О мародёрах

Раньше или позднее, хорошо не помню, проходим мы – наш взвод, по дороге. Видим в километре от этой дороги хуторок. Там вообще много хуторков. Время было раннее. Чуть-чуть начало светать. Видим, из ворот этого хуторка выходят два солдата, один ведёт на верёвке корову, а другой – барана.
На хуторке никакого движения. Видимо, его обитатели спят.
Мы пошли потише с тем расчётом, чтобы те солдаты, выходя на дорогу, повстречались с нами. Нам хотелось узнать, кто же там промышляет и хочет поживиться за счёт местного населения.
И вот они вышли на дорогу. Смотрим, а это связной командира батальона, а второй – связной начальника штаба батальона, вернее, адъютанта. Мы заметили, как воровато они посматривают на оставленный ими хуторок.
- За сколько взяли скотину? – спросил кто-то из наших.
-   За два огляда, - ответил связной командира батальона, видя, что люди свои и тут секретничать нечего. 
- Как вы думаете об этом, товарищ лейтенант? – обратился ко мне Бойко.
-    Как думать? Ты, товарищ Бойко, сибиряк. Тебя это не коснётся. А думаю я вот что. Кому из нас, да и из нашего начальства известно, что за люди живут в этом хуторке, у которых эти ребята украли корову и барана. Украли – это правильно. Если бы взяли с ведома хозяев, то все хозяева были бы здесь. Не так то легко без слова отдать корову и барана. Может быть, здесь действительно живут такие люди, которых надо было бы вести вместе с коровой и бараном. А может быть это семья партизан? Может быть, хозяин этого хуторка, или его сын сейчас действует на одном из фронтов нашей страны, освобождая Родину от немецких захватчиков, а эти молодцы решили освободить его семью от скотины в угоду своему начальству. А потом здесь пустят слух, что русские грабят так же, как и немцы.
- Вы хоть знаете, у кого взяли скот? – обратился я к ним.
- Откуда нам знать… Видим – корова… овцы… Ну и взяли трофеи…
-   Да, откуда вам знать! Об этих людях могут знать только в их деревне, да и то не всегда точно. А вы оказались просто мародёрами, которых ещё в гражданскую войну расстреливали перед строем, потому что они позорили нашу армию. Я не думаю, что наше начальство послало вас на такое дело. Им известно, как жестоко карает наш закон за мародёрство, так называется грабёж населения в военное время. И сейчас необходимо скот вернуть на место так, чтобы хозяева не заметили, чтобы, будто ничего не было. Ну а на счёт вас. Как вы думаете, докладывать начальству или нет?
-  Не стоит – ответили ребята, - мы их сами накажем так, что другой раз руки на чужое не зачешутся.
И верно. Несколько ребят побежали поставить скот на место, и сделали это так тихо, что никто из хозяев не заметил. Ну а в это время остальные поучали связных, так что мне пришлось остановить. Ведь каждый из них представлял свою семью на месте живущих в этом хуторке, и вот пока он воюет, какие то типы обкрадывают его семью. И представляли это так реально, что у мародёров трещали бока.
-  Хватит, довольно. Я думаю, что они поняли! – и мы пошли дальше своей дорогой.
Нас, офицерский состав, как-то собрали в полк. Зачитали приказ о борьбе с мародёрством. Наказывали строго бороться со случаями мародёрства, позорящих звание бойца Советской армии. Выступали высокопоставленные лица. Говорили тоже о проявлении мародёрства у бойцов.
Выступил и я. Сказал, что рядовые бойцы меньше всего повинны в мародёрстве. Если есть случаи, то они объяснимы. Мы неделями не получаем продовольствия, отстают наши обозы, и если боец найдёт картошку или кусок сала, то его за это никто не осудит. Или даже возьмёт полотенце, чтобы заменить истлевшую портянку. А так куда он может взять “награбленное”, если пришлось бросить шинели, бельё и прочие необходимые предметы, чтобы побольше захватить с собой патронов и гранат. А вот у командиров появились индивидуальные подводы, которые они держат в общем обозе, да не по одной, а по несколько. Что за барахло возят они? Откуда берут лошадей, да и людей отрывают от строя, зачисляя их ездовыми на свои подводы.
Вот с такого рода мародёрством надо бороться в первую очередь. Шила в мешке не утаишь. Бойцам видно, кто чем дышит. Мы будем им мораль читать, так они такой ответ могут дать, что закачаешься и никуда не денешься, против фактов не пойдешь.
На самом деле, собственные обозы завели не только в полках, но и в батальонах, даже в ротах. Некоторые командиры взводов мечтали об обозе во взводе. Посмотришь на иного командира взвода, ему без обоза, подводы не обойтись. Во всяком случае, если не подвода, то хоть вьючный осёл должен быть обязательно.
Вот молоденький командир взвода, младший лейтенант Губеладзе, совсем мальчишка. Хорошенький паренёк, русые волосы и синие глаза. И торопливый как у всех грузин разговор. Как будто бы боится, что он не успеет сказать всё то, что надумал. У него связной, который помимо своего сидора и собственного оружия, нагружен огромным мешком своего командира, а так же несёт автомат своего командира. А этот мальчишка в три раза моложе своего связного, идёт налегке, на нём только пистолет и кинжал, а всё какое есть только барахло, всё на связном. Я его часто ругал за это, показывал пример.
-  Видишь, у меня Трахнов только своё несёт. Ничего лишнего. Что принадлежит мне, то в моём мешке. А так же и оружие. Правда сначала как-то мешал автомат, а теперь я так к нему привык, что без него как будто бы что-то не хватает. Даже тяжело становится без автомата. А подумай, в боевой обстановке, вдруг с твоим связным что сделается, ты и не заметишь, как он где-то остался, а с ним твой автомат и магазины к нему, и останешься ты с одним пистолетом. Много ты с ним навоюешь? Ни автомата, ни патронов, ни ручных гранат! Каково будет тебе?
- Я пистолетом отобьюсь.
-  Стреляешь ты из пистолета, слов нет, хорошо. Но ведь это оружие ближнего боя, а автомат есть автомат.
- У меня кинжал!…
-  Ну, кинжал, это просто так. Как бы ты выглядел с кинжалом против автомата? Всё это ерунда, надо своё оружие всегда под руками иметь.
Как-то он увидел у меня в мешке шпоры, оставшиеся после моей службы в кавалерии. Пристал ко мне. Дай, что хочешь возьми, дай пожалуйста.
Но ведь ты сейчас в пехоте, зачем они тебе. Я всё-таки надеюсь как никак вернуться в конницу. Всё-таки упросил, чуть не плачет. Пришлось отдать, только предупредил я его, когда до ветру пойдёшь, не выдай себя, что ты пехотинец.