Судьба двух

СИНОПСИС.
Конечно, концовку я опустил,но в общем то, приведенный ниже текст является конспектом-синопсисом к моему новому произведению. Так же я выложу первую часть романа. Не удивляйтесь, если она будет немного отличаться от синопсиса.












Джейн…
     Я помню, как мы познакомились.
     Юг тогда процветал. Богатые семейства устраивали один бал за другим. Хлопок приносил огромные деньги, и владельцы плантаций ни в чем себе не отказывали.
     Я закончил офицерскую школу, был молод и весел, и мундир кавалерийского офицера, идеально сидевший на мне, пленил сердца всех девушек.
     Я увидел тебя на балу своего дяди, отставного полковника. Ты была обворожительна и прекрасна, но необычайно скромна. Только блеск в  огромных карих глазах выдавал  страстную и сильную натуру.
     Ты сразу пленила мое сердце, и я пригласил тебя на первый же танец. Мы танцевали до полуночи, а потом гуляли по парку, вместе восхищались рассветом. И жизнь нам казалась прекрасным раем. Нежная и трепетная, любовь зародилась в наших душах, и мы тонули в ней полностью, с головой, наслаждаясь каждой минутой, проведённой вдвоем.
     Но время…
    
    
     1862 год.  Безымянный холм где-то недалеко от Техаса.
     Тёмно-синяя волна кавалерии янки неумолимо надвигалась с севера. Наш полк ротными колонами застыл у подножия холма. Откуда-то сзади, с вершины, едва доносились команды пехотных офицеров, лязг снарядов, которые артиллеристы спешно заряжали в пушки, какой-то невнятный гул, то ли разговора, то ли молитвы.
     Нам не дали времени даже  дождаться   тылового обоза. Янки появились как будто из-под земли. Их не ждал никто, северное направление было почти не прикрыто; может, это была ошибка нашего командира дивизии, может - просто слепой случай, но как бы то ни было, мы  могли оказаться очень лакомым кусочком.
     Наш полк был ближе всех к этому холму, где кавалерийская дивизия янки могла устроить нам судный день. Мы едва успели занять позиции; о том, что бы наладить грамотную оборону по всем фортификационным правилам, не могло быть и речи. Полк должен был просто задержать янки, и мы прекрасно понимали, что обречены.
     Напряженная тишина давила на уши, только лошади нервно пряли ушами и иногда пофыркивали, да какой-то солдат из соседнего взвода время от времени повторял дрожащим голосом:
     - Скоро начнется, скоро начнется, скоро натянется…Маму не успел увидеть, как она там? А, командир, увижу я ее еще? Папке привет передадите? Скажите, как я сражался?
     - Томпсон, заткнись уже – одёрнули его откуда-то из глубины взвода – и без тебя тошно.
     Нервы напряжены до предела, во рту пересохло, мыслей нет. Только образ Джейн перед глазами. Может, убережет?
     Она где-то там, позади, в тыловом обозе, в медицинском корпусе. Мы пробыли вместе всего две недели… Как мало…
     - Равен, где Равен?  - донесся голос ротного.
     - Грег? 
     - Майкл, бери взвод, и на правый фланг, там два маленьких холма, закроешь проход между ними... Янки, скорее всего, прекрасно знают о нем, и попытаются зайти нам во фланг… Давай, нам сегодня надо показать, как умеют умирать офицеры Юга.
     Он пристально посмотрел мне в глаза, хлопнул по плечу и поехал обратно на свое место на левый фланг строя.
     - Хорошо... Взвод, за мной!
    
     Отсюда, с одного из маленьких холмов на правом фланге нашего полка, отлично было видно поле, по которому катилась волна наступающих. Я  спешил взвод, оставив лошадей в основном тылу; командир пехотного взвода выделил нам ружья из резервного запаса, и мы заняли позиции на склонах обоих холмов. Ложбинку внизу мы закрыли двумя телегами из-под боеприпасов, поставив их на попа. Все равно, вряд ли они пригодятся полку еще, а нам все-таки немного помогут.
     Янки неумолимо приближались к строю наших кавалеристов на основном направлении.
     Боже, как их много…
     Нервы у нашего артиллерийского офицера поистине железные. Он дал подойти им на максимально близкое расстояние для эффективного огня, и первые разрывы основательно проредили ряды атакующих. Он успел дать еще два залпа, прежде чем янки врезались в ряды нашей кавалерии, и началось.
     - Командир!!! Янки на нашем направлении!!- Это Гордон, мой помощник. Отличный рубака и толковый сержант.
     Все, времени наблюдать нет.
     - Взвод, примкнуть штыки! Без моей команды не стрелять!
     Небольшой ручеек отделился от наступающей волны янки и помчался в нашем направлении. В общем-то, чего и следовало ожидать. Что-что, а командиры у северян тоже не лыком шиты. Только… Вот как им понравятся наши штыки?
     Один…
     Они все ближе. Я вижу напряженные лица солдат, и страх в их глазах придает мне силы.
     - Ждать!
     Два…
     Лошади мчат, словно безумные, выпучив глаза, и капельки пота на их крупах блестят на солнце, чуть слепя глаза… Жалко их, ни в чем же не виноваты.
     - Ждать!
     Три…
     Рот их командира раскрылся в беззвучном крике, и рука с саблей  медленно поднимается вверх.
     - Ждать!
     Четыре…
      Двести метров…Сто…Пятьдесят…Пора.
     - Огонь! 
     Холм окутался дымом сгоревшего пороха, и свинцовая смерть скосила первый ряд атакующих, заодно забрав и командира. Может, это даже я в него попал.
     Лошади с трудом поднимались  на холм. Они и их седоки были идеальной мишенью, и мои парни старались  стрелять как можно быстрее и точнее, пока дело не дошло до рукопашной. Внизу, в ложбине дела у янки были еще хуже. Кони с ходу не смогли преодолеть заграждающие проход телеги, и теперь противник погибал под огнем группы Партенсона.
     Они хотели стремительной атакой прорвать нашу оборону, разметать защищающихся и вклинится во фланг полка, но после смерти командира  у них не нашлось толкового офицера, и янки завязли в ближнем бою с моим взводом, размениваясь на мелочи.
     Наконец большая часть атакующих, оставшихся в живых, спешилась и с яростью ввязалась в рукопашную. Что ни говори, а штыки моим ребятам очень пригодились.
     С саблей в одной руке, и револьвером в другой, я встретил первых нападающих.
     Уход вправо, взмах рукой. Слышу крик боли, и кровь брызгает на мое лицо. Думать об этом уже нечего, еле слышно щелкает курок, близкий выстрел оглушает уши, и заходящий слева солдат янки нелепо взмахивает руками и заваливает на бок.
     Краем глаза замечаю движение, моментально пригибаюсь, одновременно резко рублю саблей по ногам. Все, этот уже не опасен.
     - Командир!!! Слева!!! – истошно кричит Берн. Я разворачиваюсь влево. Вижу вспышку выстрела и понимаю, что не успеваю… Ничего не успеваю. Висок обжигает резкая боль; холмы, ложбинка между ними, поле, трупы людей и лошадей, разбросанное оружие, схватившиеся в безумной и яростной схватке солдаты медленно пропадают в тумане, застилающем глаз. Как падаю на землю, я уже не чувствую.
    
     Остатки полка, прикрывающего северное направление кавалерийской дивизии южан у безымянного холма, расположились  в тылу. Подкрепление пришло как нельзя вовремя; еще чуть-чуть и полк бы погиб, погубив тем самым всю дивизию.
      Безумно уставшие люди падали на землю, не находя в себе сил ни почистить оружие, ни развести костер, ни поесть.
     У Джейн сегодня было очень много работы, как и у всего медицинского корпуса. Огромное количество раненных, как и своих, так и чужих, из-под этого чертового холма. Руки дрожат, голова не варит, безумно хочется есть и спать. На ее глазах несколько раз умирали смертельно раненые люди; отдавали богу душу, некоторые даже без покаяния; священник не всегда успевал прийти вовремя.
     Еще одна мысль заставляла болезненно сжиматься сердце: где-то там и ее Майкл, дорогой…Любимый…. Живой ли он? Все ли с ним нормально? Вопросы без ответов жгли душу, заставляя метаться по палаткам в поисках дела, не давая оставаться на месте.
     Ближе к вечеру к доктору Тернеру принесли раненного офицера; пулю прошла наискось, задев висок. Он был без сознания, очень бледен, дышал очень редко, какими-то рывками. Кровь уже запеклась, стянув кожу, волосы застыли неаккуратными красными сосульками; его очень поздно нашли.
     Доктор осмотрел офицера и устало сказал:
     - Не жилец. Уносите.
     Два дюжих санитара споро подняли носилки и пошли к выходу из палатки.
     Джейн как раз возвращалась с охапкой стиранных бинтов, когда увидела на носилках Его.
     - Майкл! – безумный крик вырвался из груди, внутри все похолодело, сердце замерло.
     Бинты выпали из рук, время замедлило свой бег….и резко пошло вперед.
     - Стойте!
     Санитары недоуменно переглянулись, но остановились. Какая-то безумная медсестра выронила бинты и рванула прямо к раненому офицеру на носилках.
     - Куда вы его несете?! – Джейн прекрасно знала ответ и сама, но поверить в него не смогла. Она гладила его волосы, всматривалась в лицо и волна отчаяния захватывал ее разум.
     - Не может быть, господи, не может быть. Майкл. Он же еще дышит… Нужен доктор!
     - Мисс, доктор уже все сказал, и вы прекрасно это знаете. Нам нужно работать и другим людям необходимы носилки, так что прошу нас извинить, мы пошли.
     Джейн понуро брела за санитарами. Отчаяние полностью охватило ее душу, слезы крупными каплями скатывались по щекам, и одна мысль, лишь одна, но настолько страшная, что думать ее нельзя…Он умрет, и ничего не сделать…
     Санитары расстелили простынь, положили на нее Майкла, схватили носилки и двинулись обратно.
     Место это было очень плохим: аура смерти витала здесь и была настолько ощутима, что ее можно, казалось, потрогать руками. Сюда относили тяжелых раненых, которым помочь уже было нельзя. Половина из лежащих людей была мертва, а другая готовилась отойти в мир иной.
     -Майкл, любимый, дорогой, милый, ну держись, пожалуйста, выкарабкивайся. Ты можешь, ты сильный… Майкл!
     Но было бесполезно. Жизнь  с каждым редким вздохом уходила из его тела
     - Господи, помоги! Господи! Прошу тебя. Ты же можешь, пожалуйста, господи. Молю, дай ему силы. Он же такой молодой. Оставь его со мной, господи! – Отчаянно шептала Джейн.
     - Ты же видишь, Господь не слышит тебя. Его здесь нет. – Вдруг раздался холодный голос из темноты.
     Джейн испуганно вскинула голову, но не увидела никого.
     - Кто вы и где?
     - А я везде. И нигде. Можешь не всматриваться в темноту, меня ты все равно не увидишь.
     - Кто вы? – Повторила, Джейн. Губы сковал жестокий  холод, но все же она смогла задать этот вопрос.
     - Я тот, кто сможет вернуть жизнь твоему любимому.
     - Как?
     - Ты же сама знаешь ответ, Джейн…Не притворяйся. Там где нет Господа, всегда есть я. О, сколько интересных душ сейчас витает здесь... Многие отправятся прямиком ко мне. Подружка моя смерть где - то рядом бродит. Скоро она наведается и к Майклу. Сегодня мне бы хотелось получить и чистую, добровольно отданную душу…Твою, Джейн. Майкл будет жить, и ты пойдешь со мной… Или он умрет, а ты будешь жить, зная, что мола его спасти. Выбирай быстрее, у тебя очень мало времени.
     Перед глазами Джейн пронеслись две недели, которые они были вместе. Его лицо, его обаятельная и добрая улыбка, его карие глаза с любовью глядящие на нее. Джейн поняла, что очень сильно, до сумасшествия, любит его, и не может допустить, что бы он умер. Никогда …
     - Я согласна…
     - Отлично, – удовлетворенно сказал холодный голос из темноты. – Тебе нужно лишь порезать себе руку вот этим ножом.
     На колени Джен упал обычный стальной нож, которых вокруг, наверное, валялось сотни. Как во сне, она прижала нож к ладони и резко дернула его, и одновременно тело Майкла дернулось; и он сильно и равномерно задышал.
     - Теперь, Джейн, ты моя. Пошли со мной.
     Темнота начала потихоньку наступать на Джейн, и она поняла, что все. Конец… Но без разницы. Главное, что он будет жить. Только звенящая пустота в груди была очень странна и необычна.
     - Прости, Господи…
     - За все надо платить…
    
     1915 год. Восточная Европа.
     Я шел по пыльной  дороге в Карпатских горах. Где-то там, впереди, на склоне безымянной горы, находится древний христианский монастырь. Там, говорят, можно найти очень многие ответы на вопросы, терзающие людские души.
      Настроение было паршивое; хотелось напиться и забыться в хмельном сне.
     Уже два дня, как закончилось грандиозное наступление русской армии. Германцы отступили, оставив огромные территории восточной Европы, захваченной месяцем ранее. В этом сражении я потерял больше половины своего полка, а сам, как всегда, не получил даже царапины, хотя находился в самом пекле.
     Монастырь поражал своим  величием и монументальностью. Никогда не думал, что на востоке могут так строить. Ворота во двор были открыты, приглашая любого страждущего приникнуть к божией благодати.
     Отец-настоятель встретил меня на пороге храма.
     - Мы ждали тебя, сын мой. Ты весьма необычен, печати многих сил лежат на тебе, а душу терзают многочисленные вопросы.
     - Вы не представляете себе, святой отец, насколько я необычен.
     - Почему же? Ты не один такой… Но да ладно. Тебе пора. Алтарь ждет тебя.
     Я подошел к алтарю. Огромное изображение Иисуса Христа взирало на меня со стены, наполняя благодатью.
     - Встань на колени, сын мой, помолись и спрашивай: Господь ответит на все вопросы, – это святой отец неслышно подошел сзади, – а я пока удалюсь в свою келью.
     Я встал на колени перед алтарем, закрыл глаза и прочитал единственную молитву, которою знал, «Отче наш», несколько раз.
     - Господи, Я пришел к Тебе, потому что запутался, и не вижу выхода. Вопрос – кто я? Не дает мне покоя. Господи, я не умираю от пуль и осколков: они просто не попадают в меня. Я не старею и не болею, я не ломаю ноги и руки, не режусь и  не обжигаюсь…Кто я? Зачем живу и почему я такой. Господи, я скоро сойду с ума. Я чувствую, как безумие постепенно охватывает мою душу. На эти вопросы никто не может ответить, а люди, которым я задаю их, смотрят на меня, как на сумасшедшего. Господи, что делать, ответь! Если и ты не дашь ответ, я не знаю, чем все это закончится. Но очень и очень плохим!
     - Майкл Корнер, рожденный в 1840 году, ты избран Богом, что бы творить его волю на земле, - раздался величественный голос у меня в голове, и я понял, что господь услышал мою молитву, - когда-то за твою душу была уплачена огромная цена. Ты умирал, но был спасен, и Господь отметил тебя своей печатью.
     - Джейн!
     Когда я очнулся после того боя за безымянный холм в Техасе, я не нашел ни ее, ни какого-то ни было упоминания о ней. Потом, после гражданской войны, я нашел ее отца и мать, но оказалось, что дочери по имени Джейн у них никогда не было. Я подумал тогда, что ранение в голову очень плохо сказалось на моем рассудке, и я выдумал себе любимую… Но чувство, что пустота в душе не случайна, не покидало меня никогда.
     - Она была…Когда-то..
     - Да. И спасла тебя. Дьявол не смог забрать тогда ее светлую и чистую душу. Не по его зубам оказалась она. Ты теперь носишь две души, и они хранят тебя от смерти. И пока ты не найдешь Джейн, ты обречен учувствовать во всех войнах человечества, Майкл.
     - Но где она. Господи, скажи?! Я не смогу теперь просто жить, зная, что моя любимая жива, и далека от меня.
     - Ни я, ни дьявол, не можем ответить тебе на этот вопрос. Мы не видим человека без души, не принадлежащей нам. Она твоя. Где-то, в каком-нибудь праведном бою ты увидишь ее, и дальнейшее зависит от тебя. А теперь прощай, я все тебе сказал.
     Я стоял на коленях пред алтарем, и слезы скатывались из глаз, капая на пол древнего храма, в котором обитала неведомая и благая сила, которая вселила в меня надежду, но не смола сейчас больше помочь.
    
     Я воевал везде, где горела земля, где людям надоедало спокойно жить, где начинали что-то делить власть предержащие; безумные поиски любимой толкали меня порой на самые безрассудные поступки. Я сражался на стороне как одних, так и других; искал правду – праведный бой. За мою голову назначали баснословные награды; мне платили огромные деньги. Но никогда, нигде я не встречал ни одного, хоть малейшего, упоминания о Джейн. Африканские пески, индийские джунгли, афганские горы – весь мир был полем моего боя. Но отчаяние, время от времени охватывающее меня, всегда проигрывало безумной и светлой мечте-надежде: я ее найду… Пусть пройдет сотни, тысячи лет, но я ее найду, и прижму к груди, и никогда больше не отпущу. Никогда…