2004 г 20 июля. Беслан и мой огород

       Доходит до смешного. Вчера Андрей пришел за огурцами. Сначала не хотел, отговаривался, мол, пусть Влада идет. Ему, видишь ли, тяжело. Штангу таскать в спортзале не тяжело, а стоит взять у нас сумку с продуктами, как начинает выговаривать, что заставляют таскать тяжести.

Но Вика настояла. Он пришел и первым делом бросился к компьютеру, словно своего нет. Под предлогом, что ему нужны картинки, заодно своровал все мои файлы. Несколько дней до этого он был у Игоря, тоже что-то переписывал, а Игорь мне хвастался, что у него этих картинок несколько тысяч, что и ему не помешало под таким же предлогом, мол, я случайно стер картинки, и таких у меня нет, переписал и мои файлы. Им интересно, что же я пишу? А мне интересно, смогут ли разгадать пароль? Довольно простой. Да?

Вика напилась холодного лимонада, пива и заболела, но всё равно едет на дачу. Я предлагаю взять Нику.

– Ей не в чем ходить.
– Возьми Владу, она, всё равно, не работает.
 – Мне легче самой.

29 июля. Решил закончить обшивку лоджии.  Гена помог привезти ДСП с дачи, но их не хватает. Андрей предложил забрать свои три плиты, хотя и им не мешало бы обшить балкон, зимой снег залетает. Дыры зияют. Но ему лень. Ждет, когда принесут на блюдечке. Дождется? Вчера уже второй день приходил за плитой, осталась одна. Но вечером они пришли к нам за огурцами, сели ужинать. Когда Влада пошла мыть руки, я спросил:

— Что, у Андрея бы руки отвалились, если бы он принес плиту?
— Мы как-то не подумали.
— Я уже два дня хожу к вам, а вы всё не можете понять, зачем?
— Что, нам уйти? – пригрозила она. – Это же нужно тебе, а не нам.

В такой ситуации лучше молчать, чтобы не наговорить лишнего. Мы и так ничего от них не требуем, элементарного внимания. Эгоизм удивляет: ждут, когда принесут всё на блюдечке, сами не шевельнутся. Катя у нас сказала:

— Надоело дома открывать холодильник и видеть, что там пусто.

Влада готовит на один раз. Как проголодаются, так идут в магазин и покупают. Почему она так делает? Не понять.

Отпечатал на компьютер листы дневника про маленьких Владу и Власту, дал Нике почитать. Равнодушно взяла, прочитала так же равнодушно, отстранённо. Ни слова не сказала. Возможно, у неё нет любви к матери. Видит, что та всё прощает Кате, а все шишки ей достаются.

2 август. Катя продолжает воровать. У Влады в кошельке лежали последние 40 рублей. Половину она присвоила. Вике пришлось дать 500 рублей, потому что им есть нечего. Владе было лень пойти на завод за расчетом, поэтому и расчетные деньги не давали. Андрей уже месяц на бюллетене – голова болит, но это не мешает ему целыми днями сидеть за компьютерными играми, и даже ночью. На замечание Влады сделать тише, отвечает грубостью, типа: Обойдешься.
Катя пошла к своей подружке на четвертый этаж. Увидела у них на тумбочке 150 рублей, сторублевую купюру присвоила и пошла в магазин, где истратила 60 рублей. Хозяйка  быстро хватилась денег и пришла к Кате домой, у которой нашли только 40 рублей. Сказала:

— Встретила бабушку, которая и дала 50 рублей. А у соседки ничего не брала, так же не брала и у бабушки, они наговаривают, потому что меня не любят.

Идеальная тактика. Попробуй, докажи, что взяла! За руку во время кражи не поймана.

Я в шоке. Воображение ясно нарисовало, какое будущее ожидает Катю, которой понравилась сладкая и вольная жизнь, и любые попытки помешать так жить, воспринимает, как покушение на её свободу. Ей так хочется, а все не понимают, мешают. Все плохие.

Бедная девочка. Не думаю, что у неё сложится удачная и счастливая жизнь. Похоже, это будет вторая Мария, и по характеру и по судьбе. Буду рад, если ошибусь.

Всю ночь снились сны, связанные с Катей. Вика каждый раз вспоминает одноклассницу Любу Чикваидзе, которую и я, по странному стечению обстоятельств, запомнил, хотя никто не говорил, что это она, не называли её фамилию. Она всего один раз пришла на Кофеиновый завод к своему брату, который короткое время работал там, на вывозке отдубины.

Я проходил мимо и сразу её приметил: очень эффектная и броская красота. Низкого роста, как и брат, тоже симпатичный и молодой паренек, едва ли не моложе меня. Она стояла у открытой дверцы кабины, в которой сидел брат.

Позже Вика начнет рассказывать про неё, воровавшей у одноклассниц, что и все братья сидели в тюрьме, и я сразу вспомнил ту девушку и похожего на неё парня.
Странные совпадения.

Вика жалуется на грубость Влады, словно та её мать, а Вика её дочь. Власта тоже говорит, что с Владой невозможно разговаривать. Я тоже в этом убедился. Она вежлива до тех пор, пока на неё не давят. Стоит чуть покритиковать, как она сразу ощетинивается колючками, как дикобраз. Думается, что она уже давно поняла, в какое дерьмо вляпалась с Андреем, и не видит выхода, как и я когда-то в Батуми. Отсюда и безразличие ко всему.

Спит до 12 часов дня. Дети предоставлены себе. Андрею дети тоже не нужны, он всё не может наиграться в стрелялки. У него тоже с психикой ненормально. Мужчина не может себя так вести. Инфантилизм? Дебилизм? Вынуждена с ним жить, потому что не решается развестись. И мы не можем вмешиваться в её жизнь. Возможно её Андрей устраивает, и готова терпеть любые издевательства. Есть такие женщины, мазохистки. Моей матери нравилось, когда стоматолог обрабатывал её зубы.

13 августа перед сменой позавтракал сырниками со сметаной, запил кипятком со сгущенным молоком. С кофе пришлось завязать, уже вторую неделю сильное обострение, которое провоцируют, чуть ли не все продукты, даже холодный компот. Вчера на даче поел немного малины, горсть, и боль усилилась. Вдобавок, голова тяжелая, словно не выспался. Вскакивал каждый час. То ли геомагнитная обстановка неблагоприятная.

Утром, когда шел к остановке, ощущал тупую боль в левой почке, словно камень напоминал о себе, мол, не воображай много, я могу такое задать, что тошно станет. А в 9-15 начался приступ болей в желудке. Никогда не было столь сильных. Продолжалось четверть часа. Что спровоцировало? Сырники? Сгущенное молоко?

Лариса с Люсей собирались приехать к нам в конце августа. Вика спешно купила уголок на кухню за 3000 рублей. Очень плохого качества. Думаю, и трех лет не выстоит, развалится. Точно так же было полтора года тому назад, когда Ира с Георгием Ивановичем собрались к нам.

Вика купила диван с двумя креслами в зал. Ей очень хочется показать, что она живет хорошо. По мне, главнее то, что она с мужем. От Ларисы муж ушел к молодой. Люся живет без мужа. А достаток – это второстепенное.

Сейчас же они не смогли достать к нам билеты. Сказали Вике, чтобы она приехала в Ростов повидаться с ними, мол, дорогу оплатят. Вика загорелась. Власта сразу же предложила ей взять с собой Юлю. В телефонном разговоре поражаются, в какой грязи живут жители дома, где Ира. Да и во всем Ростове грязь. Они отвыкли в Таллинне от подобного.

Вчера Юре Петухову объявили замечание: пришел на работу пьяным и наделал много брака. У нас социалистический капитализм. Настоящие капиталисты на пушечный выстрел бы не подпустили такого работника. А у нас чуть ли не половина рабочих воруют детали. Почти все начальники тоже в этом замешаны. Откуда же им взять деньги на выплату нормальной зарплаты рабочим?

Вернулся Дима из отпуска в Брянском районе. Сказал:

— Деревня вымирает. Молодежь спивается. – Словно сам не злоупотребляет водкой.
— Партизаны составы не взрывают? – спросил я.
Он засмеялся:
— Да, летят под откос, не знают, что война давно закончилась.

После смены возвращался домой. Перед забором школы на скамейке сидят две школьницы, лет по 14, в позе бомжей: Между ними двухлитровая бутылка пива «Очаково», пластмассовые стаканчики на две трети заполненные пивом, и одна увлеченно рассказывает что-то подруге. Та внимательно слушает.
«Очаково» самое дорогое пиво. Что из них вырастет, если уже сейчас не мыслят задушевного разговора без бутылки пива?

18 август. Катя заявила матери:

— Ты не имеешь права меня наказывать. Только папа.
 
Это она явно наслушалась подружек, у которых разума столько же, если не меньше. Если мать не разрешает гулять на улице, она звонит на сотовый отца, и тот разрешает. Если мать начинает её наказывать, когда узнала, что она воровала у неё деньги из кошелка и предупреждала, видевшую это Юлю:

— Ты маме не говори, — сказала: — Тогда я уйду из дома.

Вика взяла билет в Ростов на 26 августа, приедет 11 августа.

21 август. Возвращаюсь домой после второй смены в 12 часов ночи. В троллейбусе на задней скамейке паренек лет 17-ти прижал сверстницу к стенке и лезет рукой ей в трусы. Я смущенно отвернулся. Совсем стыд потеряли. Или я устарел? Вероятно, дойдет до того, что прилюдно будут сношаться. Правда, девчонка вырвалась и отошла в сторону. Как надо её не уважать, чтобы такое вытворять? Впрочем, и она себя не уважает, коль встречается с таким.

Третий день стоит жаркая погода. Вернулось лето. Урожай огурцов приближается к прошлогоднему. Уже 160 килограммов.

2 сентября. Перед отъездом Вика возмущалась, что Влада ничего не готовит, Катя похудела.

— Перестала воровать, вот и похудела, — сказал я. – То ела самое вкусное, а сейчас негде брать деньги.

У внучек в сентябре день рождения, Вика дала каждой по сто рублей, чтобы купили учебники. Но Катя может истратить на вкусненькое. Знает, что без учебников её не оставят.

Вчера в Северной Осетии в городе Беслан чеченцы взяли заложниками всех, кто находился в школе, около 400 человек. Этого следовало ожидать. Я удивлялся затянувшемуся затишью после «Норд-Оста». А о чем думали наши власти? Что их оставят в покое?

Думаю, с террористами нужно вести решительную борьбу, иначе так и будем бултыхаться в проруби. Из нынешнего захвата три выхода. Штурм, гибель многих заложников. Позорное соглашение с условиями террористов. На что идти нельзя, иначе они будут все время диктовать свои условия.

И третий: Всё спускается на тормозах, отпускают заложников, и сами убегают под прикрытием спецслужб. Будет ли четвертый выход, не предвиденный? Как легко поставить нашу власть на колени! Это самый действенный метод, захватить в заложники детей. Для чего нужна наша миллионная армия, если воюем не с государством, а с террористами? Об этом предпочитают молчать, чтобы не зашатались кресла под теми, кто их крышует. Журналистам рот заткнули, лишили возможности выступать на телевидении.

3 сентября позвонила Вера и сказала:

— Аллу Владыку разбил паралич. Если позвонит Вика, скажи ей.
— Она что, сможет помочь? – спросил я. – Приедет, тогда и узнает.
— Да, конечно. Мы купили все нужные лекарства.

У меня настроение испортилось. Вчера в местной газете «ТО» прочитал, про старую чету. Она лежала парализованной. Старик умер, и она не могла даже дать знать соседям об этом. Никто к ним не приходил, пока с потолка не потекла трупная жидкость. В квартире такая вонь, что корреспондент беспокоится, мол, никто квартиру не купит. Ужасная судьба. И как можно было столько тянуть?

Если Вика узнает, тоже расстроится. Мы уже давно между собой говорили, что Алла, как ломовая лошадь работает, не бережет себя, старается лишнюю копейку заработать, словно живет впроголодь. Вот и результат. Хотя, если бы не работала, то, возможно, паралич стукнул бы и раньше. Кто знает?

  Всё продает с огорода: петрушку, укроп, кориандр. Картошкой засадила два участка. И кто сейчас будет всё это убирать? Вике выговорили:

— Как Власта купила машину, так ни разу нас не отвезла на дачу.

А где раз, там и два, три и т. д. А почему Власта должна их возить? Я даже себе стесняюсь попросить. Она, конечно, отвезет, а потом будет выговаривать: Вот я вас вожу, а вы даже не хотите малую малость для меня сделать.

Сегодня решил не вставать чуть свет, чтобы уехать с первыми автобусами, как это сделал в прошлое воскресенье. Ещё было темно, а я встал и поехал на дачу. Высыпался до половины седьмого. Уже рассвело. Позавтракал яичницей с сыром. Вика научила. Только подошел к остановке, как подъехал №35, почти без остановок. За полчаса доехал.

 Небо в облаках, но не сплошных. Если и будет дождь, то позже, после обеда, я успею. Ещё полчаса топал до дачи.

Собрал упавшие яблоки. На этот раз их намного меньше, чем в прошлый раз, но 3-4 килограмма собрал. Меня не было ровно неделю. За это время огурцы переросли и вытянули на десять килограммов. Урожай уже на пять килограммов больше, чем в прошлом году.

Начал моросить дождь и я принялся поливать клубнику, огурцы, перец, баклажаны, на которых сидел колорадский жук – убирать некогда. Земля пересохла за две недели, потрескалась. Еще надо собрать фасоль, а дождь всё сильнее. Взял зонт, который восемь лет простоял в туалете без надобности, а сейчас вот пригодился, и начал обирать фасоль с забора.

Затратил 30 минут, не меньше. За это время сумка, в которую собирал, промокла.
Ещё нужно красную фасоль собрать, её очень много, а я уже мокрый, становится холодно. Температура упала на семь градусов, было 17. А дождь не прекращается. Придется отложить. Через два дня я выходной. Если не будет дождя – приеду.

Переоделся, пять минут полежал на постели, отдохнул. Была тайная надежда, что приедет Власта за мной. Но у них нет пиетета перед родителями, как у нас. Я бы, на её месте, приехал, но она на своем месте, и чувствует себя прекрасно. Посмотрел в окно, стоит ли брать старый зонт?

Неохота. Но стоит. Высыпал фасоль в дачном домике сушиться, всё закрыл и потопал на остановку. Дождь всё не унимается. Не сильный, но идет. Моросит. На остановке много дачников в ожидании автобуса. Худой мужик со щербатым ртом закричал:

— Зачем я проездной покупаю, 35-го уже двадцать минут нет?

Тут же подъехала «Газель» № 35. Пожалуйста! И не нужно проездной абонемент покупать. Нет, он желает своё недовольство выказать. Подъехал № 30, я и пяти минут не прождал — уехал. В автобусе пожилой мужик достал ваучер с пивом, приложился и снова засунул его в сумку. А чем я хуже? Давно не пил. Надо будет купить.

Дома искупался, перемыл принесенное, постирал рабочие рубашки, полил цветы, и уж только тогда пошел за хлебом в магазин. Но во всех окружающих нас магазинах нет подового хлеба. Продавщица сказала:

— Хлебзавод третий день не работает.

Причину не пояснила. Купил кирпичиком. Два куска банного, земляничного мыла, зубную пасту. И, конечно, ваучер пива. Димитровградское. Не понравилось. Как пишут знатоки, горечь должна быстро проходить, а в этом долго держится, но хмельное.

Вчера позвонила Вика, проверила, жив ли я? Сказала, что Влада начала работать на почте. Хоть так, чем никак.

Штурм на освобождение тысячи заложников в Беслане, как я и думал, начался по непредусмотренному варианту. Наши говорят, что не хотели штурмовать. Как на самом деле, никто не знает. Террористы с перепуга начали взрывать гранаты. Заложники побежали из физкультурного зала, им начали стрелять в спину. Погибших за 336 человек, и 90 непознанных, 700 ранено.

Устроили бойню. Они готовились заранее. Под видом ремонта школы, занесли взрывчатку и оружие, всё заминировали, наружу вывели телекамеры, чтобы видеть все подступы. Потом приехали на машине и всех захватили. На крышах соседних зданий положили снайперов, которые отстреливали спецназ. Среди них было трое боевиков, которые должны были сидеть в тюрьме, но их выпустили для совершения этого захвата. Очередное предательство.

5 сентября ночью температура упала до +3 в городе. На даче могли быть и заморозки, а у нас там ничего не убрано. Много перца и баклажанов.
Перечитывая дневник, вдруг понял, зачем его пишу: Чтобы не забыть прошедший день. А сколько я уже забыл? Остались лишь те, которые успел записать. Многое без дневника забывается.

ТЕРПИ ТО, ЧТО НЕЛЬЗЯ ИЗМЕНИТЬ. ИЗМЕНИ ТО, ЧТО МОЖЕШЬ.

продолжение следует: http://www.proza.ru/2012/09/02/824