Пена для Афродиты

1

Молодой скульптор Гоша Четверицин завершил работу и звонит старшему товарищу, именитому уже ваятелю Борису Комельбаху.
- Ало! Боря?.. Привет… Я кончил…
- Привет… Уже?.. ну, ты лепуч…
- Прёт – не могу остановиться…
- Хорошо, забегу вечерком… - про себя же подумал: «Тоже мне Роден нашёлся – остановиться он не может… погоди, я вот тебя остановлю…», а в трубку, – С тебя причитается… а как же – по случаю успеха…
- Да может и нет никакого успеха… - смутился начинающий.
- Есть, есть… по голосу слышу, есть… - настойчиво смущал именитый.
- Извини, у меня сейчас денег в обрез… долги, нужды и всё такое… в общем, как говорят китайцы: «бедным людям пировать не разумно»…
- Ладно – китайцы, видимо могут на сухую, а я нет – проставлюсь за тебя, так уж и быть –на почве, так сказать, просвещения… но ты, брат, когда прославишься и разбогатеешь, не забудь про меня, хотя бы из любезности…
- Ну, что ты, Боря, как можно… я тебя никогда не забуду… и потом, мы же друзья…

Трудно сказать, считал ли Комельбах Четверицина другом, но опекал и наставлял явно с удовольствием.
- А помнишь, Гашек, как я тебя подобрал?.. – почти всегда, после третьей «просвещающей», спрашивал мэтр, а рюмки он предпочитал семидесяточки. – Выхожу, главное, из подъезда, погода… январь месяц, снегу навалило… а я как раз на этюды собрался – мы с Лариской только-только познакомились – ещё романтично всё было – по воскресеньям выезжали: в Архангельское, в Новый Иерусалим, в Ромашково… наше направление – места сам знаешь какие… Короче, вышел из подъезда и обомлел… смотрю, во дворе мальчишечка – синий весь от холода, рукавицы валяются в стороне – Илью Муромца из снега лепит, да на коне… и как лепит…  Вот думаю, талантище-то растёт… Как звать, спрашиваю, юное дарование? – Гоша… – прошлёпал дрожащими от холода губами… Помнишь хоть?
- Помню, как же – я ещё спросил – а Вы, дяденька, скульптор?.. А ты ответил – «ещё какой!»…
- Я тогда на втором курсе учился… бороду носил, волосы до плеч – хорохорился…
Словом, потянул студент мальчонку за собой в мир пластики и художественной мысли. И с тех пор так оно и шло – ученик и учитель… Четверицин и шагу не мог ступить без оценки и совета Комельбаха – может оно и правильно…

Уже стемнело. Гоша ждал. Он отварил макарон, открыл банку сайры, лечо, порезал сыру – всё, что у него было…
Где-то около девяти раздался звонок в дверь.
- Ну, наконец-то… я уж заждался…
- Извини, брат, дела… - мэтр был уже навеселе, в руках бутылка коньяка и коробка конфет…
- Проходи… вот она… смотри… ну, как?..
- Погоди, погоди – так не делается – первый раз что ли?.. или хочешь испортить впечатление?..
- Нет, но ты же сам знаешь, как это бывает – всё внутри горит…
- Знаю – поэтому и предлагаю несколько капель успокоительного… между прочим «Хеннесси»…

Выпили, закусили кто чем: Четверицин поел макарон с лечо, съел кусочек сыра, взял на вилку кусочек рыбки – он не хотел быстро хмелеть… Комельбах напротив – съел только конфетку… Поговорили о проблемах царящих в современном искусстве… Комельбах потянулся было налить ещё, но отдёрнул руку.
- Нет – пока хватит… пойдём посмотрим… - он поднялся и пошёл первым.
 Скульптура была в человеческий рост (170 см) и стояла на небольшой тумбе, сделанной из бруса и фанеры…
- Обнажёнка – вечная тема начинающих… однако, неплохо… очень даже неплохо… и характер уловил и анатомию грамотно сцарапал, и пропорции соблюдены, и динамика хорошая… Как назвал?..
- «Афродита, третий день, шествие по улице большого города»…
- Интересно… очень интересная мысль… Афродита – пенорожденная, да? Пена образовалась из крови Крона, оскоплённого Ураном, так?.. богиня любви, плодородия, вечной весны и жизни… хорошо, очень хорошо… Ну что тут скажешь – поздравляю – это несомненная удача…
Четверицин зарделся от счастья – похвала мэтра, учителя, мастера, достигшего уже большой славы, была для него непререкаема и однозначна – даже славословия целой толпы не смогли бы её перебить…
- Однако… - Комельбах сделал паузу. – Есть некоторый перебор…
- В чём? – Гоша насторожился.
- В эротике…
- Но я же с натуры лепил… правдиво…
- Все мы лепим с натуры и правдиво… извини Гашек, настоящий мастер должен продумывать каждую мелочь до боли в мозгах – в нашем деле нет ничего незначительного – всё значимо, всё имеет вес… Конечно, если ты решил потешить пузырей и только – это одно дело – тогда комильфо… но если ты хочешь собрать достойную публику, истинных ценителей искусства, ты должен выложиться на вышак… во всех аспектах…
- Не понимаю… ей-богу, не понимаю, Боря… - начинающий сморщил лицо в умственном напряжении.
- Ну, хорошо… - именитый праздновал победу. – Ты говоришь, третий день, так?.. но где, по твоей версии, она была первые два?..
- Первый день она провела на побережье, с рыбаками…
- Ах, вот откуда у неё эта легкомысленная походка…
- Но почему сразу такие выводы?..
- Ну, хорошо, а второй день, где она провела?..
- Среди аграриев: на пшеничных полях, в садах, виноградниках… она же богиня плодородия…
- Понятно… а теперь значит, богиня любви и вечной весны, идёт по улице большого города… скажем, Москвы… по Тверской, да?.. или по Арбату…
- Даже если и так, что в этом дурного?..
- Да вроде бы ничего – идёт себе и идёт – на здоровье… но куда?.. на панель?
- Ну, почему сразу на панель? – Четверицин почувствовал, как силы покидают его и пустоту заполняет досада...
- Да ты не обижайся, друг, но, скажи на милость, куда ещё можно идти, в чём мать родила, такими ногами и такой походкой?..
Четверицин опустил голову – он был подавлен и полностью обесточен…
- Что же мне делать?.. Переваять?..
- Не надо переваивать… надо переосмыслить…
- Если можно, в деталях… - бледность Четверицина приобрела желтоватый оттенок.
- Надо поставить её на фазу…
- Подвести электричество?.. Подсветить что ли?..
- Нет-нет, всё не то… пойдём, хлопнем ещё по рюмашке, и я осеню тебя, друг мой…
Они выпили. Теперь и Гоша закусил только конфеткой – ему было не до еды… Он был весь нетерпение и внимание.
- Поставить на фазу, Гашек, это значит – зафиксировать в промежуточном положении…
- То есть?..  – ученик подался вперёд.
- Прячешь эти её чересчур эротичные ноги обратно в пену… до пояса… - прошептал учитель, приблизившись к лицу ученика.
- Понял! – озарился Четверицин. – Она выходит из пены, но вышла ещё не вся… Гениально, Боря, гениально!..
- Ну, давай ещё по одной и побегу – мне завтра рано вставать… - мэтр был удовлетворён – дело сделано и пора восвояси. – Завтра забегу так же… успеешь?
- О чём речь, Боря… за тебя…

Закрыв за учителем дверь, он подошёл к своей богине, похлопал по выпуклому заду и огласил вердикт:
- Извини, милая, но завтра я отведу тебя на три дня и полфазы назад…
Он допил коньяк, доел закуску, лёг и сразу уснул.


2

Ему что-то снилось, что-то особенное и, даже, важное, но что именно он так и не вспомнил. Зато пришла идея – не мучиться, не месить глину, а пойти в магазин, купить строительной пены и запенить ноги по самый пупок… Он так и сделал. Затем взял аэрограф и подкраснил пену, чтобы и дураку было ясно, что пена образовалась из крови Крона, оскоплённого Ураном…
«Гениально!.. Гениально!..» - звучало во всём существе Четверицина… однако в этой бочке цветочного мёда была и ложка дёгтя – он сильно сожалел, что сам не дошёл до такого простого решения…

На этот раз Комельбах не заставил себя долго ждать. Звонок раздался в начале седьмого. Он ворвался, как вихрь, почему-то крикнув с порога:
- Где?! – словно забыл расположение комнат и выход в мастерскую.
- Извини, коньяк… - Четверицин не понял, и начал оправдываться.
- Это потом! Сперва дело… - резко остановил мэтр.
Энергичность учителя несколько смутила ученика. Он бежал следом, ощущая движение воздуха в фарватере…
- Ну вот, совсем другое дело!.. И пена какая интересная… - пощупал. – Из чего она у тебя?..
- Извини, это мой маленький секрет… - начал кокетничать Четверицин.
- Секреты?.. от меня?.. что случилось, Гашек?..
- Да я шучу, Боря, шучу… обычная строительная пена – вот баллон…
- Ты гений, старик!.. Это же новое слово в искусстве…
- Ну, скажешь тоже… просто лень было глину месить…
- Лень, брат, - двигатель прогресса – это ещё древние заметили… а с другой стороны, с точки зрения религии – это грех, порок… Так что крепись, мой милый Гашек, твоя стезя лежит меж двух огней… А какая колеровка удачная – именно такой я представлял себе пену, из которой рождается богиня любви… И уровень взял исключительный – оставил только краешек пупка – это яркое свидетельство хорошего вкуса и чувства меры… Вот теперь успех… теперь и выпить можно…
- Извини, Боря, но… так получилось… в общем, коньяк я вчера допил…
Комельбах замер от неожиданности. В наступившей тишине Четверицин слышал, как бьётся его сердце – сгорающее от неловкости…
- Я могу сбегать… конечно «Хеннесси» не гарантирую, но на бутылку водки наскребу…
- Не надо… - Борис Александрович не знал, как лучше показать, что он не обижен, тогда как обижен он был крайне. – Ты прав – тут лучше на трезвую голову – служенье муз не терпит суеты… и наркоты – ха-ха-ха… - этот смех избавил его от лишнего напряжения. Да и Четверицину стало легче. Комельбах продолжил. – Безусловно, решение талантливое и теперь этой пошлости уже гораздо меньше… но она всё же осталась…
- В чём? – Гоша искренне удивился – он в точности исполнил рекомендацию.
- Да во всём… решительно во всём… ты посмотри, как она у тебя раскинула руки – словно приглашает на себя всех и каждого…
- Ну, это уж чересчур, Боря…
- Ладно этого ты не можешь видеть по молодости лет… но посмотри какая грудь – откровенный силикон… и губы… а нос – тут же явно пластическая хирургия поплясала… Смотри в профиль – вот идёт линия лба, продолжаем её до кончика носа… видишь как у тебя проходит?.. а должно быть вот так… Старого физиономиста не обманешь…
- Но я же с натуры брал… не мог я ошибиться…
- Ну, всё, брат, тут уже говорить не о чем… давай лучше думать, как будем исправлять эти косяки…
- Если следовать той же логике, то надо всё запенить, оставить одни глаза… – обескураженный автор, казалось, вот-вот заплачет.
- Правильно!.. представляешь, какой будет эффект: красная пена и голубые глаза из неё…
- А почему голубые?.. Она же богиня плодородия, значит, зелёные должны быть…
- Можно и зелёные… на красном фоне всё играет… У тебя осталась ещё пена?..
- Да – я два баллона брал…
- Давай прямо сейчас… в четыре руки…


3

Работа была завершена. Они смотрели на дело своих рук со стороны, и никто не решался высказаться первым. Теперь это была глыба чего-то красного, из которой смотрели два зелёных глаза, с переносицей и бровями цвета глины…
Наконец старший нашёлся.
- Ну и что ты думаешь?..
- Даже не знаю, что сказать…
- А я знаю… это уже не просто гениально, но божественно – тема перешла из мифологической плоскости в библейскую… Да-да – не смотри на меня так – из мифологической в библейскую… Начало Бытия – помнишь (?) – «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою…» Надо название изменить… но это уже ты сам, как автор…
Четверицин лишился речи – он силился что-то сказать, но не мог – настолько был поражён масштабностью мышления своего учителя. Он смотрел на того преданными глазами, из которых текли крупные слёзы… Комельбах был доволен результатом во всех аспектах – он простил ученику и дорогой коньяк, и дерзновение первичного замысла, и завидное постоянство творческого порыва… он опять любил его, как прежде, как того маленького Гошу, вдохновенно горящего над снежной фигурой былинного богатыря…
- Теперь можно и за водкой сбегать… вот тебе деньги, возьми что-нибудь поприличнее… и закуски хорошей… только, умоляю, не бери эту сайру, у меня от неё изжога…
- Да-да, конечно… я мигом…
- Погоди… спросить хочу, а то потом забуду – ты где такую натуру нашёл?.. Кто тебе позировал?
Гоша остолбенел.
- Ну, что же ты, друг?.. Или опять какие-то секреты от меня?..
- Лариса…
- Лариска?!...


06.09.12
4:32