Астрачи -Ленинград

   Пока машина колыхалась на ухабах, рытвинах и канавках луга, которые мы, ежедневно проходя туда и обратно по тропинке до шоссе и с него не замечали, ребята утрированно подвывали в кузове, демонстрируя какие физические страдания они испытывают от тряски. Виталий только иронически улыбался, старательно объезжая сомнительные места. Наконец машина выбралась на дорогу. Виталий, не останавливая её, открыл дверцу и держа руль, стоя на педали газа, повернул голову в кузов, встав левой ногой на подножку.
     - Ну, что, живы? Вы так вопили, что я думал разваливаетесь. -Две головы высунулись из под брезента и испугались. – А кто машину ведёт, если ты вылез из неё?
     - Не боись! Доставлю в лучшем виде. – Виталий вернулся в кабину, увидел, что я, страхуя , на всякий случай  поддерживаю руль. – Понимающе кивнул...
     - Автомобилист? – Пришлось подтвердить, что являюсь обладателем новенького «Жигулёнка» и за руль взялся осознанно, т.к. насмотрелся на аварии на дорогах и знаю, что их совершают или неумехи, не справляющиеся с управлением,  или вот такие лихачи, слишком уверенные в своём мастерстве. Всё это высказал ему в деликатной форме, напомнив о своей ответственности за  ребят, которые у него за спиной.
    - Извини-извини, Михалыч. Больше не буду. А мы у себя в парке с ребятами иногда ещё не то выделываем. Когда начальство не видит, конечно.
    Виталий  мотнул подбородком влево, в сторону придорожного памятника  и  дал длинный гудок. – Были здесь?
    - Да! Нас Маша, наша бригадирша,  сводила в один из выходных к этому мемориалу, рассказала историю его открытия  и мы от делегации ленинградских школьников возложили полевые цветы к плите, которую охраняет артиллерийское орудие, и на которой написано, что здесь покоятся воины,  погибшие в боях на дальних подступах к Ленинграду.
     Нашли захоронение-братскую могилу  случайно. Дорожники  вели работы по расширению  шоссе. Начали копать площадку для устройства  места съезда с дороги и наткнулись на останки людей.  Подняли историю военных лет, привязав её к данной местности. Оказалось – в этом районе находился походный госпиталь, куда свозили с передовой  раненых бойцов, не подлежащих  из-за тяжелого состояния транспортировке. Когда фронт приблизился и возникла угроза захвата фашистами этих мест,  быстро собрали живых, увезли  на различных средствах, а погибших наскоро похоронили в братской могиле и, чтобы фашисты не надругались над павшими бойцами, её замаскировали так, что отыскалось захоронение спустя много лет.  В архивах нашли документы на 184 человека. Местные власти организовали траурное перезахоронение, открыли мемориал, воинское подразделение произвело салют и, с  тех пор установилась традиция – все водители, проезжая мимо давали длинный гудок, в память о погибших солдатах. Закон дороги.
     Виталий добавил скорость. Двигатель КАМАЗа  шумит очень своеобразно, я не мог найти слово для характеристики звука. Пожалуй, самое подходящее – стрекочет. Утомлённый  постоянным недосыпом, психологическим напряжением, массой забот лагерного месяца, убаюканный ровным шумом двигателя, я позволил себе немного расслабиться, т.е. банально начал  «клевать носом». Даже что-то успел во сне увидеть, как в сонную идиллию вторгся голос...
     - Э, аллё, Михалыч! Мы с тобой так не договаривались. Ты будешь спать, я тоже полночи ехал, не выспался. Усну с тобой за компанию и куда мы приедем? Правильно, в лучшем случае в кювет.
Нам это надо? Давай-ка,  разговаривай. О чём, о чём? Расскажи, как тебя твои детишки довели до жизни такой. За месяц – вижу – ухайдакали, будь здоров. Я тебя еле узнал, когда увидел.
     - Да нет! Это я просто загорел. Ну устал, конечно, так ответственность какая.  Давай лучше ты расскажи что-нибудь из дорожных приключений. Ты же «дальнобойщик». Историй за время путешествий по стране накопилось не мало, полагаю.
     Виталия уговаривать не надо было. Я попал в самую точку. Историй, которыми он хотел со мной поделиться , хватило бы на четыре дороги туда и обратно, как он мне скромно сообщил. Помню до сих пор, хотя прошло много времени и передам их в его довольно интересном исполнении:
    - «Давно это было, ага. Я только начинал ездить в дальние рейсы. Был глупый, самонадеянный. Верил начальству по-дурости. Как-то меня отправили в поездку одного, без напарника, в смысле, хотя это нельзя делать, но начальник уговорил. Шоферов свободных не оказалось, а потом плечо, т.е. длина маршрута,  короткое,  даже без ночёвки, мол,  управишься.
     -Давай, молодой! Тебе заработать же надо? Вот после армии женился, хозяйством обзаводиться надо! -Всё это он говорил, мягко выпроваживая меня из кабинета и провожая к диспетчерской, где мне вручили путевой лист, накладную на груз и отправили к машине. А тягач большегрузный у меня был старый. Больше стоял на ремонте, чем ездил. Ну, а кто молодому новую машину даст? Только старикам они доставались, да тем, кто умел дружить с начальством, от которого это зависело. Ну, короче, поехал я на базу, загрузился и в дорогу, а сам в уме перебираю как улестить меня начальник пытался. И молодой я, и здоровый, и надёжный, и грамотный, и он в меня верит, как в никого другого, и ближайшая новая машина будет моя. Я понимал, что врёт, противно было от его обхаживаний фальшивых, но вида не показал. Короче, приехал в пункт назначения. База работает круглосуточно, в три смены. Разгрузился, а обратного груза нет. Позвонил по междугородному домой, а дежурный диспетчер велит порожняком машину не гнать. Ищи, мол, ты парень находчивый, пробивной. Плюнул я, обратился к ребятам-шоферам, подсказали где попутный груз обратно прихватить. Ну, тебе это не интересно, да и не нужно. Короче, выехал я рано утром другого дня. Поспал перед выездом пару часиков и выглядел, наверное, как ты сейчас. А надо тебе сказать, что это был выходной день.  Да ещё местные водилы мне сказали, что я могу сократить дорогу намного, если поеду по бывшей военной дороге, не указанной, из-за секретности, на обычных картах. А сейчас её рассекретили и забыли, но она проезжая, божились они. И вот я, сдуру, решил сократить дорогу и время и свернул на неё.  Почему сдуру? Да через несколько километров услышал хлопок и машину повело на один бок. Я остановился, удостоверился, что мне не показалось и вылез из кабины. Так и есть. Пропорол баллон. Наехал на какую-то острую железяку, торчащую из бетонный плиты, занесенную землёй. Твою дивизию, - это ведь не ругательство, осведомился лукаво Виталий и продолжил.
     - Ну что мне здесь одному делать?  Запаска-то у меня была, а знаешь сколько она весит? Вот то-то и оно! Походил я вокруг, поругался на собственную глупость, да приступил к делу.  Достал домкрат, поднял машину, чтобы освободить колесо, отвинтил болты, потянул колесо на себя, стаскивая его с оси и...чёрт его знает, как получилось, короче, отступая назад, споткнулся и падая, уронил эту дуру себе на ногу. От резкой боли в глазах потемнело. Взвыл даже. Лежу на дороге в пыли, колесо на ноге, болища отчаянная. Пробую пошевелиться, чуть сознание не теряю. Понял, что ногу-то сломал, наверное. Понял? Положение. Почитай – безвыходное. Рация в кабине, мне из под колеса не выбраться. Дорога заброшенная, справа – лес, слева – лес. Секретчики военные, чёрт бы их побрал, или подрал – как правильней?  К тому же выходной. Никто не ездит, кроме нас, дураков. Дальнобойщиков. Ты знаешь, вот стыдно признаться, а тогда расплакался, как пацан. Рисую себе всякие страшные картины. Подохну во цвете лет, как жучок, наколотый на булавку. Когда ещё такой лопух на эту дорогу заедет?! Я уж орать принимался, голос сорвал, ругал всех на чём свет стоит, как будто кто виноват. И каждое шевеление отдавалось такой болью, какую я ни до того, ни после никогда не испытывал. Уже в забытье начал впадать. Не знаю, сколько я так там лежал, казалось вечность, вдруг слышу вроде мотор. Думал глюки. Только останавливается около меня раздолбанный «газик». С него соскакивают три поддатых парня, подбегают ко мне.
     - Аллё! Ты чего тут делаешь? – Меня от радости, что нашли,  опять слеза прошибла.
     - Ребята, помогите. Я ногу сломал колесом. – Из них хмель выскочил. Ребята тихонько сняли  баллон, один сбегал в лесок, выломал несколько палок, сделали из них мне шинку, примотали к ноге, погрузили в свой «газик» и повезли в районную больницу. А один остался у моего тягача, чтобы кто с грузом не пошалил – объяснил он. Потом выяснилось, что ребята были механизаторы из ближайшего колхоза, а один – шофер. Все отслужили действительную, поэтому знали как надо оказывать первую помощь. В тот день, на моё счастье, они собрались отметить выходной день, компания собралась молодёжная,  большая, а водки не хватило. Водителя сунули за руль, двое отправились с ним, а чтобы ГАИ не засекла на шоссе за рулём выпившего, свернули на эту дорогу. Скоро сказка сказывается, дело было длинней. В больнице сделали рентген, наложили гипс, я дал телефон гаража. Позвонили туда, обрисовали ситуацию. Оттуда приехал водитель с механиком, поменяли запаску, заехали ко мне в больницу. Машину угнали в Ленинград , с пожеланием мне скорей выздоравливать. А где-то через неделю пригнали за мной «Волгу» санитарную и увезли в больницу в Ленинград, вместе  с женой.  Да, я забыл сказать, что моя милая, как узнала, что я сломался и лежу там, взяла отпуск, прискакала ко мне, сняла комнатку в посёлке у санитарки больницы, но ходила туда только ночевать. А так весь день проводила в больнице около меня, и помогая персоналу по необходимости. А с  теми ребятами мы потом подружились. Каждый раз, когда ехал через их края, навещал своих спасителей. Подарочки привозил им. Ну да! То, чего им тогда не хватило  и, благодаря чему, меня обнаружили. Давно вроде было, но как вспомню  тогдашнюю безысходность, безнадёжность, страх, аж мурашки по коже бегут. Меня жена потом уговаривала бросить дальние рейсы, но полюбил я дороги, да и платят больше, чем водителю на какой другой работе. В городе, допустим.
     -Ну, ладно, что-то я расчувствовался. Михалыч, там ребята молоко в бутылках в кузов прятали?!  Ты молодец, что не дал его вылить. Сейчас очень кстати пришлось. Попил бы я. А ты не хочешь?
     -Тормозни. Сейчас попросим. – Мы вышли из кабины.
     Ребята осторожно высунули головы на остановку машины.
     - Что-то случилось? Чего стоим? Ещё так мало проехали.
     - Да нет. Жарко. Нам с Виталием пить захотелось. Дайте нам пару бутылочек молока.
     Юра дурашливо захлопал глазами и детским голоском, ломаясь, залопотал. – А нету больше. Нам тут так темно, тоскливо, делать нечего, вот мы всё и выпили.
     - Все десять бутылок? Вчетвером?
     - Да! – жалобно закивал он, часто-часто моргая, - нам так страшно было.  Мы и выпили. Всё!     Почему-то меня это возмутило. Даже если это была шутка, то глупая. Я не принял её. Добавив в голос металл, жестко  выговорил: - Хорошо! Я не заслужил у Вас, чтобы мне дали бутылку молока, которое я привозил для Вас из колхоза  почти ежедневно. Свежее! Которое не дал вылить на землю,  кстати, думая о Вас тоже, велел разлить в бутылки и взять с собой в дорогу. Я не заслужил, но Виталию найдите. И немедленно! – Чтобы не сорваться вернулся в кабину, давая понять, что мною  вопрос  решён. В разговор вступил Виталий. – Михалыч! Не переживай! Это же дети, а они всегда неблагодарны к тем, кто о них заботится. Сейчас  я их высажу к чёртовой матери, право имею, потому что права не имею в кузове людей возить.  На попутке доберутся до города, там на поезд  сядут, на нём  не темно, не страшно, весело. Ты ведь им денег на дорогу дашь? А мы с тобой  доедем до ближайшего посёлка,- скоро будет,- и купим в магазине питья. Принято?
     Не дожидаясь конца тирады Виталия, Юра нырнул под брезент и появился с двумя бутылками молока.
    - Извините! Вот , там под рюкзаки завалились. Мы не хотели зажать. Так получилось. Вылезать? Они понимали, что угроза высадить их не более, чем слова. Виталий  взял молоко,  хмыкнул, скривившись,  и  сев в кабину дёрнул машину вперёд. Его тоже задела эта ситуация. – Ну, дети! Надо было тебе больше перед ними скакать и вертеться. Вижу-вижу, что так и было, не отпирайся. 
    - Да я и не отпираюсь. Делал всё, что было положено, чтобы они жили в лесу удобно, были сыты, здоровы, в безопасности, жили интересно, не перегружены работой, приобрели какие-то необходимые знания. А как иначе? Ведь это не только моя работа, но и призвание, не говоря высоким стилем. Поэтому меня так режет их такое отношение. Очень редко, кстати, пусть даже в шутку, как они хотели это представить.
    - Так и я о том,- Виталий одной рукой держа руль, причмокивал от удовольствия после каждого глотка,- разве такое в городе найдёшь. Его нормализуют, пастеризуют, чёрт-те что делают, пока оно на молоко становится похоже только цветом. А ты что своё не пьёшь?
    - Да мне что-то и расхотелось. Получается силком у детей из горла выдрали.
    - Ага! – Подтвердил Виталий,- только силком они у нас хотели выдрать, не давая. Слушай,- он сунул бутылку в карман на дверке кабины,- такая история про детей и бутылки, закачаешься. Слава Богу, у нас не такие.
    - Шли мы, как-то,  двумя фурами, по одному водителю на машину,  где-то в середине России.
Я ехал первым, мой друг, соблюдая  положенное  расстояние, сзади. Проезжаем обычную деревню, каких много примелькалось по дороге – избы, перед  ними  палисадники  с цветами, справа-слева  огороды,  сады, заборы. Всё  в зависимости от достатка хозяина. Некоторые хозяйства выглядят так, что в коллективизацию были бы признаны «кулацкими», со всеми вытекающими отсюда последствиями.
     - Не знаю, каким чувством  я почувствовал угрозу, от которой надо спасаться. Инстинктивно  нажал до пола педаль газа. КАМАЗ  взвыл от такого насилия. Машина-то тяжелогруженная, но это спасло, как я до сих пор считаю, мою жизнь. Она, как будто, прыгнула вперёд и в то же мгновение в стойку кабины сзади моей головы ударило  что-то тяжёлое и со звоном отскочило вниз. Я сразу ударил по тормозам, высунулся из окна и увидел как за забором, по огородам , вглубь усадьбы, убегает пацан. Выскочив из машины, увидев  у задних колёс,- машина-то проскользила вперёд изрядное расстояние,- осколки разбитой бутылки я перескочил через забор и кинулся за ним, продираясь через картофельные заросли и ягодные кустарники, куда он бежал спрятаться. Не знаю, что я хотел сделать, наверное, отвести к родителям, чтобы они ему объяснили, что он мог убить меня. А, может, надрать уши и задницу. Если бы я не среагировал на летящую мне в голову бутылку и не ускорил ход машины, то она, попала бы в открытое окно и в голову. И мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Уцелеть шансов было мало. Даже в случае ранения, я терял управление, машина сваливалась в кювет, и кабину раздавливал сдвинувшийся груз. Такие случаи бывали. Нам читали подобные сводки в гараже на занятиях по технике безопасности. Всё это я просчитал потом, а сейчас я бежал по огороду. Пацан, чувствуя, что я его догоняю, свалился на спину, поднял вперёд руки и ноги и заверещал диким голосом: «Папаня!!!»  Я обернулся на тяжёлые шаги. К нам тяжело топал от дома мужик с топором в руке. Не знаю, вооружился ли он для защиты своего чада или работал по хозяйству и прихватил оружие  на всякий случай.
    - Ты чего - взвыл он, останавливаясь. Выглядел он диковато, но я не испугался. Во-первых страх я израсходовал на дороге.  А, во-вторых, я краем глаза увидел, подбегающего к нам ,моего друга и напарника с монтировкой в руке. Оказывается, выехав на встречную полосу, чтобы не столкнуться со мной из-за моего торможения, увидев, что я побежал в огород, он, прихватив монтировку кинулся мне на помощь.
     Мужик остыл – Чего Вам от него надо? – Я, задыхаясь от возмущения рассказал, что случилось на дороге и что могло случиться. Мой товарищ поддержал меня несколькими примерами аварий из-за таких вот «шалунов». Мальчишка начал подвывать, продолжая лежать на спине, закрываясь руками. Реакция отца была ошеломляющей!
     - Накажите, как считаете нужным! Заслужил за свою пакость! – Он повернулся и пошел к дому.
     Подвывание пацана перешло в рёв: - Папаааняяя.  -Молчи,- бросил отец через плечо,- умей за свои пакости сам отвечать. – Папаааняяя, – передразнил он, удаляясь.
     Мы с другом переглянулись, повернулись и пошли за мужиком к дому.
     - Слушай, отец, тебе повезло, что он не убил меня. Учи его сам. Ведь может повторить это.
     - Спасибо, ребята! Да нешто я не понимаю. Он с пацанами насмотрелся по телеку фильмов про партизан, вот и играют в войнушку. А там одни взрывы, крушения, стрельба, кровища. Ребята, Вы меня извините за моего балбеса. Вразумлю, не сомневайтесь. А с Вами, может, чайку попьём,- он щёлкнул себя по горлу,- не, я понимаю, дорога. А мы чуть- чуть. За знакомство и хороший исход.
     - Да нет, спасибо. За рулём не пьём. Да, к тому же, вон с дороги гудят. Мы всю её, обе полосы, перегородили, надо разъезжаться. -И мы уехали.
     Виталий покрутил головой, видно, воспоминания не доставили удовольствия. – Ну, ладно, подремли. Я вижу сейчас носом клюнешь. Нам ещё часа три пилить. Будем к городу подъезжать -разбужу.
     Когда Виталий подал машину задом к входу в спортивный зал с улицы, там уже столпились
приехавшие раньше «лагерники» и пришедшие их встречать одноклассники и родители. С кузова сняли брезент и мои «попутчики», с высокомерием «дарующих» стали подавать в протянутые снизу руки личные вещи: рюкзаки, чемоданчики, спальные мешки – кто с чем поехал в КМЛ, не прекращая сыпать остротами, шутками, прибаутками, делясь, наскоро, впечатлениями о жизни в лагере, о том, как «здоровско» там было.  Закончив раздачу,попрыгали на землю и  оживлённые, увлекаемые друзьями, разобрав свои «шмотки», направились в сторону домов. Мы с Виталием недоуменно переглянулись. В кузове остались палатки, спальники, взятые напрокат в Доме пионеров района, масса кухонной утвари со школьной кухни, очаг в разобранном виде, верой и правдой служивший нам весь месяц. Всё это имущество ребята доверили разгрузить нам.    Виталий, глядя им вслед развёл руками.
    - Саша! Юра! – Окликнул я мальчишек. Они сразу не поняли, что это я их зову. – Вы хотя  бы  с Виталием попрощайтесь. Они остановились, повернулись и деланно вежливо попрощались с нами обоими.  Виталий  поклонился и язвительно произнёс: - До свидания, мальчики! Будьте здоровы и счастливы! А это, - он показал подбородком на кузов,- мы с Вашим начальником, подчеркнул последние слова,- разгрузим сами.  Мальчишки и их друзья, как будто проснувшись, кинулись назад. – Извините, не подумали. Покажите, куда складывать?
     Из школы вышла Галина Болеславовна – директор,- О, и Вы уже приехали. Я с поезда-то ребят встретила, думала Вы будете позднее. Ну, Вы как? Устали? Загорели, вижу. Постройнели,-засыпала она меня вопросами,- ладно, разгружайтесь. Главное, все живы-здоровы. Отсыпайтесь пару дней, потом мне всё подробно расскажете.
     Пока мы разговаривали около дверей зала, мальчишки стаскали всю оставшуюся утварь и спорт-инвентарь в зал, сложили на пол и с чувством исполненного долга удалились. Я представил Виталия Галине Болеславовне, попросил написать ему на работу благодарственное письмо, в канцелярии подписал наряд на поездку, заверил печатью и вышел на крыльцо проводить нашего доброго друга. Что бы мы делали в лесу без его плиты-очага, служившего нам много-много лет в последующих лагерях – КМЛ, пока их не отменил какой-то высоколобый начальник.
     Я тепло распрощался с ним, наговорил ему много хороших слов, он даже засмущался. Сел в кабину, КАМАЗ взревел. Выруливая между деревьев, окружающих школу, он не оборачиваясь, приветно высунул в окно поднятую руку. И пропал из виду, но не из жизни. Я всегда тепло вспоминал его, складывая его очаг на новом месте, с новыми ребятами. Более десятка раз уже. Дай Бог не последний. А тебе, Виталий,  желаю ровной, широкой, светлой дороги. Мощного и безотказного двигателя. Пусть твои колёса несут тебя по счастливой, успешной во всём, жизни.
     Хотелось бы на это надеяться. Вспомнил я тебя через много лет, за многие тысячи миль /здесь измерения идут в милях/ на вечере Канадских тракеров /дальнобойщиков/сочинив экспромтом для них, и для тебя, следующие строки:
«Посвящается людям мужественной профессии,находящимся в дороге днём и ночью, доставляющим людям необходимые грузы, людям с нежной душой, что мы имели возможность видеть и слышать в их песнях на собственные стихи и музыку, написанные в дороге, в периоды длительного одиночества, когда они общаются с Космосом, откуда и приходят стихи и музыка.У нас их называют Дальнобойщиками. В Северной Америке - Тракерами. Среди них много русских
и говорящих на русском языке.


           ПЕСНЯ ТРАКЕРА
Необъятные просторы,
Мир и сложный и простой.
Неумолчный зов мотора
Приглашает: «Пой со мной»
Эх, тряхнуть бы стариною,
Что растаяла вдали...
Колокольчик под дугою
На другом краю земли.
Хоть порой бывает тяжко,
Сила есть, тверда рука.
Сотни лошадей в упряжке,
Но душа-то ямщика.
Пусть сейчас другие ритмы
Поднимают, вдаль несут,
И летят гурьбою рифмы,
Ноты новые поют.
Жизнь светлее и чудесней,
Песня льется сердцу в такт,
И летит, ликуя песня,
Завораживая тракт.