Потому что я - вампир глава 13

Потому что я - ВАМПИР

Дунаева Алёна


Продолжение...


Глава ТРИНАДЦАТАЯ.

26.6.12
«... Я знала об оборотнях не так мало, но как оказалось этого было не достаточно, чтобы обеспечить мне покой и уверенность в том, что всё с малышом будет в порядке. Даже ЕГО слово не успокаивало меня. Я всегда верила ЕМУ беспрекословно, но это был не тот случай. Впервые в жизни я сомневалась. Имевшаяся у меня с ЕГО слов информация об этих существах не позволяла мне спокойно проживать остаток своих никчёмных дней. С появлением в моей жизни Рэйнольда всё изменилось. Снова был тот, при упоминании которого ёкало сердце, состояние которого ты чувствуешь, как свое, за которого боишься... Да, я боялась за эту кроху. Боялась за него даже больше, чем за НЕГО, когда ОН отправился прямиком в логово врага, в одиночку... Как-то ОН упомянул, что оборотни превосходят силу ЕМУ подобных едва ли не в трое, а бывает и больше, так что с одним таким созданием с трудом справлялись трое... вампиров... Они безудержны, пленники своих инстинктов... Они - «звери»! Когда-то в конце семидесятых годов к нам в подвал забрела беременная кошка. Она оказалось дикой и не позволяла подходить к себе близко. Особенно после того, как родила. Два маленьких пушистых комочка. Мы с Мишель подкармливали её. Но однажды один малыш заполз между коробок и Дону пришлось вызволять котёнка... которого мать не приняла. Она шипела на него, вставала на дыбы, оттаскивая от него своего второго малыша, будто тот первый был ей чужой, враг. Ветеринар сообщил, что это типичная реакция дикого зверя: от котёнка, проведшего часть времени не с матерью, к тому же побывавшего в руках у Дона, пахло по другому - чужаком. Нам удалось выходить маленькое создание... но суть не в этом, а в том, что те «звери», к которым ОН отнёс Рэйнольда, не были лишены этого инстинкта. Мне даже было страшно представить, что они могли сделать с этой крохой, пропитавшегося ЕГО запахом - запахом врага...» - Я неотрывно читала страницу за страницей, а время, казалось, будто назло ползло ещё медленней, от чего мне становилось невыносимо. Невыносимо противно читать такое чудовищное заблуждение, однако я заставляла себя, так как только это могло меня хоть как-то отвлечь от навязчивых мыслей, суть которых заключалась в том, что мама всё обо мне знает. Но теперь я уже и не знала, что лучше: думать о маме или о разочаровании в Камелии. Её отношение... Как нежно и трепетно она говорила о своём вампире, зная лучше других, что по своей натуре ОН - исключение из общих правил. ЕГО моральный облик колоссально отличался от ЕГО «сородичей» - убийц, безжалостных хищников, истребивших целое селение, из которого лишь Рэйнольд остался жив... Она так отчаянно повторяла «оборотни... оборотни... оборотни...», точно оскорбляла, указывая на их сущность. В то время как ЕГО с нескрываемым трудом назвала «вампиром». Меня буквально передёрнуло от внезапно нахлынувшего раздражения. Не укладывалось в голове, как мог человек, так отчаянно приписывавших одних существ к людям, так категорично отрицать право других созданий того же мира на право называться «Человеком». Пусть не долго, но всё-таки узнав этот Мир с несколько иной позиции, нежели миссис Пэйтонс, я с уверенностью могла заявить, что в них больше человечности, чем в обычном среднестатистическом человеке. По крайней мере, так я могла сказать о братьях Уайлдер, Рэйчел и Беатрис... Гэбриэл был своеобразно мил (правда, больше всё же своеобразен). Муна, если учесть, что ради чего-то же она явилась ко мне в такую рань тем утром, тоже возможно была добра... хотя в это даже моё сознание немного слабо верило и мысли звучали коряво. Я помнила, что она не хотела позволить мне вернуться, и не судила её за то, что она всего лишь не хотела допустить появления своего природного врага. Но в любом случае, ей не было чуждо ничего человечного... в отличии от меня, не ощущавшей отныне ни усталости, ни холода, ни голода (человеческого голода, а не вампирской жажды)... На этой ноте наши с Камелией взгляды разошлись, и мне несказанно тяжело было продолжать читать её мемуары. Однако бросить это дело на полпути с моей стороны было не правильным. Откуда иначе мне брать столько достоверной информации о «новой» мне... о новой стороне жизни? Я уже изрядно поддостала Бадди и Рэйнольда, и доставлять им ещё большего неудобства у меня в планах не было.
Разрываемая на части я не могла дождаться времени, когда мама уедет на собеседование, а Генри - на работу, чтобы вызвать такси и... доехать до соседней улицы. Глупее, наверняка, в службу такси заказов не поступало. Другого выхода я не видела. Не выдержав неприятных заблуждений Камелии, я громко захлопнула книгу и бросила её в стол, так и не узнав принятого ею решения. Судя по тому, что Рэйнольд, которого я знала, был жив и здоров (по крайней мере, так было немного более суток назад), она поменяла своё мнение на их счёт. Или ей пришлось держаться от них подальше (Рэй говорил, что видел её от силы раз десять).
- Это уже не важно! - вскочила я с кресла, в котором читала в приглушенном свете настольной лампы. Свет, пусть даже не естественный, по-прежнему раздражал. Глаза будто высыхали. - Что было, то было. Это прошлое... Его нельзя изменить. - Что именно я пыталась этим оправдать, сама уже не знала: книгу или разговор с Рэйнольдом. - Главное, что происходит сейчас... А «сейчас» мне скоро надо выходить... - Относительно этого факта у меня внутри поднимался ураган от противоречивых чувств. Смешение абсолютно противоположных по своей сути ощущений не давали мне покоя и возможности определиться окончательно: стоит ли идти на работу? Этот визит Муны совсем сбил меня с толку. Вернее, её слова. А может и её намеренья. Она готова была наступить себе на горло, ради кого-то. Но что-то мне подсказывало, что не ради Рэйнольда. Моим воскрешением он изрядно её вывел. Значит, было третье лицо, которому было бы не безразлично состояние парня, и на мнение которого Муне было бы не наплевать. Брэндон... Я соизмерила логичность собственных выводов в попытке обуздать непослушные мысли и подошла к зеркалу. Однако, не увидев там ничего нового, лишь отмахнулась от собственного отражения. Слишком скучным и безынтересным оно было тем утром. Если Бадди так было нужно, чтобы я знала об этом, он бы сам мне это сказал, а не передал через человека, к мнению которого (с учётом вспыхнувшей между нами неприязни в первую же минуту знакомства) я бы прислушалась в последнюю очередь. - Это была её инициатива... - догадалась я. Но всё по-прежнему казалось бессмысленным. - В чём её выгода от этого? - Бурчать себе под нос было привычным делом, внезапно начавшим вызывать определённого рода дискомфорт, что тебя может слышать кто-то, кроме тебя самой. Я прислушалась к своему чутью, и то немного успокоило меня, утвердив, что из тех, кто мог бы меня услышать, по близости нет. Вот только мама всё ещё находилась дома. Лёгкий скрежет паркетных досок, слегка прогибавшихся под её не слишком большим весом, выдавал её обеспокоенное метание по спальне. В голове будто щёлкнул переключатель, освобождая от одних навязчивых дум для других. Едва заметное пение ветерка, запутавшегося в тканях перебираемых нарядов, к моему огромному счастью, говорило о том, что ей далеко не до утреннего инцидента с кремом и шторами... Так же как и далеко до выхода из дома на собеседование. На моё: «Ты сегодня не торопишься?», мама только с удивлённым видом развела руками, будто так и есть, и она об этом уже не раз говорила.
- Лучше подскажи: тёмно-серый или тёмно-тёмно серый? - поочерёдно поднесла она деловые брючные костюмы к себе, соизмеряя мой недоумённый взгляд на абсолютно идентичные комплекты. Не понимая моей неоднозначной реакции, мама вытянула из-под низу огромной кучи перемеренных вещей, взгромождённых на постель, кремовый пиджак и юбку в тон. По мне, так ей подходило всё из того, что она мне показала, но одеть всё и сразу было не возможно.
- Ну... - протянула я, останавливая взгляд на паре первых брючных костюмов. Мама уловила это мгновенно.
- Вот я и спрашиваю: тёмно-серый или... - Я торопливо кивнула, чтобы ещё больше не запутаться и не запутать маму своей неуверенностью.
- Только не одевай с ним свои лакированные туфли! - Моя спешка в этом предупреждении оказалась не лишней, потому что как только я вынесла свой вердикт, Эвилин тут же потянул свои длинные пальчики к «счастливым» туфелькам. Несмотря на свой не молодой возраст, они сохранились довольно хорошо, хотя и выглядели уже старомодно и не подходили к маминым современным вещам. Как если бы моя бабушка надела короткий топ, пестрые лосины и роликовые коньки. Может поэтому мама до сих пор собиралась на собеседование, а не на работу. Хотя в том, что она была в тот момент не на работе, никого кроме самой себя я винить не могла. И снова мои мысли неизбежно возвращались к тому, кто я теперь... или что я.
Мне бы бежать, взяв ноги в руки, пока мама растеряно хлопала ресницами, приходя в себя от моих комментариев, бежать без оглядки. Я уже рванула к выходу, но тело само остановилось и понесло меня обратно. Намерения, возникшие в голове, не нравились, но я знала, что не смогу снова промолчать. Однако и понимала, что всё выяснить тоже не удастся (на серьёзный разговор отводилось слишком мало времени). Я услышала, как сердцебиение Эвилин участилось, будто она прочла мои мысли. Попытки заставить себя остановиться, опомниться и выйти вон, провалились.
- Мам, - мои губы зашевелились в унисон с дрожавшими мыслями. Мама, словно отгораживалась от меня парой костюмов, плотно сидевших на деревянных вешалках. Она подтянула их к себе так, что за ними, кроме её побледневшего под косметикой лица, золотых локонов и остреньких локотков, ничего видно не было. Но это абсолютно не мешало мне чувствовать, как по её тонким венам пульсирует кровь, набирая скорость от волнения. Эти звуки эхом отдавались в моей голове, напоминая о моих новых слабостях. И если я не хотела навредить ей, мне нельзя было подходить ближе. Запах, воображаемый привкус, плеск крови напоминали о жажде и о том, что я на пределе. И даже наше родство не могло унять мой голод хоть на чуть-чуть. Я приложила немного усилий, чтобы заставить себя не дышать. С целью экономии кислорода в лёгких, пришлось говорить более стянуто. - Мам, почему ты задёрнула шторы в моей комнате? - Тонкие ниточки бровей Эвилин взметнулись вверх.
- О, шторы! - задумчиво протянула она, будто рассчитывала услышать от меня что-то другое. Но этот поворот был ей больше по душе и пульс начал сбавлять темп. Хотя по-прежнему звучал достаточно громко для меня. - Твои глаза и так были раздражены, а у тебя в комнате такой яркий свет, что я подумала...
- Спасибо, - поспешила я поблагодарить её и в одночасье пресечь дальнейшую ложь, которую она намеревалась выдать. Теперь я слышала разницу в голосе мамы. От меня больше не могли скрыться те коварные нотки отчаяния, пропитывавшие каждое слово её речи, когда она врала. Меня охватывал хищный азарт, но осознание того, кто стоит передо мной, не позволяло мне потерять над собой контроль. - Спасибо, что не выдала меня Генри. - Только произнеся это вслух, я поняла, что натворила.
- Генри? - насторожилась мама. Легкомысленное недоумение приобрело естественную угловатость. Теперь я знала наверняка: она услышала меня и отмахнуться, как раньше, теперь не получится. Она не хотела говорить следующих слов, но решительно вздохнув, всё-таки прибавила к дыханию немного голоса. - С каких пор ты называешь его по имени? - Вероятно, мама осознала, что происходит и старательно процеживала слова, дабы не дать мне лишнего повода. Она даже не назвала его «отец», просто «его». Не зная чему из всего фейерверка чувств и эмоций отдать предпочтение, я поджала губы и неопределённо покачала головой.
- Не знаю. - Что-то ироничное прозвучало в моём дрогнувшем голосе и вызвало у меня нервный смешок. - Может, в тот вечер, на северной Миллвард-стрит, корпус «Б»...?! - Перед зудящими глазами вспыхнули картины того вечера. Но странным образом, я помнила события, как хронологию, сам факт их наличия, пустой перечень... а перед глазами стояло ЕГО лицо в тусклом свете звёзд, высыпавших на ночном августовском небе. Память жестоко подводила меня. Я, наконец, смогла увидеть лицо Дорэйна. Но как только мои веки сомкнулись меньше, чем на крохотные доли секунды, он вновь испарился, словно его никогда и не было. Я снова помнила тот день, когда меня не стало, лишь по мысленному списку событий, отпечатавшемуся навечно в моей голове. Мама от безысходности опустила руки. Её лицо было невероятно живым, каким я его ещё никогда не видела. Оно выражало больше ума, осознанности и расчётливости, нежели та легкомысленность, что она допускала до чужих глаз. На ближайшую минуту она избавилась от своей маски и я могла познакомиться со своей настоящей матерью, той Эвилин Кук, с которой я до последнего не была знакома, хоть и подозревала о её существовании. Интересно, а кто-нибудь вообще знал, кто за ней скрывается? Это странное ощущение неизвестности меня тревожило, и даже больше, чем разыгрывающийся голод. Я не имела ни малейшего представления, что собирается сказать Эвилин, прочистив лёгкие глубоким вдохом: снова ложь или долгожданная правда, которая, почему-то, тоже пугала. Не было никакого желания слушать что-либо, кроме ответов на интересовавшие меня в тот момент вопросы. И я не заставила её долго их ждать. - Генри тоже узнал об этом только в тот вечер? - Мама больше не смотрела мне в глаза. Я чувствовала, как с каждым словом растет обида, осуждение, злость... Светлые локоны легонько качнулись из стороны в сторону в отрицательном кивке головой.
- Он знал, что я беременна тобой, когда женился на мне, и... - она снова глубоко вдохнула и голос почти растворился в груди. - ... знал, что не от него.
- С самого начала...?! - Меня точно по голове ударили. Я даже ощутила, как внутри что-то ёкнуло и содрогнулось, замерло в ожидании. Тело снова подчинялось мне, но заставить его двинуться оказалось гораздо сложнее. Воздух встал поперёк горла и защипал. - Но, он, ведь... Почему Генри ушел тогда...? - Мой голос напоминал голос следователя на допросе, не смотря на лёгкую растерянность звучавшую в моих словах. Мама отложила одежду в сторону и опустилась на край захламленной постели.
- Ты ушла спать, поэтому не знаешь, что к нам приходил человек. Он сказал, что долго искал тебя по требованию твоего... - она запнулась, но всё-таки заставила себя это произнести. - ... твоего отца. Генри выставил его за дверь после слов, что Джейрт хочет вернуть тебя и для этого прислал его. - Джейрт... Не оставалось сомнений, что приходившим был Дорэйн. Всё прояснялось. Тот разговор между Брэндоном и Муной в то утро, когда я умерла. «Дорэйн прямой потомок Джейрта... Его вирус силён, особенно если учесть, что в её крови он тоже присутствовал с рождения...» Наконец, мне был доступен смысл этих слов. Я осознано усмехнулась и сложила руки перед собой, как постоянно это делала Муна, находясь рядом со мной.
- Мнение Генри на этот счёт я слышала. - Усмешка растаяла в воздухе, однако не сошла с лица. - А ты так настаивала на обратном... - Я задела Эвилин за живое и та вскочила так быстро, как только смогла. В то время как для меня это выглядело как расчётливое действие - ни капли внезапности.
- Ты не знаешь его так, как знаю я! - Она впервые повысила голос. Это означало, что ей не приходит в голову ничего, кроме как сказать правду. И её это не устраивало, потому и раздражало.
- Интересно, что именно ты считаешь, я не знаю?! - Я не знала, действительно ли хочу услышать это от неё, но всё вело именно к этому. Я вела её к этому. - То, что он прислал за мной моего брата, которому было более ста лет? Или то, что моего настоящего «отца», - я нарисовала в воздухе кавычки, - и человеком назвать трудно? Или, может, что-то ещё?! - Рука под повязкой внезапно знакомо заныла. Дёргающая боль взбудоражила всё внутри, напомнив мне ЧТО я отныне, и что с момента моего перерождения новая я ещё не «ела». Каждый удар боли резонировал с ударом её сердца, пробирая всё тело. Я вдруг осознала, как много клеток в моём организме. Их зудящей волной пробирала боль. Каждую в отдельности. Всё сильнее и сильнее. У мамы перехватило дыхание, и она с огромным трудом заставляла себя не шевелиться, точно знала, что нужно делать в такие моменты. Будто это был не первый раз.
- Колин! - Только когда на моём плече обжигающим кольцом сомкнулись крепкие пальцы горячего живого существа, я ощутила дискомфорт от острых клыков, буквально прорезавшие мою нижнюю губу. Словно придя в себя, я вздрогнула и кислород, смешанный с едким запахом чего-то дикого, внушавшего страх и желание защищаться, ворвался и наполнил мои лёгкие. Меня согнуло в судорогах. Перед лицом застыло висевшее на стене зеркало. Застыло - в прямом смысле этого слова. От его краёв к моему отражению угрожающе скрежеща подбирались сверкающие крупинки инея, точно разворачивалась пелена с блестящим напылением и обволакивала гладкую зеркальную поверхность. Отражение корчась, устремило на меня свой взгляд. Однако то, что я видела - была не я. Всё вокруг казалось ярче. Я видела только чёрные как уголь глаза от до предела расширившихся зрачков. Белоснежные клыки выступали наружу и выглядели ужасно... За руку крепко держал Гэбриэл. Его грозный сосредоточённый взгляд был полон решимости и выдавал его готовность справиться со мной в любой момент, удержать...
- Уведи меня... - прорычала я, заставляя себя сделать шаг назад, к нему, источавшему чувство опасности. Та решимость вступить в бой, чтобы защитить меня от самой себя же, передавалась мне от него. Что-то невидимое даже моему зоркому глазу связывало нас с этим пареньком. Что-то, что я не в силах была объяснить, но хорошо ощущала. А судя по тому, что ощущала я, ему передавалась моя боль и желание впиться своими зубами в тёплую плоть, с бежавшей по жилам жизнью, которую мне хотелось выпить без остатка. Я видела это по его глазам и замершему сердцу. Сталкнувшись с ним ранее мне казалось, что я не побоюсь замарать руки и убью его при первом же приступе неутолимой жажды, и даже этим странным запахом не побрезгую. Но в тот момент, это желание было на одном из последних мест (где-то между «в сотый раз в компании мамы пересмотреть мелодраму "Привидение"» и «посадить кактус»). Мы быстро сбежали вниз по лестнице, и в какой-то момент я поняла, что немного его опережаю в меру моей вампирской несдержанности. Когда эта дикая хищная сущность брала надомной верх, всё вокруг начинало замедляться, так что я могла видеть каждый миг как долгую минуту, всё длившуюся и длившуюся бесконечно. Движения Грэйя были быстры, несмотря на это моё состояние, но всё же не достаточно, чтобы поспеть за мной. В холле было светло от косых лучей солнца, огибавших наш дом, но не проникавших в эту часть него напрямую. Однако, от брызнувшего в лицо света, мне снова стало не по себе, и я очень пожалела о том, что сняла кенгуруху, промокшую от неуклюжих попыток Генри смыть с меня злосчастный крем. По мере приближения к входной двери, распахнутой настежь, меня начинала охватывать паника, и я замедлила ход. Куда дальше? Я, ведь, не смогу выйти на улицу, где всё залито солнечным светом, не смотря на густые кроны деревьев окружавших наш дом со всех сторон, кроме фасада. Гэбриэл, не останавливаясь, сдёрнул с вешалки длинный плащ Генри жутковатого оливкового цвета и, продолжая плотно держать меня за руку, накинул его мне на голову.
- Накройся и закрой глаза! - приказал он и уверено шагнул за порог, потянув меня за собой.
Я плохо понимала, что происходило дальше. Автомобиль, на заднее сидение которого меня усадили, казалось, был припаркован у самого крыльца. Едва Гэбриэл захлопнул дверь, транспорт сорвался с места. Чувство опасности не покидало меня на протяжении всего пути. Я чувствовала, как рядом со мной бились два сильных молодых сердца. По усилившемуся чувству враждебности, по неизвестным причинам, то возраставшему, то угасавшему, будто кто-то шатал чаши весов, перевешивая то в одну, то в другую сторону, я могла утверждать, что второе сердце, бившееся в неистовом волнении, принадлежало «собрату» Грэйев. Только их неощутимый, незаметный, прозрачный запах оставлял во рту горьковатый привкус. Но я не чувствовала этого человека раньше. Его сердце было даже моложе, чем сердце Гэбриэла. Этот безумный адреналин, выбрасывающийся в его молодую кровь, делал мой голод ещё безудержней. Но как только я осознала эту мысль, пальцы Грэйя - младшего сжались на моём плече сильнее. Всё и без того кипевшее внутри подогревалось жаром от его руки, от него самого. Я чувствовала, как раскаляется кожа от этой температуры, почти так же, как и от солнечного света, за одним маленьким исключением - не было боли как таковой. Она уступала место раздражению, вызывавшему нечеловеческое желание избавиться от раздражителя. И снова я поймала себя на мысли, что не хочу этого - не хочу убивать его. Что-то внутри меня сопротивлялось этому, будто успокаивало, отводя бушующий инстинкт на задний план.
- Почему мне не хочется убить тебя? - Мой голос из-под плаща Генри почти сравнялся с визгом колёс безудержно мчавшегося автомобиля, взмоливших о пощаде на очередном повороте. Он был уже не первым, и как оказалось далеко не последним, на нашем не простом пути к больнице Святого Джона, через узкие серые переулки. Они были мрачными, не смотря на солнечное утро, но даже там время от времени эти ядовитые для меня лучи проникали в автомобиль и настигали, невзирая на плотную ткань «отцовского» плаща, каждый раз заставляя вздрагивать. Гэбриэл вздрагивал со мной в унисон. В этот миг его пульс зашкаливал, как и мой, если бы он был. Я не знала, бежит ли по моим жилам кровь, или какой-нибудь эфир, и называется ли это пульсом теперь, но моё сердце билось и иногда даже очень громко, отдавая зудящим ритмом в висках. Пролетела крохотная доля секунды, а я уже потеряла надежду услышать ответ на свой вопрос, когда со звонким выдохом я уловила слова:
- Потому что у меня нет этого желания. - Его голос был полон решимости, однако сложно было не заметить, как этот факт настораживал Грэйя, возможно пугал.
- Причём здесь то, что ты... - уточнить детали столь странного феномена не получилось. Он перебил меня, не дав закончить вопрос.
- Я почему-то ощущаю твой голод, а ты - мой долг за спасение сестры. - Я замерла. О чём он говорил? Как он мог ощущать мой голод? Насколько мне было известно (вернее, насколько я могла предположить из всего того, что успела почерпнуть из «Приговора - быть человеком» и всякой дребедени о вампирах и оборотнях, прочитанной в своё время), те, кем являлся Гэбриэл, не испытывали той жажды, которую испытывала я. Им это было не нужно, так как они, как никто другой, больше походили на нормальных людей (кроме «несанкционированных» превращений в полнолуния, по некоторым мнениям). Может, я упустила что-то важное, однажды пропустив довольно большой промежуток текста в десяток страниц? Нет, в это верилось с трудом. Учитывая, мягко говоря, обеспокоенное состояние парня и то, что он ни с того ни с сего ворвался в наш дом, Гэбриэл сам не был в курсе творившегося. Он несколько раз хотел что-то сказать, но потом передумывал. Останавливался, и снова решался поделиться. И, видимо, ощутив повисшее в воздухе ожидание, вновь заговорил. - Мы столкнулись с мамой и Салишей по дороге от тебя домой... - Как ни странно, мне это не говорило ни о чём. - Я чуть не загрыз сестру. Дикая боль в глазах. Я не смог остановиться... Если бы не Муна и мама, я бы... убил её. - Окончание далось ему особо тяжело. Я хотела высунуться из-под плаща, чтобы увидеть это на его лице, но снова откуда не возьмись вспыхнул свет. Теперь он жег мне спину. - Когда всё прошло, Муна сказала, что это был голод вампира. По описанию всё совпадало. Для меня до сих пор загадка, как ТЫ сдержала себя тогда, в лесу... когда она была так близко... на твоих руках...
- Всё! Хватит! - вскрикнула я, чувствуя, как новый приступ жажды начинает пробирать каждую клеточку меня, сжимая всё внутри от боли сильнее и сильнее. Гэбриэл тяжело сглотнул подступивший к горлу ком... который не смогла сглотнуть я. Зная, что натворил, он даже не извинился!
- Я понятия не имею, что всё это значит, но так как ты пока единственный вампир в округе, то я решил...
- Я поняла, что ты решил! - Раздражение набирало обороты от разъедавшего мою спину солнца. - Лучше скажи, что это?
- Понятия не имею, - ровным тоном повторился он. - Отца не было дома, а больше мне спросить было не у кого.
- Поэтому ты везёшь меня неизвестно куда?! - Ирония была не к месту, но она посчитала, что ей следует проскользнуть в моей речи. - Думаешь, отвезёшь меня куда-нибудь, подальше от Джексона и всё пройдёт?!
- Нет, но идея мне нравится. - Он говорил странные вещи абсолютно серьёзным голосом. Уверена, на его лице была та же непоколебимая враждебность. Но я её не ощущала. Наверное, он тщательно сдерживал её, предполагая, что она может передаться мне, и я попытаюсь напасть на него или на молодого лихача за рулём. - Если я ощущаю твой голод и, в отличие от тебя, меня сорвало в первые же секунды; в добавок ко всему мы пока не знаем, что это и лечится ли оно, единственный выход - избавиться от твоего голода.
- Что? - усмехнулась я. - Везёшь меня на охоту?
- В больницу, - холодно ответил Гэбриэл, по-прежнему не отпуская моей руки.
- Больница... - Неприятное предвкушение завтрака встало поперёк горла. - Для первой охоты мог бы выбрать место, где водится более здоровая кровь. Или, считаешь, что я пока только с больным и справлюсь? - Отчего-то мне была неприятна эта мысль. Совсем не потому, что мне неприятны больные люди (в данном случае, их кровь). Меня не устраивал тот факт, что придётся убивать. До тех пор, пока мои руки чисты от смерти, и в моём желудке не побывало ни капли человеческой крови (за исключением то, что вернула меня к жизни), я всё ещё могла считать себя одним из всех. Хотя бы отчасти я могла с чистой совестью назвать себя человеком. Критический момент мог настать в любое мгновение, но я рассчитывала отсрочить его на столько, на сколько смогу...

... - Бессмысленные самоистязания! - развёл руками Доктор Джеймс, на секунду оторвавшись от заполнения каких-то карт. Казалось, он был где-то не здесь - не в своём кабинете, где я готова была убить Гэбриэла, только бы он не приближался ко мне с пакетом донорской крови... Я чувствовала её вкус, её аромат, невзирая на то, что пакет был плотно запечатан, и не было ни малейшей возможности запаху проникнуть в помещение. Время было ещё ранним для начала приёмного дня, так что в приёмном покое кроме врачей и медсестёр ещё никого не было.
- Может для кого-то это так, - в полный шаг удирала от назойливо, будто испытывающе,  или изматывающе, следовавшего за мной Гэбриэла. - Но для меня это не бессмысленно. - Мне было странно говорить о своих новых проблемах с кем-то ещё, тем более не имевшим никакого отношения ни к вампирам, ни к оборотням. Наверное, кроме того, что Вилли Джеймс жил в районе на конце Ист-Бьютт-роуд. Он был самым обычным человеком... знавшим о НАС всё, что только мог знать человек. Раздражавший дыхательные пути запах хлорки (вхожих в состав моющих средств) и различных химических медикаментов, которые его окружали, отбивали всякое желание есть. Но я упрямилась всё по той же самой причине: я хочу ещё немного считать себя человеком.
- Скоро настанет твой предел и вместо этой порции окажется кто-то из твоих близких или дорогих тебе людей. - Мужчина рассеянно бросался аргументами в пользу «позавтракать». Это меня не остановило.
- Я уже сталкивалась с этим и смогла себя сдержать, - твёрдо отстаивала я свои убеждения. Доктор, улыбаясь, кивнул головой и повернулся ко мне. В его глазах было что-то столь доброе и заботливое, что я остановилась. Он не хотел для меня ничего плохого, впрочем, как и Гэбб, остановившийся в паре шагов от меня, и тот молодой парнишка, которому просто не было никакого дела до голодного вампира.
- Есть один нюанс, о котором ты не узнаешь из книги Камелии, - вдохновенно заговорил он, окунаясь в воспоминания. Казалось, для Доктора Джеймса было маловажно, что вспоминать. Его завораживал сам процесс. Я была вся во внимании. - Вампиры - тоже создания природы. И некоторые аспекты их поведения мало отличаются от поведения других земных созданий.
- Я говорил ей тоже самое. - В низком рычании Гэбриэла промелькнула нотка самодовольства. - «Законы природы для всех одинаковы...» - Я бросила на него укоризненный взгляд, в ответ на что он «зазнайски» закатил глаза.
- Всё верно, молодой человек. И один из них таков, что создание, однажды ощутив сильный голод, особенно в раннем возрасте, никогда не сможет насытиться, что бы его не питало. - Это был удар в сердце. Контрольный выстрел. - Ему всегда будет мало. - Как бы я не сопротивлялась, Доктор был прав. Прав от первого до последнего слова. - Ты сдерживалась всё это время благодаря контролю мыслей. Но, в конце концов, ты не сможешь зацепиться за них, чтобы отвлечься. Они начнут управлять тобой и всё, что в них будет - это «чем бы утолить жажду»... - Я в сомнениях поджала губы. Он фактически описывал то, что творилось со мной сегодня. Мысли беспорядочно перескакивали с одного объекта на другой и в итоге чуть не пострадала Эвилин. Но что бы сказал на это Рэй? Что он думал бы на этот счёт? Мысли снова уходили не в том направлении, открывавшем мне мою собственную не безразличность к его мнению. А может, тайно надеялась, что он знал другой выход. Видя мои колебания, мужчина тяжело вздохнул и вернулся к своим бумагам. Будто говоря и мне, Гэбриэлу, и оставшемуся за дверями его кабинета пареньку: «Я сделал всё, что мог... Больше помочь ничем не могу». Моё желание - просуществовать ещё немного, в своём понимании, человеком - подвергало опасности многих живых людей, являвшихся таковыми на самом деле, в отличие от меня. Но это же была я! Я, ведь, больше никогда не смогу стать такой, как они! Это мой последний шанс ещё немного... В то же время, это был огромный риск лишить такого же шанса - жить кого-то другого... других... многих других... моих близких и близкий Гэбриэла, самого Рэйнольда в том числе.
«...Кем же я буду в таком случае? - пронеслось в моей голове. Мне нечего было противопоставить своим же выводам. - Это не честно... » - Но когда Жизнь играла по правилам?
Сильная светлокожая, в сравнении со мной, рука протянула мне пакетик с багряным жидкообразным содержимым. Мне нечем было аргументировать свой отказ, и не найдя ничего лучше, кроме как не врать самой себе, я взяла его.
- Отвези меня домой, - выдохнула я беззвучно и, набросив на плечи плащ Генри, пролежавший, всё время наших споров, на кушетке за ширмой, твёрдой уверенной походкой направилась к выходу. Если такова была моя судьба, я готова была её принять. Терять мне было больше нечего. Всё, что могла, как мне казалось, к тому моменту я уже потеряла. Но каждый знает, что бывает, когда говоришь: «Хуже уже не будет» ...
1.7.12
Продолжение следует...