Апофеоз автора

В этом проклятом искрящемся мире
 Где я умираю альбиносом,
 Падают раскрошенные фигурки в тире,
 Жду звонка надежды, что меня бросила.

 Она говорила, что меня воспитала,
 И не пыталась переделать характер,
 Как смотрит на реакцию зала
 Меч заносящий гладиатор.

 С ней переставал быть одержимым,
 С ней становился  слабоволен,
 Душевно подавлен, томим,
 Сердцем мнителен, обездолен.

 Я верил в цветущий сад,
 Я культ отвергал, а не Бога,
 С огромной тягой к небесам,
 Тщедушен. Небогоугоден.

 В мучительно искаженном мире,
 Где я умираю альбиносом,
 С тяжелым сердцем, с затуманенным взором,
 Я созерцаю мечтательно осень.

 Надежда на ветер,
 Верю я, что избранен-
 Я очень умен-
 Но бесталанен.

 Раньше солдат шпицрутенами
 Секли спины за промахи,
 Так и теперь на надгробном мраморе
 Высекут мои стихи.

 Многослойный пирог обманутых надежд,
 Зачитывая- применяя на практике ко мне,
 Дешевый комплимент из книжицы Карнеги.

 И я каждый день чувствую, что последний,
 Возможно - измениться и не умирать-
 Но это ужасно тяжело-
 Я хотел бы в тебе своих детей зачать.

 Подойду с возом своих грехов,
 Как к обозу потерянных мною вещей,
 Мне они ужасно знакомы-
 Прикоснусь - распадаются клубком вшей.

 На могиле моей сидит ангел безумный,
 Безразличный скупой индивид,
 Люди не знают - что с ветром общается,
 Думают - сам с собой говорит.

 Птицы, которые спят стоя,
 В туманной логике вещей,
 Которые глядят в кипящее море,
 Как падают уставшие сородичи.

 В разительно трагическом мире,
 Где я умираю АльБиноСом,
 Обезвоженным, драматическим взглядом
 Прикасаюсь к застывшей осени.

 Надежда умирает последней,
 Любовь уж давно умерла,
 Конвульсируя где-то на гребне
 Волны или на мушке ствола.

 Многозначительно смотрю на осень.

 Мне говорили, что напрасно лгу-
 От любви еще никто не умирал.
 Может быть. Значит, у вас был фарс.
 Никто так бесполезно не увядал.