Прочь, пока не поздно

Уродливая в своем хмельном угаре человеческая масса заходилась в безудержном гоготе. Из широко раскрытых, похожих на зловонные колодцы ртов, вырывались низкие гортанные звуки. Лающий, с какими-то истеричными нотками, хохот дошел до абсурдного повизгивания. Глупо хлопая осоловелыми от обильной пищи глазами, они затуманенным взором искали то, что еще не попало в их необъятные желудки. Желтые зубы по-звериному вгрызались в ароматное мясо. Жир капал у них с подбородка на одежду, но люди едва ли это замечали. Звон тарелок и громкое чавканье влились в какофонию летнего вечера.

Утерев масленые губы тыльной стороной ладони, они продолжали прерванный разговор. Глухие голоса отчетливо звучали в ночной тиши, словно рычание голодного пса. Женщины суетились в душной комнате, подавая к столу все новые и новые блюда. И казалось бы, их животы уже полны и скоро лопнут, но природная жадность заставляла людей набивать свои гниющие желудки.

Воздух в маленькой комнате был до того смрадный и тягучий, что казалось, что вот он, третий круг ада Данте.

Окна были открыты, но ночная свежесть словно игнорировала ярко освещенную комнату. Под желтым светом раскаленных ламп лица сидящих блестели от обильного пота, градом скатывавшегося по их мясистым лицам. Было нестерпимо жарко, но с упрямством осла продолжали люди свою варварскую трапезу.

И только один человек стоял там, в ночи, возле широко открытого окна. В воздухе витал аромат фруктовых деревьев, свеженарубленных дров и цветущих астр. Он легонько  вздохнул и медленно пошел по узенькой тропинке, ведущей к маленькому, давно заросшему водорослями пруду. Сверчки стрекотали так громко, что почти заглушали шумную компанию людей.

Треск веточки под ногой. Шорох в кустах. Домашняя кошка, едва завидя человека, опрометью бросилась к нему. Тот присел на корточки и погладил ласковое животное по мокрой шерсти.

 Он взглянул вверх, на небо. Мириады холодных голубых звезд лениво поблескивали в темноте. Только электрический чужеродный свет, лившийся из дома с гогочущими людьми, нарушал уединение звезд и человека.

Закрыв глаза, он слушал мелодию ночи: стрекот, шорох, шуршание, шелест, треск, уханье… И через эту музыку природы грубо и настойчиво пробивался шум человеческого общества.
Человек резко открыл глаза, секунду помедлил, лихорадочно что-то обдумывая, и быстро пошел к дому.

Духота и целая симфония мерзких запахов огушили его. Человек взглядом отыскал своего маленького сына, невесть как оказавшегося среди этих утробных созданий, подхватил малыша на руки и бросился прочь, прочь от ярко освещенного дома.

Он бежал сломя голову с маленьким сынишкой на руках. А тот словно все понял и прижался к отцу, слушая, как бьется его сердце.

И только, когда он полностью обессилел, человек повалился в терпко пахнующую траву, крепко обнимая самое дорогое, что у него было. Своего сына.

Мальчик молча смотрел на синие точечки на черном океане неба. И ему казалось, что он уже настолько большой, что может встать, потянуться и сорвать маленький огонечек, безмятежно горящий там, на далеком темном покрывале.