Тёма-админ. Неоконченное

Вадим Яновский
Вступление.

Вступление.

Просыпаться было невыносимо. Проведенная почти без сна ночь, обернулась тяжелой, словно после наркоза головой и головокружением. Артём рывком сел на край дивана, это был единственный способ не проспать. Главное — продержаться минуту-другую, потом можно было уговорить себя пойти на кухню под предлогом выкурить утреннюю сигарету. Организм курильщика со стажем привычно поддался на провокацию. Очнувшись уже возле кухонного стола, он принялся для начала варить кофе.

На столе помещалась клетка, где Варя, домашняя крыса, носилась взад-вперед в ожидании, что её выпустят погулять или хотя бы угостят кусочком сыра. Своё имя животное получило из-за слегка розоватого оттенка, в общем-то, белой шёрстки. Из-за этой розовости Артему и пришло в голову назвать её Барби. Впрочем, прозвище Барби быстро надоело, поэтому крыса стала Бабарой, а потом Варварой, Варей.

Артём открыл клетку и посадил шустрое животное себе на плечо. Варя принялась описывать круги по плечам, сползать на руки и взбираться обратно на плечи, щекотно касаясь кожи своими крохотными коготками. Артем, улыбаясь, наблюдал за этими акробатическими кульбитами, а когда Варя замерла, умываясь, погладил ее. Причем делать это пришлось одним пальцем, учитывая крысиные размеры.

Артем дождался, когда вскипит кофе, наполнил чашку и вытащил сигарету. С удовольствием отхлебывая обжигающий напиток, он почувствовал, что теперь уже по-настоящему приходит в себя.

Допив чашку, он направился в душ. Варюху пришлось засунуть обратно в клетку, угостив предварительно кусочком морковки, который она аккуратно взяла своими крохотными лапками.

Постояв под прохладным душем, Артем налил себе еще одну чашку кофе, вернулся в комнату и стал одеваться. От ночных бдений на столе образовался ворох исписанных листков бумаги. Он скользнул по ним безразличным взглядом, потом сложил все в стопку, оставив до следующего раза. Результативно думать у него получалось только вот так, по старинке, с карандашом и бумагой. Хотя, и ноутбук был развернут тут же, на столе, а рядом с ним находился монитор нормального, стационарного компьютера, который у Артема практически никогда не выключался.

Артем Воронин работал системным администратором в одной из многочисленных в городе компьютерных компаний, которая именовалась не без претензий: «Top Speed Ltd». Впервые услышав сие название, Воронин подумал: как порой причудлива судьба громких имен. Он тут же вспомнил знаменитую в своё время фирму: «Йенсен и пратнерз», выпускавшую линейку прекрасных компиляторов под торговой маркой «Top Speed». Да уж, Йенсену с партнерами и не снилось.

Артём, более известный сослуживцам как Тёма-админ, явился на работу вовремя. Ну, почти вовремя, плюс-минус, как он выражался, джентльменский зазор. То есть, в пределах десяти минут опоздания. Впрочем, это не имело никакого значения, поскольку в конторе, как всегда в это время, было только трое: уборщица баба Лида, менеджер по продажам Игорь, да еще Алексеич, ремонтник из сервисного центра. Алексеич, нацепив вторые очки, ковырялся в потрохах какого-то древнего монитора.

Чем занималось светило менеджмента Игорь Сергеевич Кулик во время утреннего одиночества, оставалось загадкой. Впрочем, благодаря тому, что в конторе с половины девятого присутствовал кто-то из ответственных сотрудников, имело несомненную пользу. Или, как выражался шеф, «конкурентное преимущество».

Тёма помахал ему рукой, получил в ответ кивок и полуулыбку, поскольку Сергеевич одной рукой придерживал возле уха телефонную трубку, а другой производил отрывистые движения мышью, взгляд же его, был прикован к монитору. Нетрудно было догадаться, что Кулик что-то ищет, прокручивая длиннющий документ. Не иначе, как прайс-лист поставщиков.

Воронин завернул по коридору к своей комнате, больше похожей на кладовку. Открыл дверь и попытался пристроить на стол сумку, которую всюду таскал за собой. Не тут-то было. На поверхности стола можно было найти все что угодно, кроме свободного места. Тут стояли три монитора, лежал распотрошенный системный блок, вокруг которого были разбросаны отвёртки и прочие инструменты. Отдельно, стопками были сложены книги и сидишники. Еще два системника помещались по бокам стола на полу, точнее на стопках пенопластовых кювет, какие обычно надевают на компьютерные корпуса, прежде чем поместить их картонные коробки. Пришлось пристроить сумку на заваленный разным компьютерным барахлом стеллаж. Артём сбросил куртку и присел за стол. Перво-наперво включил монитор, проверил состояние сервера. Всё было в норме: так, обычная картина, разве что спама многовато. Вытащил из коробки новый картридж и отправился в приёмную, где надо было сменить в лазерном принтере давно уже дышащий на ладан старый.

Рабочий день стремительно набирал обороты, уже отовсюду раздавались телефонные звонки. «Ну, вот и понеслось», — подумал Тёма, провожая взглядом начальника сервисной службы, по совместительству шефа сборщиков. Тот скорым шагом направлялся в свою епархию с пачкой заданий на сборку. А вот и самый главный Шеф появился, он же и владелец компании, лысеющий мужчина средних лет: как обычно вальяжный и неторопливый. Звали его Михаил Илларионович, только не Кутузов, а Степанов.

— Опять не спалось? — спросил он, заметив красные от недосыпа глаза Артёма.

— Есть немного, — ответил Тёма пожав плечами.

— Давай-ка зайди на пять минут, — кивнул в сторону своего кабинета Илларионыч.

В кабинете Степанов опустился в своё обширное «генеральское» кресло, жестом пригласил Артёма занять место напротив.

— Что мне с тобой делать, а? — задумчиво произнёс шеф.

Артём молчал, не о чём здесь говорить! К своим обязанностями он подходил добросовестно. Претензий Артёму никто не предъявлял, а остальное он считал личными подробностями, к службе не относящимися.

— Всё пытаешься переквалифицироваться? Ну чем тебе админское дело не по душе? Карьера складывается прекрасно, чем дальше — тем лучше. Сам видишь, число комплексних проектов у нас растёт постоянно. За крупные сети стали браться. А эта мышиная возня со сборкой… попомни мои слова: годика через два на ней останется только геймерский эксклюзив и серверы. Сети — вот перспективное направление. Тебя хочу поставить руководителем направления, отдел создавать думаю.

Илларионыч задумчиво поиграл зажигалкой.

— Ладно, этот вопрос наскоком не решить, — шеф хлопнул ладонью по столу. — А завтра, дорогой мой, в командировку поедешь. Надо к потенциальному заказчику съездить, присмотреться, собрать исходные данные для проекта. Если сторгуемся, будешь кабельную сеть проектировать. В общем, как вернешься, договорим.

Глава 1.

Артём смотрел сверху на суету вокзала, поток людей, из которого в разные стороны вытекали ручейки спешащих к поездам пассажиров, навстречу им торопились другие, не дававшие обмелеть людской реке. У выхода на привокзальную площадь она становилась плотнее, чтобы тут же, волнами, широко разлиться по асфальту.

— Молодой человек!

Артём обернулся. Перед ним стояли две девчушки лет двадцати от силы, одетые подчёркнуто просто, пожалуй, даже бедно. Косметика на лицах отсутствовала, видимо, из принципа. Живое воплощение тонкой грани между обаянием и несуразностью.

Та, что была повыше ростом, казалась собранной, из-за плотно сжатых в тонкую полоску губ. В её настроении угадывалась напряжённость, видимо, из-за манеры не смотреть в глаза собеседнику и вибрирующими, словно от волнения, нотками в голосе. Скорее всего, она была старше своей напарницы, если не по возрасту, то уж по положению — точно. Понятно, работа такая. Вторая была небольшого роста, смотрела на Артёма снизу вверх. Интересные глаза, словно у вдруг загрустившей маленькой проказницы. Она явно старалась походить на свою подругу и держаться серьёзно, хотя роль эта, похоже, давалась ей с трудом. Из глубины необыкновенных, ярко-василькового цвета глаз, наружу предательски выпрыгивало беззаботное, счастливое детство.

— Вы книгами интересуетесь? — звонким голосом спросила проказница.

— Бывает, — ответил Артём, разглядывая барышень.

— Мы хотели бы вам предложить книгу, — сказал вторая, и протянула ему толстый томик в яркой суперобложке. — Это самая мудрая книга, в ней есть ответы на самые важные вопросы.

— Вот как? — произнёс Артём рассматривая обложку.

Он узнал эту книгу, поскольку видел её много раз, в те давно прошедшие времена, когда была мода на всякие экзотические учения. Ему стало тоскливо. «Ну вот, сейчас начнут вербовать в свои ряды. И ведь так просто от них не отделаешься, — с неудовольствием подумал Артём. — Не люблю я истин в последней инстанции и поучений на тему, как мне правильно жить».

— Ой, нет, девочки, не возьму. Зазря пропадёт книжка. Я-то читать её точно не буду, а кому-то другому может и пригодится, а?

— Почему? — сказала старшая, — эта книга поможет вам отыскать путь к истине.

— А вы-то сами её читали?

— Конечно, — серьёзно ответила меньшая.

— О как! Вы, значит, нашли путь к Истине с большой буквы «И»? И уверены, что путь правильный?

Девчонки одновременно кивнули. Глядя на этот дружный кивок, Артём вдруг понял, что нашёл ключ! Он вспомнил, как когда-то долго мучился от назойливо звучавшего отовсюду радио «Шансон» и его невероятно примитивного блатного репертуара. И вот однажды, когда снова надоедливо прозвучал слоган: «Шансон. Взрослое радио», его внезапно осенило. Ну конечно! Кто стремится быть взрослым, или хотя бы казаться таковым? Подростки! В одно мгновение суровые лица поклонников блатняка перестали раздражать. Они стали просто смешными! Дяденьки, которые так и не вышли из нежного возраста.

Вот и сейчас, непрошеные проповедницы вместо раздражения и тоски оттого, что придётся неуклюже отбиваться, стараясь сохранить собственное «Я» и защитить от посягательств содержимое тощего кошелька, вдруг вызвали любопытство. Ведь он столько раз обдумывал те же самые вопросы, ответы на которые ему сейчас постараются преподнести. Простые и понятные ответы, родившиеся давным-давно в озарениях всеми забытых мудрецов.

Он вспомнил, как однажды, будучи еще студентом, ввязался в дискуссию с пожилым адептом какого-то церковного учения, претендующего, разумеется, никак не меньше, чем на единственно истинное толкование веры. Артём же, тогда ещё зелёный юнец, высказал и пытался отстаивать свою, собственную точку зрения. Он много раз вспоминал тот злополучный диспут, но только много лет спустя догадался, что его оппонент затеял тот спор вовсе не ради истины.

«Неужели и сейчас, — подумал Артём, — я не смогу пробиться к живым, еще не закоснелым душам и мыслям этих девчонок? Может, попробовать что-нибудь из философии, что-нибудь гносеологическое, например, метафизику? Интересно, они что-нибудь слышали про метафизику?»

— Пути к истине разные, но истина ведь одна, вы согласны, молодой человек? Кто-то может идти к Истине и к Богу всю жизнь. Но ведь можно не тратить время на поиски дороги, если она уже известна.

— Боюсь, что мне это не поможет. Понимаете, я — метафизик. Слышали про такое течение в философии?

— Слышали, — сказала младшая не совсем уверено, — а что в вашей метафизике, не такая Истина, как у других? Вы же не будете спорить, что она может быть только одна?

— Спорить не буду, каждый знает, что Истина одна. Только у каждого она своя, особенная.

— То есть, вы хотите сказать, что истин много? — продолжила она лукаво, видимо, у неё появилась надежда, что собеседник вот-вот загонит себя в угол. — Что-то у вас не складывается. Если у каждого истина своя, то какая из них настоящая?

— А все настоящие. Понимаете, суть метафизики как раз в этом и заключается. Всё вокруг есть плод моего воображения. А если вы со мной согласитесь, — назидательно поднял палец Воронин, — то и вашего тоже.

Он почувствовал вдохновение. Откровенно говоря, его метафизические познания ограничивались лишь общей концепцией, не обременённой подробностями. Ничего, так даже лучше, есть где развернуться.

Девчонки явно напряглись, похоже, они никогда не слышали ничего подобного.

— Мы тоже плод вашего воображения, так что ли? — спросила младшая.

— А как же? Как и я — плод вашего, — ответил Воронин.

— Вы не похожи на плод моего воображения, — покачала головой старшая, — я ведь даже не знала о вашем существовании, пока мы с вами не встретились.

— Ну и что? — Артём пожал плечами, — для меня это ничего не меняет. И для вас, кстати, тоже. Вот вы же согласились с этой книгой, которую советовали мне прочесть, верно? И утверждаете, что в ней описан путь к Истине. Вот я и отвечаю вам как метафизик, что это не мой путь, и даже не ваш путь. Это путь, который прошёл человек, написавший книгу. Почему же вы решили, что он вам подходит?

— Он же привел автора к Истине и Богу, значит, этот путь правильный! — горячо возразила младшая.

— А почему вы решили, что кто-то проторил вам дорожку, чтобы преподнести готовые ответы на все вопросы? Ведь у вас могут и быть другие, собственные вопросы? Книга эта написана сколько лет назад? Я уже не говорю про перевод. Любой перевод искажает смысл. Как говорил Тютчев? Мысль изреченная есть ложь! А мысль, которую изрекли, а потом еще и перевели на другой язык и вовсе может оказаться далёкой от того, что хотел сказать автор.

— Нет, перевод у нас правильный, наш Наставник знаком с оригиналом. Кроме того, он слушал лекции высших иерархов учения, — уверенно произнесла старшая.

— Вы что же, надеетесь, что вам удастся придумать что-то своё, оригинальное? Вот например, всех людей волнует, что будет с ними после смерти, — продолжила она. — Что ваша метафизика говорит на этот счёт?

— Ну, метафизика — это же наука. А любая наука исчезает там, где кончается сомнение. Многие загадки природы ею еще не разгаданы. В том числе и столь глобальная проблема.

— И такой ответ вас устраивает? — на лице у старшей образовалась недоумённо-презрительная гримаса.

— Почему нет? Как мне кажется, тут не может быть единственной, окончательной точки зрения, — серьёзно произнёс Воронин, — про себя, например, могу сказать, что много раз находил ответ на вопрос жизни и смерти. Совершенно разные ответы. И думаю, что не последние. Это уж как помирать соберусь, тогда уж у меня будет один единственный ответ на этот вопрос. И, наверняка, правильный. А вот вам не приходило в голову, что оказавшись у той самой грани жизни и смерти вдруг осознаете, что поверили на слово человеку, который, скажем так, заблуждался? И вам даже в голову не пришло искать собственный ответ. Обидно, а главное, что-то исправить будет уже невозможно.

На лице старшей мелькнула, но тут же пропала тень, похожая на смятение. Артём уловил это выражение, подумав: а ведь эта барышня действительно пытается разобраться в проблемах бытия. Во всяком случае, пыталась, это точно. Возможно, так и попала в ученицы к своим адептам веры. Младшая же, явно пропустила последние фразы мимо ушей: вот что значит юная безмятежность!

— Выходит, что вы об этом вашем мире ничего не знаете, потому что не знаете даже, откуда вы пришли в мир и куда уйдёте из него? — произнесла младшая, пожимая плечами. — Но без этого знания, всё остальное просто бессмысленно! Согласны?

— Не совсем, когда я, например, ставлю перед собой столь глобальные проблемы, то решение всегда находится. Другое дело, что не получается найти единственный на все времена ответ. Но ведь это так увлекательно! — увлеченно воскликнул Артём. — Вокруг нас такой завораживающий, такой разный мир. Он такой отзывчивый, только начинаешь думать о чём-то действительно важном, мир тут же подкидывает вам массу подсказок, различать и угадывать которые, одно удовольствие.

Артём чувствовал подъём: только что высказанная им мысль приходила в голову много раз, но впервые была столь точно сформулирована. А у девчонок ожили глаза: всё-таки интерес к миру сильнее, чем любое готовое знание, которое надо принимать на веру.

Глава 2.

Открыв проект, Артём пробежал глазами по дереву объектов. Папки, классы, ресурсы. Давно он не заглядывал в свой код, теперь всё выглядело незнакомым, чуждым. Даже экранный шрифт казался мелким и неразборчивым.

Теперь — самое сложное, заставить себя снова окунуться в подробности. Мозги, почуяв угрозу быть загруженными под завязку, стали сопротивляться. Мягче надо, хитрее, потихоньку, полегоньку. Музыку сейчас подключим, чтобы легче думалось. Что-нибудь яркое, чтобы ритм был, только не монотонный, такой чтобы переливался. Кислоту? Или хаус? Сейчас в оперативную память мозгов будет загружена масса подробностей, интерфейсов, библиотечных классов и особенностей их использования. Мозгам это не нравится, а что делать?

Артём надел наушники, покопался в плэй-листе, переставил кое-что местами, добавил еще несколько драйвовых композиций. Получились смесь из Yello и Paul Oakenfold. Это срабатывало всегда, даже в конце напряженного дня, когда, казалось, организм выдохся окончательно.

Несколько раз он пытался подсчитать, сколькими сущностями приходится оперировать программисту, чтобы написать что-нибудь толковое. И всякий раз выходили какие-то жуткие цифры: три тысячи, пять тысяч, иногда и больше, зависит от сложности проекта. К этому надо прибавить четыре уровня абстракции, по которым надо скользить, точно зная, в каком точно слое находишься. Не зря, ох не зря голове так не нравится погружение в работу.

Поехали!

Окошко справочной системы еще открыть надо, чтобы под рукой всё было. Так, на чём же я остановился? Ага, вот оно. Удалить мусор, ошмётки незаконченных классов, всё равно сейчас не вспомнишь, что ты этим хотел сказать. Так, а что здесь? Понятно, а к чему это было написано? Вспомнил! Хм, уж больно витиевато вышло! Ладно, всё равно не правильно написал, нужно совсем не так. Начать всё сначала? Нет уж, сколько раз начинал, топчусь всё время на одном месте. Попробуем править последовательно, шаг за шагом...

Всё, наконец-то поток! Пальцы сами порхают над клавиатурой, окружающее пространство сжалось до светлого прямоугольника монитора. Исчезло всё, остались только окошки со строками программы, поглотившая все сторонние звуки музыка и ощущение полёта. Точки останова, как толчки пульса. Проверить граничные условия, быстрее, быстрее! Запуск, остановка, стоп, тут глюк: надо добавить условный оператор. Работает? Еще один глюк, правим. Запускаем проект целиком, смотрим. Ошибка. Как обойти? Ага, ловим в трай-кэтч. Еще раз, без точек останова… заработало.

Выпадать из потока всегда интересно. Два с половиной часа, пропавшие из жизни неизвестно куда. А в проекте появилось еще без малого полторы тысячи строк отлаженного кода. Артём изумлённо смотрел на проделанную работу, к этому невозможно привыкнуть! Минус время, плюс строчки программы.

Неплохо, приличный кусок отлажен, начинать новый не имеет смысла, выдохся окончательно. Артём просмотрел созданные формы, поправил экранные кнопки и вразвалку прошествовал на кухню. Всё-таки работать по-настоящему, можно только ночью: никаких звонков, вопросов, совещаний. За окном еле-еле начинал сереть рассвет. Смысл идти спать? Нет, всё-таки надо хоть немного вздремнуть, до утра всё равно не дотяну, подумал Артём…

И снова утро. Опять будильник беспардонно пронзает тяжелый, вязкий сон иглой противного зуммера. Главное — подняться! Голова с трудом отрывается от подушки. Никаких «еще пять минут», иначе всё пропало! И Варя меня не простит…




Текст обновлен автоматически с "Мастерской писателей"
http://writercenter.ru/project/tjoma-admin/