Тенчо

Заканчивается горячий охотничий август. Отгремели ружейные канонады открытия сезона. Исчезли шумные свойские охотничьи компании, после которых, то тут, то там, попадаются  кучки разноцветных стреляных гильз 12 калибра. По утиным перьям около остывших кострищ, можно догадаться, что здесь были люди с ружьями, которые раз в год, вырвавшись, «за компанию»,  на «свободу» из городской суеты, не только «водку пьянствовали» и беспощадно расстреливали консервные банки. Случалась добыча и у них, дилетантов от охоты по перу: хлопунцы, да неопытная утиная молодь. Но редко! Да и из тех большая часть пропала зазря – без собаки не найти добычу ни в крепях на суше, ни достать из водореза . Два «буйных» дня «открытия охоты» пролетели как один и всё… – в угодьях вновь тишь, да гладь. В пойме между Уводью и Клязьмой охотников не то, что поубавилось – их просто нет.  Безсобашным «топтунам» делать в лугах нечего – для них все равно, что здесь, что в пустыне. Так и говорят, мол, охотиться там бестолку – дичи нет. На самом же деле, как раз в это то время, угодья наиболее богаты дичью. Здесь есть всё: утки в крепях многочисленных стариц и озёр. Бекасы в потных долах. На  сухих взгривках – перепела, поздние выводки которых ещё не разбились. На покосах высыпки дупелей – они первыми отлетят на юга. Коростели встречаются и в долах и на взгривках, у кустов ивняка и зарослях шиповника – везде, где есть загущённость. В эту пору пойма в районе Пустынки  для охотника со спаниелем – настоящее «Эльдорадо».  Но, на машине добираться сюда, со стороны Ярцево, по бездорожью,  далеко и долго, а в объезд, со стороны заказника, где рыбаки намяли дороги, нужна лодка, что б перебраться через Уводь. В общем хлопотно. Потому никого из коллег здесь не бывает – охочусь один. Люблю бывать  с Айтосом в этих местах. Говорят: «Бешеной собаке - семь вёрст не крюк». Так и мне. На своей, видавшей виды, «Ниве», в жажде необыкновенных приключений, пробираюсь сквозь дебри уремы междуречья к  заповедным лугам. После развала СССР,  проехать в угодья можно только на внедорожнике – и никто не застрахован от неожиданностей. То неожиданно в болотце увязнешь, где до дождя его не было. То в густой траве упрёшься картером в корявый ствол, принесённый половодьем невесть откуда. То на днище сядешь, повиснув колёсами в старых тракторных колеях; то … да мало ли что может ещё приключиться в заброшенном краю.  До ближайшего  жилья километры. Случись, ежели что - помощи ждать неоткуда.  Рассчитывай только на себя, свой опыт, силы и уменье….  И всегда со мной в этих странствиях бесконечно преданный помощник Айтос. Вот он, занял своё «штурманское» кресло  и сквозь лобовое стекло смотрит внимательно: правильно ли я выбираю дорогу, вписываюсь ли меж деревьев на крутом развороте, смогу ли проскочить топкий брод с ходу, возьмёт ли, завывающая на пониженной передаче, «Нива» крутой косогор. Невольно вспоминаются строки популярной песни фронтовых шоферов отечественной войны: «Через реки, горы и долины, сквозь пургу, огонь и чёрный дым, мы вели машины, объезжая мины, по путям-дорожкам фронтовым…» Да, уж.…
Когда, наконец, вырываюсь из дремучей уремы на простор широких светлых   лугов,  под необъятное голубое небо с солнцем в зените, ощущение -  в рай попал. Это чувство испытываю неизменно, когда подъехав к месту стоянки у знакомого озерка, выхожу из машины. С наслаждением расправляя натруженные руки вширь и вверх, плечи назад, потряхивая ногами, скидываю напряжение нелёгкого пути. Тепло перегретого мотора  ощущается на расстоянии. Айтос, услышав заветное – «Гуляй», уже искупался, вспугнул пару уток из разросшихся на пол-озера  листьев кувшинок, и ошалело носится по лугу. Он по-своему снимает напряжение…
Обычно, бываю здесь один – это «моё» место и мне всё здесь известно: где взять воду,  где дрова, где какую дичь искать. Но сегодня со мной старый друг из Болгарии -  Тенчо Илиев, приехавший   по делам своей фирмы на экскаваторный завод. Всего на несколько дней.  Когда бываю с визитом в Хасково, он всегда приглашает меня на «лов» (охота по-болгарски). Ходим гуртом вместе с его односельчанами–ловджиями, владельцами наделов в этой общине. Такая, объяснили мне у них система…. Я, воспользовался своими возможностями и организовал ему, здесь, русскую охоту с настоящим рабочим русским спаниелем. Не могу сказать, что с нашими чиновниками от охоты, это было просто. Но, не оказать наше русское гостеприимство и внимание собрату по страсти не мог. И вот мы на охоте. По перенятой мной у «бывалых» традиции прямо на нагретом капоте поставили, положили, нарезали, налили и подняли: «Ну, с приехалом!» - «Ай, де! Наздравя!».  Его, слегка побледневшее было от дороги лицо, чуть порозовело. Значит, стресс отпускает. Всю дорогу он сидел в салоне на заднем сиденье, руками вцепившись в поручни. В пути мы не разговаривали – не до того было, но междометия и восклицания с частыми, в полголоса, вставками, типа: «…кур!... эбах тоя завой!» и т.п. периодически доносились до моего слуха. Да, Тенчо – это тебе не Болгария. Ну, что ж, давай ещё по маленькой: «Ну! За охоту!» - «Ай, де! За лов!». «Да, Карантаев, ти си голям майстор!» -  высказался, наконец, Тенчо о пройденном пути. «У нас так говорят, приятелю, – мастерство не пропьёшь!» - скромно отвечаю ему избитой шуткой…
Оставив гостя немного передохнуть от дороги, осмотреть угодья и место предстоящего ночлега, показав ему, где можно взять дрова для костра, пошёл с ружьём добыть «по скорому» «чего нибудь» на вечернюю «шолёмку! С высокопородистым русским спаниелем, да  в краю  непуганой дичи это большого труда не составляет.  Не прошло и часа как мы вернулись с кряквой  и чирком.  Началось обустройство. Солнце ещё не дошло до горизонта, как у нас всё было готово: и палатка и постели и костёр. Дичь ощипана, выпотрошена, опалена, промыта и порезана на куски. Ну, вот – котелок накрыт крышкой и подвешен над огнём. Между делом – «Ну! За старую дружбу!», «Ай, де! За старите приятели!», «Да, сме живи и здрави!»… Солнце нижним краем зацепилось за горизонт. Пляшущие языки костра лижут дно котелка. Бульон закипает. Дымок поднимается вверх – знать завтра будет хорошая погода….  На  ностальгической волне вспоминаю минувшее, маленькими глотками (так там положено!) с наслаждением,  смакую болгарскую «мастику». Познакомившись впервые с этим напитком в Болгарии, довольно скоро привык к специфическому вкусу, да, что там привык – полюбил. И теперь, растягивая гастрономическое удовольствие, вспоминаю, где ещё наслаждался этим напитком и как он там назывался: «Ракы» - Турция, «Арак» - Иордания, Ливан, Египет, «Узо» - Кипр…  Разговор с Тенчо – это для меня и возможность поговорить на болгарском, освежить его в памяти.  Вспомнили Хасково, бай Христо и его гостиницу и как он встречал нашу делегацию, вспомнили фантастический ужин в приморском ресторане «Дюни», и стол в  развилке дерева, и национальные «нестинарски» танцы  по горящим углям босиком ….
 Солнце давно скрылось, темнота плотно обступила нас. С Уводи, озёр и болот поднимается белёсый туман и, заполнив низины, переливается через их края, заполняет пространство вокруг. Комары отстали. Тишину  нарушают крики ночных птиц. Где-то неподалёку покрякивают утки. Попробовав шолёмку,  объявляю по болгарски: «Готово Э!»  и добавляю: «НалИвай!».  У нас в честь «болгаро-российской встречи на Уводи» идёт дегустация напитков: ковровский фирменный самогон «хромовка» - презент «по случаю»  от Вовки Хромова, против болгарской мастики и сливова ракии – тот же самогон, но от Тенчо. Пьём по «чуть-чуть», глоточками, на болгарский манер, смакуя вкус и послевкусие напитков. Глядя на языки пламени, душевно беседуем «за жисть». А как тут не спеть? У костра, пугая тишину лугов,     нестройный дуэт горланил на малопонятном языке: «Червено вино с ношти пих и капка нэ остана…».  Мало-помалу костёр догорает, головешки, одна за другой, рассыпаются в тлеющие угли, иногда, что-то щелкает и одинокая искорка мерцающим светлячком взлетает вверх….  Засиделись, однако. Пора спать. Последнее «Ай, де!...» и, пожелав друг другу: «Лэка ношт!»,  разошлись. Тенчо, как гость, в палатке - я под небом у костра. Айтос - мне «под бочок». Лежу, разглядываю звёзды, слушаю тишину, вспоминаю былое, Болгарию….
 Проснулся, будто всплыл из сладких грёз минулого.   Звёзд стало меньше, они поблекли на небесном пологе неопределённого цвета – знать утро близко. В сером предрассветном полумраке прорисовывается округа - жидковатые  остатки тумана стелются над лугами, цепляются за тёмные массы кустов. Пора вставать, оживить костёр - шолёмку, чай смородиновый греть. Будить Тенчо, да и в «поход» собраться поосновательней – день предстоит длинный…. 
Солнце выглянуло из-за резного края далёкого леса, что на горизонте за Клязьмой-рекой., когда мы втроём: Тенчо, я и Айтос, отправились путь по лугам уводской поймы. Поначалу шли тропой вдоль старой, заросшей ивняком, дренажной канавы соединяющей бесчисленные озерки и баклуши с Уводью. Слышно: крякают утки, но с этой стороны к ним не подобраться. Будешь ломиться сквозь кусты – всех распугаешь. Надо по перемычке перейти  на «ту» сторону, на с чистый луг. Пока идём к переходу, спаниель кружит в некосях по зарослям шиповника, покрасневшим от множества спелых ягод.  В этом году урожай! Смотрю на шиповник и мне вспоминается старый фильм «Герои Шипки» о героической обороне горы Шипка от турок. Бывал на том перевале не раз – высоко за облаками. А, оказывается, шипка по болгарски - просто шиповник.  Вот и переход. Пересекли канаву и двинулись лугом в обратном направлении. Низкое солнце светит в глаза. Команда «Ищи!» и чёрно-пегий помощник на галопе выписывает «челнок» по невысокой траве. Пока подбираемся к баклуше с утками, Айтос может найти и  луговую дичь. Тенчо – гость и право первого выстрела – его.  Я на «подхвате», на всякий случай. Только к нему огромная просьба – не стрелять над собакой и, вообще, в её сторону. Повеял лёгкий утренний ветерок. Тянет сбоку. Не прошли полста шагов по лугу, как спаниель с челнока  вдруг заметался вправо-влево, крутнулся и, замедлил ход. Постепенно ускоряясь, потянул, носом по траве, вперёд. Горячий след! Быстро говорю: «Тенчо! Готовься!». Болгарин взял ружьё к плечу.  Вот Айтос приподнял голову и, с полуприседа, «рванул», «аллюр три креста», по прямой.  После 20 метров стремительной «подводки» - бросок. И из-под лап (почти накрыл) роняя перья взлетело что – то крупное. «Сидеть!!» - пёс «прилип» к земле, из пасти вырвалось какое то: «У-у-аф!». Нелегко ему удержаться на месте. За спиной выстрел, второй! Удачный дуплет! Птица тряпкой упала в траву. Занятый псом, я не разглядел, кого он поднял. Айтос вытянулся, но ни шагу вперёд. От нетерпения, аж зад приподнял, ёрзает им по траве, хвост мечется, как пропеллер – пёс ждёт команды! «Дай!».  Ушастый так резво рванул к упавшей птице, что с бешенного аллюра добычу пролетел, не успев схватить. Промазал – только пастью щёлкнул. Развернулся, подхватил её – несёт.  Я присмотрелся – недоперелинявший молодой краснобровый черныш. Принял птицу в руки – показываю гостю: «Тетерев»…  Тенчо повторяет, произнося по слогам на свой иностранный манер: «Тье-тье-рьев». И разглядывая его, добавляет: «При нас такива нЯма!» Фотографирую его с добычей на память, что бы мог похвастать диковинкой дома и двигаемся дальше… Баклуша рядом, но уток нет – снялись от выстрелов – от греха подальше. Что ж, повернули в сторону   Уводи.  Слева от тропки за зарослями ивняка и густых покрасневших куртин шиповника тянется цепочка озерков и баклуш, соединённых заросшими камышом протоками. Там нередко поодиночке и малыми стайками утки  днюют. Надо только суметь подкрасться поближе. У кустов есть коростели. Справа –  почти безбрежный луг до горизонта.  Издали он кажется ровным, как стол.  Вблизи напоминает  сгруженную скатерть на этом столе или застывшие морские волны. Сухие взгорки и влажные долы чередуются как полосы на тельняшке.  Будто специально для охоты со спаниелем. Обычно, на сухом взгривке Айтос поднимает из низкой  травы перепелов,  в зарослях колючего шиповника «выкруживает»  коростелей. Спустишься в долок с не высохшими за лето кочкастыми грязевыми болотцами и осокой – поднимает бекасов,  чуть дальше - дупелей. Редко, но, бывает дружно взлетевший - Ф-р-р-р-р! - из-под него, выводок куропаток  порадует «фейерверком» ярких оранжевых пятен надхвостий. Если очень повезёт - разыщет в зарослях осота и с голосом  поднимет пару, другую тетеревов. Люблю бродить с ним в этих местах: направишься в сторону Клязьмы – то, как по волнам: вверх- вниз, вверх- вниз. И дичь разная. Повернёшь в сторону Уводи – идёшь или верхом по гриве или  низом по долу. И дичь будет соответственно. Уж здесь - то,  Айтос с блеском явит  всё своё мастерство.  За пять лет охоты с ним я научился понимать его, по манере поиска  определять, чей след он взял и какую птицу сейчас поднимет под выстрел. Захватывающая охота с ним. Не выстрелом и добычей она для меня привлекательна. Любо-дорого видеть работу полевого чемпиона. Проходишь  с ним километры, не замечая усталости. Такая охота называется «бродовой» или «ходовой». Были здесь, лет несколько назад, богатые сенокосы. На машинах, тракторах вывозили стога душистого сена на подворья колхоза «Завет Ильича». На корм скоту. Что б было мясо, молоко и всё такое. С Перестройкой всё стало ненужно. Луга зарастают вездесущим колючим шиповником, сквозь него буквально  «продираемся» – другое слово подобрать трудно. Высокие болотные сапоги, что на нас, годятся, оказывается, не только для топей. В них  хоть и жарковато и тяжеловато ходить, но в шиповнике спасают от многих неприятностей. Беспокоюсь за своего ушастого помощника - носиться он «босиком» в шипастых зарослях. Вот спаниель прихватил след, потянул метров 15, ускорился и в броске поднял перепела. Гость земли ковровской стреляет. Есть! Пёс подал. «Това при нас се казва пэдпэдэк!» - сказал, разглядывая добычу, Тенчо.  Двигаемся дальше. Вот ушастый взял другой след. По рисунку «потяжки» чувствую, что это коростель. Замысловатые зигзаги сменились расходящейся спиралью, Айтос «обрезает» потерянный след: один виток, второй по шире, третий ещё шире. Нашел, опять начались зигзаги. Опытный попался дергач – старый. Не хочет взлетать  – бежит и бежит по бурьянам, выписывает кренделя в густой траве, запутывает следы. Но и мой «работяга» не новичок в таких играх. От него ещё ни один бегун-«профессор» не ушёл. Как говорится – сколько верёвочка не вейся, а ….  Коростель всё бегает и бегает, уводит ушастого дальше и дальше. И мы с ружьями, которые давно наготове, потихоньку перемещаемся за ними. Собака начала двигаться рывками из стороны в сторону. Это значит, птица близко – скоро будет «подводка» и подъём. Вот спаниель приостановился боком ко мне, поднял голову, будто что-то уточняет,  на едва уловимое мгновенье замер в картинной стойке, резко развернулся и бросился навстречу мне. На полпути делает бросок, и чуть не из пасти его, прямо на меня, взлетела рыжая, взъерошенная птица с болтающимися из стороны в сторону лапами. Летит прямо в лоб, как в атаку. От неожиданности стреляю не целясь, в упор, в «штык». Мимо. Едва успел увернуться, что б коростель не врезался в меня. Пока очухался, крутнулся на одной ноге добавить вслед – он успел «вильнуть» за куст. Вот это да-а! Айтос сработал по  «писаному в Правилах», «с заходом» на меня - эксперты поставили бы ему высший балл! А по мне, лучше бы так не надо. В угон стрелять сподручнее. Мой болгарин не успел от удивления и рот открыть, не то, что стрелять. У них в Болгарии дичь так себя нахально не ведёт. Немного пообсуждали случившееся и двинулись дальше….
Солнце постепенно поднялось к полудённому положению. Хоть и осень недалеко, но припекает основательно – жарко. Вышли на берег Уводи – передохнуть. Сняли куртки, положили охотничью амуницию. Стащили с ног резиновые сапоги и босиком по тёплой земле, по травке-муравке – непередаваемое наслаждение. За речкой, в километре от нас, из-за крон деревьев видна колокольня заброшенной церкви в Пустынке. На моё предложение искупаться южный человек ответил категорическим - нет. Что ж, хозяин – барин, а я махнул через Уводь. Спаниель за мной – а вдруг там найду что интересное, как же без него-то? Речка небольшая, а течение напористое – сносит. Поэтому, переплыв её, выбрался на берег и зашёл по рыбачьей тропке метров на сто вверх. Замечаю взмахи удилища за кустом – значит, там пристроился со своими червяками рыболов – брат охотника. Хотя, это нехороший брат. Есть примета: где есть рыболов – там уток нет. Разлетелись до прихода охотника. Пернатые требуют более, чем чешуйчатые, осторожного поведения у воды…. Нашёл удобный спуск с берега и пустился вплавь обратно. Хорошо плыть по течению – река сама несёт меж обрывистых берегов, как по ущелью. Поднял голову – синее небо, солнце сияет. Вопреки разговорам  о каком-то там олене и что он сделал в воду – она по-летнему тёплая, ласковая, смывает усталость. Пока купался, Тенчо разложил на газете немудрёную походную снедь и главный деликатес – пол утки запеченной вчера на костре. После «перекуса» души пришли в мечтательно-благодушное  настроение, накатила какая-то нега и лень. Разглядываем свою добычу:  бекасы, перепела, коростели рядом с тетеревом образовали живописный натюрморт. Не сдерживая эмоций, обсуждаем интересные моменты утренней охоты. И, конечно, восхищаемся Айтосом. Его охотничьим талантом. Без него мы ничего бы не нашли и не добыли. Респект и уважуха тебе, русский спаниель…!      
Солнце пересекло зенит – пора продолжать путь и ближе к машине. До неё, если по прямой – километра полтора-два.  Но, здесь, по прямой не ходят: болота, баклуши, протоки, которые неизбежно надо обходить, увеличивают расстояние в два-три раза. Решаю завершить маршрут по «малому» кругу. Преодоление бродов, матёрых зарослей шиповника и прочих видов препятствий «большого» круга, оставим на другой раз, на следующий приезд. В обратный путь идём вдоль цепочки озёр и баклуш, что остались от старого, давным-давно пересохшего русла Уводи. Каждое «перспективное» берём в «клещи», т.е. обходим с двух сторон, а Айтос по середине - проверяет густые осоки, прибрежные закоряжники. Порой за кустами друг друга не видим. Опасаясь рикошета от воды и чтобы не погубить ненароком собаку, условились не стрелять по сидящим или низко летящим уткам. Только вверх. Я обхожу озеро по высокому, поросшему ивняком и шиповником берегу. Озера мне не видно. Надежда, что представится возможность взять утку, крайне мала. Иду по тропинке сквозь рдеющий шиповник.  Мимоходом, пригоршней рву крупные спелые ягоды, наполняю карманы. Зимой пригодятся. В морозные вечера вкусен чай из шиповника. К тому же, издревле известно, что «зело пользителен», тем более, если сам собирал. Чу! Дуплет за кустами – надо идти помогать Тенчо, посылать ушастого помощника на подачу. Пока дошли до перехода через канаву, взяли пару крякв и чирка. От перемычки до Нивы, одиноко стоящей под старой берёзой, метров триста. Чем ближе подходим к стоянке, тем ощутимей усталость, ноги будто наливаются свинцом. Смотрю на Тенчо – у него такое же состояние. Хочется пить. Но, до воды надо ещё дойти. Надо из последних сил преодолеть оставшийся десяток, другой метров. Уф! Вот и на месте.  Жадно пьём холодный чай из котелка, потом опускаемся на землю.  Прикинул, по скромному – за охоту протопали километров 15, не меньше. Замечаю, как гость перебирает, внимательно рассматривает богатую добычу, повторяя русские названия взятых птиц. По улыбающемуся лицу видно, что он очень доволен результатом охоты. Будет, что порассказать приятелям в Болгарии. Доволен и я - не ударили в грязь перед заграницей. Доволен Айтос – поохотился на славу, но весь его вид говорит, что мало.  Начинаем небольшую международную конференцию на предмет, что делать дальше. Решаем – в Ковров. Завтра понедельник – рабочий день. Сворачиваем лагерь, укладываем всё в  машину и вперёд!  А впереди «эх, путь-дорожка, фронтовая!»….               

                Ковров - Уводь               
                2001- 2012