7. Район черных фонарей

- Ты слышишь этот стук? Они сту чат о двери и заколоченные окна. Они скребутся в стены. Ты слышишь их ры ча-ание и хрип? Слы шишь это шипение? Они здесь ради тебя. Ты думаешь, эти стены смогут их сдержать? Они уже в со седней комнате. Ты слышишь их шаги? Не медли. Беги. Беги скорее! Направо. Там дверь. Да. Вверх по ступеням. Направо. В окно. Прыгай.

Звон стекла и оглушительная тишина. Удар. Темнота. Весь мир, покачиваясь, вытянулся в длинную узкую улочку. Вдалеке сияло и медленно пульсировало бледно-зеленое зарево. Над головой чернело небо, скудно поблескивая тусклыми звездами. Тишина звенела, вытягиваясь в струну вдоль этой длинной улицы. Справа был сплошной деревянный забор. Слева – ряд двух и трехэтажных домиков. Пустые окна словно скалились. Стены домов наклонялись над дорогой, пытаясь закрыть проход. Слышно было, как внутри кто-то кричит, рычит и воет. Попеременно, то здесь, то там загорался свет. Занавески на окнах развевались так, словно внутри домов бушевал ураган, иногда на улицу вылетали разные вещи: книги, стулья, одежда. Зарево на горизонте пульсировало, отчего тишина уплотнялась и начинала давить на тело.
- Иди.
- Я не могу. Я не могу пошевелиться.
- Иди.
- Мои ноги не двигаются. Они окаменели и стали частью этой улицы.
- Иди. Ты должен. Иначе…
Позади раздался треск выламывающихся досок.
- Они скоро настигнут тебя. Иди. Я жду в конце у лицы.
Ноги не хотели слушаться. Но жуткий вой и рычание за спиной толкали вперед. Тело била сильная дрожь, дыхание то и дело перехватывало. Неожиданно улица поплыла. Забор, дома, грязь под ногами стали двигаться назад. Бежать. Быстрее бежать! Ноги двигались еще пока медленно, но с каждым шагом становились все более послушными. Бежать!
Дома раскрывали свои двери, норовя проглотить. Забор трещал и сыпался, проваливаясь в непроглядную черноту, подступающую справа.
- Теперь можешь остановиться.
Горизонт вспыхнул, и тысячи птиц заполонили небо. Шелест крыльев закрыл собой звезды. Стало совсем темно. И из этой темноты вышла она: бледно-серое лицо, белые длинные волосы, черное платье. Она плыла по гладкой черной поверхности, а вокруг, с неба осыпались перья.
- Отдышись, ты устал.
Тело моментально наполнилось свинцом. Дыхание участилось.
- Сейчас тебе ничего не грозит.
- Что это было? Кто за мной гнался?
- Это отраже ния.
- Чьи отражения?
- Отражения тех, кому, как ты думал, ты помо гаешь.
- Я не понимаю…
- Конечно. Если бы ты пони мал, тебя бы здесь не было. Гадание, толкование снов. Тебе показалось ма ло. Ты вторгся и сю да. Ты нарушил границу. Я здесь, чтобы вернуть тебя назад.
Ее голос. Что не так с ее голосом? Она все время странно интонирует, то растягивает слоги, то почти проглатывает их. Громкость ее голоса постоянно меняется, отчего слушать ее почти невыносимо. Кто она? Откуда она здесь?
- Но, кто ты?
Улыбка. От ее улыбки по спине побежал холодок.
- Если тебе нужно имя, то можешь звать меня Госпожой Малакай.
- Малакай?
- Ма ла кай.
Она улыбалась. Хотелось развернуться и бежать. Как можно быстрее. Но.
Этот грохот и скрежет за спиной. Что там?
- Не оборачивайся. Иначе они увидят тебя.
- Отражения?
- Да. От раже ния. Ты вторгался в их сны. Ты решил, что сможешь по мочь им. Ты нарушил естественный порядок. Ты повредил их. Тех, кто тебе до ве рял. Они никогда теперь не станут прежними. Ты расслоил их, разъединил их. И та часть, которая осталась здесь, будет охотиться на те бя. Они знают, что не должны существовать. И знают, кто виновен в их существовани и. Они хотят перестать быть. Но для этого им нужен ты. Для этого должен перестать существовать ты.
- Но, что же мне делать?
- Уходи. У хо ди. Вперед. Вдоль по этой улице. Иди и не оборачивайся. В конце этой у лицы будет твое спасение.
Ветер поднял облака пыли к самым небесам, осыпав ворохом черных перьев. Госпожа Малакай растворилась в ночном воздухе, обжигающем прохладой. Там, где бледнело ее лицо, был виден свет. Слабый, тусклый. Он виднелся вдали, в конце длинной прямой узкой улицы. Черные дома подступали со всех сторон. Чернота разливалась над головой, как чернильное пятно. Казалось, что черный цвет – единственный цвет в этом мире. Казалось, что он сейчас раздавит, нахлынув со всех сторон. Но дышать было на удивление легко. Ночной ветер приносил свежесть и прохладу откуда-то из-за города. И казалось, что там поля, освещенные луной, и сверкающие озера.
Но скрежет и рычание за спиной не дали насладиться мечтами. Шагать. Шагать по направлению к свету. Не оборачиваться. Да и не хотелось. Тело само, сжатое страхом, не могло развернуться по направлению к невидимой опасности. Оставалось только идти вперед. Хорошо. Свет, спасение.
Что, в конце концов, происходит? Это же сон. Сновидение. Я могу контролировать его. Я делал это уже столько раз!
Рычание. Шаги. Быстрее-быстрее. Чье-то дыхание за спиной. Все тело бьет крупная дрожь. Просто трясет всего! Земля под ногами становится липкой и вязкой. Идти совсем невозможно. Вот это ощущение… за секунду до прикосновения. Ты чувствуешь, что тебя вот-вот кто-то коснется. Ты чувствуешь взгляд на себе, движение воздуха, тепло или холод того, что сейчас должно дотронуться до тебя. Но касания не происходит. Это чувство затягивается невыносимо. Это сводит с ума. Темно-зеленое ожидание, смешанное с черным страхом. Тяжелое сочетание. Нестерпимое. Бежать. Бежать! Выбился из сил, но не продвинулся даже на пять метров. Что же это? Это мой кошмар, или кошмар пациента? Я же привык справляться с ними. Я справлялся.
- Не нужно лишних мыс лей. Они отвлекают тебя от цели. Иди на свет. Не оборачивайся. Какие инструкции тебе еще нужны?
Прислониться к фонарному столбу. Отдышаться. Холодный металл обжигает щеку. Фонарь? Почему так темно? Только сейчас стало понятно, откуда весь этот черный цвет, разлитый в воздухе. Фонари. Это невероятно. Как это описать? Они светят наоборот. Они абсолютно черные и распространяют вокруг себя темноту. Да, ночная темнота сгущается вокруг них и доходит до самого предела там, где должен находиться источник света. Невероятно. Это точно не мой сон. Надо быть осторожнее. Но, неужели Нора могла все это вообразить? Маловероятно. Видимо, это что-то из ее подсознания…
- Слишком много мыслей. Ты так шумишь. Из-за этого шума ты не слышишь их. Не слышишь, как они кричат. Они пробираются в город. Они пришли сюда из Черной Пустыни. Они проберутся через лабиринт домов и заборов, который я построила, чтобы дать тебе время. Время, которое ты тратишь на шум. Иди же. Разве ты не слышишь их криков?
И действительно. Издалека доносились крики. Это было похоже на то рычание, что слышалось за спиной. Но теперь звуки были более… человеческими? Это кричали люди. Но что-то жуткое и странное было в их голосах, в том, как они кричали. Это мог бы быть звериный крик, но казалось, в этих голосах нет жизни. Они записаны на пленку, воспроизведены. Звуки отделены от тех, кто их произвел.
Снова дрожь. Идти. Надо идти.
Этот странный диссонанс давящей атмосферы и необыкновенной легкости. Дышать так легко и приятно. Ночная прохлада. Воздух с каждым шагом становится все свежее. Свет вдалеке манит. Он похож на лунный. Такой же холодный и чистый. К нему хочется прикасаться. Кажется, что стоит протянуть руку, и она окунется в поток этого света.
Но он так далеко. И длинная улица с рядом черных фонарей никак не хочет заканчиваться.
Стук. Снова стук. Кто-то стучит в двери домов. Изнутри. Кто-то пытается выбраться. Крик. Крик. Крики. Они добрались? Что же делать? Что? Почему? Почему я паникую? Я умею справляться с любым кошмаром. Но чей же он? Неужели это подсознание Норы? Или все же мое? Эти черные фонари. Их темнота закрывает небо. Они давят сверху вниз, прижимают к земле. Стук становится громче. Не оглядываться. Но почему? Не оглядываться.
Треск. Выломанная дверь упала на землю. Быстрые шаги, тяжелое дыхание и снова это чувство – предчувствие касания. Поворот.
- Нора?
Это действительно была она. Я научился отличать свои или чужие фантазии от реальных людей, присутствующих во сне. Это действительно была Нора, а не элемент моего сновидения.
- Нора? Ты здесь? Это твой сон?
Что-то странное в ее взгляде. Почему она молчит? Она не слышит?
- Нора, милая, ты слышишь? Нора?
- Айзек.
- Нора, ты слышишь. Как хорошо. Почему ты здесь? У нас сеанс? Я не помню. Я, наверное, слишком долго здесь пробыл, мозг успел немного перестроиться. Я не очень хорошо помню начало сеанса. Сегодня у тебя необычный сон. Мы, наверное, слишком углубились. В следующий раз не будем так экспериментировать, а то мне, честно говоря, здесь не очень комфортно и даже страшно немного. Хорошо, что ты нашла меня. Теперь будет проще.
- Айзек.
Она вновь смотрит и молчит. Что с ее взглядом? Почему она так смотрит? Очередной кошмар? Нет. Это точно она. Что с ней.
- Нора, милая. Как ты себя чувствуешь?
- Айзек. Я устала.
- Да-да, милая. Сейчас мы будем заканчивать.
- Я устала. Пойдем домой, Айзек.
Она протянула руку. Какая холодная у нее ладонь. Она потянула на себя.
- Пойдем, Айзек. Видишь, там горят фонари? Пойдем туда. Здесь слишком темно. Здесь холодно. Пойдем на свет.
Она пятится назад. Но свет в другой стороне. Она не видит? Она тянет его к столбу, с которого на землю стекает темнота. Что с ее глазами? Что?
Ноги подкосились. Спина обмякла. Плечи свело холодной судорогой.
Ее глаза. Все это время они были круглыми и огромными, на пол лица. Ее рот был искривлен страшной гримасой, зубы были квадратными и одинаковыми.
Она держала его за руку.
Она тащила его к себе.
- Айзек. Я устала. Я не хочу здесь быть. Мы не хотим здесь быть. Давай уйдем отсюда. Давай уйдем.
Вырваться! Убежать! Но ее рука вцепилась намертво. Биться изо всех сил. Она кричит. Прямо в лицо. Она вот-вот дотянется. Черное небо рвется и осыпается вниз. Стены домов рушатся и из-за них выползают бледные фигуры. Они все ползут сюда. Они кричат. Они тянут свои руки к нему.
- Хватит.
Черные перья взмыли в небо и заблестели сотнями звезд.
Один посреди улицы. Черные фонари мягко разливают ночную прохладу в воздухе.
- Ты так ничего и не понял.
Снова черное платье и белые волосы. Ее странный голос.
- Видишь, до чего тебя довела твоя самоуверен ность. Ты чуть не погиб из-за своего не вежества. Ты не послушал меня. Ты всего лишь должен был дойти до конца у лицы. Но ты не послушал. Ты сделал то единственное, чего тебе делать было нельзя. Почему? Почему люди всегда думают, что знают все лучше всех? Откуда в вас столько само уверенности? Почему вы не можете просто слушать? Зачем вам производить столько шума? Зачем?
- Кто ты? Почему ты мне снишься? Чей это вообще сон?
- Глупый. Ты так и не понял. Разве ты не видишь, что это уже больше не сон?
- Нет. Ерунда…
- Ты сломал грань. Ты разорвал завесу. Ты разрушил границу. Своими экспериментами ты искалечил этот мир. Мой мир. Но с этим я справлюсь. А вот они…
И вновь крики из темноты. Вой и скрежет.
- …они уже не будут прежними никогда.
- Кто же они?
- Тебе действительно интересно? Ты готов теперь меня слушать?
- Да. Я готов.
- Отражения.
- Да, ты уже говорила.
- Молчи. Отражения тех, в чьи сны ты вмешивался. Это отражения их душ, преломленные сквозь стекла черных фонарей. Вы называете это по-разному. Кто-то считает это бес сознательным, кто-то говорит, что это область дьявольских искушений, кто-то считает животными инстинктами. В чем-то вы правы. Это та часть вашей души, которая вам не подвласт на. Вы бои тесь. Вы запираете ее. И вам есть чего бояться. Вы нашли много способов подавлять ее. Но ты, Айзек, ты превзошел всех. Ты научился отделять ее от осознанной части. Ты научился запирать в темных угол ках снов, куда спящий по своей воле больше не вернется и не сможет воссоединиться с отраже нием. Ты изобретателен и умел. Но ты глуп. Ты не просчитал всех вероятностей, всех последствий. Ты вторгся в мой мир, шумом своих мыслей ты нарушил мою тишину. Ты наполнил отражениями район черных фонарей. Ты породил бесцельных, несчастных существ, чувствующих противоестественность своего су ществования. Ты бессердечен, Айзек.
- Я не знал.
- Молчи. Те люди, которым ты помогал. Они уже никогда не станут полноценными. Ты понимаешь, что ты оторвал кусок их души? Ты оставил их с зияющей раной. На всег да. И более того, теперь они в смертельной опасности. Ведь, если отражения не доберутся до тебя, они попытаются воссоединиться со своими прежними хозяевами. Но они не могут этого сделать. Они смогут принести лишь смерть. Теперь ты понимаешь, что ты наделал?
- Боже мой, Нора!
- Да. И она тоже.
- Но… должен же быть выход.
- Да. Выход есть всегда.
- Скажи. Скажи, что я должен сделать?
- Ты все поймешь сам. Ты все поймешь.
Звонкая трещина пересекла черное стекло. Ветер. Холодный ветер и песок. Черные облака, быстро бегущие по небу. Холодно. Темно. Голод и ужасающая пустота в груди. Такая осязаемая, что от этого невыносимо страшно. Каждое движение приносит боль. Каждый звук пугает. Весь мир наполнен болью и страхом. Весь мир наполнен. Он давит своей массой. Давит на бледное хрупкое тело. Ползти. Ползти вперед. Больно.

Прошла уже, наверное, вечность. Позади осталась черная пустыня, мертвый лес, несколько пустых городов. Впереди мерцало зеленоватое зарево. Наконец, после неисчислимо долгого пути, после вечности боли и страха, он вернулся в этот город. Впереди был лабиринт из улиц. Но это уже ничто в сравнении с тем, что ему уже пришлось пройти.
И снова черные фонари. Они сияют ярко. Невыносимо ярко. Их темнота обжигает. Ползти по улице из последних сил. А вот и перышко опустилось на землю. Как же давно я мечтал об этом.
- Здравствуй, Айзек.
В ответ лишь сдавленный хрип. Ни на что большее это горло не способно.
- Ты прошел долгий путь. Ты пересек этот мир. Ты пропитался болью и страхом. Скажи мне, вынес ли ты какой-нибудь урок из этого?
Лишь хрип.
- Я знаю. Осталось лишь последнее дело. Самое последнее для тебя. И ты знаешь, что ты должен сделать.
Впереди горел свет. Там заканчивался район черных фонарей. И в луче мягкого зеленоватого света стоял человек. Он стоял у столба и озирался по сторонам. Ползти. Ползти к нему. Тихо, чтобы он не заметил. Ближе. Ближе. Откуда-то взялись силы. Ненависть. Рывок. Человек кричит и вырывается. Прижать к земле. Прижать!
- Хорошо, Айзек. А теперь сделай то, что должен.
Этот лежащий человек должен заполнить пустоту внутри. Должен заполнить.
Боже! Пальцы окаменели. Шея вжалась в плечи, по спине пробежала крупная дрожь.
Это я. Это я. Это я! Я лежу на земле и пытаюсь вырваться. Это я кричу себе в лицо. Это я сжимаю пальцы на моей шее.
Она меня разъединила. Она сделала со мной то же, что я делал с пациентами. Что я сделал с Норой. Я отраженье. И сейчас я убью себя. Я убью себя во сне. Она сказала, что это убьет меня. Я не хочу. Нет. Только не так. Нет!
- Тебе выбирать. Попроси меня. Попроси меня вернуть все, как было. Но тогда твои пациенты будут в опасности. Или умри и положи конец всему этому. Пришло время отвечать за свои ошибки, Айзек. Пришло вре мя.
Пальцы крепче сжались на шее. Стало невыносимо больно. Темно.

В черном небе засияли искорки звезд. Их музыка разлилась над городом. Послышались мягкие шаги, шелест. Ночь на своей соломенной лошадке опустилась на землю там, где в свете фонаря беловолосая девушка стояла над бездыханным телом Айзека.
- Госпожа Малакай, зачем Вы это сделали? Не слишком ли это жестоко?
- Он нарушил границу.
- Но, почему тогда Вы не отдали его отраженьям?
- Тогда он не усвоил бы урок.
- Но в чем же смысл, если он все равно умер?
Госпожа Малакай улыбнулась.
- Он не умер. Он проснулся.
- Но, не решит ли он, что все это было лишь его сном?
- Нет. Он умен. Он усвоит урок. Он никогда не забудет того, что испытал.
- Что будет с его пациентами? Как же они теперь без своих отражений?
- Они воссоединятся. Но уже после смерти. При жизни, увы, этого уже не произойдет.
Ночь поглядела на танцующие звезды. Сверкающая слезинка скатилась по белой щеке.
- Скоро рассвет. Пора навести порядок.
Мягкие шаги и лошадка вновь взмыла в черное небо, унося маленькую Ночь на своей спине. Госпожа Малакай еще немного постояла в мягком свете фонаря, а затем взмыла в небо ворохом черных перьев.
Над городом послышался звук колокола. Металлический звон сотрясал дома. Улицы меняли направления, ветры поворачивали вспять. Небо на востоке светлело. Ревущее белое зарево поднималось над горизонтом. Город осыпался, растворяясь в белом свете.