Квинтэссенция осени. или осеннее обострение

КВИНТЭССЕНЦИЯ ОСЕНИ. (ИЛИ ОСЕННЕЕ ОБОСТРЕНИЕ).
Мне кажется 14 стихов, хотя, считая, мог и ошибиться…

Эпиграф:
Ночью совы нашептали,
Утром жаворонки спели,
Всё склевали, улетая
От дождя и от метели.

Бессонница. Мгла…
От бессонницы чёрной трещит голова,
От бессонницы сонмом роятся слова.
Где же новый Колумб, открывать острова?
Где же старый? Что б крикнуть: «По курсу земля»!
Добрались, еле справились, Бога моля.
Через штормы прошли, не сгубив корабля,
Рисковали мы  для…
Пусть не душит петля.
А над прежней землёй всё мрачней облака,
Океана волна развела берега,
Паруса не поднять, ослабела рука.
Все терзания прочь, все дерзания зря.
Алой раной сочится на небе заря,
И остыли во тьме маяки, не горя,
 Льдом покрылись моря.
Обрубай якоря.
В бездорожье, запутавшись, ноют сердца,
Был Овен зодиака, а стал, как овца,
Этим мордам баранов не видно конца.
Чтоб не помнили лиц, унесли зеркала,
За решётками окон безличье стекла.
Отдыхала природа на нас и спала,
В стоге сена игла…
Не найти, всюду мгла!
*****
ТОЛЬКО МЫ…
Снова ветер гудит в проводах,
снова мы по судьбе бедокурим,
вот сейчас по последней докурим
и растаем в несбывшихся снах…
корабли, затонувшие в бурю.

А над городом бредит рассвет,
и синдром ежедневный сомненья.
Я в глазах твоих вижу  томленье:
шепчешь «Да», заменившее «Нет»…
Так цепочка слагается в звенья.

Мы с тобой замечтались опять,
не заметив, что близится осень.
На коленях мы осень попросим:
повернуть жизни линии вспять…
не запачкать бы их и не смять.

Разобщённость не лучше тюрьмы.
В рыжий день убежавшего лета,
помнишь, были любовью согреты?
Может, снова сбежать нам из тьмы?
Только я, только ты, только мы.
*****
СУКИ НАРОДА.
Крымск.  Мы тебя отпоём, отрыдаем… забудем.            
«Только не чокаться, - выпили, - будем!»    
ткачёвым простим всё что было, что будет.
                *
«Курск»? Нет не город, а лодка такая подводная… 
Мы же клялись, что не ссучится память народная.

                *
Взрывы домов. По России осколки летели. 
Пили и выли, от горя  хмелели. 
«Уж нас не обуть, не  забудем», - галдели.               
                *
Мокнет в слезах, утопая  земля наша грешная,   
Трауром чёрным покрыта Россия безбрежная.   
                *
Вечная горечь Беслана и драма Дубровки.   
«Лей, не жалей, лей до края до бровки!»   
«Мы стали мудрей, не поверим в уловки».               
                *
Крик материнский. Несётся он с птичьими стаями,
Видно, что боль забывать, никогда не устанем мы.
                *
Так и застынем, склонённые в общем бессилье…
Где же заступник народный, мессия?
У Бога паломники как-то спросили.
                *
Бог им в ответ, что, мол, власть дураков бездорожная,
Это пустая сумА и этапы острожные…
*****
ОТ СИГАР ДВА ОГНЯ.
Толчея, я опять на Бродвее,
Небоскрёбы хоронят закат.
На каком языке я блею?
Испугаться, вернуться назад?

Поднял руку, он сразу подъехал
Чёрный парень в лимонном такси.
Я устал, братан, купол съехал,
Если можешь на Брайтон вези.

Он на русском не знает ни слова,
Мой английский не просто понять.
Как Америка?
Супер, клёво…
Где бы денег сегодня занять?

Я в бегах, я уехал из дома,
Я скитаюсь, как вечный тать.
Там у матери глаукома,
И ей некому чая подать.

Темнокожий кивает, смеётся:
«Russian mafia?» - тычет в меня.
Дал сигару, пускай заткнётся…
Ночь, highway, от сигар два огня.
*****
ЗИМНЯЯ СКАЗКА НЬЮ-ЙОРКА.
Я брожу по Central парку,
В окруженье небоскрёбов,
Жизни  радуюсь подарку:
Ни морозов,  ни сугробов.

На камнях, что возле пруда,
Распластались черепахи.
Разложили клёны всюду
Жёлто – красные  рубахи.

Шорох листьев под ногами,
Белки прыгают по веткам,
Я спешу на встречу с Вами
И бросаю в пруд монетки.

Рождество придёт из сказки,
Дни стоят, как в бабье лето.
Мы сегодня снимем маски
В ресторане за обедом.

Вы доступны,  я беспечен…
В модном «Русском самоваре»
Мы украли этот вечер
На рождественском базаре.

Вас - в объятья,  ногу - в стремя, -
Мы умчимся от погони
В то придуманное  время,
Где в лугах пасутся кони.
*****

В МИЛЯХ ОТ ПАРИЖА.
Стынут  краски осени:
Красный, жёлтый, рыжий.
Мы судьбой заброшены
В милях от Парижа.

Франции провинция
В листопадной гамме,
Сельская традиция
Скот держать с рогами.

Пастбища зелёные,
Местные бурёнки,
Молоко топлёное,
Колокольцы звонки.

Там где Рона с Альпами
В паре неразлучной, -
Предки были галлами
В мнении научном.

Гордых замков исповедь,
В парках смолкли трели...
Чтоб вернуться, бросим медь
На речные мели...

С сердцем замороженным,
С тусклыми глазами,
Снова растревожим мы
Горы голосами.

Домики, как устрицы,
Прилепились к скалам,
Месяц с неба спустится
За закатом алым…

Мыслей беззаботица
Нам даётся свыше.
Выйду за околицу
В милях от Парижа.
*****
МУЗЕЙ ВАН ГОГА.
Эпиграф:
Девятый раз лечу я в Амстердам,
Летать так часто, просто неприлично…

АВТОР, ИРОНИЧНО:
B Амстердаме, блудном городе,
Средь наркотиков и шлюх,
Где голландцы просвещённые
Не обидят даже мух,
Возле фабрики бриллиантовой
Я споткнулся о порог...
"Ах вы, черти окаянные,
Здесь творил Винсент Ван Гог!"
Он метался между странами:
Лондон, Арль, Париж, Эттен.
И друзья все тоже странные:
Жорж СерА, Лотрек, Гоген.
Обыватели же олухи
В лето душную пору,
Не восприняли "Подсолнухи",
Обозвав его Фу-Ру.

ХОР ГОРОЖАН АРЛЯ:
"Фу-Ру, Фу-ру, Фуру
С ума сошёл в жару,
Себе отрезал ухо,
Совсем лишился слуха!"
      
АВТОР, СУРОВО:
Гений злит плебеев города,
Их пигмейская душа
С нетерпеньем ищет повода,
Свод законов вороша...
Как упрятать непокорного,
Безвозвратно в скорбный дом,
Что б с пути он сбился торного, -
Кисти, краски под замком.
Обыватель любит всполохи
Инквизиции костра,
Поджигая бочку с порохом,
С иступленьем дурака.

АВТОР, ФИЛОСОФСКИ:
Жизнь увидеть в свете розовом
Помогает мне абсент.
Пью за всех, живущих грёзами,
За тебя я пью, Винсент!
*****      
НА БЕРЕГАХ РЕКИ БРАХМАПУТРА.
Стихи рождаются под утро...
Смотрю, как воды Брахмапутра
в час между ночью и восходом
бегут сквозь горные проходы.
Течёт восьмое чудо света,
беря начало из Тибета,
река блуждает в Гималаях...
И робко домики на сваях,
склонившись молят о пощаде,
чтоб гнев сменила, Бога ради,
на радость нежных поцелуев,
когда воды ласкают струи...

Её священные потоки,
способны положить на строки
Шекспир, Сервантес или Данте,
или пророки декаданса.
Здесь нет жирафов Гумилёва,
свирепых львов не слышно рёва...
Их в джунглях заменили тигры,
и кобры не играют в игры,
когда шипя ползут на встречу,
вас страх лишает дара речи.

Река по Индии равнинам
навстречу с Гангом – исполином,
попутно расточая воды,
бежит в объятия свободы,
когда сольётся c океаном
в лесах окутанных туманом...

Река, как лучшая актриса,
всегда достойна бенефиса.
*****
ПАМЯТИ ВОЛЬТЕРА…
Ферней Вольтер - чудесный городок,
В нём тысяч семь арабов и французов.
Здесь двадцать лет предсмертных жил пророк,
Жил вольнодумец, призиравший трусов.

Он убегал в туманный Альбион,
Жил в Нидерландах, Пруссии, Женеве,
И ужасы Бастилии знал он
И правду знал об Орлеанской деве.

Посмел судить двуличье королей,
Всевластие и лживость церкви папской,
Ценил он независимых людей,
Уменье мыслить без цензуры рабской.
 
Он этот город взял когда-то в плен,
Его усадьба в окруженье парка
Напоминает старый гобелен:
Луга, коровы, пастухи, доярки.

В аллеях тёмных заблудился дождь,
И в ноябре цветут, как летом, розы.
Вольтер царил, как справедливый вождь,
И сказку создавал из серой прозы.

Его в народе звали патриарх,
Эпохи той творцы к нему спешили,
Идеями он правил, как монарх…
Спустя три века образы ожили.
*****
НАШЕ ПЛЕМЯ ИЗГОЕВ.
В чреве города чёрном
Сам себе господин,
Вновь не с Богом, не с чёртом,
В минном поле один
С блоком памяти стёртым -
Прежней жизни картин.

Разворочены двери,
Звон разбитых окон,
Мы забыли о вере
И о плаче икон.
Лишь  считаем потери,
Проклиная закон.

Мы живём из упрямства,
Умираем на раз,
Наше горькое пьянство,
Нищета напоказ, -
Победившего хамства
Венценосный указ.

Мы казнили героев,
Разогнали творцов,
Наше племя изгоев
Без дворян, без купцов, -
Разорённое, злое,
Вдаль смотрящих слепцов.
*****
ВОТ ТАК КИНО!
Пусть вспыхнет пламя осени
Над лицами брутальными!
Массовку   снова просим мы
Со сценами батальными:

Под грузом спины сгорблены,
И ноги в кровь разбитые.
Солдат телами вскормлены,
Вороны дремлют  сытые.

Домов сгоревших остовы,
Глаза детей молящие,
Героев шутки острые,
И реплики разящие…

За стенкой в той же студии,
С горящими софитами,
Базар не словоблудие -
 Снят сериал с бандитами.

Течёт рекой шампанское,
Шалавы  юбка поднята,
Я знаю, жизнь пацанская,
Ты завтра будешь отнята.

Пусть разные сценарии,
Но с теми же артистами,
В том траурные арии,
Здесь джаз с саксофонистами.

Ах, лицедеи чёртовы,
Сыграют дырку бублика,
Представят белым чёрное,
Чтоб позабавить публику.
*****
ТА, ОДНА.
Я родился и рос на брусчатке Арбата,
Там, где в тихих дворах белый пух тополей.
Чудаки на бульваре читали Сократа,
Реалисты спешили «эй, кореш, налей».

Вновь брожу в толчее, в грязном месиве снега,
Жду, что ты подойдёшь разомкнуть пустоту,
Крик летит сквозь толпу: - Я ищу человека,
Нет, не близкую эту, далёкую ту.

Я в бессрочном плену старомодных желаний,
Ветер парус порвал, волны тянут ко дну.
Годы грим свой кладут по числу испытаний,
Как легко не найти в суете ту  одну.
*****
ГАМАЮН, ПТИЦА ВЕЩАЯ.
Эпиграф:
На гладях бесконечных вод,
Закатом в пурпур облеченных,
Она вещает и поет,
Не в силах крыл поднять смятенных...
                (из АЛЕКСАНДРА БЛОКА)

ПТИЦА ВЕЩАЯ – ГАМАЮН.
Тихо запер входную дверь,
И шагнул  в беспросветный дождь,
Ветер выл, как голодный зверь,
А в ушах объяснений ложь.

В  гости к нам забрела тоска,
Пепел сыпет от сигарет,
Белит волосы у виска,
И свечей задувает свет.

Серо-жёлтый кусок луны
Заманил в бездорожья жуть,
Гамаюн, объясни мне сны,
Подскажи мне последний путь.

Птица вещая, исполать!
Твоим знаниям и уму!
Я пришёл к тебе погадать,
Как найти себя, не пойму.

И сказала в ответ она
Щебетаньем весенних птиц:
«Непогодами жизнь полна,
Перед горем не падай ниц.

Ещё солнца придёт черёд,
Ты не спрячешься  от любви,
Не храни в своём сердце лёд,
Позови любовь, позови».

Улетела за облака,
Утомлённо махнув крылом.
С  неба льётся дождя река,
И смеётся над нами гром.
*****
ЖИЗНЬ УДАЛАСЬ.
Встречаю старость, путь к ней очень близок:
Цистерны пива, тонны три сосисок.
Легко всю жизнь измерить на монеты,
На крики «гол!» и жёлтые газеты.

А можно посчитать всё в нервных клетках,
В ночах бессонных, выпитых таблетках,
В шагах карьерных, анонимках, спорах,
В квадратных метрах дач, квартир, в заборах.

Скажите «чииз», замрите, не дышите, -
На фото взгляд надменный - жизнь в зените.
Восход,  закат и реквием стал близок:
С утра – цветок,  днём – плод, а в ночь – огрызок.
*****
THE END
Владимир Брисов