Жизнь после... survarium

РАССКАЗ БУДЕТ ПРОДОЛЖЕН ПОСЛЕ ХОРОШИХ ОТЗЫВОВ О НАЧАЛЬНОЙ ВЕРСИИ 



                Жизнь после…

                Пролог

«Мы не хотели останавливаться, соревновались друг с другом, пытаясь прийти первыми к финишу…
сами уничтожали свою планету и себя, игнорировали предупреждения, считали себя лучшими на Земле : Венцом творения, и оказались не готовы… Не знаю, когда и как это началось, нашу часть отправили в Сибирь с приказом зачищать дороги от зарослей. Чем ближе мы подъезжали к цели – тем больше все напоминало войну. Огромные цистерны с напалмом, танки, авиация, мы очищали один сектор за другим, а другие зарастали еще сильнее. Мы отступали, километр за километром, оставляя поселки и города, никто не понимал что происходит, искали виноватых, и не находили. а потом, потом свершилось «чудо» - какие-то ученые из лаборатории сказали, что у них есть вещество – гербицид, сказали, что они смогут справиться с лесом. Как мы радовались, когда лес отступил, это был Праздник! Последний праздник цивилизации, а потом наступил две тысячи двадцатый год. Была весна, зацвели деревья, и огромные облака пыльцы накрыли города. Мы думали, что это обычная аллергия, но очень скоро начались первые смерти. Врачи ничего не могли сделать, человек за стуки буквально сгнивал заживо, от эпидемии вымерла большая часть человечества, много людей, очень много, а те, кто пережил – привыкали без электричества, машин, кондиционеров и супермаркетов, дальше шесть лет выживания, прячась как крыса среди мышеловок. Я размышлял все это время о случившемся. Иногда жалел, что не умер в самом начале. Сейчас я понимаю – мне… нам… человечеству дан еще один шанс, теперь я не могу просто так сдаться и умереть. Я направляюсь в лабораторию «Д», чтобы найти лекарство от гербицида, и спасти нашу планету, ради наших детей. Запись окончена»

                Глава 1: «Сумеречная клетка»
Две тысячи пятдесят седьмой год. Утро, двадцатое мая, так бы сказали во времена «божьих даров» - годов до эпидемии, уничтоживших нашу планету. Сейчас же на дворе тридцать седьмой год, люди начали новый отсчет времени, начальной точкой отсчета назначена первая смерть от вируса «Герпулий» или, как ее сейчас называют в народе «гербецидова пыльца». Сегодня особенный день, именно двадцатого мая умер первый человек, новый год наступил, но радости нет.
Я лежал на кровати. И смотрел в тряпичный потолок моей палатки, сегодня была удивительная погода, светло, тепло и нет и намека на дождь. Куда больше удивило отсутствие тишины, обычно в лесу возле города N тихо, только волки ночью воют, но сейчас тишину омрачил звук ломающихся веток. Звуки были неосторожными, значит гость не собирался скрываться. Ну если никто не прячется, то и мне незачем. Сев на кровать я достал армейские сапоги, раньше их называли, вроде, «берцами» - удобная кстати обувь. Надев фуфайку из непонятной ткани, я вышел из палатки. Гость, вышедший в этот же самый момент меня слегка удивил, ведь это был сам Захар.
 Захар у выживших считается мудрецом, он один из немногих людей, который знает о гербициде всё, но скрывает это. На вид Захар лет сорока, с седеющей бородой и белыми волосами средней длины. На его лице только начали проявляться старческие морщины, что придавало его образу статус «лесника». Вообще Захар никогда ни к кому не заходит, но если и зайдет, то все ему всегда рады, а такие отношения к себе заработать в наши дни не просто сложно, а вообще невозможно. Да и перспектива пообщаться с ним о тех временах, когда люди ходили за едой не в города, а в некие «супермаркеты», когда одевались не у барыг иили не шили из шкур волков, а покупали в магазинах одежды. Многие считают его рассказы небылицей, ведь многие еще не родились во времена «божьих даров», кстати Захар и начал отсчет времени с «даров», но так никто и не узнал. Почему он назвал те времена таким специфическим названием.
Захар подошел к тлеющему с вечера костру, я же пошел за дровами в поляну, там как раз торчали пару елей. Название я узнал от отца, он родился еще до наших дней, и у него сохранилась энциклопедия, которую я читал на ночь каждый день. Ели находились в метрах ста от палатки, но Захар – человек честный, никогда чужого не возьмет, да и на помощь всегда придет, в общем палатку ему можно доверить. Только я схватился за топор, как Захар окликнул меня:
- Не надо по дрова, я тут ненадолго, да и тебе пора собираться.
И действительно, в километре из леса начали выть волки, что показалось мне странным, ведь они выходят ночью и обитают в городах, да и на двоих утром никогда не нападали, по крайней мере никто о таких случаях не слышал. Я послушался Захара, быстро собрал палатку, и мы были готовы уходить.
Я держал путь к «Сумеречной клетке» - лагерю близ города N, причем «клетка» был ближе всех к городу. Такое местоположение удобно: близко к городу – значит больше полезных вещей можно найти, народ будет постоянно проходить через твою стоянку – значит бедным не останешься. Но в тоже время и опасно быть возле города, ибо зверью прилюбились каменные здания. Захар пошел со мной, но первые часы пути он молчал.
Когда мы увидели вдалеке, Захар предложил разбить лагерь, мол надо поговорить. Кто я такой, чтобы оказать ему? Разбив лагерь, мы уселись на траву. Время было полуденное. Может чуть позднее – мои часы вышли из строя, еще один повод идти в «клетку». Стоянка была в километре от нас. Мы же были на поляне в низине, открытая местность, но и врагов мы увидим быстро.
Захар достал из сумки две банки тушенки – редкая пища в наших местах. Он предложил мне банку, я с жадностью согласился. Последний раз я ел тушенку добрых шесть лет назад, когда умудрился познакомиться с небольшим отрядом бродяг, стремившихся в городские склады за едой. Тушенка была изумительной, казалось, будто она свежая. Захар начал разговор. Когда я жадно вылизывал банку, стараясь съесть каждый кусочек тушенки:
- И вправду, вкусное мясо.
На это я только кивнул с гримасой счастья и стеснения одновременно:
-Офень Фкуфная туфенка…
Захар молча доел консерву, и положил банку обратно в сумку. Мусор никто никогда не бросает на землю, это считается верхом неуважения как к выжившим, так и к природе. Такое святотатство могли позволить себе только Отбросы, их нельзя описать, эти люди просто отбросы. Их стреляют без жалости и сожаления, а их тела оставляют гнить, дабы это было напоминанием всем невежам, которые забыли закат человечества.
Захар вновь отвлек меня от мыслей о тушенке, которую я так быстро съел, не прочувствовав весь вкус, отчего я чуть не упал в уныние:
- Парень, зачем держишь путь в «клетку»?
- Припасы нужны, Захарыч, да и часы борохлят, починить бы надо.
- Зря ты туда сегодня идешь, в Новый год туда лучше не лезть, место плохим становится, лучше я совет дам куда идти.
- Ну тогда послушаю твой совет, куда путь держать?
- Ты должен попасть в Новую Москву.
Я выплюнул весь чай, который решил выпить, слушая совет Захара, но выпить так и не получилось:
- Ты рехнулся? Туда месяц пути через леса Отбросов, верная гибель.
- А если я скажу как добраться туда за два дня, обещаешь не идти в «Сумеречную клетку»?
- Захарыч, ты с ума выжил? За два дня невозможно добраться. Извини, но мне надо в «клетку».
Я начал собирать лагерь. Захар молча встал и пошел своей дорогой подальше от «клетки».
Собрав палатку, я направился к стоянке выживших, то бишь «Сумеречная  клетка»   »