Клады Сибири. Дёмкины горы

Дёмкины горы.
Клады Сибири

Глава первая. В путь.

   Михайла был мужик зажиточный: дом большой, хозяйство тоже не маленькое, да и пасека на выселках считалась делом прибыльным. Сыновья Прохор да Митрий уже женатые, отделяться не стали, с отцом жили.
   Ещё дочь у Михайлы была Авдотья. Красивая девка и по возрасту невеста, да вот сватов к ней засылать никто не торопился, не говорила Авдотья. Ещё девчонкой увязалась с бабами по грибы, а там набрели они на медведя. Бабы разбежались, а Авдотья споткнулась и упала. Медведь подошёл, обнюхал, а тронуть не тронул. Да только девочка так напугалась, что с тех пор говорить и перестала.
   Правда, Дёмка, младший Михайлин отпрыск, считал, что вовсе не из-за немоты женихи сестры чураются. Как-то раз он отцу и высказал:
 - Ты бы, тятенька, не жадился, приданое бы Авдотье поболе положил, вот женишки бы и объявились.
   Михайла как раз нож сапожный в руках держал, так тем ножом в Дёмку и запустил. Около головы Дёмкиной нож пролетел и в стену вошёл. Невестка от страха заслонку печную из рук выронила – хлеб доставать собиралась.
 - Да ты, тятя, никак ополоумел, из-за денег чуть не порешил! – возмутился Дёмка.
 - Хотел бы порешить, порешил бы, - заявил Михайла. И впрямь, несмотря на возраст, руку он имел крепкую и глаз зоркий.
 - А ты на отцовские денежки не зарься, ишь, мот какой выискался, - добавил он. Да и сыновья старшие Михайлу поддержали, в отца пошли бережливые, копеечки из рук не упустят. А вот Авдотья после того разговору, как еду раскладывала, Дёмке кусочки получше да полакомее подсовывать стала.
   С тех пор никак у сына с отцом ладу не было. А тут ещё время сбора орехов кедровых пришло, каждые руки на счету, а Дёмка удумал к купцу Тишкину наняться, обоз охранять, что в Тобольск направлялся.
   Михайла здорово серчал. Когда сын обратился:
«Благослови, тятя, в путь-дорогу», старик не выдержал:
 - Нет тебе мово благословленья, холера тя забери! Вот те моё благословленье.
   И показал Дёмке увесистый шиш. Затем, вроде как слегка опомнился, к иконам повернулся и произнёс:
 - Прости, Господи, мя грешного, - и перекрестился.
   Дёмка из дома не вышел, вылетел. Во дворе слышит, шаги сзади – Авдотья. Узелок брату протянула, да перекрестила, мол, братка, я тебя благословляю.
   Обнял сестру Дёмка:
 - Эх, дорогушечка! Привезу я тебе из поездки жениха, Бову-Королевича, не мене. Ну вот, вишь, и слёзки высохли, так-то лучше, сестричка.

Глава вторая. Привал.

   - У, купчина толстомясый, всё ему побыстрей надо, совсем загнал, - проворчал Тимоха, шедший рядом с последней подводой. Ногу он натёр, вот и злился. А Дёмка и ответил:
 - Не зря торопится, на этом тракте разбойники часто обозы грабят. Да ты, я смотрю, совсем охромел. Давай, садись на Гнедка, а я пехом пойду.
   Дёмка спрыгнул с коня. Гнедка охранникам выдал на время поездки купец. Знал, что Тимоха – голытьба, а Дёмке родитель ни в жисть лошадь не даст. Вот парни по очереди и ехали. Один рядом с задней подводой идёт, а второй на коне вдоль обоза ездит. Да и ружья им Тишкин выдал. Сейчас очередь была Дёмки верхом ехать, да дружка он пожалел, отдал Гнедка, а сам пешком пошёл.
   Темнеть начало и купец, этот раз он и сам с обозом ехал, распорядился располагаться на отдых на ближайшей полянке. Возчики коней распрягать начали.
   Не очень это Дёмке понравилось. Он считал: лучше бы ещё часа два проехать, да в селе остановиться. Но к купцу сунуться со своими думками не осмелился. Не в духе был Тишкин, с самого утра не в духе. То ли неприятность какая, то ли предчувствия мучили.
   Лошадей стреножили и пастись пустили, костёр посреди поляны развели, поужинали, да к деду Акиму приставать начали:
 - Дед Аким, а расскажи, как раньше-то с обозами ходил.
   Ну, дед для порядку поотнекивался, а у самого аж глаза заблестели:
 - А расскажу-ка я вам, как ходили с обозами в Москву, пушнину да золотишко везли. Дорога была дальняя, сначала по Тегульдетскому тракту, а дале через много земель разных проходила. Обозы самому царю шли. Охрана – не чета нашим Тимохе с Дёмкой. Уж больно лихие люди вдоль дорог расшалились. Перед нашим обозом купцы из Тюмени шли, так их разграбили, а людей перебили. Много вдоль дороги тогда крестов стояло над холмами могильными. А больше всех разбойничал сын самого Кудеяра.
 - А кто такой Кудеяр, дедка? – не удержался от вопроса Тимоха.
   Дед заметно оживился:
 - Расскажу, коли знать охота.
 - Вы сначала дозорных выставьте, да очерёдность определите, всю ночь ведь дежурить, а потом и лясы точите, - вмешался купец.
   Так и сделали. Дёмкина очередь дозор нести перед самым рассветом выпала. Он спокойно прилёг у костра, с удовольствием слушая рассказ старого возчика.

Глава третья. Сказание о Кудеяре.

   Дед Аким продолжил свой рассказ:
 - Давно то было, ишшо во времена царя Грозного. Объявился Кудеяр атаман со своими разбойниками. Грабил, убивал, никто поймать его не мог. А перед тем, как напасть, бывалоча, петухом кричал. Даже деревенька есть – Петушки, по сю пору так называется. Сказывали, што Кудеяр самому царю брат старшой, а то, што, вроде, как он - татарин крещёный. Да то не важно, важно, што душегуб он был каких свет не видывал.
   В лесу полянка была, где он купцов казнил с их бабами да с детушками. Землица там так кровушкой пропиталась, што красной стала. Полюбовница Кудеяра Анна, што у него в помощницах ходила, сынка родила. А ишшо дочка у атамана подрастала, она с маменькой жила, женой венчанной разбойника. Как померла мать-то, Кудеяр девчонку себе забрал, вот тут-то и узнала Любава, девицу так звали, какой душегуб её тятенька.
   Как она его молила, штоб не убивал безвинных, как заступалась за малых детушек! Он лишь отмахивался как от мухи назойливой, да кнутом грозил.
   Раз, было дело, притащили разбойники купца с женой да тремя детками мал-мала-меньше, в анбаре до утра заперли. Кудеяр-то с Анной в отъезде были, к утру назад ожидалися. Любава разбойничков подпоила, ключи от замка анбарного выкрала. Освободила она пленников, лошадей дала, на дорогу вывела, да и путь указала. Сама тоже назад не вернулася.
   А к утру в урочище разбойников войско царёво нагрянуло, по пути, купцом указанным. Многих разбойничков в бою положили, а Кудеяр ушёл. Сказывали, ходы у него тайные подземные в кажном урочище да городище имелись. А ишшо говорили, што мог он птицею аль волком обернуться. Ну, энто врут, язык-то у людишек без костей.
   Нашёл Кудеяр дочь-то, в одной из деревенек, за косы из избы выволок, саблю над ней занёс. Уж и рубануть собрался, а она за крест свой, на шее висевший взялась, да и сказала:
 - Бога побойся, тятенька, дочь ить я тебе.
   Не убил Любаву Кудеяр, видать даже у такого ирода на дитя родное рука не поднялась. А вот крест у неё с шеи сорвал, да сапогами в грязь втоптал. Померла вскоре Любавушка, а призрак её в тех местах часто видят. Со мной возчик с Рязани сдружился, Иван, так он божится, что своими глазами видал: девица в белом по воздуху плывёт и жалобно так просит: «Верните мой крестик».
   А ишшо люди сказывали, што много кладов после себя Кудеяр оставил, богатства там несметные…
   Дед Аким о кладах начал рассказывать, но Дёмка его дальше не слушал. Уж больно ему судьба дочери разбойничьей душу тронула, до слёз жалко стало девицу. Опять же сестричка вспомнилась. «Вот встану на ноги, дом заведу, заберу сестрицу у тятеньки», - размечтался Дёмка и незаметно уснул.
   Проснулся он от лёгкого прикосновения, смотрит, девица в белом за плечо его трясёт и шепчет: «Проснись, Дёмушка, беда». Парень глаза зажмурил, да и вновь открыл: нет никакой девицы, дозорные спят, а полянку, крадучись окружают какие-то тени. Тут Дёмка ружьё схватил, в тень выстрелил с криком: «Тревога!».

Глава четвёртая. Нападение.


    Не проснись Дёмка, всех бы во сне прирезали, а так бой завязался. Разбойники за деревьями, возчики и охранники за повозками. Тишкин спросонья из-за повозки высунулся, так Дёмка его назад втащил. Купец потом часто свою шапку, пулей пробитую рассматривал. Светать начало. Тут за спиной разбойников, со стороны деревни выстрелы послышались.
 - Подмога идёт, - крикнул один из возчиков. Разбойники отступили. На поляну выехали три всадника: два мужчины и девушка. Они спешились и помогать начали, раненых перевязывать, да лошадей в подводы запрягать. А старший Осип, деревенский староста, как оказалось, пояснил:
 - Мы вот с сыном Степкой, да с дочерью Любашей на охоту собрались, раненько выехали. Слышим - выстрелы. Ну, думаем, опять разбойники шалят. Надо подсобить добрым людям. Зря вы до нашего села не доехали: У нас около церкви укрытие есть, ни один разбойник обоза не найдёт. Купцы у нас частенько останавливаются, да и народ у нас добрый. Сами увидите, мы вас проводим, какая уж щас охота.
   Убитых после стычки, Бог миловал, не было, а из раненых – два возчика, да Тимохе руку зацепило. Их на подводы погрузили, а вместо них Дёмка, да сын Осипа Стёпка лошадками правили. Осип с Любашей рядом верхом поехали. Дёмка всё на Любашу посматривал, - ух, как похожа была девица, на ту, призрачную, что жизнь им всем спасла.
   В село прибыли с рассветом. Раненых у церкви разместили, там у батюшки Серафима домик был для болящих, прихожанки за ними ухаживали. Остальных отвели к купцу Акиньшину, а Дёмка на постой к Осипу напросился, со Стёпкой сдружился, да и Любаша уж больно по сердцу пришлась.
   Решено было назавтра с утра пораньше в путь отправляться. На ночь подводы завели в подземный ход, что от церкви до дома купеческого был проложен. Широкий, кирпичный, подводы с лошадьми легко умещались. «Вот о каком укрытии Осип-то говорил», - сообразил Дёмка.
   Утром рано в путь тронулись. Возчиков раненых и Тимоху в селе оставили до поправки. Вместо них купец Тишкин сельчан нанял, да охранников ещё троих, чтоб понадёжнее было.
   Обоз уже тронулся, когда Дёмка коня повернул и к Любаше подскакал. Спешился, взял её руки в свои, да и говорит:
 - Дождись меня, Любушка! На обратном пути заеду – в церкви повенчаемся, и хочешь – здесь останемся, хочешь – ко мне поедем. Дождёшься?
 - Дождусь, - ответила, видно и ей парень чем-то приглянулся.

Глава пятая. Бова-Королевич.

   В Тобольске купец Тишкин делами занялся, задумал сюда переехать, семью перевезти, вот дом себе и присматривал. А Дёмка без дела слонялся.
   Как-то видит – народ собирают на поиски царёва посланца. Посланец и местных десяток в Кривые горы на добычу золота отправились, да как сгинули. Дёмка тоже подвязался. Купец пускать не больно хотел, да парень его усовестил:
 - Нам-то люди добрые помогли, вот и мой черёд кому-то подмогнуть.
   У Кривых гор люди разделились – горы в длину на многие вёрсты протянулись, да и ручьёв, в которых можно бы золото поискать было не счесть. Старшой Дёмку поучал перед тем, как отправить:
 - Ты, ежели потеряешься, на дерево взберись и горы ищи, на них пойдёшь, выйдешь.
   Дёмка сначала верхом ехал, а затем спешился и Гнедка в поводу повёл. Долго шёл, а как, болото обходя, свернул и на поляну вышел, да так и замер. Нашёл он пропажу.
   Вся поляна в мертвяках, гнусом лица и руки облеплены. Оторопь Дёмку взяла, да сам себя одёрнул, а вдруг живой кто. Коня к дереву привязал, на поляну пошёл, проверить – куда там! Пригляделся, а люди-то пулями да ножами убитые, точно – разбойники постарались.
   
Вдруг с края поляны стон раздался. Парень туда кинулся, видит: лежит мужик лицом вниз. Он мужика-то перевернул – дышит, да только не в сознании. Дёмка его всего осмотрел: ран не нашёл, только шишка на затылке с яйцо куриное. Подумалось: «Небось, в дозоре стоял бедолага». Он лицо раненого обтёр, к губам фляжку поднёс. Тот глаза открыл и пару глотков сделал.
 - Напали…ночью, из-за золота, -  прошептал, да и опять затих. Дёмка лошадь подвёл, раненого через седло перекинул, а когда с полянки уходил уже обернулся и произнёс:
 - Простите братушки, придётся вам ещё чуток непогребёнными полежать, мне о живом позаботиться надоть.
   Шёл Дёмка не спеша, останавливался, спутнику своему пить предлагал. Когда тому получше стало, на Гнедка его сидя посадил, а сам рядом пошёл, чтоб поддержать, ежели что.
   Не сразу сообразил парень, что заблудился. Смеркалось. Собрался он уже на дерево залезть, чтобы горы поискать, да впереди домик покосившийся увидал. «Заимка охотничья, - обрадовался Дёмка. - Тута и переночуем». Он спутника своего вновь попоил, тот опять в себя пришёл, глаза открыл. А Дёмка подивился, до чего же парень, им спасённый красив, даже укусы комариные не портили. Кудри смоляные, нос прямой, брови соболиные, как нарисованы, глаза синие-синие, а ресницы чёрные, длинные. Девице бы с такой красотой родиться! «Ну, впрямь как Бова-Королевич», - подумал Дёмка, вспомнив обещание, данное сестре.

Глава шестая. Охотничья заимка.

   Когда добрели до домика, темнеть начало. Дёмка спутнику с коня слезть помог.
 - Как звать-то тебя, - спросил.
 - Я Матвей, охотник из Тобольска, проводником был, - ответил тот и без сил опустился на завалинку.
   Дёмка домик обошёл, нашёл, где Гнедка устроить, а потом и внутрь заглянул. Давненько здесь нога человека не ступала, пыль вокруг. Паутина. Парень всё быстренько стряхнул, на лавку широкую лап сосновых набросал, да дерюжку здесь же найденную сверху. Не баре, чать, переночуют.
   На полке котелок нашёл, кресало, огонь разжигать. Около печурки дрова сложены.
   Завёл он Матвея в дом, на лавку уложил. Печку растопил, а сам за водой отправился, приметил он недалеко ручеёк.
   На мешок, да сундук, что в углу избушки стояли, и внимания не обратил – не до того.
   Перекусили они теми запасами, что Дёмка в поход брал, чай из листа брусничного, да с можжевельником попили. Матвей уставал быстро, опять лёг и уснул. Дёмка коня напоил, избушку изнутри запер, да и сам прилёг.
   Проснулся он рано, с первыми лучами солнца. Вышел, на кедр залез, а горы-то Кривые – вот они, рукой подать. Дёмка ещё подивился, как никто раньше на заимку-то не натолкнулся. Матвея решил не будить, пусть отсыпается болезный. Как проснётся, так и в путь двинутся, недалеко, идти недолго осталось.
   Пока ждал, решил парень сундук с мешком осмотреть. В сундуке пушнины было много, меха все ценные, да только временем попорчены, видать, не один десяток лет пролежали.
   А вот в мешке оказались золотые самородки – отборные средние да крупные, один к одному. Крепко задумался Дёмка, знал и за один самородок старателей убивали, а тут мешок. «Нельзя никому об этой находке говорить», - решил он, взгляд его упал на лоток для промывания золота, тут же в углу брошенный. И такая Дёмке мысль в голову пришла, что он аж заулыбался. Подумал: «Сложу ка я золото в сундук, да и закопаю вон под тем кедром. Место знаю, буду раза два в год приезжать, вроде как золото мыть, да и брать из запасов потихонечку. Скажу, что старателем заделался». Как задумал, так и сделал. Часть самородков оставил, остальное зарыл. Только управился, Матвей проснулся, видать было, что ему полегчало. Дёмка ему и говорит:
 - Глянь-ка, пока ты спал, я в здешнем ручье золотишка намыл.
   Лоток с самородками показал, Матвей и не посмотрел, но сказал:
 - Повезло, поздравляю.
   Дёмка его равнодушию появился, а Матвей пояснил:
 - Тятенька у меня старателем был, порешили их с маменькой лихие люди из-за золота.
 - Так ты сирота, - уточнил Дёмка, и, когда Матвей кивнул, продолжил:
 - А поехали со мной, мне компаньон во как нужен, да и знающий кто, штоб с золотом не облапошили, когда сдавать буду.
 - А и впрямь, - решился Матвей. - Ты меня спас, и я тебе подмогну, да вот помощничек из меня сейчас никудышний.
 - Ничё, поправишься! – махнул рукой Дёмка.

Глава седьмая. Возвращение домой.

   - Што, не ждали гостя? – Дёмка ввалился в дом, отряхиваясь от снега одной рукой, а второй прижимая к себе большой короб. Полгода прошло с его отъезда. Михайла пропавшего сына не разыскивал – уехал, и Бог с ним.
  К Дёмке кинулась Авдотья, да дети Прохоровы Танюшка с Ванюшкой. Остальные же, как ужинали, так и остались за столом.
 - А ну, принимайте подарки, - и Дёмка вручил племянникам по игрушечной лошадке и по огромному леденцу – петушку. Сестре на плечи шаль с кистями накинул, такими же одарил своячениц. Братьям выдал по охотничьему ружью, а отцу сапоги новенькие. Затем короб на скамью поставил и добавил, обращаясь к жёнам братьев:
  Там отрезы на платья, рубахи, сами посмотрите, кому что шить.
 - Ты, брат, садись, повечеряй с нами, - произнёс Прохор, не обращая внимания на сердитый вид отца. Уж больно он ружьём был доволен, да и жёнку с детками давно такими радостными не видел.
 - Да нет, спасибо, некогда мне, женёнке своей обещал быстро обернуться – подарки раздать, да сестру забрать.
  Тут он к Авдотье обернулся:
 -Ну, што стоишь-то, собирайся!
   Та птицей в свой закуток кинулась. Михайла брови нахмурил, а Дёмка тем временем на стол деньги выложил и сказал:
 - Вот, тятенька, ты же хотел прикупить скотину – коровок да лошадок. Да не смотри ты так неласково, никого я не ограбил. Жилу золотую нашёл у Кривых гор.
   Михайла дураком не был, понял: откуп ему дают за дармовую работницу. Но денег было много, перечить не стал, пусть их. Хоть и работящая Авдотья, а всё лишний рот.
 - А где ты живёшь-то, - подал голос и Митрий.
 - Да я у купца Тишкина дом прикупил, да лабаз. Он мне по хорошей цене отдал. Ты, говорит, мне жизнь спас, и я с тебя семь шкур драть не буду, - засмеялся Дёмка. Тут и Авдотья собралась.
   Когда в санях ехали, Дёмка сестре и говорит:
 - А для тебя дома ещё подарочек приготовлен. Не забыла про Бову-Королевича?
   Авдотья заулыбалась, шутит братка.
   Как в дом вошли, к ним девушка подбежала, раздеться помогает, снег стряхивает, и ласково так Авдотье улыбается:
 - Я Любаша, жена Дёмина.
   А Дёмка тулупчик снимает, а сам кричит:
 - Матвей, где ты там, я тебе невесту привёз.
   Тут вышел из горницы такой красавец, что у Авдотьи сердце зашлось – точно, королевич сказочный. И он на девушку, не отрываясь, смотрит: и впрямь хороша, как Дёмка говорил, ещё лучше! А что немая, не беда, он один за двоих говорить сможет. Тряхнул Матвей кудрями шёлковыми:
 - Я-то на сестре твоей, Дёмка, без разговоров женюсь, а вот она-то согласна?
 - Согласна, - неожиданно для всех ответила девушка. Дёмка тулуп выронил, Любаша с Матвеем замерли. А Авдотья растерянно на них посмотрела, медленно произнесла:
 - Я говорю, - и засмеялась.

Эпилог.

   Много лет ездил Дёмка в сезон добывать золото к Кривым горам. Их и называть стали: Дёмкины горы. Сколько старателей в них золото искали, не счесть. Ну, песка малость намывали, редко самородки попадались. А Дёмка как ни съездит – так самородки добудет отборные.
   Следить за ним пытались. Но он с собой шурина брал, братьёв, затем и сыновей с племянниками – не подберёшься. Никто не нашёл Дёмкину золотоносную жилу.
   Столетьем позже даже учёные искать пытались, да к выводу пришли, что большие самородки – это, так называемое глубинное золото, простой промывкой его не обнаружишь. Если не знать, где искать, ни за что не найдёшь. На том дело и кончилось.
   А потомкам своим на много лет обеспечил Дёмка безбедную жизнь.