Гл. 57-59. Черновые наброски

          -57-
   ЧТОБЫ УДАРИТЬ МЕТКО, НУЖНА РАЗВЕДКА

   Помкомвзвода сержант Мухин, худощавый черныш среднего роста с острым длинным носом, умными многоопытными глазами, продолговатым подбородком и гордыми губами, в выжженной на солнце гимнастёрке и яловых офицерских сапогах, аккуратно прислюнил окурок и, пристроив его за отворот пилотки, спросил у Цыбули:          
   -Что нужно для быстрого вскакивания из положения лёжа?
   Дело происходило вечером на лужайке возле озера.
   Оранжевый диск солнца потихоньку сползал за кромку леса. В прозрачном небе беззвучно чертили зигзаги ласточки. Было тихо. Изредка ветер приносил из деревни обрывки непонятных звуков. Стайка взъерошенных плешенских мальчишек, расположившаяся в густой тени ореховых кустов, обрамлявших полянку, с любопытством наблюдала за полевыми занятиями  разведчиков.
   -Что нужно для быстрого вскакивания из положения лёжа? – повторил Мухин вопрос, не дожидаясь ответа опустился на землю и стал показывать.
   -Подтяни обе руки вот сюда, к груди, одновременно двигая одну ногу вперёд, отталкивайся резко руками и этой вот ногой, быстро перебегай в намеченное место, примерно таким образом...
   Он сорвался с места, боком, как пристяжная, метнулся влево, потом вправо, наискось, ураганом пролетел в один мах шагов десять, кувыркнулся через голову и распластался на земле. Из кустов донеслось восхищённое восклицание: «Вот это да!»
   Мухин, довольный собой (в глазах его замелькали весёлые искры), сел на корточки, тронул ладонью слипшиеся на лбу перья волос, сказал:
   -Где-то так! Показанное мной, конечно, гротескно. В боевой обстановке это выглядит несколько иначе. Гм… После перебежки отползай в сторону, опираясь на предплечья и носки ног, тело приподнимай так, чтобы снаряжением ни за что не зацепиться… Переползать можно и на получетвереньках, но этот способ хорош только при наличии соответствующих укрытий в виде высокой травы или кустарника… Тэк-с… На открытой местности безопаснее всего перемещаться по-пластунски.
   Он лёг на траву и пополз, подтягиваясь руками и отталкиваясь ногами, ловко и изящно, словно уж. Поднявшись, предложил:
   -Повтори!
   Цыбуля повторил. Получилось, в общем-то, неплохо, но до ужа ему было ещё очень далеко.
   -Терпимо, - сказал великодушный Мухин. – Тренироваться нужно как можно чаще. Тренировка вырабатывает автоматизм в действиях. В других профессиях это называют мастерством. Буду откровенен… Наш брат разведчик в большинстве своём гибнет именно из-за отсутствия этого самого автоматизма.
   Сержант снял пилотку, достал окурок, поджёг его, затянулся, благожелательно глядя на Цыбулю, сказал:
   -Ещё ты должен научиться вести наблюдение и подслушивать. На первый взгляд может показаться, что подслушивание – пустое, несерьёзное занятие. Но это глубокое заблуждение. Разведчик, если он, конечно, разведчик, а не какая-нибудь… шантрапа… по звуковым признакам может определить  не только состав противника, но и принадлежность его к определённому роду войск… Часто подслушивание приносит больше пользы, чем десять взятых «языков». Вот, скажем, недавно такой случай был. Находился я на посту подслушивания. Ночь. Темно, хоть глаз выколи. Сижу час, второй… Слышу гул моторов. Сразу понял - танки! Гудели они долго. По моим подсчётам, не меньше танковой дивизии мимо поста прошло. На следующий день воздушная разведка мои выводы полностью подтвердила. Немцы на нашем участке собирали бронированный кулак для наступления.
   -И что было дальше? – спросил Цыбуля.
   -Планы их мы, конечно, сорвали…
   Мухин бросил "бычок", каблуком втоптал его в землю.
   -Что касается наблюдения… Тут тоже не так всё просто. От тебя требуется не бездумно фиксировать события, а правильно  оценивать замеченное. Для этого нужно разбираться в форме одежды и знаках различия рядового и командного состава, знать основные внешние признаки, определяющие присутствие противника. Главное для наблюдателя что?
   Цыбуля пожал плечами.      
   -Не знаю.
   -Главное для него, – Мухин, задрал голову, проводил взглядом пролетевшее высоко над ними звено из трёх «Як-3», - правильно выбрать позицию. С наблюдательного пункта должен быть хороший обзор местности. Для этой цели разведчики обычно используют колокольни, ветряные мельницы, крыши домов, водонапорные башни, высокие деревья... Только не забывай, что врагу это тоже известно. И моргнуть не успеешь, как тебя вычислят и отправят в царствие небесное… Место для наблюдения тщательно маскируй. Врага недооценивать нельзя. С другой стороны, переоценивать его тоже не стоит.
   Речь сержанта текла тихо и плавно. «Хорошо у него язык подвешен, - подумал Цыбуля. – Умён, бродяга... И все его знания не из справочников взяты, а из собственного боевого опыта… Странно, что за всю войну он только до сержанта дослужился». Не успели рассказать Цыбуле сослуживцы, что ещё полгода назад Мухин в звании капитана возглавлял разведроту. О, это был командир, каких поискать! Сутками сидел на передовом наблюдательном посту, составляя картину поведения противника. Его интересовала каждая мелочь: когда боевому охранению немцев приносят пищу, регулярно ли доставляют почту, дают ли шнапс и многое другое. Все операции разрабатывал собственноручно, вдумчиво и серьёзно, поэтому личный состав его подразделения практически не нёс потерь. Однажды на совещании в штабе дивизии был оскорблён старшим офицером, – незаслуженно, беспричинно, ни за что ни про что. Не сдержавшись (заиграла в нём казацкая кровь), сорвался, полез в драку, двинул обидчику по мордовской волости. Ну и попал, как блоха в тесто: лишили его всех наград, разжаловали в рядовые и направили на два месяца в штрафную роту. Там он проявил себя с самой наилучшей стороны, получил медаль «За отвагу» (других не давали). По прошествии срока наказания вернули Мухину все награды. А вот в звании так и не восстановили. Побитый им штабной чин оказался родственником какого-то генерала и забывать унижение не собирался…   
   -Мы работаем в полосе обороны, – продолжал сержант спокойно и с достоинством, взвешивая каждое слово, словно разговаривал сам с собой. – По такому, значит, принципу. Выходим ночью. Нейтрализуем дежурного пулемётчика. В ближайшем блиндаже захватываем «языка». И возвращаемся назад… Если нужны документы, пробираемся к штабу батальона. Он, как правило, во второй или третьей траншее находится, в ста-ста пятидесяти метрах от нейтральной полосы. Впрочем, документы мы приносили всего два раза. Обычно захватывали штабного офицера. Этого было достаточно. Мой тебе совет - с офицерами держи ухо востро.  Просто так - за рубль за двадцать - их не возьмешь. Все они владеют приемами рукопашного боя или бокса. Поэтому офицера сначала оглушить надо, а после уж вязать... Что до немецкого солдата, то его можно охарактеризовать как дисциплинированного,  беспрекословного исполнителя. Тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить. Но стоит ему оказаться в одиночестве, как воинственный пыл его сразу иссякает, и сопротивляется он недолго. Им, козодоям несчастным, до настоящей русской отваги далеко. 
   Мухин вынул из кобуры воронёный «вальтер», протянул Цыбуле.
   -Возьми. Будем учиться обезоруживать врага… Становись напротив. Наведи его на меня. Смелее, он не заряжен. Теперь запоминай все мои движения…
   Мухин, спокойный, как лёд, сделал неуловимый шаг вперёд, отбил пистолет левой рукой, свободной правой рукой схватился за ствол и почти овладел оружием. Он что-то хотел сказать, но вместо речи медно-красное от загара лицо его выразило какое-то как бы недоумение. Неведомая сила скрутила вдруг сержанта берестой, подняла в воздух, задержала там на мгновение и бросила, беспомощного, на землю. Некоторое время лежал он, ошеломлённый, вдавившись в мягкую траву. Потом произнёс в изумлении:
   -Что это?
   -Вольный стиль борьбы, - скромно ответил Цыбуля и, немного смущаясь, положил возле сержанта «вальтер».   
   




            -58-
   ТРУДНО ИЗБЕЖАТЬ БУДУЩЕГО
   
      «Десять сталинских ударов» в корне изменили ситуацию на Восточном фронте. К концу 1944 года исполинская военная машина под названием Красная армия, подавляя разрозненные потуги немцев оказывать ей сопротивление, вышла к границам Третьего рейха. И - остановилась, чтобы ещё более нарастить свою мощь перед решающими сражениями.
   Фюрер между тем готовил операцию в Арденнах. Перебросил туда несколько боеспособных дивизий с Восточного фронта, полагая, что успешное наступление на Западе заставит Вашингтон и Лондон протянуть ему руку сотрудничества. Это была последняя соломинка, и Гитлер за неё ухватился. 16 декабря на фронте шириной в сто двадцать километров вермахт прорвал оборону союзников во многих местах. Однако через несколько дней стало ясно, что развить успех до такой степени, которая позволила бы Берлину на что-либо надеяться, невозможно вследствие полного истощения сил и резервов. Кроме того, улучшилась погода, и массированные бомбардировки англо-американской авиации не оставили камня на камне от немецких коммуникаций…   
   9 января 1945 года Гудериан, новоиспечённый начальник Генерального штаба сухопутных войск, сообщил Гитлеру о крайне неблагоприятном соотношении сил на всём протяжении фронта между Балтийским морем и Карпатами. Закончил он свой отчёт  такими словами: «Восточный фронт – карточный домик. Если его прорвут хотя бы в одном месте, то он рухнет». Гитлер, давно разучившийся смотреть правде в глаза, разразился гневной тирадой, из коей явствовало, что Восточный фронт никогда ещё не получал так много подкреплений, как в последнее время и обвинил главу разведки на Востоке Рейнхарда Гелена, чьи данные, в сущности, легли в основу доклада Гудериана, в недобросовестности. «По этому отпетому обманщику сумасшедший дом плачет», - с раздражением бросил фюрер. Не берёмся судить о профессиональных качествах Гелена. Заметим одно: стоило войскам Конева, Жукова и Рокоссовского в середине января нажать на немецкие позиции, как они тут же стали трещать по всем швам…
   Вечером 11 января 1945 года в районе Инстербурга (Восточная Пруссия) стояла отвратительная погода. Густой, как кисель, туман опустился на заснеженную землю. Воздух, сырой и холодный, пробирал до самых костей. Но в блиндаже отдельной разведроты триста семьдесят… полка весело гудела большая железная печь, пожирая берёзовые поленья, и было изумительно тепло и уютно. Четверо разведчиков готовились к ночному поиску. Сдав документы и награды старшине Голобородько, они получили от него патроны и гранаты «Ф-1». Цыбуля, впервые отправлявшийся на задание, имел такой вид: на голове – ушанка, поверх ватных брюк и телогрейки – маскхалат с капюшоном, на ногах сапоги, на груди ППС, обмотанный бинтом.
   -Попрыгай! – подойдя к Цыбуле, сказал сержант Мухин.
   Цыбуля запрыгал на месте, как резиновый мячик, положив руки на автомат. На лице его играл багровый отблеск. Мухин удовлетворённо кивнул:
   -Замечаний нет. Пуговицы все на месте?
   -Все.
   -Крепко пришиты?
   -Не проверял, эт-самое. А что?
   -Проверь обязательно. Пуговица может оторваться в самый неподходящий момент. И причинить массу неприятностей. Удивлён? Тогда послушай... Один раз пришлось мне «языка» сопровождать под сильным вражеским огнём. А у меня пуговица оторвалась и в сапог попала. До сих пор не могу понять, как она туда угодила. Суть такова, что переобуться не было никакой возможности. И подопечный попался упрямый, сопротивлялся, идти не хотел. В результате получил я на ноге кровавый мозоль, выбыл из строя. А всё из-за какой-то ничтожной пуговицы. Присядем на дорожку…         
   Через полчаса разведчики были на переднем крае, в окопе боевого охранения.  Командир сапёров, готовивших проход в минных заграждениях, сочувственно сказал:
   -Обстановка, братцы, не подарочек.
   Они и сами это видели. Нервничал немец. Почти каждую минуту взмывали в небо осветительные ракеты. Тут и там трассирующие пули жикали, стежками жёлто-красными вспарывали туман. Поползли разведчики друг за другом, упорно и настойчиво, между колышками, поставленными сапёрами. Впереди – Мухин, за ним – Цыбуля, за Цыбулей – Шевелев и Ничипорук. Вот и спираль Бруно в три ряда. Проход в ней кусками белой тряпки обозначен. Послышалось чьё-то глухое болботанье. Мухин повернул голову назад, прижал палец к губам. Немцы! Прямо над ними вспыхнула ракета, облив окрестности матовым голубым светом. Где-то вдалеке меланхолически застонал пулемёт, и ему отозвались протяжным дроботом пулемёты справа и слева. Быстро-быстро работая локтями и коленями, на животах скользя по твёрдому и скользкому насту, благополучно оставив позади проволочные заграждения, разведчики оказались у высокого ледяного бруствера. Стоп. Здесь - короткая передышка. Минута, вторая. Прислушались. Тихо как будто. Сержант с Цыбулей в траншею перевалиились. Огляделись. Пусто. Это хорошо… Двинулись по ней, беззвучно ступая – к подошвам сапог мех пришит. Вдруг - какая-то тень впереди. Сверкнули в темноте шары глаз. Чёрт! Да это же немец в мешковатой шинели и с котелками в руках. «Вер ист дас?» Мухин сделал шаг к нему навстречу, руку протянул, будто бы для рукопожатия. Блеснуло лезвие. Немец не успел даже испугаться. Тихо охнув, выронил котелки, они упали с глухим стуком, сам он переломился пополам и свалился на бок. Готово дело! Пошли дальше, убыстряя шаги. Ход сообщения расширялся, поворачивая влево. Повернули за угол и остановились, увидев белую растоптанную площадку, снарядные ящики, серую квадратную спину за пулемётом. Мухин дёрнул Цыбулю за рукав. Давай, мол, твоя очередь. У Цыбули по спине мороз прошёл. Но раздумывать было некогда. Ровно три шага сделал Цыбуля к пулемётчику. Как учили, набросился на «фрица» сзади, левой рукой зажал рот и нос его, а правой ударил ножом в основание черепа, сверху вниз. После такого удара, поражающего спинной мозг, умирают быстро и бесшумно. Но пулемётчик не погиб. Нож только расцарапал его бычью шею, которая по причине ангины была обмотана трижды: ватно-марлевой повязкой, платком и толстым вязаным шарфом. Быстро придя в себя, немец встрепенулся, вскинулся, как необъезженная лошадь, сбросил с себя Цыбулю, который упал навзничь, ударившись затылком о снарядный ящик, выронил нож. Всего несколько секунд вывалились из жизни Цыбули. За эти несколько секунд пулемётчик успел перевернуться, вскочить на ноги, броситься на разведчика и подмять его под себя. Вцепившись ему в горло большими узловатыми пальцами, он стал его душить, сопя и скаля зубы. Совершенно безумные глаза «фрица» с выпяченными белками оказались у самых глаз Цыбули. Руки разведчика онемели и стали тяжёлыми, словно чугунными, голова закружилась, а в груди закончился воздух, и там раздавался какой-то странный и пугающий свист и бульканье. «Кончено… погибаю… - в смятении вихрем подумал он, как бы со стороны наблюдая за собой. – Мать… где же Мухин?» Увы. Мухин  ничем не мог помочь Цыбуле. Дело в том, что в это время в траншее появилось ещё одно действующее лицо – высокий, крупного телосложения офицер в форме лейтенанта. Осмотревшись вокруг и убедившись, что его подчинённому не требуется помощь, он, скрестив руки, стал спокойно наблюдать за схваткой, повернувшись к Мухину спиной. Тут-то «любитель зрелищ» и получил удар рукоятью «вальтера» по затылку. Однако удар у Мухина вышел крайне неудачный, скользящий, сказалась разница в росте, и немец, вместо того чтобы упасть без чувств, повернулся лицом к сержанту, железной хваткой схватил его за пояс и мотнул так, что ноги разведчика оторвались от земли и описали дугу. Вместе с ногами описал дугу и выпавший из руки Мухина пистолет. Но и сам офицер не удержался; как балерина, часто-часто перебирая ногами, заскользил на ледяной корке, покрывавшей дно траншеи, и рухнул прямо на бульдога-пулемётчика, придавив его весом своего тела и тела Мухина, которого продолжал держать, но уже не так крепко. Теперь, без сомнения, в более выигрышном положении оказался Мухин. Недолго думая, концами пальцев правой руки он с силой ткнул немцу в глаз, - кажется, правый. Впрочем, это не важно. Лейтенант, заливаясь кровью, сразу отпустил Мухина, и, упав ничком, взвыл паровозным голосом, губя разведчиков: «А-а-а-у-у-у-а-а!» Подобрав «вальтер», Мухин оглушил стенавшего офицера, а пулемётчику выстрелил в голову. «Уходим!» - сдавленно выдохнул он. Вскоре четвёрка разведчиков была на нейтральной полосе. Впереди Шевелёв и Ничипорук тащили «языка», отход прикрывал сержант и Цыбуля. Когда до своих осталось метров пятьдесят, немцы по ним сыпанули коварными прыгающими минами. Густо, зло сыпанули... Но судьба в ту ночь была к разведчикам благосклонна. Она поместила на их пути спасительную яму, достаточно вместительную и глубокую, в которую они и скатились, припав к стылой, промерзшей земле. Четверть часа над их головами свистело, гремело и ухало, разрывая туман бледным огнём. Но вот, наконец, обстрел прекратился, и повисла тишина. А меньше чем через минуту на самый край воронки со свистом упал предмет, похожий на узкий кувшин без ручек, сполз по откосу, зарывшись в снег, затем его подбросило вверх, и там, вверху, он с треском разорвался на мельчайшие осколки, хлестнувшие по разведчикам убийственным игольчатым дождём. Это была шальная "шпрингмина". Шевелёв и Ничипорук, прикрывавшие пленного собой, погибли сразу. Мухина ранило в руку, легко. Цыбулю – в ногу, двумя осколками, тяжело. Первый осколок, разрезав голенище сапога, вошёл в голень. Второй попал в бедро. В голубоватом сиянии фонарика, через дыру в ватных, набрякших жирно-красным, штанах, была видна окровавленная рана. Под ней висел лоскут кожи, и Цыбуля, шаря дрожащими пальцами, пытался приладить его на место. Последняя картина, проплывшая в его гаснущем сознании - это образ отца. Папочка стар – пятьдесят с лишним лет! – без единой сединки в чётком расчёсе черных, как уголь, волос, моет руки на маленькой кухоньке; рукомойник бренчит: брынь-брынь-брынь. Вот он – подлинный, крепкий, крутой, головастый, в чудных синих глазах ирония с насмешкой в чехарду играют, - за кухонным столом, сняв очки, обедает, бренча вилкой о фарфоровую тарелку. Проглатывая еду, скорым шагом по узкой дорожке в саду, с озабоченным видом, пыхтя папироской, он устремляется в бухгалтерию горпо - щёлкать костяшками счётов...



    
         -59-
   НА МИРНЫЕ РЕЛЬСЫ
         
   Бюро Осинцевского райкома КП(б)Б                Особая папка.
   Постановление.
   Бюро Осинцевского райкома КП(б)Б по вопросу «О неотложных мерах по восстановлению хозяйства в Осинцевском районе» к протоколу № 15 бюро РК КП(б)Б от 20 августа 1944 г. постановляет:

   1. К 15 сентября 1944 года закончить выборы правлений и ревизионных комиссий колхозов, обеспечив вхождение в правления колхозов преданных колхозному строю людей.
   2. До 4 октября 1944 года  восстановить межколхозные границы земель. Собрать колхозных лошадей, подготовить конюшни и необходимое количество кормов для проведения весенних полевых работ.
   3. К весне 1945 года восстановить все три МТС, получив для этой цели ранее эвакуированные в восточные районы СССР трактора, сельхозмашины и оборудование.
   4. К концу 1944 года восстановить колхозные животноводческие, свиноводческие и овцеводческие фермы за счёт сбора скота, ранее принадлежавшего колхозным фермам и разобранного колхозниками во время немецкой оккупации, а также за счёт закупок молодняка как в восточных областях СССР, так и у местного населения.
   5. Развернуть широкую подготовку к весеннему севу – засыпку семян, подготовку лошадей, изготовление и ремонт сельскохозяйственного инвентаря.
   6. Не позднее 1 ноября 1944 года восстановить в пределах района аппарат заготовительных органов. Укомплектовать их квалифицированными кадрами, способными наладить в районе заготовку сельскохозяйственных продуктов.
   7. Начать восстановление прудового рыбного хозяйства. Организовать зимний лов рыбы в речных и озёрных водоёмах. Подготовиться к весеннему зарыблению прудов быстрорастущими породами рыб – карпа и сазана.
   8. Немедленно приступить к работе по разведению водоплавающей птицы – гусей и уток - и созданию в колхозах соответствующих ферм.
   9. Развернуть восстановление местной промышленности стройматериалов (кирпич, черепица). Обеспечить отпуск колхозникам леса из ближайших к селениям лесосек. Всемерно развивать индивидуальное и кооперативное строительство жилых домов рабочими и служащими. Оказывать им помощь кредитом, местными стройматериалами и транспортом.
   10. К 1 сентября 1944 года восстановить в районе сеть начальных и средних школ, охватив обучением всех детей школьного возраста.
   11. Оказывать всемерную помощь железнодорожному транспорту в ремонте путей, мостов, восстановлении станции, в борьбе со снежными заносами.
   12. В пропагандистской и агитационной работе использовать многочисленные факты кровавых преступлений немецких захватчиков против белорусского народа, поднимать в массах ненависть к врагу и его пособникам, усиливая при этом бдительность и политическую активность трудящихся.

   Ответственный секретарь Осинцевского РК КП(б)Б Кирпичев К. Д.
   Отпечатано в 7 экз.
   1.В делах РК КП(б)Б
   2.Областному комитету КП(б)Б
   3.Директору М.Т.С. т. Хрящеватому
   4.Райуполномоченному НКВД
   5.Предрайисполкома т. Лаврухину
   6.Директору ЛПХ т. Огаркову
   7.Начальнику ж.д. станции т. Осипуку