Бесхребетная

Определив турку на конфорку плиты, засыпаю кофе, наливаю воды. Все делаю размеренно, с показушной ленцой - актриса из меня никудышная. Стараюсь параллельно улыбаться (улыбка дурацкая получается, от уха до уха),вести бессмысленный разговор о погоде, о недавних покупках (трещу как сорока), унять дрожь в руках (как у заядлого алкоголика), и изо всех сил стараюсь не рассыпаться на кусочки от боли, что внутри. Ты бы этого не оценил.

Ты просто сидишь на табурете в своем английском дорогущем костюме, на моей простенькой кухне, неохотно отвечаешь на вопросы, и с недоумением оглядываешься вокруг, силясь понять, каким ветром тебя сюда занесло. Но ты джентльмен, не показываешь виду, как тебе скучно. Мне бы обидеться, да послать тебя к черту, но не могу: когда дело касается тебя, я становлюсь бесхребетной тряпкой. Чем ты и пользуешься, время от времени. А раз я тряпка, то гордость мне ни к чему, и я продолжаю по-дурацки улыбаться и безостановочно тараторить глупости.
Разливаю кофе по чашкам, насыпаю в вазочку твое любимое печенье, ставлю сахарницу, сливки. Видишь – я держусь. Совсем не волнуюсь. Молодец я. То, что внутри меня уже все выжжено, тебе знать наверняка не обязательно, ты итак догадываешься.

Верчу кружку в руках, преданно заглядываю в твои глаза. Ищу хотя бы намек на заинтересованность в моей персоне, но откуда ей взяться? Все безрезультатно. А чего я хотела? Секс не любовь. И вообще, секс, это просто секс. Без всяких ЗАГС-овых последствий. Или это так только в моем случае, пойди, разберись.

— Увидимся завтра? – господи, неужели этот жалкий и писклявый голос, мой?

— У меня много работы, ты же понимаешь.

Конечно, понимаю. Я вообще понятливая малая. Только дура дурой, ничему не учусь.

Ты делаешь глоток и моришься: тебе никогда не нравился мой кофе. А я ведь так старалась.

— Может, позвонишь, как освободишься? Я буду ждать... Мы могли бы куда-нибудь сходить вечером...

— Зайка, у меня плотный график. Мне пообедать некогда, а вечером самый пик работы и встречи с заказчиками.

Меня раздражает твоё «Зайка», которое ты говоришь всем своим девкам, но я лишь грустно улыбаюсь и заверяю:

— Да-да, конечно.

Вижу по твоему лицу, что этот вопрос себя исчерпал, и желания разговаривать со мной, у тебя нет. Жаждешь оказаться подальше отсюда. Я все понимаю, и сразу же прихожу на выручку.

— Ой, у меня же встреча с подругами в кафе. А я и забыла!

Ты облегченно вздыхаешь. Ставишь чашку на стол, и с ноткой снисхождения в голосе, спрашиваешь:

— Тебя подвезти?

— Нет-нет, мне еще собраться надо...

Я провожаю тебя до двери, ты обуваешь туфли, торопливо целуешь куда-то в переносицу, выходишь на площадку и спускаешься вниз по лестнице.

Я закрываю дверь. Один замок, два щелчка. Второй замок, щелчок. Цепочка. Нужно поставить еще замок. Или даже два. Чтобы после твоего ухода, я с ними возилась, а они не закрывались. Думать только о том, что замки собраны на «отвяжись», китайской сборки, и вообще, нужно слесаря вызвать, который вечно в запое… Думать только о замках, а не о тебе. Не о том, что вся моя жизнь без тебя бессмысленна. Пуста. И любовь моя нужна тебе, как волку пятая нога.

Вхожу в кухню, включаю кран, мою чашки. Турку. Две ложки. Вытираю насухо, определяю их на свои места. А затем бессильно сползаю на пол, прижимаюсь спиной к столешнице, обнимаю коленки, и стеклянными глазами смотрю куда-то в окно. По щеке пробежит слезинка, затем еще и еще, а я смотрю в даль. Перед глазами твое лицо, в ушах звенит ненавистное «Зайка», в голове мысль: «Тряпка, как ни крути, никогда не приобретет свой хребет».