в  обратный  путь.  Тяжёлые  мрачные  тучи,  казалось,   навалились  прямо  на  лес  и  прижали  его  к  земле.  Почти  осязаемая  темнота  разлилась  вокруг.  Однако,   в  болотистом  лесу  она  ещё  непрогляднее.  Но  это не  страшно:   найти с  фонариком, которым  предусмотрительно  снабдил   меня  друг,   тропу  по  меткам,  особо  большого  труда  не  составит. Я вынул  его,  включил  и  стукнул  по  донышку,  как  учил  приятель  -  фонарь  мигнул  и,  увы,   намертво  погас,  сколько    его  ни  колоти.  Настроение  немного  испортилось... 
     Перспектива  ночевать в  гнилом  болоте  мне никогда не нравилась,  тем  более,  если  ещё  и  дождь  пойдёт.  Невольно  вспомнились  слова старой  студенческой  песни:  "сверху  сыро,  снизу  грязно  -  посредине  безобразно".  Только  этого  не  хватало.
      Поэтому  -  собрать  волю  в  кулак   и  двигаться  не  смотря  ни  на  что. Не  смотря  на  то,  что  в  этой  чернильной  липкой  темноте   носа  не  видно  и,  уж  тем  более,  невозможно  найти  сделанные  мною  метки,  на  стёжке,  которая,  впрочем,   и  днём-то  едва  заметна...
     Почти  на  четвереньках,  на  ощупь  переполз  по  стволу  через  бобровую  канаву  и,  не  выпуская  ружья  из  рук,  одним  плечом  вперёд  и  прикрывая  локтем  глаза,  двинулся  туда,  к  костру,   к  цивилизации.  Но  пока  всё  это   как  на  другой  планете…
     Спотыкаясь  в  кромешной  темноте  о  кочки,  пни,  торчащие  корни,   натыкаясь  на  кусты  и  деревья,  царапая  лицо  о  ветки,     обжигая  руки  о  крапиву,  скользя  по  жиже, иногда  почти  на  четвереньках,  ощупывая  пространство  вокруг,  я  начал  продираться напролом   и  наугад…
     Вдруг нога  соскользнула  и  потеряла  опору.  Пытаясь  удержаться,  я  инстинктивно   изогнулся  дугой,  резко  взмахнул  руками  и,  отчаянно  рванувшись  в  сторону,  с  размаху  боднул  головой  невидимый  ствол  старой  ольхи.  Вцепившись  в  неё  как  в  родную  мать,  чтобы  не  утонуть  в    булькающей  под  ногами  жиже,  я  едва  не  завыл.
     Посыпавшиеся  из  глаз  искры  высветили  где-то  на  дне  моей  души,  в  самом  тёмном  её  уголке  смутно  зарождавшиеся  капельки  необъяснимого  первобытного  ужаса.  Наверное,  того  самого,  что  заставлял  наших  далёких  предков  верить  в  леших,  кикимор,  упырей  и  тому  подобную  нечисть,  которая  и  водит,  и  кружит,  и  морочит,  и  творит  другие  пакости.  И,  хотя,  среди  нынешних  городских  такие  вещи  не  популярны,  - какое-то  неясное  беспокойство  заставляло  сжиматься  сердце   от  каждого  постороннего  шороха…  А  уж  от  внезапных  резких  вскриков  ночных  птиц  над  головой  -  то  торжествующе-визжащих,  то  издевательски-хохочущих  или  мрачных  вздохов,  потрескивания  и  приглушённой  возни  в  темноте,  если  дать  волю  своему  воображению,  можно  просто  поседеть…  В  общем,  почти  как  у  Высоцкого:  "Стра-а-ашно!  Аж  жуть!"
     Немного   постоял, отгоняя  наваждение  и  унимая  нервную  дрожь….  Что  ж   пора  дальше.  А  дальше-то  куда?  Под  ногами  болото,  окружившая  меня  непролазная  чащоба,  как  враг,   затаилась  в  кромешной  тьме…  Кто    не  бывал  в  такое  время  в  лесу,  пусть  попробует  ночью  дома,  без  света  и  когда  не  горят  фонари  за  окном  поискать  какую-нибудь  вещь,  да  хотя  бы   тапочки  у  кровати,  и  тогда  он  немного  сможет  понять  моё  положение. 
     Бормоча  нечто  среднее  между  "Мама!"  и  "Спаси  и  сохрани!",  отлепился  от  ствола  и,  сделав  пару  шагов,  упёрся  грудью  в  жгуты  переплетённой  местными    вьюнами,  как  лианами,   травы.  Они  пружинили,  опутывали,  но  не  пропускали.  Свернув  немного  влево,  вломился  в  дремучие  заросли,  похоже,  ивняка.  Еле  выбравшись  оттуда,  подтягиваясь,  чтобы  не  съехать  в  очередную  грязевую  ловушку,  схватился  руками  за  ближайшую  растительность  -  по  жжению  понял  -  крапива!  Чертыхнувшись,  шагнул  в  сторону,  запнулся  и грохнулся,  ломая  ветки,  в  какой-то  куст.  Разлившийся  в  болотном  воздухе  приятный  тонкий  аромат  дикой  чёрной  смородины  показался  бы  божественным  даром,  если  бы  означал  конец  пути.  Но  до  конца  ещё  далеко  и  начала  уже  не  видно.  Поднялся,  потирая  ушибы  и  не  имея  возможности  вытащить  занозы,  стал  зализывать, сплёвывая  грязь, саднящие царапины  и  ссадины на  руках...  Краем  глаза  (им  в  темноте  видишь  лучше)  заметил  неподалёку  трепетание   светлого  пятнышка -  будто  маленькое  привидение  порхает.  Заинтересовался,  внимательно  вгляделся  боковым  взглядом,  и  вдруг  понял  -  это  Айтос    хвостом  виляет,  словно  хочет  обратить  моё  внимание,  мол,  я  здесь.
     Действительно,  занятый  своим  -  совсем  забыл  о  спутнике.  А  он  вот  без  зова, рядом,    и  быстро-быстро  белым  кончиком  хвоста,  как  сигнальным  флажком  помахивает,  приободряя  меня.  Медленно  подвинулся  ближе  к  нему,  белый  флажок  отодвинулся  на  несколько  шагов  и  опять  трепещет  на  одном  месте.  Похоже,  Айтос ждёт  меня.  Снова  придвинулся  к  нему.  И  всё  повторилось.  Попробовал  ещё  и  ещё  раз,  и  вдруг  порхающее  привидение  исчезло  -  пёс  скрылся  в  зарослях.  Потеряв  его  из  виду,  встал  в  раздумье,  что  делать  дальше?  Собаку  звать  назад  ни  к  чему  -  она  и  так  далеко  не  убежит,  а  будет  под  ногами  болтаться  -  ненароком  наступлю.  И  вдруг  неподалёку  опять  хвостик  сигнал  подаёт  -  пёс  вернулся  и  стоит,  как  бы  вновь  зовя  за  собой.  Сам  не  понимая  чувства,  которое  руководило  мной  в  тот  момент, я  скользящим  шагом двинулся  к  нему,  как  к  спасительному  маяку  и  подсознательно  ощутил,  что  идти  стало  немного  легче.
     А  Айтос  спокойно,  без  обычной  своей  суеты,  двигается  по  какому-то  замысловатому,  понятному  только  ему,   лабиринту,  как  бы  выбирая  лучший  путь, каждый  раз, если  я  замешкался,  терпеливо  поджидая  меня  или возвращаясь  к  моим  ногам. 
     Появилась  крамольная,  но  ясная   мысль,  что  он  сознательно  показывает  мне  дорогу.  Решил  проверить!  Нарочно  несколько  раз  приотставал  и  даже  прятался,  отступая  на  шаг-другой.  Да,  всё  так,  он  терпеливо  ждёт,  когда  я  подойду,  или,  что  чаще,  сам  возвращается  ко  мне,  приглашая  идти  за  ним…  Ошеломляющий  вывод  поверг  меня  в  изумление.  Вот  это  да!!!  Но  тут  в  сером  веществе  возникло  предательское  сомнение:  "А  куда  это  новоявленный  Сусанин  меня  завёл?"  Под  ногами  снова  стало  хлюпать,  значит,  покружив,  вернулись  назад  в  болото  к  уткам?  Остановился,  вынул  компас  -  увы,  стрелок  не  видно.  В  истерзанной  душе  зародилась  паника:  доверясь  этому  "Сусанину"  и,  увлекшись  проверкой  новой  грани  его  таланта,  я  перестал  контролировать  общее  направление,   и  сейчас  без  звёзд  и  без  компаса     оказался  неизвестно  где.  Что  делать?  Наверное,  пора  подавать  бывалому  другу  Лёве  уговоренный  сигнал  бедствия:  три  выстрела подряд.  Но  болезненное  самолюбие  начинающего  охотника-следопыта  не  позволило  это  сделать.  Стать  объектом  насмешек?  Нет  уж,  как-нибудь  сам.  А  Айтос,  чувствую,   рядом  и  терпеливо  ждёт,  чем  кончатся  мои  терзания…  Решаю,  ладно,  пойдём   до  конца.  Пусть  ведёт,  хоть  в  болото  -  кончится  же  это  наваждение  в  конце  концов,  а  там  определюсь.  И  с  более  лёгким  настроением  двинулся  дальше  в  прежнем  порядке:   Айтос впереди  -  я  за  ним,  как  слепой  за  поводырём…
     Сколько  времени  прошло  -  трудно  сказать,  но  изрядно  покружив  и  поспотыкавшись  по  дремучей  чащобе,  я  вдруг  неожиданно  буквально  вывалился  вслед  за  собакой  из  темноты   на  до  боли  знакомую  пожню,   там,  куда  и  стремился, да  причём  в  том  самом  месте,  где  ещё  по  светлому  времени  вошёл  в  это  заколдованное  место.    После  долгого  мыканья  в  кромешной  тьме,  освещённая  отражённым  от  низких  облаков  светом  фонарей посёлка  Пакино, находящегося  километрах  в  пяти,  пожня  показалась  солнечной  поляной.
     Вот  это  настоящий  друг!  Ну,  Айтос,  обрадовал  меня!!!
     Дальше  всё  было  просто  и  буднично:  вышел  на  знакомую  дорогу  и  пошёл  к  нашему  лагерю.  Однако,  пёс  упорно  продолжал  идти  чуть  впереди  и  продолжал  старательно  делать  своё  дело  -  показывать мне дорогу.  Он,  видимо,  не  догадывался  своим  собачьим  умом,  что  проблем  уже  нет.  Он  выручал  хозяина!!
     Для  интереса  встал,  остановился    и  он.  Постояли,  Айтос  вернулся  ко  мне,  как  бы  поторапливая.  Я  наклонился,  с  благодарностью  потрепал  его  по  холке  и  мы   вместе  пошли  к  весёлому  костру,  к  теплу…
      Вот  что  значит  Русский  охотничий  спаниель!  Как  в  песне:  "Друг  -  это  третье  моё  плечо,  будет  со  мной  всегда!"
       Представьте  себе,  что  при  всём  этом  я  умудрился  не  потерять   свою  "мешалку".


Ковров
Бельковская  пойма
Оз.  Великое
28.08.99