Хроники Беке Мара Крестники Рок и бремя Беке Мара

«Все знают, что Алеся Мара убила свое дитя».
                Даниел Пиявица

Юный охотник Беке Круд не должен был так далеко уходить в незнакомый лес один. Он не должен был заходить в заброшенный охотничий дом и не должен был заговаривать с прекрасной хозяйкой. Он не должен был после той ночи возвращаться в деревню, не должен был принимать любовь и жалость Алеси Мара. Он не должен был ничего рассказывать ей о том, что случилось с ним в лесу. И тогда Беке Мара не было бы вовсе. Но все случилось так, как случилось.
Заброшенный лесной дом вырос перед юношей, словно из осеннего тумана, и, не долго думая, Беке взбежал на крыльцо, чтобы скрыться там от ливня, но он не спешил войти внутрь. Он не знал, может ли здесь жить кто-нибудь. В деревне поговаривали о кровососах, но парень не склонен был верить этим байкам. Уже сотня лет прошла с тех пор, как вампиров видели в этих краях в последний раз. И даже если бы это были они, разве они выбрали бы жильем для себя такой убогий дом? Усмехнувшись своим глупым страхам, охотник снял с плеча походный мешок и развернулся к двери. Даже такой дом подойдет для того, чтобы обсохнуть и переждать дождь, решил он. И в это мгновение в доме что-то с грохотом упало на пол. Испугавшись лишь на одно мгновение, Беке снова усмехнулся и взялся за дверную ручку.
Старая дверь со скрипом отворилась перед юношей, и он оказался внутри темной, но чистой и, определенно, жилой комнаты. Все окна в ней, заколоченные снаружи, изнутри были занавешены тяжелыми бордовыми шторами, и та немногая мебель, что наполняла гостиную, была невиданной для парня. Словно из другого времени. Словно здесь время остановилось, как стрелки больших напольных часов в углу. У дальнего окна располагался резной секретер из черного дерева, сплошь заваленный книгами, и рядом стояло шикарное кресло, обитое красным бархатом. И все, что только было в этой странной комнате, было красным и черным. Это Беке заметил сразу. Но он долго еще не замечал хозяйку дома, копошащуюся под столом. Должно быть, она уронила что-то и теперь искала это, и по тихой ругани женщины парень понимал, что поиски ее не были удачными до сих пор.
Улыбнувшись, Беке опустил свой мешок на пол у двери и, аккуратно вытерев ноги, прошел в комнату.
«Извините, хозяйка, - обратился он к женщине, присев на корточки рядом с ней, - За окном разошелся дождь, а до деревни так далеко. Позвольте мне переждать у Вас непогоду? Обещаю, я не доставлю Вам хлопот!»
Что-то стеклянное со звоном упало на пол, и женщина обернулась к юноше. До этих пор он не видел ее лица.
Когда Беке пришел в себя, он лежал на широкой кровати, застланной алыми простынями, и над ним колыхались невесомые шторы из черного шелка. Он хотел бы поверить в то, что все произошедшее ранее было лишь сном, бредом. Он хотел бы встать с этого страшного ложа и уйти, и никогда больше не вспоминать об этом дне и глазах, налитых кровью. Но с каждым словом хозяйки это становилось все сложнее, и, спустя полчаса, стало невыполнимым для него. Он не мог уйти от этой женщины. Теперь он знал ее имя. Мужчина, которого Беке не мог видеть, сотни раз повторил его, и на первом этаже с каждым его словом на пол летели какие-то предметы. Похоже, этот человек, если он человек, был вне себя от злости.
«Лидия, что ты натворила? – кричал он отчаянно, почти со слезами, - Что ты наделала? Мы же так тихо, так незаметно жили здесь все эти годы! Или его кровь оказалась слаще моей?»
Обведя ленивым взглядом разгромленную комнату, Лидия Пиявица устало улыбнулась своему «крестнику».
«Ах, Даниел! – пропела она, ладонью коснувшись бледного лица мужчины, - Его кровь точно такая же, как у всех. Лишь ты утоляешь мой голод, но, - и она дразняще, обидно рассмеялась, близко посмотрев в пылающие яростью голубые глаза, - Пойми меня, мне просто захотелось разнообразия!»
Схватив «крестную» за руку, Даниел Пиявица швырнул ее на диван. Он был и так уже достаточно взбешен, чтобы выслушивать ее издевки!
«Собирайся! – бросил он коротко, - Мы покидаем это место».
«Но Беке еще так юн… - не обращая внимания на его гнев, продолжала ворковать Лидия, - Я не могу так сразу оставить его одного. Он пропадет без меня…»
«А мне плевать! Собирайся! Живее! Как только об этом станет известно в Ордене, за тобой тут же организуют охоту…»
Пиявица осекся, вновь ощутив прикосновение холодных тонких пальцев на своей щеке.
«За нами, ты хотел сказать, наверное, - прошептала Лидия, уткнувшись лицом в его плечо, - Ах, Даниел, думаешь ли ты о себе хоть когда-нибудь?»
Обернувшись, мужчина осторожно обнял ее.
«Раз ты понимаешь это, было бы неплохо, если бы ты сама хоть изредка думала обо мне, миледи, - грустно улыбнулся он, губами коснувшись черных волос женщины, - Моя жизнь принадлежит тебе».
Глядя на них, таких умиротворенных, таких нежных в это мгновение, Беке Круд наотрез отказывался верить в то, что это и есть – те самые.
Однако сначала Даниел, а после и Лидия Пиявица подтвердили его страшную догадку.
«Увы, ты не оказался на солнце до полнолуния, - вздохнул Даниел виновато, упаковывая книги в саквояж, - Я отсутствовал, а миледи… - он бросил быстрый взгляд на Лидию и снова вздохнул, - Миледи не задумывается о подобном. Прости. Но через семнадцать лет, если ты выдержишь их, ты снова станешь человеком. Поэтому постарайся обуздывать свой голод».
«Но я не хочу разлучаться с Лидией!» - воскликнул Беке горячо.
Он не понимал, почему «крестная» должна повиноваться желанию своего «крестника», более того, ради одного из них бросать другого!
Даниел Пиявица смерил юношу холодным взглядом. Он казался совершенно безразличным в это мгновение. Но когда, пропустив Лидию в двери, он бросил на прощание короткое «Извини», Беке ясно услышал за этим пустым словом: «Она моя!»
Бороться с Пиявицей было бесполезно. Он один мог приказать миледи. И, с животным воем повалившись на пол, юноша предался своему отчаянию.
Тоска по «крестной» сводила Беке с ума многие дни и ночи – он потерял им счет. И вновь покинуть лесной домик его вынудил лишь голод. Он проснулся неожиданно, и он был неутолим. Наутро Беке даже не мог вспомнить, чем занимался ночью, но кровь на его одежде и лице была тому свидетельством, и теперь юноша лучше понимал прощальные слова Даниела Пиявицы.  Обуздывать свой голод. Он не мог этого, как многие годы этого не могла сама Лидия. Но для Лидии нашелся Даниел, а для себя Беке не видел никакого исхода. Кто полюбит его таким? И сумеет ли он полюбить теперь кого-нибудь?
В деревне уже и не надеялись увидеть молодого охотника снова, когда тот вернулся назад. Стояла студеная зима, и снег был таким белоснежно-чистым, сверкающим на солнце, и румяные девушки спешили на посиделки к подругам, а крестьянские дети играли в снежки. И кладбище за деревней занимало теперь намного больше места. Это Беке заметил сразу.
«Это кровососы, - мрачно произнес хозяин в ответ на расспросы парня, - Они являлись уже дважды. И каждый раз они не оставляли никого, кто бы мог опознать их. Мне повезло. Хоть я и был в городе в те дни, но Алеся сумела спрятаться от них».
Алеся Мара – шустрая розовощекая девушка, единственная дочь вдовца Шандора Мара, согласно кивала, слушая его рассказ и заодно убирая посуду со стола.
«Это было страшно!» - сказала она, выходя.
Беке задумчиво посмотрел девушке вслед. Видела ли она его? Узнала ли? Или она была так напугана, что ничего не разобрала?
«Алеся – сущий ребенок! – пожаловался хозяин со вздохом, - Дважды она могла стать пищей для упырей и лишь чудом спаслась от этого, но не стала с той поры нисколько осторожнее. Мне ее и одну оставить страшно, и сидеть с ней дома, без работы, я не могу. Ты уж присматривай за ней по-дружески, Беке!»
Юноша согласно закивал в ответ. Так значит, скоро хозяин снова собирается покинуть дом. Будет ли это безопасно, если он останется здесь? Конечно, нет, но ему некуда больше идти, а возвращаться в лес, чтобы жить там затворником, юноша не хотел.
Голод проснулся вновь на третий день его пребывания в деревне. И в третий раз судьба защитила Алесю Мара от клыков вампира – Беке даже не вспомнил, что в одном доме с ним есть человек. Он вышел в деревню. Босой, в одном исподнем, с полными кровью безумными глазами, он прошел по ней, оставляя за своей спиной лишь трупы. И он вновь ничего не мог вспомнить о той ночи, когда под утро ноги сами принесли его в дом Мара. Захлопнув дверь за своей спиной, Беке рухнул на пол и забылся тяжелым сном.
Увидев его таким, Алеся подумала уже, что упыри добрались до парня, но после поняла, что тот жив, и поспешила оказать ему помощь. И, отмывая кровь с его лица и тела, она все искала рану и не находила ее, и она не хотела верить своей страшной догадке и не могла не верить. Он не был ранен, он не был укушен, и весь подбородок у юного Беке Круд был вымазан кровью. Значит, это он – тот, кто кусал.
В деревне уже поднялся переполох, и снаружи до девушки доносились плач и стенания. Должно быть, в эту ночь кто-то вновь лишился своих родных, подумала она и приложила влажное полотенце к лицу вампира.
«Беке, очнитесь, Беке, - прошептала она, - Сейчас придут люди. Вы должны ответить им, что у нас все хорошо. Вы должны пойти с ними искать упырей, иначе они заподозрят неладное».
И едва она сказала так, как кто-то заколотил в дверь снаружи. Испуганно ахнув, Алеся вскочила на ноги.
«Переодевайтесь скорее! – бросила она юноше и подбежала к двери, - Кто? Кто там?»
«Алеся! В деревне снова упырь! – послышалось с улицы, - У вас все хорошо?»
«У нас все тихо, дядя! – откликнулась девушка, - Я пряла, а Беке спит…»
«Так пусть поднимается! – грозно воскликнул Бранимир Мара, - В этот раз мы затравим кровососа!»
Вздрогнув, Алеся обернулась на звук шагов, и в ее взгляде Беке прочитал испуг. Он даже мысли не допустил тогда, что девушка боится за него. Обувшись, он вышел навстречу Бранимиру. И, конечно же, охота на вампира и в этот раз не увенчалась ничем.
«Но мы затравим гада! – клялся Бранимир одержимо, - Он умрет страшной смертью! Он еще сотню раз проклянет тот день, когда вошел в дом моего сына!»
На одно мгновение перед взглядом Беке мелькнуло искаженное ужасом лицо молодой женщины, и он поспешил отвернуться от ее свекра. Так значит, он уничтожил супругов Мара? У них ведь, кажется, был еще ребенок?
«Он еще не родился тогда, - рассказывала Алеся, выставляя завтрак на стол перед квартирантом, - Так значит, это ты убил Бранку и Одора? Зачем?»
В ее словах не было осуждения, одно удивление. Она просто не понимала, зачем это нужно – убивать таких молодых и таких славных людей. Беке низко опустил голову над столом.
«Я был голоден…» - произнес он тихо.
И, сам того не осознавая, он рассказал девушке все. Та слушала его молча, внимательно. Казалось, она сожалеет о его судьбе, и Беке, во всяком случае, хотелось бы верить в это. Алеся Мара была чистой сердцем. На свете мало таких людей.
«А моя кровь подошла бы тебе, чтобы не убивать других?» - спросила она, наконец.
Юноша громко, резко рассмеялся.
«Алеся! Ты сущий ребенок! – повторил он слова Шандора Мара, - Меня не насытит кровь одного человека, сколь бы хороша она ни была. Моя «крестная» такая, и я таков».
«Твоя «крестная» нашла человека, чьей крови для нее довольно…» - тихо возразила девушка и вышла с кухни.
Беке долго еще сидел за столом, глядя на свои руки, и все думал, думал, думал. Он не знал, в чем его спасение, но он очень хотел спастись от этого кошмара.
Кровь Алеси Мара он отведал меньше чем через месяц. Она была абсолютно такой же, как у всех, и мучимый жаждой вампир осушил бы девушку до дна, должно быть, если бы только она не смотрела с такой любовью в его глаза. Она улыбалась, она рада была сделать для него хоть что-нибудь. И Беке знал: попроси он большего, она не откажет ни в чем. Но замарать ее чистую душу было слишком даже для него.
Наутро он сбежал из деревни. И в тот же день с заработков вернулся Шандор Мара. Он долго еще не замечал перемены, произошедшей с дочерью.
Осенью Алеся родила здорового крепкого ребенка. И тогда же единственный раз была обнаружена выжившая жертва вампира.
Весь год продолжались нападения на соседние деревни, и похорон в округе было намного больше, чем венчаний и крестин. И сколько бы селяне ни бились, но выловить упырей им не удавалось. А это была, пусть слабая, но надежда узнать о них хоть что-нибудь. И люди узнали от умирающего даже больше, чем надеялись. Он назвал имя убийцы.
Бранимир Мара всегда отличался острым умом, ему не составило труда собрать воедино все части мозаики. Но когда он с людьми пришел к дому брата, Алеси там уже не было. Может быть, Шандор Мара не был самым нежным отцом, может быть, он не был доволен своей дочерью, он даже отвесил ей пару оплеух, узнав правду, но позволить убить ее он никак не мог.
За окнами не стихал холодный осенний ливень, и он нагонял тоску на Лидию Пиявицу. Конечно, она вернулась сюда вновь – ей больше некуда было бежать от Ратоборцев и Байош, – но здесь было до того скучно!
«Даниел, развлеки меня хоть чем-нибудь!» - капризно воскликнула женщина, оттолкнув от себя магические книги и отвернувшись от стола.
Ее «крестник», как всегда занятый уборкой, приготовлением пищи для миледи и изучением магических заклинаний одновременно, удивленно посмотрел ей в лицо.
«Разве миледи не хотела развлекаться с ребенком?» - поинтересовался он отстраненно и, на лету поймав тяжелую книгу, поставил ее на полку шкафа.
Лидия довольно усмехнулась. Лучшего «крестника» она не могла бы и пожелать!
«Но он вечно ноет и выплевывает еду!» - поморщилась она, скрывая улыбку.
«Что поделаешь, такой возраст, - откликнулся Пиявица равнодушно, - Да и пищу он принимает лишь с кровью. Это, должно быть, странно для его матери…»
«Думаешь, она, действительно, уйдет? – оживившись, спросила женщина, - Оставит своего сына нам и вернется туда?»
Даниел присел на край стола напротив нее и сверху вниз посмотрел ей в глаза.
«У нее нет выхода, Лидия, - произнес он печально, - Люди такие странные. Конечно, она может остаться с нами и ребенком, но кто вырастет из него? Ты задумывалась об этом когда-нибудь? Ей, должно быть, страшно увидеть это. И ее отец, - маг недолго помолчал, - После его смерти она не может уже так просто уйти, иначе она будет проклинать себя всю жизнь…»
«Откуда тебе знать!» - оттолкнув руку мужчины, бросила Лидия.
Она и сама нередко думала, кем станет этот Беке – полукровка, само рождение которого – ужасный грех, для людей, во всяком случае. Но отказать этой девчонке, идущей на смерть, в ее просьбе, когда больше той не к кому обратиться, она не могла.
А мальчишка вырос славный. Его дед и мать были убиты односельчанами, отец пропал в горах, но он ничего не знал об этом многие годы. Он привык считать Лидию матерью, а Даниела отцом. Он привык видеть мир прекрасным, чистым и безопасным до одного дня.
Тогда тоже стояла осень, и заунывные ливни сводили Лидию Пиявицу с ума. Ей не выпутаться в этот раз, сколь бы сильна она ни была.
«Собирай мальчишку, Даниел, - сказала она в тот день спокойно, как говорила всегда, как всегда, не назвав Беке по имени, - Маги дома Байош идут сюда за нами. Я укрою вас защитным заклятием и постараюсь продержаться, как можно дольше, но вы поспешите. Идите к Терезе Байош. Мне кажется, ей нужен маг».
И сколько ни кричал Даниел, в этот раз она вовсе не слушала его.  И лишь на прощание поцеловала так нежно, словно прощалась навеки.
Беке было не больше полутора лет, но даже он почувствовал этот холод, что окутал Лидию Пиявицу. Она долго могла задерживать магов дома Байош, но она не могла противостоять им всегда.
А после они с Даниелом собрались и вышли из дома, и они шли, и шли много дней подряд, и все эти дни такой веселый прежде Даниел молчал. Он заговорил только в том мрачном доме.
«Они убили Лидию».
Он сказал так потому, что чувствовал – в лесном домике все давно кончено. И больше уже никогда в жизни первый и единственный Беке Мара не видел улыбки своего «отца».
Ибо тот мальчик был единственным. Все после него лишь принимали рок и бремя полукровки Беке Мара на свои человеческие плечи.