Чеченская лезгинка

 ЧЕЧЕНСКАЯ ЛЕЗГИНКА

        Кавказский вечер был мягок, как пушистая чёрная кошка. Нежно ласкал разгорячённые тела ещё молодых, но уже не юных одноклассников.  Многие пришли в ресторан на встречу одноклассников  со вторыми половинами, а трое прихватили с собой кто мать, кто отца, а Ирина и мать  Елизавету Андреевну,  и её старинную подругу Анастасию Ивановну. Теперь  можно сказать, что в прошлом веке, когда они жили в Баку до печальных событий,  и в горе, и в радости были всегда вместе. Пережив ужасное потрясение, Анастасия Ивановна вернулась во Владикавказ с большими потерями: осталась одна одинёшенька в этом мире.  Болезни и возраст делали своё дело. И неожиданное приглашение, оказалось не лучиком, а факелом в её тёмном царстве.  Перебрав  свой гардероб, она вдруг поняла, что надеть нечего. Дожила до седых волос! И ни одного приличного платья. А ходить по магазинам, нет сил.  Но тут пришла на помощь Лизка, так ласково и без злого умысла она звала Елизавету Андреевну, как дочку. Лизке за шестьдесят, а ей под девяносто. Лизка принесла красивое синее платье с разными современными штучками и  переливающееся колье.  Седина волос и серебристое колье были неотразимы. На такси подруги подъехали к ресторану. В эту минуту Анастасия Ивановна почувствовала себя почти английской королевой, хотя никто ей не подал руку,  хотя она еле-еле выставила перебинтованные ножки в разношенных туфлях. Встав на ноги, поправив волосы и платье, с красным ридикюлем из тридцатых годов Анастасия Ивановна царственной походкой прошествовала в зал. Лизка, улыбаясь, шла за ней. Сели за ближайший столик от входа. На столах чего только не было! Анастасия Ивановна даже прослезилась, пытаясь вспомнить, когда она в последний раз была в ресторане. Молодёжь пила, ела, веселилась, танцевала. Они с Лизкой тоже не уступали им. И пели, и танцевали или в общем круге, или друг с другом. То и дело слышались разные тосты, как  и коронный номер  Анастасии Ивановны:
 -Наливай!
Коньячные рюмки маленькие, а необъятное количество закусок, даже при постоянном «наливай» не дали «молодёжи»  охмелеть. Растрогавшись, Анастасия вспомнила мужа, семейные праздники и горько проговорила:
   - Лизка! А ведь они, эта молодежь золотая, нас с тобой уже и за женщин не считают! Мы для них старухи! Старухи! Понимаешь? Старухи! Лизка, а я не старуха! Лизка, знаешь, я по ночам о любви мечтаю… Смешно, да, Лизка?
   -Ну, что вы Анастасия Ивановна! Мы женщины! На нас ещё мужчины смотрят. Просто здесь молодёжь. Я ведь тоже по ночам мечтаю о любви… Только спит она где-то беспробудным сном. Хорошо Иришка придумала, нас с собой взять. Хоть за них порадуемся. Все красивые. А как танцуют! Смотри, в красном платье Юля, красавица, умница, как танцует! Как танцует! Я тоже в молодости выдавала!
- Нет, Лизка! Если я сегодня не станцую с кавалером, умру! Вот крест тебе  - умру! Ну ладно, наливай!
Одна лезгинка плавно перетекала в другую: кабардинскую, дагестанскую, осетинскую. И  вот настал черёд  чеченской лезгинки. Молодой, но упитанный мужчина в сером стильном костюме  изрядно выпивший, с глазами щёлочками, через которые  он видел туманный и расплывающийся мир, пригласил, галантно кивнув головой, почтенную Анастасию Ивановну. Она  не отказала.  В  центр зала вплыла потрясающая пара. Круглая бритая голова, крепкие плечи, пивной животик, короткие ножки с маленькими ступнями, которыми мужчина  мелко перебирал в танце, одна рука, почти лежащая на животе, а вторая отставлена в сторону, но кисть висела, как завядший лист. И,  женщина под девяносто лет  со стрижкой каре и волосами лежащими, как им хотелось. Слава  Богу за прожитую жизнь даже они поняли, что жить надо, как хочется, а не как придётся, с крепкой статью, гордо посаженной головой, в синем нарядном современном платье и дорогой бижутерией на шее, отёкшими  ногами, перебинтованными от щиколоток до колен,  то ли в тапочках, то ли в разношенных балетках. Танец захватывал. Она, перебирая больными ногами, двигалась по кругу, забыв про свои годы. Нежно  улыбалась, но не кавалеру, а чему-то эфемерному, вероятно своим воспоминаниям  из прожитой жизни.  Оба статные, молодость и старость, сошлись в танце, но вела его всё-таки старость. В какой-то момент мужчина терял нить танца, подступал очень близко,  упирался своим животом в её, и сразу рука дамы с силой отбрасывала его на расстояние локтя. Причём было ощущение, что мужчина отлетал, как шарик. И это повторялось с завидной периодичностью. Зал  затаив дыхание, наблюдал за ними. Ди-джей уже в третий раз включал чеченскую лезгинку.  Всем было интересно, кто же первый остановится? Первой сдалась молодость. Вытирая носовым платком  блестящую в испарине голову, кавалер подвёл даму к столу, откланялся и, сделав несколько шагов, широко разведя руки, засмеялся и на весь зал громко:
    - Вот,  бабка даёт!
По залу прошёл восторженный гул. И только Анастасия Ивановна присев на свой стул, подняв рюмку, обиженно  прокричала:
   -  Какая я вам - бабка? Я - Анастасия Ивановна!  Рано списали нас! Мы ещё ого-го! Наливай!
И все гости радостно её поддержали:
  - Какая она  бабка? Она  наша величество - женщина! За прекрасную даму! Наливай!
Тень лёгкой грусти пробежала по лицу Анастасии Ивановны и отставив рюмку, она тихо прошептала:
  -За  прекрасную даму!