Глава двенадцатая

      Любовь сладка как патока.
      
      
       Увидев на митинге Мариту с незнакомым парнем, Ниловер удивилась, но так устала, что не могла даже спросить, что они тут делают. Она еле доплелась до машины Квина и сев на заднее сиденье рядом с Ариэдной, совсем не почувствовала себя лучше. Проблемой ее усталости была Мэйлеа, которая убежала, но Девятая в душе надеялась, что когда они приедут все сестры будут дома. Наконец, Марита попрощалась со своим парнем и соизволила сесть в автомобиль. Чувствуя, что жрицы в безопасности, Девятая расслабилась и принялась смотреть через чистое окно машины на яркое солнце.
       До дома Медлеров они доехали в полном молчании. Три сестры вышли из машины и направились к двери. Возле крыльца Ниловер развернулась, услышав, что Квин собирается уезжать. Жрица подбежала к машине.
      - Не хочешь войти в дом? - ей очень хотелось поблагодарить парня за помощь.
       Квин опустил тонированное стекло и выгнул бровь.
      - А ты приглашаешь?
      - Перестань использовать на мне эти свои штучки! - засмеялась Ниловер. - Я просто хочу напоить тебя чаем...
      - Ну, чай я могу и дома попить...
      - ...с тостами в клюквенном джеме.
       Квин наклонил голову набок, показывая, что Ниловер угадала его любимую еду. Парень поехал припарковать машину, а жрица зашла в дом. Кроме Эдварда и Мэйлеи, все были в сборе. За первого девушка не беспокоилась, все-таки возраст и проживание в этом мире у него был намного больше, чем у ее сестры. На втором этаже Иммаколэта промывала Марите царапину на коленке, которую она заработала, нечаянно упав на месте митинга. Жрицы разбрелись по своим комнатам, ведь всем хотелось услышать из уст Ариэдны все подробности, так что на первом этаже было тихо и пустынно.
       Ниловер поставила чайник и начала готовить тосты, когда Квин подкрался к ней сзади и прошептал:
      - Можно тебе помочь?
       Девушка испуганно подпрыгнула и легко ударила Квина полотенцем по руке, которая тянулась к ножу.
      - Я не хочу быть зарезанной маньяком-самоучкой! - фыркнула жрица, пытаясь не выдать тех чувств, которые испытывала рядом с ним.
      - Вообще-то я довольно хорошо готовлю! Ни одна собака, которым я выкидывал еду, еще не жаловалась!
       Ниловер с улыбкой вверила ему нож, закусив губу, чтобы не рассмеяться. Квин провел большим пальцем по левому предплечью девушки, переплетая их пальцы. Жрица чувствовала его неровное дыхание на своей шее, и ей отчаянно хотелось прикоснуться к его лицу, бархатной коже. Их сердца бились в унисон.
       Квин вложил нож в правую ладонь Ниловер.
      - Я соврал. Насчет собак. - Его слова обжигали ее кожу.
       Девятая жрица нервно хихикнула и расслабилась, когда к ней, наконец, вернулся контроль над телом.
      - Тогда тебе лучше не подходить к кухне ближе, чем на сто километров. А то ведь неизвестно, что стало с бедными собачками после твоей стряпни!
       Квин развел руки в стороны и присел на стул.
      - Намек понят!
       Ниловер вздохнула, и с волнением поправив прядь, словно, между прочим, взглянула на парня, который с улыбкой наблюдал, как она готовит.
      - У тебя же вся рука в крови! - выпалила Ниловер, с ужасом смотря на разбитый кулак.
       Квин тут же прикрыл раны другой ладонью и попытался сказать, что это всего лишь маленький порез, но попытка оказалась неудачной.
      - Все нормально, правда! - но Ниловер уже носилась по гостиной в поисках аптечки.
       Руки вдруг превратились в какие-то слабые клешни, и у девушки все выпадало из пальцев. Гладкий лоб покрылся испариной. Ведь она даже не знала, что нужно делать! Промыть рану? Да. Но чем? Ниловер как заведенная бегала по комнате, вспоминая, как выглядит аптечка. Девятая жрица старательно отводила глаза от окровавленной руки Квина, чтобы ненароком не хлопнуться в обморок. Через минуту беспрерывного поиска, она нашла заветную коробочку в шкафу, где каждая полка заставлена раритетными книгами и прочей сувенирной ерундой.
      - Ты так бегаешь, словно мне палец оторвали, хотя это всего лишь крохотная царапина!
      Ниловер кинула на парня убийственный взгляд, начав резко раскидывать по кухонному столу предметы первой медицинской помощи.
      - Царапина значит?! - вскрикнула жрица обиженно, разматывая белоснежный бинт. - А ты подумал про заражение? Шрамы?!
      - Шрамы мужчину только красят, - Квин весело наблюдал за неумелыми действиями девушки.
      - Шрамы - да, а микробы - нет... - многозначительно изрекла Ниловер, давая понять, что этот бессмысленный спор окончен в ее пользу.
       Квину ничего не оставалось, как довериться жрице и терпеливо ждать пока она истребит всех микробов. Воображение сразу нарисовало картинку: большое здание в центре Берлина с табличкой "Избавлю от бактерий, микробов и прочей дряни с помощью марлевой повязки и капли перекиси". Парень прыснул от смеха. В итоге, хоть у Ниловер и валилось все из рук, а Квин время от времени весело хохотал, девушка закончила перебинтовывать царапину и устало присела на стул.
       Парень усмехнулся и положил ладонь на предплечье жрицы, которая тот час забыла обо всей суете.
      - Помнишь нашу первую встречу на вечеринке? - хриплым шепотом спросил Квин ДеСанто, перестав смеяться и прожигая Ниловер взглядом томных глаз.
      - Вообще-то официально то была наша вторая встреча, а первая - возле кафе на улице...
       Девятая дева боялась разрушить этот прекрасный момент. Но она знала, что рано или поздно все закончится. Квин улыбнулся одним уголком губ и надо ли говорить, что тепло от его руки распространилось по всему телу девушки, согревая каждую клеточку.
      - Точно. Это значит, что уже на второй нашей встрече ты попросила поцеловать тебя в зад!..
       Ниловер звонко засмеялась и с наигранным ужасом побежала в гостиную, спасаясь от Квина.
      - Нет, пожалуйста! - сквозь улыбку выдавила она, выставив перед собой подушку. - Ты же не будешь этого делать?!
      - За свои слова нужно отвечать! - театрально выдержав паузу, Квин покачал головой и попытался схватить Ниловер в свои объятия.
       Парень принялся щекотать жрицу, которая с визгом отбивалась, ударив Квина подушкой.
      - Такими темпами тебе придется еще и голову мне перевязывать!
      - Ничего. Бинт - в твоем полном распоряжении. - Задыхаясь от хохота, ответила Ниловер, и, оступившись, упала на пол, повалив за собой парня.
       Они оказались лицом к лицу, чувствуя, сбивчивое дыхание друг друга. Но она не подумала какой эффект это произведет на них обоих. Квин медленно перевел взгляд с места прикосновения рук на голубоватые глаза Ниловер. Девушка совсем растерялась. Не могла сделать и вдоха, боясь ощутить знакомый запах одеколона. Она понимала, что нужно сейчас же уйти куда-нибудь и привести в порядок мысли, но не могла сдвинуться с места ни на сантиметр, словно ее ноги приклеились к полу.
       Квин видел, как полны неуверенности глаза Ниловер, как она лихорадочно обдумывает пути к отступлению. Он не мог отпустить ее, не мог перестать гладить ее взглядом. Ему отчаянно хотелось провести ладонью по ее бархатной коже на лице, конечно не забывая про ее губы. Но он боялся. Боялся того, что она уйдет, просто бросит его здесь наедине с неутешительными мыслями. Квин не из тех парней, кто дрожит на первом свидании или заикается, как только видит особь женского пола. Совсем наоборот - это девушки заикаются при виде его.
       Квин отодвинул в сторону свои страхи и нежно провел большим пальцем по щеке Ниловер, очерчивая скулы. Почему он так смущен? Ведь он делал это множество раз с длинноногими моделями, готовыми на все ради него. И он не скрывал этого. Потому что рядом с Ниловер он забывал свое прошлое, ошибки и грубые поступки.
       Те девушки были лишь игрушками, с которыми парень любил играть в не совсем честные игры. Квин нисколько этим не гордился. Но Ниловер не ушла, увидев его пьяным в душевой кабинке с девушкой, имя которой он даже не спросил. Все уходили. Его родители, не скрывавшие омерзения к собственному сыну и Натаниэль, во взгляде которого не редко проскальзывало неодобрение. Квин никогда не испытывал настоящей любви. Теперь это слово не внушало ему плохие воспоминания.
       Затаив дыхание, Квин наблюдал, как Ниловер отреагирует на прикосновение, но волновался напрасно. Девушка отрывисто выдохнула воздух из легких и прикрыла глаза от захвативших чувств. Парень улыбнулся, будто сбылось его заветное желание.
       - Что ты подумала обо мне, когда впервые увидела? - тихо спросил Квин, изучая серебристые глаза Ниловер.
      - Если честно... первое мнение сложилось не очень удачное... - вопрос застал жрицу врасплох.
      - И все-таки...?
       Ниловер тяжело вздохнула и выпалила, боясь пожалеть о своих словах:
      - Что кроме красоты в тебе ничего нет. Все видят лишь лицо, оболочку, но никто даже не пытается увидеть внутренние богатства души. Влюбленные в тебя девушки, находящиеся на вечеринке, говорили о твоих выразительных глазах, шелковистых волосах о губах, но ни одна не сказала, что ты чувствительный и романтичный... Ты не показываешь истинную натуру, глубоко прячешь воспоминания и эмоции. А зря, ведь если бы ты открылся всем, смог бы увидеть какие люди тебя на самом деле окружают.
       Девушка не хотела видеть усмешку Квина, которая могла появиться в любой момент и поэтому опустила взгляд.
      - Ты... ревнуешь? - лицо парня выражало серьезность.
       Не получив ответа, он мягко повернул подбородок Ниловер к себе, заставив посмотреть в глаза.
      - Мне не нужен никто, кроме тебя. Ниловер, только ты смогла увидеть мою душу.
       Квин приблизил лицо, едва касаясь губами кожи девушки. Ниловер прикрыла глаза, чувствуя нежные прикосновения рук парня и погружаясь в водоворот эмоций. Но поцелуя не произошло из-за шагов на крыльце, раздавшихся в тихой комнате, как удары молота.
      - Это, наверное, Мэй-Ли. - грустно догадалась Ниловер, вставая с пола.
       Она оказалась права. Четвертая жрица сидела на деревянном крыльце, повернувшись к двери спиной.
      - Может быть, зайдешь в дом? - предложила Девятая.
       Мэйлеа отрицательно покачала головой и опять уткнулась в колени. Вздохнув, Ниловер наблюдала, как к жрице подсел Квин.
      - Знаешь, тебе определенно не идет фиолетовый цвет!
       Парень стянул с головы Мэй-Ли ужасный короткий парик и отдал его Четвертой жрице, что заставило ее улыбнуться. Она подняла лицо, измазанное растекшейся тушью, и с ненавистью выкинула фиолетовые искусственные волосы, попав прямо в мусорный бак.
      - На вечеринке ты выглядела лучше всех, кроме Ниловер с ее несравнимыми линялыми джинсами!
       Услышав такой комплимент, жрица скорчила обиженную гримасу, втиснувшись на крыльцо рядом с Квином и Мэй-Ли.
      - Так, что все-таки произошло между тобой и Маритой? - серьезно спросила Ниловер, наблюдая, как сестра потупила взгляд.
      - Завидует, что я нашла себе подруг, а она нет! Но нельзя же быть такой подлой и врать, что Энви психически нездорова! Марита перешла все границы, и я никогда ее не прощу!
       Мэйлеа изорвала перчатки, клочья которых валялись на деревянных лесенках. Ниловер обняла сестру, чувствуя сердцем насколько та обиженна и зла на Мариту. За столетия жрицы успели изучить характер друг друга в мельчайших деталях. Девушка знала, что Мэйлеа вспыльчивая, но уже завтра забудет все обиды.
      - Милая, мы этому миру чужды, как и его обитателям. - Прошептала Ниловер так, чтобы не услышал Квин. - Думаешь, если бы ты рассказала своей подруге, кем на самом деле являешься, она бы не стала смотреть на тебя с удивлением и презрением?! Мы ведь сестры по крови и духу, никто из людей не сможет тебя понять, так как мы! Быть может, стоило прислушаться к Марите, а не таить обиду?
       Ниловер ставила своих сестер превыше всего и говорила об этом горячо и откровенно, но сейчас, она скорее напоминала робота, повторяющего одно и тоже по нескольку раз, однако уже без эмоций и веры.
       Мэйлеа вытерла глаза рукавом кофты и твердо произнесла:
      - Я прощу ее, только когда она сама попросит прощение!
       Четвертая жрица встала с крыльца и зашла в дом, оставив Квина и Ниловер одних.
      - Да уж! - воскликнул парень открыто, а жрица в непонимании посмотрела на него.
       Сняв кожаную куртку, смертный накинул ее на плечи Ниловер, на минуту задержав взгляд.
      - Не понимаю, как ты можешь жить с восьмью сестрами, если я даже с одним-единственным братом не могу уладить все проблемы и недосказанности.
       Ниловер улыбнулась, а Квин нежно начал растирать ее руки, совсем окоченевшие от холода.
      - Поверь, для такого результата понадобилась практика; пятьдесят литров слез; миллион грубых слов, - "целых сто лет", - добавила мысленно жрица, - и, конечно же, это заслуга Иммаколэты,...то есть нашей матери.
      - А нашу маму заботили больше дизайнерские вещи и написание картин, чем мои взаимоотношения с братом.
      - Я уверена, что сейчас она очень в этом раскаивается, но совесть не позволяет ей вернуться домой.
      - Это было бы возможным, если бы у моей матери до сих пор имелась совесть. Наверняка, она уже давно продала ее вместе с душой, какому-нибудь английскому дьяволу.
       Квин совсем повесил голову, забив ее невеселыми мыслями. Прижавшись щекой к плечу парня, Ниловер прикрыла глаза от тепла его тела.
      - Как это, когда родителей нет рядом?
      - Это словно они мертвы. Когда начинаешь забывать их лица и вкус маминой еды, но нет могил, на которые можно прийти и поговорить с ними. Словно они есть, но вроде бы уже и нет.
      - Ты такой пессимист! - Ниловер внимательно посмотрела в черные глаза, пытаясь найти хоть каплю любви к родителям.
      - Зато ты я смотрю, полна оптимизма! - усмехнулся Квин, прижимая девушку к себе. - Мы идеально подходим друг другу!
       Ниловер счастливо улыбнулась. Возможно, Квин ДеСанто и не был рыцарем на белом коне, но девушка поняла, что множество парней окружают себя блестящими доспехами, думая лишь о своем внешнем виде, а не о внутреннем мире, который зачастую оказывается пустым, как гнилые орехи.
      - Ниловер, заходи в дом, а то простудишься! - крикнула Иммаколэта, спустившаяся на кухню за бутылкой минеральной воды. - Твои сестры уже давно легли спать.
      - И, правда, уже поздно. Я, пожалуй, пойду.
      - А куртка?..
      - Оставь пока у себя. Это будет поводом, чтобы еще раз тебя увидеть!
       Ниловер так и замерла на крыльце, смотря на уходящую фигуру парня.
      - Квин!.. - опомнившись, выкрикнула она и в мгновение преодолела расстояние.
       Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, сгорая в объятиях. Их губы соединились в сладком поцелуе любви, а тела сплелись. Ниловер еще никогда не испытывала столько эмоций одновременно.
      - Теперь я определенно вернусь и не только за курткой! - с придыханием улыбнулся Квин.
      
      
      ***
      
       Смертный исполнил свое обещание, и влюбленные встретились, как только взошло солнце. Ниловер ушла из дома, когда все еще спали, пребывая в прекрасном расположении духа, хотя всю ночь провела витая в мечтах. Подойдя к окнам девушки, Квин решил не звонить, чтобы никого не разбудить, а ограничился киданием камней в стекло. Пайпер крепко спала, похрапывая в подушку, когда Девятая жрица перебирала вещи из ее шкафа. Ниловер мгновенно откликнулась и, послав парню воздушный поцелуй, вмиг выпорхнула из дома.
      - Я скучал!..
       Квин подхватил Ниловер на руки, зарывшись лицом в белоснежные волосы и вдохнув их удивительный аромат.
      - Я тоже!
       Ниловер лучезарно улыбнулась, подарив парню сладкий поцелуй. Квин ДеСанто аккуратно помог жрице сесть в машину, и пара влюбленных умчалась подальше от дома Медлеров.
      - Может, поедем в кафе или посетим какую-нибудь выставку в музее? - небрежно предложила Ниловер, не в силах оторвать влюбленный взгляд от парня.
      - Я не могу так тобой рисковать из-за бешеных девиц, готовых порвать любую, кто осмелится претендовать на вакантное место моей девушки. Поэтому давай просто посидим у меня дома, тем более, я уже приготовил нам шикарный завтрак!
       Квин снял солнцезащитные очки, поцеловав Ниловер в щеку. Девушка расплылась в улыбке и накрыла его руку своей ладонью.
       Вот так они оказались в доме Квина ДеСанто, с которым у Девятой жрицы связаны не самые приятные воспоминания. Взять хотя бы ту блондинку, с которой смертный целовался в душевой кабинке. От напоминания об этом инциденте Ниловер заметно погрустнела, но любовь, переполнившая душу до краев, все-таки сильнее ревности. Жрица оправдала поступок Квина ДеСанто, тем, что на тот момент он не испытывал к Девятой никаких чувств, кроме презрения и ненависти.
       Не заметив перемен в настроении Ниловер, парень галантно распахнул перед ней входную дверь, попросив чувствовать себя как дома. "Для этого не хватает восьми сестер; золотого песка; шума моря и песен Сирены!" - подумала про себя жрица, усмехнувшись.
      - Иди в мою комнату, а я пока украшу наше обеденное место!
       Ниловер по памяти отыскала нужную дверь в огромном доме и потеряла дар речи. Когда она была здесь в первый раз, то не заметила всей красоты комнаты, из-за поздней ночи, но сейчас, когда сквозь большие окна проникал солнечный свет, жрица не могла поверить, что это пристанище настоящего Дон Жуана и покорителя женских сердец.
       Если честно то девушка ожидала увидеть плакаты накрашенных мужчин, думающих, что их песни - смесь рок-н-ролла и тяжелого металла. Или макеты грузовых машин; барабанную установку; гантели и, в конце концов, футбольный мяч с автографом. Но вместо плакатов - картины в резных рамочках, а белоснежное пианино, покрытое слоем пыли, сменило барабаны. Во-первых, комната была просторной и в ней запросто могли уместиться не только стадо слонов, но и спортивные тренажеры - от массажного обруча и до беговой дорожки и, во-вторых, пристанище девятнадцатилетнего Квина ДеСанто полностью выполнено в коричневой гамме, всевозможных оттенков. Здесь было все, что душе угодно: огромная кровать с пятью подушками; белая плазма во всю стену и вместительный комод.
       Опомнившись, Ниловер вошла в комнату, сразу приметив шкаф, в котором значительную часть занимали золотые кубки за первые места в международных конкурсах по игре на пианино. Девятая жрица осторожно взяла флакон мужской туалетной воды "Givenchy Play" выполненный в виде MP3-плейера и построенного на нотах горького апельсина, бергамота, танжерина и розового перца. Ниловер вдохнула превосходный аромат, незамедлительно ассоциировавшийся с запахом Квина. Услышав шаги на лестнице, девушка поставила флакон на место, захлопнув дверцы шкафа.
      - А вот и наш ранний завтрак! - возвестил с легким волнением Квин, держа на руках серебряный поднос с едой. - Клубничный мильфей прямиком из Франции...
       Это было "многоэтажное" строение из слоеного теста, ванильного крема и ягод клубники.
      - ...наверное, ты не знаешь, но Ирландия - родина виски. Именно поэтому у меня пристрастность к этому напитку, но специально для тебя я приготовил настоящий ирландский кофе со сливками.
       Квин улыбаясь, разложил завтрак прямо на полу, возле большого окна и похлопал ладонью рядом с собой, приглашая Ниловер присоединиться. Девушка с удовольствием присела, чувствуя аромат черного кофе.
      - Мы ведь теперь, вроде как... встречаемся? - выдавила Ниловер, с трепетом держа в ладонях согревающий напиток и опустив взгляд.
      - Думаю да.
       Улыбнувшись, Квин поймал взгляд жрицы, окончательно рассеивая все ее сомнения. Ниловер доверительно посмотрела в черные глаза, такого же цвета, как ирландский кофе и неожиданно усмехнулась.
      - Значит, я встречаюсь с настоящим пианистом?
      - Эй! - парень изобразил обиду, но смех выдавал его настоящие чувства. - А тебе нужен рокер? Ты не представляешь, какие звуки издает моя старая малышка, намного лучше, чем какие-нибудь электрогитары и синтезаторы.
       Девятая прыснула от смеха и оказалась заключенной в пылкие объятья Квина. Она с любовью начала рассматривать его длинные пальцы.
      - Почему ты перестал играть?
      - Как ты догадалась? По сантиметровой пыли столетней давности или по отсутствию нескольких клавиш?!
      - Я серьезно! - голос Ниловер заставил улыбку Квина мигом исчезнуть. - Просто ты бы мог стать величайшим пианистом, но выкинул талант в мусорное ведро, предварительно его растоптав!
      - Этого и хотели мои родители! Если уж я не вырасту Эйнштейном, то хотя бы смогу быть не хуже Баха. Это было запасным вариантом для моего будущего! А когда они уехали, я взял биту - хотел навсегда избавиться от воспоминаний, но не смог разбить последнюю память о матери и отце.
       Ниловер расслабилась, чувствуя жар тела Квина.
      - Где твои родители сейчас?
      - В Ирландии. Живут в доме моей умершей бабушки.
       Жрица провела ладонью по сильным предплечьям Квина, прикоснувшись губами к каждому сантиметру его мягкой кожи.
      - Можно я попробую твой кофе? - и, не дождавшись ответа, Ниловер отпила из его стакана. - Почему у тебя намного вкусней? И привкус довольно необычный...
      - Наверное, потому что я добавил виски.
       Девушка подозрительно принюхалась к жидкости, отдав стакан парню.
      - И часто ты так завтракаешь? Я имею в виду кофе с виски?
      - Только по праздникам! - Квин ДеСанто еле сохранил серьезное выражение лица.
      - Сегодня что, какая-то знаменательная дата?
      - Определенно!
       Квин потянулся к мягким губам Ниловер, чтобы запечатлеть страстный поцелуй. Жрица отвечала взаимностью, и парень упивался эмоциями, рождавшимися только в моменты истинной любви. Они настолько увлеклись, что не заметили сигнала автомобиля.
      - Чувак! Может быть, перестанете целоваться, люди же смотрят! - в открытое окно ворвался смутно знакомый голос.
       Ниловер и Квин оторвались друг от друга, чтобы посмотреть, кто отвлекает их от важного дела. Перед домом стояла старая машина, из которой выглядывало лицо Барри.
      - Ну, наконец-то! Я тут мимо ехал, дай думаю, узнаю, почему от тебя ни слуха, ни духа! Теперь все понятно! Если честно дружище, я думал ты тут с Еленой зависаешь или на худой конец с близняшками Доддс! - Барри резко перевел тему. - В общем, когда думаешь приглашать всех на мега крутую вечеринку года?
      - Не думал, что ты помнишь! - ухмыльнулся Квин.
      - Ты что, брат?! Ты хоть представляешь, как обломаешь тех, кто еще не успел так классно оторваться?! Да, я целый год жду этого дня, чтобы зажечь!
      - Я еще подумаю об этом, чувак! Пока, Барри!
       Парень уехал, и Ниловер потребовала объяснений:
      - Ты устраиваешь вечеринку?
      - Нет. Сейчас у меня есть куда более важные дела! - нежно произнес Квин ДеСанто и поцеловал свою девушку.