Фуги вид на

Выдавать желаемое за действительное бывает гораздо легче, чем действительное за желаемое. Но действие мы все равно совершаем одно, как ни крути. Мы закрываем глаза.

  Закрываю глаза. От нестерпимо горячего сухого ветра. Золотые песчинки врезаются в лицо острыми микроскопическими лезвиями. Мои волосы такие же белые как песок, мои глаза такие же красные как скалы вокруг. Кеды утопают в бархатных жарких волнах, рубашка надулась парусом. Я поднимаю руку вверх, кажется левую, и чувствую пальцами, как греет неутомимое солнце. Мне так душно, сухие локоны приклеиваются к белым губам. Будто так надо.
  Открываю глаза.

  И открывает она их уже не в пустыне, где-то в Аризоне, месте мечт и желаний. Кристен Дэйл открывает глаза в старой и довольно грязной квартирке. Она лежит на выжженном сигаретами ковре, покрытом толстым слоем пыли. Хрупкое загорелое тело девушки изогнуто в неестественной позе. И видимо, ей сейчас будет жутко плохо, судя по выпитым бутылкам. Водка, виски. Да, что еще там пьют девушки двадцати одного года? Молодая, красивая пьяница. В маленьком летящем розовом платьице и истоптанных грязно-синих кедах. Лежит, раскинув руки в стороны, сжимая тонкими пальцами горлышко стеклянной бутылки. Лениво тянется и открывает глаза. Золотистые длинные ресницы закручены до очарования. Глаза светло-карие, юные, даже детские, но безумно глубокие. Вечно блестят.
  Она просыпается, понимая, что в комнате не одна. Ее блондинистые ломкие волосы перебирает белыми морщинистыми пальцами, цепляет красными ноготками старая и прекрасная женщина по имени Берта Ночь. Знаете ли вы Берту Ночь? Я думаю, да. Она известная стервозная леди, блиставшая в молодости неописуемой красотой. Ее шоколадные кудри превратились с годами в седую шевелюру, но изящный силуэт, тонкая талия, узкие красные губы и неисчерпаемое самолюбие остались при ней.
 – Подъем, детка. Умывайся, и мы продолжим жить в кайф… К стати, о кайфе. У меня есть для тебя кое-что. – Берта, облаченная в длинное красное платье, достает из потайного кармашка пакетик с белым порошком.
  Кристен стонет, держась за голову, в ее глазах плывет вся комната.
 – Мы у тебя? – произносит она тихо, сиплым ото сна голосом.
 – Развалилась прямо в прихожей.
  На руке Дэйл тонкий серебряный браслетик с кулоном – довольно крупным ключиком. Берта проводит ногтем по изгибам ключа и улыбается.
 – Ведешь дневник, девочка?
  Кристен не отвечает, только раскрывает рот в зевке.
 – Ты раздобыла «снежок»?! – глаза молодой блондинки расширяются, она сразу трезвеет, пялясь на белый порошок. Подскакивая с места, Крис начинает шататься – от резкой смены положения темнеет в глазах.
 – Твоя подружка знает, как тебя порадовать, правда? – в глазах Берты плескается материнская любовь. У нее никогда не было детей, а маленькая потерянная Кристен прекрасно сыграла эту роль. Стала куклой под кайфом в руках старой королевы.
 – Сейчас я должна привести себя в порядок. Говорят, Фуги приезжает в наш город сегодня. Устраивает пресс-конференцию. И еще он будет оставлять автографы.
  Дэйл поднимается на второй этаж в ванную. Быстро чистит зубы, принимает душ. Горячие капли полностью освежают ее голову, и, обернувшись в полотенце, молодая девушка почти бежит обратно в прихожую.
 – Что ты делаешь?! – из горла Крис вырывается сдавленный крик, затем животный рык. Она кидается на старшую подругу, вырывая скрученную «сигаретку» из старых ломких пальцев. Фотография, распечатанная на обычной бумаге. Черно-белая, постановочная. Стильная. Молодой, очаровательный. Яркий. Парень, который мог бы украшать обложки журналов, украшал современную литературу.
  Берта сладко затягивалась, на ее ноздрях остался белый след.
 – Это же мой Дэн! – в слезах вопила Кристен, потеряв влажное полотенце в кратковременной борьбе.
 – Твой писака не станет грязнее, если кому-то станет хорошо с помощью его миловидной рожицы на бумаге… А тебе лучше одеться. Опоздаешь еще.
  Берта кинула в лицо девушки розовое платье, растянув в улыбке алый рот.


  Я бегу, спотыкаюсь, расталкивая людей в толпе. Такие угловатые, при этом такие толстые. Не дают прохода в метро, не пропускают на улице. Холодный ветер раздувает тончайшие волны платья, пробегается по коже, совершенно не щадя. Я все пробираюсь, толкаюсь, разбиваю всех локтями. Возле книжного еще пусто, и я готова расплакаться от счастья. Голова кружится, то ли от пьянства, то ли от любви. Влюбленности… Восхищения! Стены магазина обклеены его фотографиями, плакатами с его книгами. На городских часах 8:47. Открытие в 9:00, я чувствую, уже будто чувствую присутствие Фуги. От этого (или от холода) по коже бегут мурашки.

 – Не толкайтесь, господа. Мистер Фуги всем уделит внимание, – улыбается толстый лысеющий директор книжного магазина и добавляет злым шепотом, – Дэн, мне придется выпереть отсюда половину твоих сумасшедших фанатов!
 – Мистер Эрл, я поговорю с каждым, стоит им только замолчать, – вежливо отвечает молодой скуластый парень, проводя пятерней по рыжеватым волосам.
  В магазине толпа молодых девушек и юношей кричат и суетятся, пытаясь пробить дорогу к Дэну Фуги. Глаза писателя рассеяно бегают по головам, руки на автомате ставят резкие росписи на собственных книгах. Внимание Дэна привлекает помятая и потрепанная распечатанная фотография и маленькая ладошка на ней. Запястье тянет железный ключик, перекрывший лицо на бумаге.
  Парень с интересом приблизился к браслету.
 – Кому подписывать?
 – Кристен. Кристен, да, – хриплый голос дрожит от волнения.
  Фуги дружелюбно улыбнулся и перевел глаза на лицо девушки. Ничем не примечательное, детское, растерянное. Изогнутые брови сведены к переносице. Глаза покрасневшие. А запах… От нее пахло спиртным и гелем для душа. И не понятно, какой запах доминирует.
 – Держите, Кристен.
  Фуги вручил мятое фото девчонке, написав короткое послание на обратной стороне.

  Оказавшись рядом с ним, я взяла себя в руки, наполнилась уверенностью. Но почувствовав его дыхание всего в тридцати сантиметрах от себя, я начала дрожать сильнее прежнего. Не контролируя голос. Не контролируя пульс. Получив обратно фотографию, я оказалась смятой толпой. Поток отнес меня к выходу магазина, в холод, к сырым улицам. Смешанные чувства разрывали меня изнутри, радость, страх, разочарование.
  Его буквы разрезали идеальные черты. «Жди меня». Я перечитала сотню раз, ища потайной смысл. Перекрутила в голове названия его книг, строчки из них, реплики героев. «Жди меня». Это значило, что я должна ждать? Ждать встречи с ним? Теряясь, пугаясь, я добралась до ближайшего магазина. Привычные градусы защекотали горло.

  Ее снова шатало по грязным улицам. Дождь лил как из сотни ведер, мокрые волосы липли к спине, к лицу. Она не чувствовала льда, только шла и шла, ища стеклянными глазами заросший плющом дом. Госпожа Ночь, все та же мисс, улыбаясь, ждала «дочь» на пороге.

 – Сколько вы хотите денег? Сколько вам нужно? Скажите, где эта девушка?
 – Меня зовут мисс Ночь. И я питаюсь чистым интересом… Но, может быть, еще кое-чем, – Берта указала морщинистой рукой на пустые бутылки.
  Дэн поспешно кивнул и подскочил к двери дома. Но дорогу ему преградила Ночь.
 – Плата вперед, малыш.
  Парень схватил старуху за острое плечо нервно дрожащей рукой.
 – Я принесу тебе столько спиртного, сколько ты и выпить не сможешь, только дай мне поговорить с той девчонкой. Кристен, кажется, – зашептал Фуги.
 – Я и не собираюсь пить это в одиночку…
 – Берта? – прозвучало из глубины комнат. Уставший, невменяемый голос.
 – Это она? – с надеждой спросил парень. Его пальто было расстегнуто, а волосы растрепаны. Он походил на воробья. Дорогого и богатого.
 – Вместе с ней, – кивнула мисс Ночь.
 – Я прошу вас, Берта! Это важно для моей работы! – молил Фуги, перепрыгивая с «ты» на «вы».
 – Виски.

  Я проснулась на красном диване в центре дома, заботливо укутанная в одеяло. Голова гудела, лоб горел. Наверняка, простудилась, когда бежала под дождем в своей бесполезно тонкой одежке. Тело ломило, я чувствовала неимоверную тяжесть в ногах. Приподнявшись, я протерла глаза, разглядев в ногах мужской силуэт. Он был расплывчатым, нечетким, ускользающим. Я все еще чувствовала градусы в голове, учитывая свалившуюся температуру. Вот. Я в бреду. А на красном диване Ночь сидит Дэн Фуги и ждет, когда я проснусь. Я улыбнулась. Потрясающий сон, обожаю такие. Ты управляешь собой, думаешь, ощущаешь. Я ощущала пальцами ног Его.
 – Привет, Крис. Ты проснулась, наконец. Я прождал тебя пару часов, – бархатный голос Фуги был реален как никогда.
 – Хэй, Дэн… Пару часов? Ну ничего себе! – выдавила я из себя.
 – Тебя не удивляет мое присутствие?
 – Ты часто тут появляешься, – просто и честно ответила я. Он снился мне практически каждую ночь… Он и Аризона. Аризона и Он. Я, Он и Аризона.
 – Хм, надо же… Я бы хотел поговорить с тобой… Понимаешь, я пишу новую книгу. И главная героиня очень похожа на тебя! Не сочти меня за грубияна, но она тоже увлекается…ну…алкоголем.
 – Думаешь, Фуги, что моя жизнь ужасна, раз я все время заливаюсь? На самом деле не все так плохо, но именно потому, что я постоянно под чем-то, – я невесело засмеялась, схватив Дэна за руку. Если это сон, то что я теряю?
  Писатель растерянно упал в мои объятия. И вопреки всему я разрыдалась, как только мои руки оказались на его плечах.

  Когда Кристен оказалась так близко, я не на шутку испугался, попытался утешить ее, но пытался уйти так скоро, что в суматохе сорвал подвеску с ее браслета. Тот самый ключик, заставивший обратить меня на нее внимание. Он обжигал мою ладонь, когда я бежал по мокрому асфальту, по зловонным заброшенным улицам. Идея писать книгу с натуры, как художник, показалась мне сейчас чертовски глупой. Морочить голову юной алкоголичке – так жестоко, так по-детски! Как же нелепо! Я злился на себя так, как никогда раньше. Буквально рвал на себе волосы.
  Кое-как добравшись до своего гостиничного номера, я закурил, развалившись на двуспальной кровати. Дым успокаивающе струился к потолку, исчезая, оставляя лишь дурман. Такой же, как в голове молодой девчушки в розовом платье.

  Кристен снова проснулась, знаете, как это бывает, когда ты просыпаешься вновь и вновь за одну ночь. Не разбирая, где есть мир, где реальность и жизнь. Единственное, что сейчас чувствовала Крис – это пустоту. Невыносимую тишину и  вакуум в голове. Каждой своей клеточкой она ощущала некий холод, страх. Мысль, что ее обманули или обманут, обманывают прямо сейчас. Эта мысль кружилась у ее пальцев.   
 – Берта, ты не сделаешь мне кофе? Только крепкий. И без сахара, – по привычке попросила Дэйл, еще не увидев Ночь.
  Не услышав недовольного бурчания в ответ, девушка вздохнула. Ей пришлось встать с диванчика, освободившись от простыней. Доски под босыми ногами поскрипывали, все было почти как всегда.
  Крис поднялась на второй этаж, пару раз споткнувшись, еще плохо соображая. Распахнула желтоватую дверь ванной.
  Брови поползли выше.
  Выше.
  Потом сошлись у переносицы. Руки закрыли лицо.

  Дэн Фуги  лихорадочно собирал немногочисленные вещи в чемодан, сегодня он летел в Финикс к родным. Его жена родилась в Аризоне, как и он сам, и познакомились они довольно прозаично. Ребята сидели в школе за одной партой. И любовью это не назвать, они не понимали, кем уже являются друг другу. Мужем и женой, братом и сестрой. Писателем и музой.
  Дэн спешил в родные края, разлагаясь в мрачном северном городишке.

  – Берта! Берта!!! – я кричала, кричала, кричала. Я била ее по щекам, трясла за плечи. Слабое. Мертвое старое тело казалось неподъемным. Злость кипела во мне, сколько она выпила… Сколько выпила! Ее окружали бутылки, но я готова поклясться, что невозможно их прикончить в одиночку.
  На автомате вызвав скорую, я села у мисс Ночь и обреченно зарыдала.
  Ее лицо не казалось теперь красивым. Оно было зловещим.
  Я прикоснулась к ее глазам. Закрытым и чужим. Берта Ночь – мое все. Берта Ночь так и не стала мне мамой.

  Агнесса Фуги перевернула бельевую корзину, с намерением разобрать одежду для стирки. Вывернула джинсы мужа наизнанку. На кафель со звоном посыпалась мелочь, вместе с ней маленькая подвеска в форме ключика. Агнесс, раздраженно цокнув языком, принялась собирать монетки.
  Ключ Кристен Дэйл был выброшен в помойку.

  Дальнейшая судьба Дэна Фуги понятна. Он развивался, становился все популярней, пиком его популярности стал выпуск книги о юной алкоголичке. Критики ругали и хвалили, а читатели неизменно покупали книгу.
  Кристен Дэйл умерла от передозировки наркотиками. Не без помощи оставшегося алкоголя после смерти Берты Ночь.