Во власти Зверя Глава 32

                Глава32

    После телефонного разговора с Сергеем Звягенцев сделал пару звонков влиятельным людям города: вопрос об открытии новой клиники окончательно решался на сессии Горсовета. Звягенцев просил ускорить этот процесс. Скрипя сердцем, ему пришлось дать свое согласие на участие в предвыборной кампании одной из партий в качестве гипнотизера и экстрасенса.      
    Воздействие гипноза на подсознание избирателей давно использовалось в политике, так как увеличивало  количество голосов в пользу той или иной партии почти вдвое. Услуги гипнотизера стоили очень дорого, но Леонид долгое время старался избегать подобной работы, так как прекрасно понимал, что, занимаясь ею, он совершает преступление перед Богом и людьми, которыми сознательно манипулирует.      
Сейчас Звягенцев оправдывал себя тем, что у него не остается выбора. Он не мог лишиться своей клиники, положения в обществе, элитного круга, в который так долго прокладывал дорогу, и, наконец, он должен был помочь Сергею, который был ему нужен в последующей работе.   
     «Почему-то, благополучие почти всегда достигается нечестным путем, - рассуждал он. -  Но оно мне необходимо, чтобы творить добро. Именно добро, хотя, звучит это довольно банально. Сейчас я вынужден кривить душой, чтобы впоследствии избавить людей от страхов и страданий. Открыть, наконец, людям дверь, ведущую к радости и счастью. И не все ли равно, кто поднимется на вершину Олимпа. Власть и деньги всегда портят людей. Да и какая разница, каким путем я иду к своей цели, и кто сейчас оплачивает мой труд. Лишь бы это шло на благо человечества».   
     Звягенцев достал из шкафа папку, в которой хранилась его диссертация.
«Пока это лишь начало, - подумал он, бережно перелистывая страницы. – Нужны факты, подтверждающие мою теорию, и они у меня будут. Тогда посмотрим, кто прав, я или Кац».       
     Леонид представил себе надменное лицо профессора: его выпуклые глаза, заостренную, похожую на клюв дятла, бородку. «Вы, молодой человек, занимаетесь псевдонаукой, -  сказал он Звягенцеву после прочтения черновика диссертации. – Выбросите свои химеры из головы». В тот день Звягенцев промолчал. Для Каца он был всего лишь начинающим амбициозным экстрасенсом, лезущим изо всех сил в большую науку, «белым колдуном», как его прозвали в народе, делающим карьеру за счет личного обаяния и связей.   
     «Сегодня или никогда. Дольше держать Ивана в клинике нельзя», - подумал Леонид, чувствуя, как с каждым днем крепнет воля пациента. На все попытки проникнуть в его подсознание, тот отвечал активным сопротивлением. Пришлось разрешить ему встречу с женой. Звягенцев надеялся, что свидание с любимой женщиной ослабит Ивана физически и сломит, наконец, его сопротивление.   
     Звягенцев отодвинул папку с диссертаций в сторону. Готовясь к приему, он положил перед собой чистый лист бумаги и ручку, прочитал молитву, мысленно очищаясь изнутри, несколько раз глубоко вздохнул, затем решительно нажал на кнопку вызова, представив себе, как загорается лампочка над дверью его кабинета – сигнал для медсестры. И тот час дверь открылась. Медсестра впустила мужчину лет тридцати с удивительно синими, грустными глазами. Посетитель вошел пружинистой спортивной походкой, приветливо улыбаясь Звягенцеву.   
     - Здравствуйте, - Леонид протянул посетителю руку. Пожав крепкую ладонь, Звягенцев ощутил, что мужчина невольно забирает у него энергию. «Непреднамеренный энергетический вампиризм», - определил Звягенцев, но вида не подал.   
     - Присаживайтесь, - сказал Леонид. – Что привело вас ко мне?    
     - Да, да, спасибо, - слегка рассеяно проговорил мужчина. Хотя он и продолжал улыбаться, взгляд его оставался грустным.   
     - Я вас слушаю.    
     - Дело в том, - посетитель замялся. – Моя фамилия Петровский. Вячеслав Николаевич Петровский. Я знаю, что вы человек занятой, и никогда бы не стал вас беспокоить по пустякам, если бы не одно обстоятельство.   
     - Какое обстоятельство?   
     - Понимаете, я все время на работе. У меня небольшая компьютерная фирма. Иногда приходится задерживаться на работе до поздней ночи, - Петровский тяжело вздохнул.       
     - Если хотите, можете курить, -  предложил Звягенцев.           
     - Спасибо. К сожалению, сигареты я оставил в машине.   
     Звягенцев достал из шкафчика сигареты, зажигалку и пепельницу.   
     - Благодарю, - Вячеслав кивнул и закурил сигарету.   
     Звягенцев терпеливо ждал, пока посетитель успокоится
     - Дело в том, что семья у нас небольшая: я, моя жена и дочь Карина. Карина хороший, милый ребенок. Моя жена не работает, и потому все свое время уделяет девочке.   
     - Сколько лет вашему ребенку?       
     - Восемь.      
     - Продолжайте.      
     - Да вообще то я не знаю, как об этом сказать, - нерешительно произнес Петровский.   
     - Говорите, как есть, - сказал Звягенцев. – Я так понимаю, что-то случилось с вашей девочкой.      
     - Да. Последнее время Карина, без видимых причин, стала замкнутой, раздражительной. Она плохо спит ночами.          
     - Это бывает в переходном возрасте. Восемь лет - сложный период. У детей портится характер, часто меняется настроение, - сказал Звягенцев. – В этом нет ничего страшного. Теплые ванны на ночь, молоко с медом…
    - Мы тоже так вначале подумали, - перебил его Петровский. – Но появилось нечто, что побудило нас обратиться к вам.   
    Петровский открыл дипломат, который принес с собой, и достал альбом.               
    - Вот, взгляните.    
    - Что это?      
    - Альбом моей дочери. Видите ли, Карина с пяти лет ходит в художественную школу. Раньше она рисовала веселые пейзажи, портреты. Ее педагог говорит, что она очень талантлива. Он даже собирался послать ее картины на выставку в Германию. Но вот три месяца назад она стала рисовать такое, что не поддается объяснению. Да вы взгляните сами. Все ее рисунки одинаковы, за исключением мелочей.   
    Звягенцев открыл альбом и опешил: рисунок излучал сильнейшую агрессию, похожую на ту, которую он испы-тал на себе, когда шел за Иваном по коридорам Антимира. «Уничтожить! Уничтожить!» - кричал рисунок.   
    Звягенцев решил не обращать внимания на энергетическое давление, исходящее от рисунка, и сосредоточился на самом изображении. Лист был разделен на две части, равные по размеру. Одна его часть оставалась белой, на второй, заштрихованной простым карандашом, были изо-бражены невероятно напряженные руки и ноги, выразительные, искаженные ненавистью глаза и рты. Темная половина рисунка наползала и давила на белую часть, пытаясь отодвинуть границу.   
   Леонид почувствовал, что рисунок  притягивает к себе, как магнит. Мозг атаковали невидимые сущности, атаковали достаточно мощно, стремясь парализовать его волю, затягивая в гигантскую, черную воронку.         
   - Леонид Андреевич, что с вами? Вам плохо? – откуда то издалека раздался взволнованный голос Петровского.   
   Звягенцев с трудом возвращался в нормальное состояние. Ему потребовались огромные усилия, чтобы очиститься от той грязи, которую он успел вобрать в себя, пока рассматривал рисунок. Петровский с удивлением наблюдал за ним: он был обыкновенным человеком и не ощущал того, что чувствовал в данный момент экстрасенс. Люди, как правило, не воспринимают или почти не воспринимают негативное энергетическое воздействие какого либо изображения – в организме человека природой заложен защитный механизм от подобной вредной информации. В противном случае, человечество давно бы вы-ерло, так как мощные атаки Антимира могут нанести непоправимый вред человеческой психике, а порой даже привести к смерти… 
    Леонид перевернул страницу альбома. На следующей странице изображение оставалось прежним, менялась лишь его белая часть. С каждым последующим рисунком она становилась меньше, словно ее пожирала черная половина. На последнем рисунке она уменьшилась почти втрое.    
    Некоторое время врач и посетитель сидели молча. 
    - Что же это такое? – проговорил, наконец, Звягенцев.   
    - Я не знаю, доктор, - тихо ответил Петровский.   
    - Ваша дочь пришла с вами? 
    - Да, она ждет меня в коридоре.    
    - Приведите ее сюда.    
В ожидании Петровского, Звягенцев нервно барабанил пальцами по столу. «Какое странное дело! И как все сходится! Все линии в одну точку». Он еще раз взглянул на рисунок: «Белый участок – Свет, черный – Тьма, наползающая и пожирающая Свет».
    Раздался стук в дверь.   
    - Да, войдите.      
    Вошел Петровский, с ним очаровательная девочка.   
    Звягенцев улыбаясь, встал из-за стола. Он подошел к девочке, взял ее за руку и усадил в кресло, сам сел напротив.    
    - Тебя зовут Карина?
    - Да.    
    - Сейчас мы с тобой поговорим, а твой папа подождет тебя в коридоре. Хорошо, Карина?      
 - Да.    
Петровский вышел и Звягенцев приступил к осмотру ребенка. При обследовании полевой структуры девочки, Леонид почувствовал внутреннюю агрессию. Пытаясь корректировкой снизить ее, он ощутил, что агрессия не только не снижается, а наоборот активизируется. Эта маленькая девочка обладала сильными взрослыми чувствами: внутренней борьбой, разочарованием в жизни, духовной усталостью.    
    - Карина, я посмотрел твой альбом. Ты очень красиво рисуешь. Только я не совсем понял, что это? – Звягенцев открыл первый лист альбома.   
    - Я не знаю.      
    - Скажи мне, Карина, когда ты рисовала, тебе кто-нибудь помогал?       
    - Да.    
    - Кто?      
    - Я не знаю.   
    - Может твой знакомый?    
    - Нет. Моя рука сама рисовала.    
    - А ты? Что ты любишь рисовать? 
    - Сейчас я ничего не люблю рисовать.         
    - Почему?      
    - Потому, что все вокруг ненастоящее.       
Звягенцев затаил дыхание, боясь своими вопросами вспугнуть ребенка.    
    - А цветы, небо, солнышко – они тоже не настоящие? – Звягенцев осторожно взял девочку за руку, чтобы пощупать пульс. Пульс был замедленный, пульс взрослого человека.    
    - И цветы, и небо, и солнце – все мертвое, - нехотя ответила Карина.               
    - А люди?            
    - Здесь все не настоящее, - устало повторила девочка и опустила глаза.   
    - Карина, что ты сейчас чувствуешь?               
    - Ничего.    
    - Почему, милая? – Звягенцев лихорадочно искал новые вопросы.      
    - Там, - девочка подошла к окну и, подняв руку, показала на небо. – Все живое. Там все друг другу нужны, там все любят друг друга. А здесь все мертвое, люди равнодушные, как игрушки, - Карина по-детски пыталась объяснить ему, Звягенцеву, сущность этого мира.    
    - Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал?      
    - Просто знаю, я видела, - тихо произнесла Карина.
    - А что ты еще видела?   
    Карина взяла со стола свой альбом, ручку и на последнем листе заштриховала оставшуюся белую часть. Теперь весь лист стал черным. 
    - Мы все скоро умрем, - сказала она, протягивая альбом Звягенцеву.   
    Сердце у Леонида сжалось. Между ним и Кариной лежала пропасть, которую он не мог преодолеть. То, что для девочки было ясно, как божий день, для него – ученого, экстрасенса оставалось великой тайной. Он многое знал, многое чувствовал и понимал, и все же чувства и знания этого ребенка были ему не доступны. «Истинно говорю вам, если не обратитесь, и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное, - говорил Иисус Христос. – Кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном; и кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает».   
    За один миг Звягенцев успел передумать о многом. Он подумал даже о том, что это дитя ему было послано свыше. Словно голос духа, голос девочки предупреждал его об опасности грозящей всему земному.   
    - Этого не будет! Поверь мне!   
    Он взял у Карины ручку и перечеркнул последний лист. Затем, нажав кнопку вызова, попросил медсестру пригласить Петровского в кабинет.   
    - Я хочу оставить вашу дочь в клинике. Мне необходимо некоторое время за ней понаблюдать.         
    - Леонид Андреевич, что с ней? – взволнованно спросил отец девочки.    
    - Пока не знаю. Карину необходимо обследовать. Понадобятся консультации опытного психиатра, невропатолога, педиатра, - ответил Звягенцев. – Ее альбом я тоже пока оставлю у себя. Мы проведем несколько тестов и возможно, нам удастся понять, что с ней происходит.    
    - Неужели все так серьезно? Что я скажу жене?   
    - Скрывать от вас не стану, случай с Кариной необычный. Конечно, решать вам. Я лишь рекомендую оставить девочку здесь. Вы, конечно, можете посоветоваться с женой и привести ребенка завтра, но мы потеряем еще один день.      
    Петровский сидел в кресле, прикрыв глаза рукой.         
    - Папа, - прошептала Карина, слегка коснувшись его плеча. – Папа, милый, оставь меня здесь…   
    Девочка осеклась на полуслове, с нежностью посмотрела на отца и сказала с грустью:    
    - Я знаю, что вы с мамой любите меня. Я тоже вас очень люблю. Но очень скоро нас всех здесь не будет. Мы уйдем далеко, далеко; и будем жить в другом мире.    
    - Девочка моя, ты говоришь странные вещи, - воскликнул Петровский, прижимая ребенка к груди. – Ты совсем не боишься?
    Девочка молча покачала головой и обняла отца.      
    - Мы с мамой завтра к тебе приедем. Ты будешь умницей?          
    - Вот и договорились, - поспешно произнес Звягенцев; он опасался, что  девочку увезут домой. – Не волнуйтесь, Вячеслав Николаевич, все будет хорошо.
    Проводив Петровского до двери, он вернулся к девочке.    
    «Бедняжка обладает способностями медиума, – подумал Звягенцев, глядя на ребенка с чувством сострадания. Он вспомнил свой страх, когда впервые почувствовал в себе нечто такое, чего не было у других. Соприкосновение с непонятными ощущениями всегда пугает человека, а если это непонятное, неведомое ранее ощущение становится твоей частью, твоей тенью, тогда этот страх надолго поселяется в тебе. И не важно, сколько тебе лет. - То, что переживает сейчас эта девочка, не поддается описанию. Возможно, ее рисунки – это отчаянная попытка  маленького существа, изменить взрослый мир. Не может же она на самом деле предсказывать гибель мира, - Леонид пытался отвергнуть мысль, засевшую у него в голове. – Но она говорит, что мир уже мертв, - Звягенцев опять взглянул на милое лицо девочки. Карина сидела спокойно, отрешенно глядя внутрь себя. – Все это весьма странно. А что если мне познакомить Ивана с девочкой?»   
     Звягенцев подошел к столу и нажал кнопку вызова.    
     - Приведите, пожалуйста, Ивана Истомина, - попросил он вошедшую медсестру.      
     «Будет интересно посмотреть на его реакцию, когда он увидит рисунки девочки, - подумал Звягенцев. – Возможно, мне удастся вызвать его на откровенный разговор».   
     У Звягенцева было приподнятое настроение, все складывалось, как нельзя лучше.               


Рецензии
Мне очень понравился Ваш стиль письма. Я так поняла, что это фантастика? У меня взрослая дочь художник и она рисует именно на подсознании. И это на самом деле удивительно. Хочу про неё рассказ написать.Приглашу Вас посмотреть, когда напишу.))))
С Уважением С.М.

Света Ланика   07.09.2012 09:04     Заявить о нарушении
Светлана, спасибо за замечательный отзыв. Роман "Во власти Зверя" одновременно и мистика, и религия, и Фантастика. Сейчас это называется жанром четвертой волны. С большим удовольствием прочитаю Ваш рассказ о дочери. Приглашайте. С уважением Александр.

Александр Шабалтас   07.09.2012 17:53   Заявить о нарушении
Александр приглашаю Вас посмотреть мой репортаж :"Подсознание рисует" Как раз о картинах моей дочери.

Света Ланика   27.09.2012 09:57   Заявить о нарушении