Michael Noa Debate

Michael — Noa Debate

Весеннее калифорнийское солнце грело, но было совсем не жарко. Мишель сытно разглядывал остатки севиче из морских ежей, а содержимое бокала Ноа с такой же неукоснительной динамикой стремилось к нулю. Пора было уходить, однако оживлённый дискурс ещё только разгорался.
— Возвращаясь к случаю с мальчиком, а я считаю, что это очень наглядный и бытовой пример, хочу опять же продемонстрировать свою позицию по поводу важности развития каждого индивидуума в нашем обществе. Я строго убеждён, как вы уже знаете, что развитие индивида обусловлено динамикой внутренних механизмов обучения, которые, следует заметить, активны особенно в раннем детстве. Так вот и выходит, что наш мальчик, которого так нещадно избила на глазах у прохожих мать, будет учить в это самое время поведение агрессии и раздражения. А если, ко всему прочему, учитывать концепции классического и оперантного обусловливания из поведенческого подхода а так же шанс предиспозиции нашего мальчика к насилию, то мы получим, быть может через пару десятков лет нового Чарльса Мэнсона, или, как минимум, опасного наркомана.
Действительно, Мишель своими глазами видел, как пять минут назад, на другой стороне бульвара Сансет раздражённая чем–то мамаша злостно и с усердием военного диктатора молотила пятилетнего карапуза по заднице. При этом, малыш выпустил из рук чёрный воздушный шарик, который моментально улетел куда–то в стратосферу. Мишель уже долго смотрел в след шарику и заметил одну странность: тот либо застыл в небе и не летел выше, застыв над ними жирной чёрной точкой, либо, улетая всё дальше, пропорционально раздувался, создавая иллюзию почти полной статичности.
— Я считаю, что ваш изначальный подход пропитывают густые соки детерминированных и  редукционистских взглядов середины, или не дай бог начала двадцатого века. Вы пытаетесь заключить природу этого бедного мальчика в настолько узкие рамки, что он, действительно, ненароком может стать каким–нибудь жутким человеком, — Мишель заметил, как Ноа, ковыряясь в остатках своего фоа–гра, скорчил недовольную мину, будто прикусил губу, и быстро поправился, — Я хотел сказать, конечно же, человеком с жутким поведением.
Библейское имя собеседника Мишеля подкреплялось его длинной седой бородой, не смотря на то, что он был далеко не старик. Мишель тоже недавно отпустил достаточно серьёзную толстовскую бороду, — того трабовал статус и профессия.
— На самом деле, если опустить диалектику, нам, как гражданам современности, следует, — Мишель избежал слова «нужно», он знал как Ноа относится к лексическим абсолютизмам, постоянно цитируя джедая Оби Вана; менее всего Мишель хотел представать Ситхом в его глазах, — пропагандировать мораль, сочувствие, семейные ценности и запретить наконец–таки эти жуткие мультипликационные фильмы про Тома и Джерри, как это в своё время сделали в Советской России: сначала  создали свою копию этого мультфильма, а потом сами же её запретили, заявив, что этот мультфильм выпустили распоясавшиеся садисты, алкоголики и педофилы. Я считаю, наше общество тоже способно к такой смелой и целебной самокритике.
— Да уж, нам ещё только расти и расти до таких подвигов духа, — согласился Ноа, — Не могу не согласится, однако я хотел бы вернуться к принципам работы разума. Я, как и многие мои коллеги, убеждён, что разум, это системное явление и работа данного устройства обусловлена чёткими механизмами, как, скажем работа часов обусловлена работой шестеренок. Если развить эту аналогию, можно сказать, что разум, как и часы, создают достаточно сложные концепции, однако составляющие элементы крайне просты. Концепция времени, — очень сложная и условная идея, понять которую, например, не способны животные, — только человек, хотя на самом деле эта концепция состоит из ряда металлических шестерёнок, болтиков и гаечек, которые двигаются в строго упорядоченной системе. Так же и человеческий разум, — сложные идеи формируются из достаточно ничтожного количества первичных элементов. В большинстве алфавитов мировых языков присутствует в среднем от двадцати, до сорока символов, однако мы способны создавать невероятно сложные слова, предложения, мысли. Одним словом, я считаю, что это поистине изумительно, на что способен человек, на какие высоты он может поднять себя.
Подумав о высотах, Мишель понял, что его недоеденный севиче, который стоял перед ним уже порядка пятнадцати минут, располагался далеко не на олимпе кулинарного искусства, не смотря на недавние заявления LA Times. «Как там это было? Mysterious and playful little dish? Как вообще блюдо может обладать качествами уличного мага или какой–нибудь femme fatale? Нет, всё–таки скорее masterful, — более подходящий эпитет для описания блюда, хоть эта вода с ежами этого не заслуживает». Действительно, все окружные коллеги называли шефа ресторана maestro и попасть в день, когда падают севиче было редкой удачей. У Мишеля в голове мелькнула мысль о том, что он слишком себя избаловал в последнее время. Хотя, с другой стороны, что за претенциозность, добавлять в севиче морских ежей?
— Я всё–таки не могу не отметить, дорогой Ноа, что в каждом вашем аргументе вы забываете о феноменологии. Мы не можем унифицировать тотальность человеческого опыта. В нашем дискурсе опасно забывать о таких представлениях. Я опять хочу подчеркнуть то, что подход к таким феноменам, как сны, абстрактные идеи, фантазмы не могут попадать под вашу детерминистскую гребёнку, — Мишель не мог оторвать взгляд от чёрной точки на небе, которая постепенно увеличивалась. Посетители в кафе начали поглядывать наружу, из–за стеклянной витрины проглядывали их недоуменные лица. «Не с проста,— подумал Мишель, — скоро нужно уходить».
— К примеру, — продолжил он, — потенциал художника безграничен именно потому, что он способен создавать абсолютно бессвязные концепции, у которых нет ни принципа, ни метода реализации посредством стандартных материалов речи или письма. Он способен создавать из абсолютной пустоты свободные мысли и визуализировать их через любые каналы, доступные в современном искусстве. Эти свободные концепты, разноцветные тени полусформированных мыслей, никто не сможет зажать в тиски базового восприятия, буквы, слова, предложения, цифры.
Мишель заметил, как точка в небе совсем прекратила движение и стала переливаться чёрным, словно пятно нефти, прилипшим к небу, как-бы продемонстрировав, что и там человек успел нагадить. И это подсказывало Мишелю, что пора было уходить.
— Коллега, потенциал вашего художника бесконечен именно потому, что у его разума есть довольно осязаемые границы, — Ноа достал трубку и начал медленно чистить её, — предлагаю, в том числе и для нахождения компромисса, обратится к квантовой физике. А в особенности к недавним суждениям, так называемого «Доктора Квантума», о квантовой механике снов. Я, естественно не буду приводить всю статью и квантовые уравнения, однако основная идея такова: существует шесть уровней, которые соответствуют разным состояниям ума во сне(будучи умудренными мужами, мы, конечно же понимаем, что сон и реальность не далеки друг от друга, так что можно опустить все условности). Конечно же первые несколько уровней содержат подсознательные процессы и простейшие эмоционально–привязанные цепочки ассоциаций, что все мы так часто видим во снах: фантомы изображений и мелькающие эмоциональные тени. Однако что действительно интересно, так это две последние ступени. На Пятой ступени мыслящий понимает, что он во сне, посредством своей способности к восприятию парадоксов, я бы назвал это Когнитивным Разрешением, наподобие разрешения экрана монитора, но преимущественно к когнитивным способностям...
— Конечно же это условно, ведь мы не имеем понятия о «разрешении» разума, у него нет параметров, по которым его можно исчислить или измерить, — не мог не вмешаться Мишель.
— Я не могу опровергнуть это суждение... Продолжая мысль, могу сказать, что самое интересное во всей этой теории, — это Шестой уровень, который так же называется «Пробуждение Бога ото Сна». Фред Алан Вульф, он же «Доктор Квантум» подразумевает под этим феноменом чистое восприятие, не привязанное ни к одной существующей концепции, и в то же время позволяющее мыслителю воспринять все существующие и не существующие миры в едином парадоксе, — Ноа вытряхнул из маленького пакетика содержимое для своей трубки, — это, опять же, демонстрирует мою позицию...
— И в то же время её опровергает, — дополнил, улыбаясь, Мишель, — обратите внимание, коллега, что это напрямую показывает нам, насколько все естественные науки на деле являются костылями для восприятия...
— Но тем не менее важными костылями, позволяющими нам забраться до Шестого уровня и... — он завозился с коричневым порошком, насыпал его в стеклянную трубку, затем поднёс грязную зажигалку, втянул образовавшийся пар и с трудом выдохнул, — ... пробудится ото сна.
Тем временем Мишель понял, что чёрный переливающийся шар в небе был солнцем, которое жгло сетчатку его глаз всё это время. Он глянул внутрь ресторана и увидел ужаснувшиеся от поступка Ноа посетителей.
— Вот теперь точно нужно уходить, — заметил Мишель, но было уже поздно.
Тяжёлые лапы охранников обрушились на него вместе с собеседником, после нескольких оглушающих ударов выкинув их на дорогу.
— Хренов крэкхед, пятый раз за две недели уже жрачку чужую доедает, только и успеваем его выкидывать, — пояснил один из охранников другому, — брехнёй своей посетителей пугает.

Мишель встал, оценил тяжесть увечий, признав их незначительными для пробудившегося бога, и внёс разумное предложение:
— Месье, я думаю настало время для утреннего моциона по Санта–Монике.
— Определённо, — согласился Ноа и помог Мишелю подняться с ног, уворачиваясь от пролетающих словно пули уроборосов.