Как я стал охотником или моя вторая охота

Не прошло и трёх месяцев после первой моей охоты, как стало очевидно, что я погорячился тогда, в апреле, заявив всем, что охота – это не моё…. Подкатил август. В один из тёплых дней последнего месяца лета, по-моему, это был четверг, вдруг заявились ко мне на работу мои «бывалые» наставники: бравый майор-пенсионер и его друган – строительный «воротила» районного масштаба. Посидели в кабинете часок, выпили по паре чашечек турецкого кофе, с пенкой. Вода и сахар отдельно. Я предложил от души, но, видимо, не угадал. Они из вежливости пили, конечно, но что-то морщились в сторону и как-то переглядывались. Сотрудники, видя, что у меня друзья, нас не беспокоили. Мы болтали о том, о сём.  После ритуальных разговоров вокруг, да около со словами: «А, помнишь…?!» и соревнования в дипломатических «реверансах», наконец, прозвучало главное: «В субботу, т.е. уже послезавтра, с утра открывается летняя охота на уток! Погнали?» - «Не-е-а…, братцы! Это без меня!» - «Да как же без тебя то? Погода стоит – во-о! Уток - море! Места великолепные!  Наши, «фирменные»! Митрофановские! В Уводском! Ещё Витькин отец, лет сто назад, их «забил». Мы всегда на «Открытие» там! Никого рядом не будет. Отдохнём, поохотимся по-царски!» - «Не-а! Знаю я ваше, «поохотимся»! Без меня!».  Однако, три месяца – срок достаточный, чтобы впечатления от мелких невзгод притупились. А любопытство и вечное желание попробовать, что ещё не пробовал, настойчиво подтачивали мою оборону. Почувствовав это, «бывалые» усилили напор, приводя «убийственные» аргументы: «Поехали! Мы ж теперь  команда! Да, и путёвку мы тебе уже взяли!» - Моя оборона пала: «Ну, раз такое дело, то обещаю, в пятницу, сразу после работы я сгоняю в Бабериху по делу и, ближе к вечеру – я с вами!» - «Тогда, значит, так: от Больших Всегодич спускаешься к  Уводи,  переезжаешь мост и по средней дороге чуть прямо – а там увидишь наш костёр. Мы встретим!» - «Понял!» - «Да! Ружьё и патроны не забудь. Ну,  и так, ещё чего-нибудь посмотри – а остальное у нас с собой всё будет!».   У меня давно уже выработался принцип: пообещал – умри, но выполни. Или не обещай!..  Раз я обещал, то в пятницу, с утра положил в багажник ружьё-патроны, сапоги-одежду, кое какие припасы (возможно, приехать домой собраться времени не будет). Ну, а то, что называется «так, что-нибудь» куплю по дороге. Этого добра в каждом магазине на любой вкус - «хоть залейся». Время было такое, послеперестроечное! Рабочий день пятницы тянулся медленно, как резиновый! Эта «тянучка» портила настроение. Раздражало всё: бестолковость подчинённых, въедливость и занудство руководства. Но вот, уже полпятого на часах! Ещё тридцать минут на завершение дел, потом на «мустанга» и – вперёд, на свободу! Но «закон бутерброда», остаётся «законом бутерброда» и в пятницу  - обязательно «маслом на землю!» На тебе! -  звонит телефон – генеральный собирает внеочередное дежурное совещание! А это значит ещё час – полтора «посиделок» с переливанием «из пустого в порожнее». Карательная цель этого мероприятия понятна: повышение дисциплины и проверка – «не смылся» ли кто из начальства с работы раньше времени. Но понимание необходимости (в стране политико-экономическая неразбериха, промышленность, предприятия разваливаются – дисциплина падает) не улучшает настроения: как говорится – «котелок» начинает закипать! Ещё час впустую просидел «как на иголках» и вот, наконец – свобода! Но радости нет: из личного графика выбился  - домой не попадаю, поесть даже некогда – люди ждут. Надо срочно «гнать»  в Бабериху, принимать у бригады «шабашников» результат их недельного «шабашного» труда на постройке дачи и, если всё хорошо, рассчитаться с ними. Кто имел дело со строителями, понимает меня. Трудно работать со строительными организациями, многократно трудней с «дикой» бригадой полупьяных «шабашников».  Освободился,  когда уже смеркалось. Голодный (а когда мужик голодный – он ещё и очень злой) сел, наконец, за руль и – вперёд в неведомую мне пойму  Уводи, к неведомым прелестям неведомой мне охоты! Послать бы всё это, и домой – но я обещал! Умри, но сделай! Умереть, да ещё голодному? – двойная пытка, и чтобы спастись, надо поскорее добраться до «бывалых» - наверняка что-то уже приготовили. А впереди неблизкий путь: до Коврова километров 25, затем через весь город, мост через Клязьму и ещё километров 20 по Шуйско-Ивановскому тракту до поворота на Всегодичи, да там, по просёлку, неведомо какой «гак».  Здорово опаздываю. Ну, ничего, поднажму на педаль «газа»… Проехал город и мост -  но, уж если не везёт, так не везёт. Ну, что за день такой?! Тормозят на посту ГАИ перед Ручьями, у поворота на Пакино. Незнакомый,  амбалистого вида, старшина с АКМ наперевес неспешно (сколько ни проси) начинает проверку: Ваши документы, взгляд в лицо  – похож ли?..  Осмотр салона, откройте багажник.… О, оружие? Документы! – Куда едем? Подозрительно – в галстуке и на  охоту?? Где путёвка??? - «Котелок» мой кипит во всю, аж крышка хлопает! Вам-то это зачем? - Та-а-к! Осмотр продолжаем!.. Наконец, осматривать у меня больше было нечего – разве только ещё трусы снять. Подозрительный я, оказывается, мужик: в галстуке и с ружьём, но придраться, вроде, не к чему – надо отпускать. Отпустили… (потом узнал: был побег из строгой колонии в Пакино  - вот всех ментов в районе и поставили «на уши»)... Когда, наконец, переехал мост через Уводь у Больших Всегодичей - было совсем темно. Переехал и встал – дорога влево вдоль реки, дорога вправо вдоль реки. А прямо нет! Куда ехать, где в темноте их искать? Тут уж закипело всё окончательно: объяснить толком не могли!!! Хоть домой поворачивай! Принимаю это решение! Вдруг замечаю, вдали и левее чуть мерцает огонёк – костер! Поворачиваю налево. По пойме струится лёгкий туман и застилает дорогу. Кинжальные лучи фар пронзают и режут его, но не помогают видеть округу. Хуже того – слепят! Вдруг на фоне тумана мелькнула тень бегущего мне на перерез  огромного, как Гулливер, мужика в ботфортах. Так необычно и неожиданно, что тормознул. Подбежал свояк – это его огромная тень остановила меня. Всё объясняется просто – закон физики из школьной программы: увеличенная проекция предмета на стене от точечного источника света. «Бывалые» издалека увидели свет фар моего «мустанга». И, когда поняли, что я свернул не туда – один, пошустрее, бросился наперерез... Развернулись обратно и по едва заметному следу (настолько еле заметному, что я и днём бы не посчитал его за дорогу) подъехали к костру…. Вышел из машины голодный и злой – такой, что не стой на пути! «Чего так поздно, мы уж думали не приедешь. Шолёмка вон готова. Ну, давай! - с приездом!»  От  голода и треволнений мой «котелок» кипел и булькал. Ответ без раздумий был и короткий: «Давай!! Что, краёв не видишь?! По рубчик!» - Первую махнул залпом. Прислушался к себе – никакого эффекта: «котелок» кипел! Видимо стакана мало, чтобы потушить накал: «Давай ещё!  Столько же!»  «Бывалые» немного оторопели, не ожидая такого от меня (я слыл «непьюшкой»), но  молча налили вновь по рубчик. Тоже махнул залпом, вновь прислушался к внутреннему голосу: «котелок» поуспокоился, крышка почти не хлюпала. Но надо добавить! «Наливай!». Тут «бывалые» забеспокоились: «Что с тобой?» - « Да ничего, потом. Наливай! – только половину» - «На, держи».  Эти пол стакана выпил, как никогда не пил: с оттяжкой, смакуя каждый глоток. Наконец-то дошло до души и отпустило. Она отмякла, всё стало хорошо! Откусывая поочерёдно от буханки чёрного и  от дужки «краковской» кивнул с набитым ртом: «Ну, вот, теперь можно и шолёмки»… Пару  минут спустя, черпая деревянными ложками шолёмку из котелка «бывалые» обеспокоено коснулись важной для продолжения охоты темы: «Ну, ты и даёшь! Ну, у тебя и темпы! Мы на это не рассчитывали. Придётся, пожалуй, завтра с утра, вместо охоты,  в магазин ехать. Что с тобой случилось?» Но, мне «наетому» и «напитому», подобревшему говорить не хотелось. Я улыбался, меня слегка (только слегка) кружило и покачивало на мягких волнах хорошего настроения. Я, что называется, поймал «кайф». «Ну, братаны, не о чем кручиниться. Там, - кивнул на багажник, - хватит!» Туман уплотнился, но на землю не лёг. Плотный и ровный  - он, как полог палатки, распростёрся выше наших голов: под ним виден ближний куст, видны обе машины освещённые костром. Под этим белым пологом, у костра, стало даже как-то уютнее…. Стресс потихоньку отпустил меня – потянуло спать: «Н-ну? З-завтра как, что, во сколько?» - « Не завтра, а сегодня. Встаём с рассветом. Ты, молодой, смотри не проспи! Уйдём - будить не будем». Я согласно кивнул и, стараясь твёрже ставить ноги, направился к машине. «Бывалые», слышу за спиной, продолжали темы, начатые ещё весной и, возможно, не этой.  Сделав несколько нетвёрдых шагов  к машине поднял голову к звёздному небу и остановился, как вкопанный. Это ж чудо, настоящее чудо! Я такого никогда не видел. Пока сидел у костра с «бывалыми» - всё было обычно, всё, как всегда. Но, встав во весь рост и отойдя немного от костра, я в первый раз за свою жизнь оказался посреди настоящего чуда, сотворённого Природой. Белая, слоистая пелена тумана, на уровне подбородка, накрыла округу. Я «утонул» в этом «молоке» - лишь моя голова торчала, да белая церковь на высоком берегу во Всегодичах. А надо мной почти чёрное небо, усыпанное   мириадами звёзд. Оглянулся назад – костра не видно. Он лишь подсвечивал пелену снизу, как вольфрамовая нить матовую лампочку. Присел – вот костёр и «бывалые», вон машины. Выпрямился, и нет их –  только туман до подбородка, звёзды на небе, белая церковь, да, наверное, моя голова с вращающимися во все стороны глазами.   Вырвалось: «Ух, ты! Вот это – да-а!»  Метрах в десяти, из тумана всплыла голова «бывалого» (как голова профессора Доуэля) и заговорила: «Ты чего?» - «Смотри! - какая красотища!» -  «Э-э! – в ответ – то ли ещё будет» - и голова «бывалого» утонула. Снизу донёсся диалог: «Ч-чего т-там?» - « Д-да, н-ну его – п-пьяный он!» Ещё немного подивившись своему открытию нового мира, я занырнул внутрь «тройки», и. утомлённый дневной суетой, сразу «вырубился»...
Проснулся оттого, что яркое солнце светило в лицо. Часы на панели показывали что-то около шести утра. Почти на четвереньках выполз из тёплого «гнезда». Ясное, чистое августовское утро было в разгаре. Солнце поднялось над горизонтом и начало свой ежедневный путь по синему-пресинему небу! Ласковая утренняя прохлада и тишина-а-а! Раскинул руки во всю ширь - Благодать божья! Как в городе люди лишены всего этого! Потянулся с наслаждением: «Хорошо-о!!!» Вдруг, как обухом по голове: ПРОСПАЛ!!! Надо же – проспал начало охоты! Сразу вспомнил все слова и наставления «бывалых». Где же они? Ушли без меня? Прислушался: далеко, за лесом, где-то в направлении Пустынки раздавались отдельные выстрелы. А поблизости – тишина…. Надо же – вон, куда ушли, пока я спал. Видимо оставили меня как безнадёжного! Не смотря на необычное количество выпитого мною вчера, голова  на удивление была лёгкая и ясная, как это утро. Вот только чувство голода давало о себе знать: в животе слегка урчало. Желудок сигналил, что надо бы немного подкрепиться. Босиком подошёл к потухшему костру, заглянул в котелок с шолёмкой. Ага, не всё съели!  Осмотрелся - округ кострища царил, ставший потом привычным, живописный беспорядок: немытые миски, ложки, стаканы валялись вокруг. Тут же, разложенная и недоеденная  ночью снедь: ломти хлеба, открытая банка с килькой в томатном соусе, куски колбасы, огурцы – помидоры и т.д. и т.п. лежали кучкой на постеленной на землю газете «Правда». Немного в сторонке поблёскивали на солнце пустые бутылки. Покосился на них – не многовато ли для троих?.. И никого в округе!.. Чувство вины и досады на себя начали  точить мою совесть. Вот ведь неудобно как получилось! Проспал! Подхватив с газеты валявшуюся ложку, и недоеденный ломоть хлеба, стал стоя хлебать из котелка  охотничий изыск. Скорее, скорее – надо догонять «бывалых»! Я их найду по выстрелам! Наскоро «заморил червячка», быстро оделся, натянул болотные сапоги «по само некуда», взял ружьё, патроны и широким шагом направился туда, откуда доносятся выстрелы. Но, не  сделав и пяти шагов от костра, вдруг наткнулся на второе за эту охоту «чудо»!  За ближним кустом, в синем спальном мешке (как поместились то?),  обнявшись, мирно похрапывали мои строгие «бывалые» наставники. Шевельнулось смешанное чувство удивления и вины: сам проспал и их не разбудил к утренней зорьке. Разве так  станешь настоящим  охотником! Осторожно начал будить. Но сон «бывалых» крепок с утра! Начал толкать сильнее и подумал: «Не пришлось бы пинками будить…»  Наконец, Валера подал признаки жизни, разлепил веки, мотнул взлохмаченной головой и с легкой хрипотцой (простыл, наверное, в сыром ночном тумане) пробормотал: «Иди ты в …   (дальше я не разобрал) охотиться!.. Охотник!» - и снова погрузился в сон. Обиделся, наверное, на меня, подумал я, что вовремя не разбудил. Тяжело вздохнув, я отошёл…
Делать нечего - пошёл охотиться один (не спать же снова ложиться, в самом-то деле). Пошёл наугад по незнакомой местности в ту сторону, где, слышно, стреляют. Сначала по вытоптанному коровами лугу, затем спустился в сырой долок, в заросли зелёной  высокой (мне по пояс) осоки. Под сапогами зачавкало. Начал спотыкаться о кочки. Что-то стало грустновато. Полезли, как на весенней охоте разные мысли, не очень то отличавшиеся оригинальностью и новизной: «А, оно, мне это надо?». Остановился в раздумьях: не вернуться ли, да и домой? Без этой охоты дел полно. Решил: пройду ещё немного (для очистки совести), да и поверну назад. Хватит с меня охот.  Вдруг неподалёку блеснула на солнце синева небольшого пойменного озерка.  Вытянув шею, повернул туда. И сразу присел! Утки! Небольшая стайка – сколько, не разглядел – кормилась на воде. Сердце заколотилось, как будто нашёл клад. Сразу позабыл обо всём на свете. Забыл о спящих «бывалых»; забыл, о чём только что думал; забыл о проблемах на заводе; забыл о проблемах дома. В такт сердцу в голове билась только одна мысль: вот она – добыча! Как её взять? Что делать?! Проснувшиеся, дремавшие во мне, инстинкты первобытного охотника подсказали: надо подкрасться поближе. Из руин, оставшихся от цивилизованного ещё недавно человека,  полезли сомнения: а это как? Попробовать в присядку – не пройти: кочки мешают; согнувшись? – вспугну – из осоки спину видно. Выход один: на четвереньках между кочек: коленками и руками по грязи. Как-то, вроде, не того. Но вспыхнувший в груди пожар азарта и охотничьей страсти мгновенно сломил сопротивление городского человека: ради добычи и грязь не такая уж  и грязь! Вот только на четвереньках не получается: нужна ещё одна рука, чтобы держать ружьё! И так, ковыляя, как подбитый пёс на трёх лапах, пыхтя и сопя стал, прикрываясь осокой, подбираться к уткам. Вот, стало чуть повыше и посуше - грязь кончилась.  Прикрытие из осоки  кончилось тоже – впереди открытое пространство. А дальше, что бы не вспугнуть добычу, надо только ползком. Азарт уже целиком захлестнул меня и я, ради добычи готов на всё! Безо всяких сомнений, растянулся плашмя по земле и, виляя задом, не выпуская из руки ружья, энергично, по-пластунски, пересёк «плешину». Дополз до полосы осоки, окаймляющей болотце, где, наконец, смог сесть и перевести дух. Тревожная мысль: здесь ли утки? не спугнул? не улетели? От адреналина сердце колотится так, что руки дрожат. Как тут стрелять? Осторожно раздвигаю осоку, вижу – вон они, метрах 15 - 20 от меня,  спокойно сидят на воде ничего не подозревая.  Возникает очередной вопрос: как правильно стрелять – «исподтишка», через осоку? или  резко вскочить, открыться и стрелять по, ошеломлённым от моего внезапного появления, уткам?  Как правильно - не знаю! И «бывалых» с их бесценным опытом и дельными советами  рядом нет. Всё приходится осваивать методом проб и собственных ошибок  в процессе. Решаю - через осоку, не вставая. Так надёжнее. Пусть неправильно, не по-спортивному, но зато больше шансов не промазать. Ведь стреляю-то первый раз в жизни по дичи! Промазать страшно. Очень хочется вернуться к костру с добычей. То-то обрадуются «бывалые» - их труды не пропали даром! Целюсь, а сердце заколотилось ещё сильнее, руки задрожали ещё больше, ствол с мушкой ходит ходуном. И утки кажутся такими махонькими – из-за ствола не видны. Попаду – не попаду? Опёр руку с ружьём о колено, что бы не дрожало, вздохнул поглубже, задержал дыхание, прицелился и нажал на курок, почти закрыв, сам не знаю почему, глаза. В общем,  первый мой  выстрел получился, как бы, в ту сторону. Грохот покатился, казалось, по всей пойме. Сразу хлопанье крыльев – стайка взмыла и пошла на меня. От возбужденья вскакиваю и почти не целясь, стреляю из второго ствола! Вижу, зацепил: одна отделилась от стайки и пошла «наприсад» через луг, за кусты. Проводил взглядом, запоминая место посадки. Теперь посмотрел на то место, где утки только что были, куда первый раз стрелял. О! Есть!! Я попал!!! Одна утка, чисто битая, неподвижно лежит на воде. Ай да я! Настоящий охотник!!. Захотелось поскорее взять  и разглядеть её – Свою Первую Добычу! Тут мой пыл немного поугас. А как достать - то утку? Впрочем, это не вопрос – для чего ж на мне специальные  длинные болотные сапоги «по само некуда»?! Раздвинул осоку, и смело шагнул! Невольно вырвалось:  «Блин!».  Первый шаг и – сразу увяз в донной тине так, что едва не зачерпнул воду голенищем. Не пройти. Кое-как, пятясь, выбрался назад. Смотрю на утку и думаю что делать? – не оставлять же мою первую добычу там. Август, нынешним летом, жаркий и вода, вопреки народным прибауткам, тёплая – можно купаться. В чём же дело? – раздевайся и вперёд! Так и сделал: положил аккуратно ружьё на сброшенную куртку, снял сапоги, брюки, рубашку. Стою в трусах, думаю. Нехорошо будет, потом, на мокрые трусы одежду одевать.  Снять их, а как-то, вроде, неудобно – голому-то. Неудобно перед кем? Внимательно оглядел округу – ни души. Ни вблизи, ни вдали. Вот ещё дилемма: снимать – не снимать? Не снимать – значит ходить в мокрой одежде, зачем вообще тогда раздеваться. Снять – голому стыдновато, вроде, как-то. Опять, стыдно перед кем? В общем, убедил себя – снял и в болото. С первых же шагов увяз в тине, что скрывалась под водой, по колено, но двигаться можно. Шаг, другой и  передо мной возникло новое препятствие. Полоска осоки в двух метрах от берега: оказалась плавающим островком – его  не перешагнуть (глубоко), ни наступить, ни опереться – пружинит, тонет. Пришлось полувплавь, полуползком, извиваясь как уж. Дальше можно свободно вплавь: несколько взмахов и добыча, наконец-то, у меня. Теперь обратно, тем же «макаром». Стою на берегу, осматриваю не утку, осматриваю себя. Чёрная грязь с зелёной ряской сделали меня похожим на водяного персонажа из сказки. Стекающие струйки воды смыли полосами кое-где грязь, сделав немного похожим и на зебру. В общем, видок ещё тот - хорошо, что трусы я, всё-таки, догадался и  снял до «купания».  Разгоревшийся от удачи азарт подгоняет – скорей одеваться и добирать подранка. Одеваться на эту вонючую черноту? Обмыться нечем – грязь по колено и вода взбаламучена. Обтереться осокой? Хорошая идея: кто не пробовал – пусть попробует! А азарт подталкивает, гонит – давай скорей туда, пока не ушла утка! Снова встаёт вопрос: что делать? Дрожу от азарта, как от озноба и лихорадочно пытаюсь сообразить  - что делать дальше? Ждать когда обсохну? А будет ли утка ждать? Ещё раз внимательно осмотрелся вокруг, осмотрел вплоть до горизонта. Никого! Ладно, быстренько сбегаю нагишом – тут недалеко. Натянул на ноги сапоги, взял ружьё и вперёд, трусцой, стараясь не топать и не шуметь, через луговину. Вот и кусты! Осторожно раздвигаю ветки, осматриваю баклушу. Озерцо передо мной затянуто какими-то водорослями, похожими на столетник. (Такой у многих растёт в горшке на подоконнике – полезное растение). В центре - небольшое зеркальце открытой воды и на ней мой подранок плавает. Теперь более спокойно выцелил – Бах – есть! Надо доставать из воды. Ну, этому я уже обучился. Тем более, что голому и раздеваться не надо – лишь сапоги скинуть. Берег оказался незаиленный, твёрдый. Вошёл вводу и поплыл, разгребая в стороны густой зелёный ковёр водных «столетников».  Продираясь, вплавь сквозь это препятствие, ощутил  неприятное покусывание  и покалывание по телу.  Сразу вспомнил - так же неприятно щиплются мелкие креветки, когда купаешься в Босфоре. А здесь что за твари водятся? Надо бы побыстрее плыть, выбираться из этого зелёного кошмара. Но не очень получается: длинные стебли опутывают руки и ноги, мешают плыть. Мелькнула неприятная мысль: не запутаться бы, не потонуть бы! Не дай бог – вокруг никого – помочь будет некому….  Доплыл до утки, забрал и скорей обратно. Но, не напрямую, а в круговую от этих диковинных, для меня,  водорослей. С одной рукой (в другой добыча) сквозь них, боюсь, не доплыть до берега, да и неведомые твари неприятно кусаются  – кожа начала зудеть и саднить.   Наконец, вот и твёрдый берег – битую утку на сушу – скорей  чистой водой смыть тину с ряской и этих тварей, что кусают. Обмылся, смотрю: плечи, грудь, живот, руки покраснели и из мелких царапин по всему телу сочиться кровь!? А так, вроде, всё в порядке: ни пиявок, ни другой мерзости нет. Видимо, ободрался об эту неведомую мне водоросль (Раньше, в детстве, у меня, как и у многих, был аквариум и я думал, что знаю всё про водную растительность – ан, оказывается не всё!). Надеваю сапоги, подхватываю ружьё, добычу, и полубегом через всю луговину одеваться. А хорошо голому: летнее солнышко греет, легкий ветерок обвевает, ничто не жмёт, не трёт, не давит – хорошо и никого в округе. Только «белы облачка плывуть по синю небушку». Да, вон за лугом и озером, по бугру почти на горизонте чуть слышно тарахтит и подвывает мотор едущей куда-то зелёной «буханки» - УАЗика.  Охотники куда-то погнали – не хватило, наверное! От своей  охотничьей удачи, я был на душевном подьёме и без этого! Быстро оделся и присел на тёплую землю - надеть «болотники». Вдруг, вот оно - везение новичка, неожиданно налетела на меня стайка крякв. Судорожно хватаю заряженное ружьё – БАХ! – почти не глядя, и одна падает на луговину поблизости, почти на меня. (Потом «бывалые» мне объяснили, что это называется «королевский» выстрел -  когда дичь падает к ногам!) Вот это Удача! Вот это Охота! Первый в жизни выход начинающего в «поле» и вот: два чирка и кряква за одно утро! Теперь не стыдно будет явиться пред очи строгих «бывалых».  И только теперь о них вот и вспомнил. Но, до них ли сейчас мне, гордому своей неслыханной Удачей?!.. Сейчас появлюсь с добычей  у костра – вот «бывалые» - то, которые, поди-ка, хватились меня и беспокоятся, удивятся. Потом начнутся расспросы и, конечно, похвалы!.. Пока шёл к костру несколько раз проиграл в мыслях эти картинки в разных вариантах: как они удивятся, как будут спрашивать, как и что отвечу! Размечтавшись о триумфе местного значения, не заметил, как подошёл к стоянке.  Вопреки ожиданиям «бывалых» у костра не было! Часы показывают половину десятого утра. Наверное, ушли на охоту. На всякий случай заглянул за куст. Ба! – «бывалые» наставники, всё также безмятежно и с присвистом смотрят сладкие сны спальном мешке. Наверное, про охоту! Ну, не буду мешать им. Уложив добычу рядом с кострищем, я, поняв, что придётся отложить приём поздравлений на более позднее время. С «чувством глубокого удовлетворения» разделся, решив последовать примеру более опытных товарищей. Незаметно задремал…. Сквозь полудрёму услышал, как зашевелились «бывалые»: «Эх, Витька! Зорьку-то проспали?!» - «Да, ничего, - в ответ, – вечерняя будет наша. Да и днём по болотам можно пролезть!» - «И то, верно! Слушай, а где молодой-то?» - «Да вон, всё ещё спит! Вот молодёжь, какие из них охотники? Им бы спать только!». Немного погодя, вдруг слышу: «Э! Валерка! Смотри ка – утки! Кто это принёс?» Насладившись эффектом удивления «бывалых», я решил, что час моего триумфа настал. Вылез из машины принять поздравления, объяснить: как и что, но услышал: «Что ж ты, друг, не разбудил!? А?!». Пытаюсь объяснить: «Дык…, я…, вот…, пытался…». В ответ сурово: «Нехорошо!»… Сделав выговор, «бывалые» взялись огонь разводить, солнце, вон, к обеду, а мы ещё не ели, пора: «Молодой. Ты говоришь - у  тебя есть в багажнике? Самое время достать!» Немного погодя: «Тебе сколько? Как вчера?» - «Не – не! Мне чуть-чуть, на донышке. Сам не знаю, что на меня вчера нашло» - «Ну, давай отметим – С полем! и за удачу! В общем, молодец!» - «Ну, ещё за охоту!» - «Теперь за нового охотника!» -  «Молодец! Вот как мы тебя весной подготовили!»… Лица суровых охотников отмякли, подобрели, баланс равновесия между душевным состоянием и окружающей реальностью восстановлен, мостик между прошедшим и предстоящим перекинут! «Ну, ещё по одной и пойдём, поохотимся! Покажем молодому, как надо! А то, он думает - нам нос утёр!»  Закончив трапезу, стали собираться. Минут через пять – семь все были готовы: с ружьями и при патронташах. Впереди шагают «бывалые», «молодой» в арьергарде готов на всё: пойдёт – куда поведут. Уток было, в моём понимании, много. Стреляли и «с подхода», и «влёт», и «с поводкой», и «в штык», и «в угон», и «по-всякому». (Вон сколько всего я узнал на весенней охоте с «бывалыми»!) И если, у «бывалых», нет-нет, да и бывали удачные выстрелы (жаль только, что без собаки не всё находили в бурьянах-камышах), то я только «мазал». Наверное, слишком суетился и делал всё наоборот: по сидячим брал упреждение – вдруг пойдут на взлёт - и мазал. Поняв, что упреждение делать не надо, по летящим  стрелял без оного – и опять мазал! «Бывалые» же подтвердили своё мастерство – вернулись к костру с добычей…
Вечером, когда над землёй закурился тонкий слоистый туман и начал плотными клубами накапливаться в долах, когда перестали ныть и кусать комары, и вообще, они куда-то внезапно исчезли - мы умиротворённо сидели у костра и лакомились дичинкой, добытой и приготовленной нами. Под ставшее традиционным: «Ну! За…», полились задушевные беседы о том, что было когда-то, о том, что сталось сегодня, о том, что будет завтра.  Оказывается, что утки стало мало, вот ра-аньше, до осушения, её было сто-олько!! Помнишь, Витька? Оказывается, ещё узнал я, неведомая мне водоросль  в народе называется метко - «мудорез» (потом в книгах я прочёл официальное название – «водорез»).  А мой заплыв через «мудорезный» ковёр «бывалые»  прокомментировали выражениями, по смыслу схожими со словами Максима Горького: «Безумству храбрых…»…. Оказывается, не случайно мои «бывалые» изо всей Уводской поймы выбрали именно это место: его издавна облюбовал Витькин отец – известный в Коврове охотник и оно, по местным охотничьим «понятиям», перешло Витьке по наследству, как «Митрофановское». И вообще, вся пойма, на открытие охоты, как бы, неофициально поделена на чьи-то  традиционно «заповедные» места, на которые в это время никто не посягает. Здесь мы, а там, вон у того озерка, за теми кустами –Румянцев, вон там – ещё кто-то, а во-он там… Кто, я не запомнил. Меня после всего пережитого за день клонило в сон. Но из вежливости и уважения к «бывалым» сидел у костра, продолжая в полудрёме поддерживать разговор, кивал головой, издавал звуки одобрения и поддержки: «мда-а,.. конечно,.. ещё бы,.. а то,..» и т.п. Продержался ещё час-полтора, и, наконец,  поняв, что я ещё не настолько освоил «охотничество», чтобы пересидеть «бывалых», пробормотал: «Спокойной ночи…» и удалился в «опочивальню», т.е. в  машину. Последнее, что услышал вслед: «Ну, давай! Смотри, утреннюю зорьку не проспи! Утром лёт будет!»…
И было прекрасное погожее утро…. Был чудесный лёт…. Была запоминающаяся утренняя охота на зорьке. Всё, как обещали «бывалые», когда сманивали меня на охоту. Спасибо  за это, до сих пор говорю им при каждой нашей встрече у костра…
Уже, в воскресенье, по дороге домой,  мне вдруг пришло в голову и я удивился, как за время, проведённое с друзьями, ни разу не вспомнил, ни о проблемах, что ждут на работе, ни о проблемах, что ждут дома, и чувствовал себя при этом, прекрасно! Вспомнились слова из песни Окуджавы: «И к чёрту все домашние заботы, не надо ни зарплаты, ни работы…» и подумал, как это подходит к ощущениям на охоте. Наверное, поэтому, отдохнул за два выходных дня так, как никогда не удавалось отдохнуть и за три недели отпуска на море!!! С этих пор я влюбился в охоту. Я ею просто заболел. Да здравствует ОХОТА!!! – занятие настоящих мужчин!
P.S.
Неделю спустя, встретился в городе с одним из «бывалых». Разговорились, как водится: то, да сё, коснулись и прошедших выходных,  он вдруг спрашивает меня: «Николаич! А кто у нас голый (до этого-то момента  всех тонкостей случая  я «бывалым» не рассказывал) с ружьём на уток охотился?» - «С чего ты взял?» - Оказывается, был Виктор в гаражах «На Брюсова», а напротив его гаража гараж начальника ГАИ Коврова Рыжкова В. Вот он-то дня три назад там и спросил об этом: «Василич! На открытие проезжал я на «буханке» мимо вашего места и видел, как по лугу какой-то голый мужик с ружьем и уткой бегал. Смотрел - смотрел в бинокль, но не признал кто! Далековато было…» - «А я не знаю, что и сказать!?» Тут я поведал свояку, как было дело, и мы посмеялись над моим приключением, которое «бывалые» во всех смыслах проспали.  Да здравствует охота!


               
     Б. Всегодичи – Ковров
                1994 г.