Эффект купе

Я искала тебя много лет – не нашла. Оказалось, искала во сне.
У тебя была чУдно-чуднАя шляпа и серебряное пенсне.
Стукнул тростью, и в искренне-солнечном небе закружился пушистый снег.
И я знала – меня в этом городе не было. И сейчас. Меня тоже. Нет.
                Саша Бест.


Совсем промокла и озябла, пока ждала тебя на перроне...
Сегодня дождь стеной и ветер, пронизывающий насквозь...
Поезд отходит через семь минут, а я всё вглядываюсь в стекольную муть вагонного окна, не ты ли торопишься, на ходу снимая помятую шляпу и размахивая ею в воздухе?
Вот, споткнулся неосторожно, и с переносицы слетели очки в тяжёлой роговой оправе.
Не ты...
Ты не носишь очков. Я не знаю этого наверняка, ведь нам не приходилось встречаться в реальности, но уверена, что тотчас узнала бы тебя.   
Это не ты  наклонился, чтобы поднять из лужи раздавленную оправу, и выпустил из рук дорожную сумку.
Какой неуклюжий! Худой,  долговязый, в нелепом твидовом пиджаке и широких, не по размеру, брюках. В глазах смущение и отчаяние...
Ну, кто же надевает в дождь пиджак и шляпу?
Не ты...
Ты сильный и спортивный, у тебя мужественное лицо, крепкое выносливое тело, длинные ноги и большие красивые руки.
А голос... У тебя необыкновенный голос...
Меня всегда охватывает смятение, когда я вслушиваюсь в его чуть хрипловатые нотки. Жаркая волна растекается по телу, заставляя стыдиться неожиданно вспыхнувшей  чувственности. Ведь мы друзья, между которыми протянулась тонкая нить близости, когда слушая - слышишь, чувствуя - ощущаешь, и в ответ, словно раковина, открывается душа...
Ещё немного и перламутровые створки распахнутся настежь, обнажая нежную и ранимую плоть... Но раковина неожиданно захлопывается, словно внутри её живёт особенный защитный механизм. Даже перед тобой, у которого сердце бьётся в один тон с моей реальностью, душа за семью замками...
Ты пытаешься "на глазок" определить цену моих терзаний, предлагая рецепт душевного очищения и внутренней свободы. Катарсис, как решение всех проблем...
Это была твоя идея -  взять билеты на один поезд и там, оказавшись в замкнутом пространстве вагонного купе, освободить, наконец, душу от мучительных терзаний, чтобы излечить её окончательно.
Ты даже придумал своей затее название: "Наш собственный  эффект купе".
И вот теперь ты опаздываешь...
Поезд уже пофыркивает, словно молодой кот, приготовившийся к прыжку, а тебя всё нет... Только неуклюжий парень бежит по лужам, смешно загребая ногой воду, и мне, с азартностью игрока, хочется,  чтобы незадачливый пассажир успел добежать до своего вагона.
Я мысленно сделала ставку: пять к одному, что он успеет в последний момент  заскочить на крутую металлическую лесенку.  На кону - моя судьба...
С волнением школьницы вслушиваюсь в неуверенные шаги по коридору.
Вот они замерли совсем рядом. Робкий короткий стук и резкий рывок дверной ручки...
На пороге  парень в мокром твидовом пиджаке близоруко щурит глаза, протягивая, словно вещественное доказательство, очки без стёкол.
- Сломал... Знаешь, я ужасно боялся опоздать... На дорогах пробки... Привет!
- Привет! Мне тоже было неуютно от мысли, что ты не придёшь... Проходи...
На правах хозяйки я указываю на свободную полку.
Значит, всё-таки ты...
Ты смущённо улыбаешься, проводя широкой ладонью по мокрому небритому лицу. Щуришь близорукие глаза, всматриваясь в моё лицо.
- Я представлял тебя именно такой...
- Ты совсем промок... Возьми полотенце и вытри волосы... А пиджак можно повесить на плечики...
- Разочарована?
- Ну что ты! Просто всё так... необычно...
- Необычно?! Разве?
- Давай закажем горячего чаю, а то заболеешь...
- Конечно... Мы закажем чаю и начнём наше "знакомство"!

Теперь я узнаю твой голос:  низковатый, тягучий и чуть хрипловатый. Внезапно возникает знакомое волнение.
Да, это ты, сомнений быть не может...
Ещё немного усилий, и я переплету нити фантазии и реальности. Это нелегко, но я буду очень стараться. Ведь ты мой друг... Милый друг...
Нас связывают тысячи писем. Или десятки тысяч? А может, их было гораздо больше? Километры душевных проводов, протянутых между двумя заблудившимися одиночествами. И всего несколько коротких телефонных звонков... 
Ах, да! Об этом уже написаны романы и наша история успела состариться, как потемневшие кольчугинские подстаканники, что прижались друг к другу на жёсткой от крахмала скатёрке приоконного столика.
Дзинь-дзинь - позвякивают ложечки в гранёных стаканах. Они начали свой привычный разговор под мерный стук колёс, а нас по-прежнему сковывает неловкость.
Я уже понимаю, что игра в "случайных" попутчиков была глупой затеей,  мне не открыться, не вывернуться наружу своими тягостными мыслями...
Близкие и бесполые люди остались в далёком виртуальном мире, а в реальности, втиснутой в полумрак двухместного купе,  знакомые-незнакомые мужчина и женщина. И этот мужчина влюблён в эту женщину, а она...
Она не знает, что чувствует сейчас. Интерес? Смущение? Волнение? Разочарование?

- Не мучай себя сомнениями, милый друг.
Ты снова проник в мой мир, словно обладаешь секретным кодом, открывающим его сложные замки. Этот код - твой голос. Необыкновенный голос. Хрипловатый, волнующий...
Я поднимаю глаза и тут же отвожу их в сторону. Прячу те сокровенные мысли, которые ещё не разгаданы тобою.

 - Знаешь, много лет назад, в такой же дождливый день, я зашёл в католический храм.
Он был пуст и погружён в полумрак. Лишь неугасаемая лампада у дарохранительницы и горящие свечи озаряли старинные каменные своды. Неожиданно дождь прекратился. В костёл  мощным потоком хлынул свет. Засияли, заискрились на солнце разноцветные стёклышки витражей, и душу охватило такое ликование, что захотелось закричать во весь голос: Аллилуйя!!!
- Тебе пришлось сдерживать себя?
- Тогда - да. Но незабываемое чувство восторга от этого божественного сияния до сих пор со мной.
- К чему ты клонишь?

- Мне кажется, в витраже твоей жизни то ли стёклышек не хватает, то ли - света... Тебя гнетет постоянство и уверенность в том, что завтра будет таким  же, как вчера. Не будет чумы, но и фейерверк не озарит небосклон распускающимися цветами.

-  Мы напрасно затеяли эту игру... Искусственность ситуации очевидна. Завтра нам не сойти на незнакомой станции, как случайным попутчикам, чтобы навсегда исчезнуть из жизни друг друга. Наш поезд продолжит свой путь. И тогда... Тогда мы пожалеем, что зашли слишком далеко. Это была плохая идея, милый друг.

- Но иногда поезда сходят с рельсов... Или литерный навстречу...
- Это случается, безусловно. Но я... купила билет в оба конца...
- Можешь не объяснять, я знаю.
- Знаешь? Ты хочешь сказать, что всё знаешь обо мне?

- Нет. Но пытаюсь заглянуть в твой мир. И попадаю в лабиринт, из которого не нахожу выхода. Я даже приказываю себе держаться за стену,  чтобы не заблудиться, но как только делаю шаг вперёд, рука непроизвольно опускается, и тогда приходит осознание, что передо мной тупик...

- А ты остановись. Пока не поздно.
- Поздно. Я начал свой путь и потерялся в твоём лабиринте.
- Это пугает меня...  Я боюсь ослабеть в схватке с собой... И тогда произойдёт непоправимое...
- Ты выбросишь обратный билет?
- Я ещё не знаю, что будет с билетом, но я выйду на станции вместе с тобой...
- А разве это трудно?  Попробовать обрести себя?  Помнишь, как у Ахматовой: "Много счастья уготовано тем, кто волен на пути?"
- Анна Андреевна жила страстями, милый друг. Я другая...
- Ты думаешь, что другая. А ты "мудрее женщин и мужчин вольнее"!
- Ооо! Какие опасные слова...  Ты проникаешь в меня и вызываешь в моей душе смятение... Я уже почти готова к капитуляции... Остановись, позволь думать, что я сохранила свою независимость...
- Ты так отчаянно сопротивляешься...
- Я не хочу снова ошибиться...
- Тогда я сам вытащу белый платок из кармана своего пиджака и преклоню колени перед твоей крепостью в надежде, что ты, наконец, откроешь мне ворота.