Станция Рязанка. Пролог. Метробоязнь

Пролог. Метробоязнь.

Для Кати метро всегда было самым страшным местом. Она страдала распространенным видом фобии – метробоязнью, хотя сама она считала, что ее недуг уникален. У нее никогда не хватало мужества сознаться в том, что внушало ей такой ужас.

Когда ей было всего 4 годика, маленькая Катюша стала невольной свидетельницей самоубийства в метро – непонятого и оттого еще более жуткого.

Она стояла в самом начале платформы и смотрела, как в тоннеле рождается свет, как он превращается в яркие пятна фар, а затем показывается и сам поезд. Ей нравилось смотреть, как этот свет освещает змеистые ряды кабелей на стенах и ярко блестящие стальные рельсы. Она считала это зрелище очень красивым.

В тот вечер она вместе с папой возвращалась домой из гостей. Наверное, она никогда не обратила бы внимание на самого обычного парня, спокойно шедшего по перрону. Он не спеша дошел до конца платформы, обернулся, встретился взглядом с любопытными глазенками девчушки, даже улыбнулся ей, спокойно и деловито спрыгнул на рельсы и шагнул навстречу мчащемуся поезду. Через секунду раздался тошнотворный скрежет, и Катю обдало горячим кровавым ливнем. Больше она ничего не помнила.

С тех пор самоубийца с жизнерадостной улыбкой часто являлся ей в ночных кошмарах. Он звал за собой, приглашал прогуляться по рельсам темных тоннелей.

Пролетели годы, но Катерина все так же боялась метро. Страх этот был особый, манящий, как свирель факира для кобры, как взгляд удава для кролика. Она не боялась чего-то конкретного, как другие: катастрофы, крушения, теракта в метро. Она боялась того зова, который исходил из темного жерла тоннелей. Стальные пути притягивали ее, как магнит. Она старалась не смотреть на рельсы, чтобы этот гипноз не позвал за собой. Она вообще никогда не подходила к краю платформы и не заглядывала больше в тоннель, а когда чувствовала непреодолимое это притяжение во всем своем теле, в каждой клеточке, медленно пятилась назад, вдавливая спину в холодный мрамор колонн, стараясь преодолеть это притягательное и жуткое зовущее чувство.

В день Катастрофы Катя, как всегда поздно возвращалась с работы. Она ехала в первом вагоне – так было ближе до ее выхода из метро. Ее не испугали ни объявление о том, что по техническим причинам отправление поезда задерживается, ни вдруг накрывшая поезд темнота. Она только досадливо поморщилась, потому что темень мешала читать любимую книгу.

В вагоне было всего пятеро пассажиров. Кроме Кати еще двое мужчин средних лет в разных концах вагона и целующаяся юная парочка. Паники не было, было только раздражение.

Парень пугал свою молоденькую девчонку всякими ужасами типа напавших на поезд мутантов или аварии на подстанции, на что его легкомысленная спутница только прыскала от сдерживаемого смеха.

Еще несколько минут поезд стоял в полной тишине, затем накатила дурнота и ощущение уходящей из-под ног земли, как когда-то во время землетрясения, которое Катя застала на юге во время отпуска. Раздался жуткий грохот, похожий на разряд молнии, ударившей совсем рядом. Поезд подбросило, зазвенели бьющиеся стекла. Еще целую долгую минуту стены туннеля отражали гулкое эхо а уши заложило так, что ничего больше не было слышно – только это постепенно затихающее эхо далекого взрыва. Она слышала, что к эху примешиваются крики других людей из ее вагона, но слов разобрать не могла. Да и к чему – все и так понятно. Очевидно, это были вопли ужаса и ругань смертельно испуганных людей. Наверное, это очередной теракт, но до чего же сильный взрыв! Может быть, это в их поезде? Катерина порадовалась, что взрыв произошел не в их вагоне, что опасность и на этот раз обошла ее стороной и именно она осталась жива.

В этой жуткой темноте и тишине, нарушаемой только близким журчанием воды, в томительном ожидании прошло около часа. Только потом к ним в вагон вышел растерянный машинист и сказал, что почему-то пропало напряжение, что связь не работает и что им, очевидно, придется идти по путям до следующей станции.

Кате было страшно спускаться на рельсы до дурнотной одури, до истерики, но паника звучала только в ее душе. Она стеснялась своей фобии и никогда не показала бы свой страх другим. Конечно, можно было бы остаться в темном и неподвижном поезде и ждать непонятно чего, но оставаться здесь в одиночестве было еще страшнее.

Итак, сбылись самые жуткие ее фантазии, то, чего она боялась больше всего в жизни. Ей пришлось оказаться в тоннеле метро. Она вышла в разблокированные мужчинами двери и пошла по шпалам, светя себе под ноги фонариком мобильного телефона.

Она шла на ватных от страха ногах, всеми силами своей души стараясь побороть паническую истерику, понимая, что от этого будет только хуже, причем не только ей. Катя знала, как заразительна паника и как легко она превращается в массовое помешательство. Рядом с ней, также в полном молчании, двигались темные силуэты людей без пола, без возраста, у каждого в руках светился маленький голубоватый светлячок мобильного телефона.

На станции Кузьминки, куда они пришли, был настоящий ад. Было очень темно, лишь несколько световых бликов высвечивали людей, старающихся помочь пострадавшим, которые плакали, кричали, стонали. Она растеряно смотрела, как нескольких обожженных и окровавленных людей, кричащих от боли, очевидно, только что прибывших с поверхности, наскоро перебинтовывают и пытаются унять боль, но на этой захолустной станции в такой поздний час было совсем немного пострадавших.

Катя догадалась, что, очевидно, произошла та самая ядерная катастрофа, которой ее пугали когда-то на уроках ГО в школе, но сейчас весь ужас ситуации еще не дошел до ее сознания. Ей казалось все происходящее нереальным и потому не страшным.

Катя попыталась предложить свою помощь в уходе за ранеными, но все только отмахивались от нее. Здесь она чувствовала себя совершенно лишней.

И вдруг, среди плачущих, испуганных, озабоченных пассажиров она увидела его. Того самого самоубийцу из ее детских кошмаров. Он улыбался ей своей спокойной жизнерадостной улыбкой. Человек поманил ее за собой и спрыгнул на пути. Катя, как зачарованная, последовала за ним. Не веря себе, она легко спрыгнула с платформы и вошла в тоннель. Однако, призрачный самоубийца уже исчез.

Совсем недалеко от станции она увидела стоящий в тоннеле поезд. Больше всего на свете она боялась, что сейчас включится электричество и поезд тронется, а она погибнет под его колесами. Ей было страшно, но она решила во что бы то ни стало перебороть свой страх.

Казалось, целая вечность прошла, пока она шла между стеной тоннеля и остывающим, потрескивающим металлом вагонов. Туннель казался отрешенно мертвым, а железный бок поезда, наоборот, живым и злобно дожидающимся, пока она расслабится и перестанет бояться. Было ощущение, что поезд старается вдавить ее в стену тоннеля своей массивной тушей. Очень хотелось побежать бегом, все мышцы ее тела напряглись, каждое движение давалось титаническими усилиями. Воздуха не хватало, чтобы вдохнуть, а низ живота скручивали такие судороги, что Катя боялась обмочиться.

Ее вряд ли испугали бы крысы или другие живые существа, какими бы злобными они ни были. Она не боялась живого, намерения всего живого более или менее предсказуемы. Все живое было смертным и потому боялось смерти. Ее страшило только мертвое бездушное железо, для которого не существовало грани между жизнью и смертью. Для нее самыми страшными чудовищами метро были неживые бездушные поезда. Теперь эти монстры все были мертвы и неподвижны.

Катя дошла до первого (а может быть, последнего) вагона, с силой пнула поверженного врага, ощущая, как страх всей ее жизни навсегда покидает ее душу, и пошла навстречу своей новой судьбе.