Чи Бо ТА. Часть 8

Прошла пара недель, в течение которых я не видела маленького больного мальчика, ни его дедушку, ни маму. У меня не было беспокойства по этому поводу. Когда я думала о них, у меня была твердая уверенность, что у них все хорошо. Хотя, как может быть хорошо, когда мальчик болен. Тяжело и, практически, неизлечимо болен. Да и его дедушка приболел, как выразилась Марьяна. Но я была уверено, что все именно ХОРОШО. Несколько раз я все-таки проходила по той дороге, где мы обычно встречались, заглядывала «туду», но их не было.
Но как-то с самого утра я ощутила труднообъяснимое волнение, радостное и щемящее. Ближе ко времени обычной прогулки это волнение стало нестерпимым и повлекло меня на улицу. Конечно же, я пошла вслед за ЗОВОМ, к скверу и увидела выходящих из-за поворота ВСЕХ. Они тоже меня сразу увидели, и уже издалека было ясно, что они торопятся мне на встречу, радостно возбужденные. Дедушка поднял руку в скупом мужском приветствии, Марьяна чуть не подпрыгивала от радости, а маленький Василек сидел в своем инвалидном кресле, широко раскинув руки в стороны, как будто готовился обнять весь мир. Его ноги были укрыты теплым пледом (на улице заметно похолодало, приближалась глубокая осень), на нем была надета теплая курточка. Я издалека помахала им обеими руками, мы быстро сближались. Вот нас отделяет уже один шаг, и мы не сговариваясь, глядя друг на друга, хором произносим «Эато». Ах, милые люди. Вы запомнили чиботайское приветствие, или попросили Василька научить вас этому. Не важно. Но знаете ли вы полный смысл этого слова, так красиво и странно звучащее здесь, на Земле? Чуть подождем до откровений.
 А, впрочем, зачем ждать? Сейчас именно такой момент, когда можно раскрыть истинное значение этого короткого, светлого, звонкого слова, произносимого при встрече. Что такое «здравствуйте» на Земле? Пожелание здоровья, добра. При встрече чиботайцы приветствовали друг друга, произнося «эато», это означало, что они не только желают здоровья, но и выражают счастье видеть встречного, они готовы поделиться с ним ВСЕМ, что у них есть сейчас, было когда-то и будет потом. Они ЛЮБЯТ встречного. Вот именно это и означало короткое слово «эато» - счастье и любовь. Именно так жили чиботайцы на своей планете, любя друг друга и свою планету. И получали в ответ любовь от всех сопланетников и от самой планеты. Разве это не счастье?
Надо поздороваться с Лёкасом. На колени, чтобы видеть его глаза, ладони прижимаются друг к другу, ладони на грудь, и почти шепотом, только для нас с ним «эато». Поднялась и, зная, что задавать этот вопрос, в принципе, уже не обязательно, все-таки спросила: «Куда пойдем?». Василек хитро прищурившись и глядя мне в глаза сказал: «подём на нашу камеку». Мдааа! Не пропали даром эти 2 с лишним недели. Маленький мальчик стал активно осваиваться в окружающем мире, у него резко расширился словарный запас. Я готова была расплакаться, честное слово. Слезы радости задрожали у меня на ресницах, голос сорвался: -Пойдем, малыш. Он взял мою руку в свою и тихо сказал – «стао ни шикото». Все хоошо. - Буква «р» опять потерялась у него.
Я смотрела на маму и дедушку маленького мальчика. Дмитрий Николаевич сказал с улыбкой: - Сегодня мы будем удивлять Вас, Нина Сергеевна. Пойдемте.
И мы пошли, как в первую встречу – Василёк держал меня за руку, будто боялся потеряться, его дедушка катил инвалидное кресло, а мама шла с другой стороны от кресла и тихонько что-то напевала. 
Вот и наша скамейка. Вокруг никого. Осень. Прохладно. Листопад в самом разгаре. За скамейкой стояло несколько кленов. Они прекрасны осенью. Уселись уже в привычном порядке, кресло повернуто так, чтобы мальчик видел нас всех. Помолчали. Василёк заговорил первый: - ЧоЧо, клены похожи на джохто, их пьестхи, токо малехи. (их листья, только маленькие)
 - Да, Лёкас, они очень похожи на джотхо, а листья у них меньше, зато ствол большой и крепкий.
 - Они уходят? – спросил Вася, показывая на упавшие листья клена.
 - Да, они выполнили свою миссию и уходят. У них уже нет сил держаться на ветке, вот они и упали на землю.
  - Они умут десь?
 - Да, Василек, они умрут. Они и сейчас уже не живые, но такие красивые перед смертью.
Дмитрий Николаевич и Марьяна спокойно прислушивались к нашему разговору с Васей. Другие родители меня бы осекли – разве можно говорить о смерти с ребенком, хоть и о смерти каких-то там листьев? Но тут все было необычно, и старшие это понимали.
Опять воцарилось молчание, ненадолго. Заговорил Дмитрий Николаевич. 
 - Мы с Вами давно не виделись, Нина Сергеевна. За это время очень многое произошло в нашей семье, в нашем маленьком мире. Кому рассказать – не поверят. Но Вам я хочу рассказать. В последний раз на прогулке с Васильком была Марьяна. Она мне рассказала о вашем разговоре, но не сразу. Сначала произошли некоторые значительные события.
Как Вызнаете, я приболел. У меня было воспаление лёгких. С высокой температурой. Я просил Марьяну не пускать ко мне внука, пока не переболею. В тот день, когда она повезла Всилька на прогулку, мне было особенно не по себе. Я не спал, а как-то дремал и слышал, как они вернулись с прогулки. Слышал, как Марьяна заглядывала ко мне в комнату, как она повела Васю на кухню покормить. Чуть приоткрыв глаза на звук открываемой двери, я увидел, что дочка входит в комнату и ведет за руку Василька. Я хотел заругаться на нее, потребовать, чтобы она увела Васю из комнаты. Но у меня не хватило на это сил. Я только смотрел на нее строго и сердито, как мне казалось. Но мой взгляд на нее не подействовал, она подошла к кровати, так же ведя Васю за руку. Он встал рядом, удерживаясь за кровать уже двумя руками. Я ничего не мог сказать, я онемел в этот момент, я стал неподвижен. Казалось, что от меня остался только мозг, который фиксирует все происходящее вокруг. Василёк засунул свою руку под одеяло, нащупал мою и стал неуклюже стягивать с нее одеяло. Меня бил озноб, я весь спрятался под одеяло, ну, вы знаете, наверное, как ведет себя больной человек. А Вася упорно пытался освободить мою руку от покрова. И я никак не мог этому воспротивиться. Марьяна поняла, что хочет мальчик, и помогла ему, глядя на меня какими-то удивительными глазами. Во взгляде были сострадание, понимание и в то же время какая-то требовательность. Василек развернул мою руку ладонью кверху и положил на нее свою ладошку. И я почти сразу успокоился, озноб прошел, практически, мгновенно. А потом стало вообще хорошо, я ощутил в своей ладони какое-то тепло и легкое покалывание. Легкое, приятное покалывание во всей ладони, сильнее было в тех местах, где лежали пальчики моего внука. И я уже не ощущал невозможности двигаться, мне просто не хотелось двигаться, что-то говорить. Я наслаждался покоем. Вася какое-то время держал свою ладошку на моей, потом покалывание уменьшилось и совсем прошло, я стал задремывать и только почувствовал, что Василек отпустил мою руку, стал натягивать на нее одеяло и сказал: «спи, Де Ди». А потом, обращаясь к маме, сказал: «Де Ди будет спать». На следующий день, (мне так показалось; потом выяснилось, что я проспал больше суток и не слышал, как в комнату заходила Марьяна, и опять приходил Василек) я потребовал объяснений. Чувствовал себя я уже прекрасно, захотелось есть. Вот за ужином Марьяна мне и рассказала о вашем разговоре на прогулке, о том, что Вы сказали дочери. Что же это, Нина Сергеевна? Неужели и в этом… ммм… воплощении у Васи есть дар лечить людей?
 - Не знаю, уважаемый Дмитрий Николаевич. Не знаю. Тогда это было наитие, какое-то откровение для меня самой. Оно подтвердилось. Но не спешите проверять способности Вашего внука в этом направлении. Не спешите.
  - Да-да, конечно, но это удивительно! Удивительно вообще, а для меня как для врача, удивительнее во сто крат.
Опять воцарилось молчание. Нам всем было о чем подумать, каждому о своем и о том, что произошло.
Василёк заерзал в своем кресле, привлекая всеобщее внимание. Он стал сталкивать плед со своих ног.
  - Да-да, малыш, сейчас, - сказал дедушка, помогая внуку справиться с пледом. Марьяна встала, хитро улыбаясь, за креслом, как будто собралась увозить сына. Но не увезла.
  - Ты готов, Василёк? - спросил дед, протягивая внуку руки. Мальчик протянул свои руки дедушке, радостно кивнул головой. Его глаза сияли каким-то совсем необычным синим светом, как будто сверкали.
Наступила абсолютная тишина. Ни ветра, ни птичьих голосов. Ни один лист не слетел в этот момент с клена. Мальчик потянулся руками к деду и аккуратно спустил одну ногу с подножки кресла. Потом такая же процедура повторилась со второй ногой, кресло мама потихоньку отодвинула назад. Мальчик стоял на ногах и улыбался. А потом он отпустил одну руку, потом вторую, он уже не держался за дедушку, и пошел! Немного пошатываясь, неуклюже ставя ножки, но пошел сам в сторону клена, под которым ковром лежали красные, оранжевые и желтые листья. Пьястхи. Потихоньку, маленькими шажками он дошел до этого ковра, потихоньку, не спеша, присел на корточки и стал рассматривать упавшие листья, как будто выбирал какой-то самый-самый лист. Нашел то, что искал, поднял с земли, потом еще один и еще. Стал вставать. Вот тут он не удержался и упал. И засмеялся звонким колокольчиком. Ни мама, ни дедушка не бросились ему на помощь. Вася встал сам, постоял, немного покачиваясь, и пошел в обратный путь, держа в руках листья клена. Я смотрела на это маленькое чудо, боясь, кажется, дышать. И Дмитрий Николаевич, и Марьяна смотрели на малыша радостно, спокойно, счастливо. Улыбки на лицах. И вот эти улыбающиеся лица повернулись ко мне. Ни одного слова не было произнесено. Да и нужно ли произносить что-то, когда счастлив? И так видно.
Малыш подошел к деду, отдал ему один лист: - Пьястхо, похоже на джотхо,-  Второй лист он отдал мне, а третий подарил маме. И добавил: - Устал.
 Дедушка помог усадить Василька в кресло, стал накрывать его ноги пледом, но Вася попросил: - Не надо. Они касивые, - погладил свои ноги в синих джинсиках, обутые в легкие кроссовки и теплые носки. Еще раз сказал «устал» и прикрыл глаза.
Разговор негромко продолжила Марьяна.
- Васенька несколько раз проникал в комнату к папе. То со мной придет, то сам проползал. Сидел на ковре и пел.
- Пел? Как?
- Ну, не словами, а просто тянул в какой-то мелодии гласные «а», «о», «у». И гладил себя по щекам. Попоет чуть-чуть, остановится, погладит себя ладошками по щекам, оставит ладошки на щечках и опять поет. А ночью спал и во сне иногда тоже пел. А когда папе стало лучше, то перебрался к нему в комнату на постоянное житье. Не знаю теперь, как его обратно  в его комнату переселять. Он у папы и рисует и спит с ним вместе, не уговорим никак вернуться обратно…
Вот и ходить сам стал. Все чаще сам встает на ноги и потихоньку ходит. Почти не падает. 
Милые, славные люди! Вы поделились со мной своей радостью, и я рада за вас и радуюсь вместе с вами. Это ли не счастье?
Эато!!!


   Окончание    http://www.proza.ru/2012/09/06/1202