Такая жизнь продолжение 7

                Часть пятая
                «Я другой такой страны не знаю»

Полёт
Мы летим в Америку, пересекая наползающие навстречу часовые пояса и пытаясь убежать от солнца или хотя бы догнать его, и оно упорно светит в иллюминаторы самолёта.  Наш рейс, один из самых протяжённых в мире, начинается в Москве, продолжается над ледяными просторами Северного Ледовитого Океана  и заканчивается в Лос Анжелесе на тихоокеанском побережье США. Разница во времени между Москвой и Лос Анжелесом одиннадцать часов, а время в полёте тринадцать часов, так, что мы прибудем в тот же день 20 апреля, но чуть позже нашего вылета из «Шереметьево», и есть над чем подумать не спеша, послушать избранную по вкусу музыку через индивидуальные наушники, и даже посмотреть совсем не старый кинофильм, который предлагает авиакомпания «Аэрофлот» своим пассажирам.

Осилили половину пути, а во Фрунзе уже давно ночь, да и в Москве уже ночь наступает, и многие пассажиры засыпают, но в салоне царит солнечный день. Под крылом ледяные торосы застывшего океана, но вот и признаки близкой земли-тёмные безжизненные горные цепи с заснеженными вершинами, у подножия которых просматривается прибрежная, белеющая прибоем, полоска океана. Это Гренландия, а за ней появляются острова северной Канады. Для нас, опытных авиапутешественников и вечных «перелётных птиц», это первый полёт такой продолжительности. Но вот, наконец, видны зеленеющие леса и поля, миниатюрные домики посёлков и городков, а вот и большие населённые пункты, и автотрассы со скопищем автомобилей. А вот и огромный голубой простор уже другого, Тихого океана, и Лос Анжелес под нами. Прилетели.

Здравствуй, незнакомая страна.
Гудящий толпой пассажиров и их провожающих, огромный и высоченный аэропорт Лос Анжелеса нас, уже знакомых с такой обстановкой в американских аэропортах, не удивил. Таможенная процедура и визовый контроль в очереди «не граждан» затянулся из-за нашего практически полного непонимания вопросов служащих, так, что пришлось даже вызывать переводчика. Оказалось, что виновницей задержки была все та же скрипка, которую уже один раз подозрительно изучали в «Шереметьево», а теперь настала очередь ребят из американской таможни. А высоко над нами, на длинной галерее, мы уже увидели встречающих нас Нату с Родей, и рядом с ними, незнакомого пока, тёмноволосого, плотного молодого человека, нашего зятя Энтони, которые помахивали нам руками и терпеливо ждали, когда раскроется таможенный капкан.

Вот они, дорогие наши, доченька и внук, да и зять, широко улыбаясь, обнимает нас, и видно, что он искренне рад нашему прибытию. У него служебная командировка в Лас Вегас, штат Невада, и они с Натой расчётливо совместили эту командировку с днём нашего прилёта. Они втроём добрались из Альбукерка до Лос Анжелеса «своим ходом», то есть на своём вместительном джипе, и теперь в этом джипе без проблем устроились пять человек, включая и двух вновь прибывших родителей. На исходе знойного, совсем не весеннего, а, скорее, летнего, апрельского дня мы двинулись в этот самый Лас Вегас, но близкие сумерки прервали наш рейс у уютного придорожного мотеля, где мы провели вечер и ночь. Утром снова в путь, а в Лас Вегасе остановились уже в роскошном многоэтажном отеле с огромным бассейном, ресторанами, кинотеатром, теннисными кортами и обширным залом игровых автоматов. «Если хотите почувствовать настоящую Америку, вы должны побывать в Лас Вегасе!». Такие красочные щиты, расцвеченные разноцветными огнями, рекламировали этот необыкновенный город среди безжизненной пустыни, построенный наперекор природе и, действительно, ярко подчёркивающий неистребимый предпринимательский дух американцев. Мы потрясены окружающим-толпами фланирующего круглые сутки по площадям, паркам и улицам народа, слетевшегося в этот легендарный притягательный город со всех уголков земного шара, бесчисленными огнями реклам, сверкающими автомобилями и экзотического вида зданиями.

Два дня мы бродили по этим улицам, испытали многие аттракционы и даже попробовали поймать удачу у игровых автоматов, хотя извечное, определённое не нами невезение в «этих лотереях», как когда-то верно заметил мой отец, заранее обрекало на неудачу. В наступающих сумерках, шатаясь от усталости, добирались до гостиничного бассейна, устраивались на мягкой зелёной тёплой травке обширного газона и с наслаждением окунались в прозрачную воду, сбрасывая накопившуюся усталость. Здравствуй, незнакомая страна! Когда же мы привыкнем к тебе, или ты привыкнешь к нам?  Последовавшая за нашим прилётом череда лет, однако, убедила нас, что сверкающий, не затихающий ни днём, ни ночью Лас Вегас-это не вся страна, а только маленькая частица стандартной, не похожей на этот город, «одноэтажной» Америки, привольно раскинувшейся между двумя океанами.

Всё сначала
Мы выехали из Лас Вегаса, когда едва зазолотилось небо от света восходящего солнца. Энтони остался заканчивать свои командировочные дела, а Наточка ловко и уверенно повела джип, не останавливая нескончаемую беседу с родителями,- ведь последний раз я побывал у неё в гостях в Лос Аламосе почти четыре года назад, а сколько всего случилось за это время. До Альбукерка около шестисот миль, то есть около тысячи километров, но расстояние это почти не ощущается на прекрасной американской автотрассе, так непохожей на наши разбитые вдребезги киргизские дороги. Весь путь с несколькими остановками для заправки и перекусов был преодолен за неполных 11 часов, и вот наш джип запарковался в небольшом уютном дворике жилого аккуратного комплекса на краю обширного парка.

Здесь, на втором этаже одного из домов, семья дочери «рентует» просторную «двухбидрумную» квартиру с балконом, выходящим в этот парк. Теперь здесь будем обитать и мы. А вот и сынок наш, радостный и счастливый, выходит из подъезда. Обнимаемся, смеёмся-неужели мы все вместе, наконец! Да, это так, и вот уже близкое 1 мая, и день рождения Лёли, и все мы за одним праздничным столом, и Энтони успел вернуться. Боже, ведь ей уже шестьдесят! Где же вы, улетевшие навсегда годы? И как же прошлись по тебе тяжёлым катком последние десять нелёгких лет! Но ведь это всего лишь шестьдесят! Удивительный возраст! Какая она стала мудрая, внимательная, осторожная и чрезмерно требовательная к себе и близким своим, но всё так же посверкивают школьные искорки в глазах, и всё так же золотится опутанная кольцами её головка. Не будем унывать, вся семья теперь в сборе!

Для начала знакомлюсь с городскими улицами, которые надо освоить за рулём-пешеходов в городе, практически, не увидишь. Моя первая «работа» на американской земле-отвезти на тренировки «каратэ» и уроки скрипки, а затем и привезти обратно нашего внука, но вскоре появляется настоящее дело-у него проблемы в школе, под угрозой переход в следующий класс и надо срочно подтянуть математику. До конца учебного года ещё три недели, и мы успешно справляемся с этой задачей, и теперь на очереди уроки русского языка, на котором он уже объясняется с трудом, понимая только самые простые «домашние» темы. Это уже работа для бабушки, и лучшего учителя русского и русской литературы и желать не надо. Обширный городской парк прямо под балконом становится местом наших ежедневных пробежек и прогулок-надо поддерживать свою форму и постараться не болеть, ведь у нас нет никакой медицинской страховки.

На пороге новый век, и в первые же недели у меня появляется персональный электронный почтовый ящик и современная собственная информационная  страница в Интернете, организованная нашим сыном. Здесь размещается полная информация о моих научно-технических разработках, публикациях и краткая автобиография. Почти без промедления у меня под рукой полный перечень работ по близкой тематике, опубликованных в печати за последние несколько лет на английском, немецком, французском, русском и других языках-фантастика, о которой не мог и мечтать! И вот неожиданно получаю первые приглашения участвовать в научно-технических конференциях и вступить в Американское Общество Инженеров Механиков (ASME-American Society of Mechanical Engineers). Торопиться пока не стоит, мой научный багаж в этой стране равен нулю, однако вступать в ASME рано или поздно будет необходимо, и, не задумываясь о последствиях, сразу отправляю тезисы трёх своих потенциальных докладов на международные конференции по вибрациям инженерных конструкций, проблемам освоения космоса и применению материалов с памятью формы.

Содержание этих докладов было когда-то изложено в  кафедральных научно-технических отчётах с грифом «Секретно». Теперь эти доклады уже на английском, и гриф советский не препятствие, и надо привыкать к новым условиям. Конференции по вибрациям и космосу должны пройти в нашем Альбукерке в ноябре этого года и феврале следующего, а проблемы материалов с памятью формы будут обсуждаться в апреле в Пало Альто, Калифорния. Очень скоро получаю уведомление о приёме моих докладов к озвучиванию на конференциях и опубликованию в трудах этих конференций. Неужели актуальность этих работ сохраняется? Но, как же теперь всё это озвучить без владения языком и шипящим голосом? И, главное, как быть с ограниченным сроком пребывания в пределах страны? Ведь в конце октября кончается срок гостевой визы, а что потом?

В октябре этот срок был продлён ещё на полгода по запросу наших американцев, хотя у Наты пока только статус постоянного жителя США, иначе «зелёная карта», которая даёт право на легальную работу, чем она и пользуется, успешно гастролируя со своей театральной труппой и обучая нескольких учеников. Статус гражданки США уже на подходе, но надо ещё ждать, когда подойдёт время подачи необходимой аппликации. Вот и контейнер наш фрунзенский прибыл, а я старательно репетирую свои доклады, но понять что-то в моём английском «произношении» пока очень трудно. Проблему с моим голосом попытались решить с помощью «искусственного» воспроизводителя звуков, то есть прибора с автономным миниатюрным блоком электропитания, который позволял фильтровать и усиливать шипящие звуки. Эта затея вылилась в неизбежный визит к первому попавшемуся отолярингологу Фредерику Фиберу, который неожиданно оказался выходцем из бывшего СССР и довольно сносно объяснялся по-русски. Моя гортань была тщательно исследована и, внезапно для всех нас, была зафиксирована вновь формирующаяся злокачественная опухоль. Как же так? А почему мой фрунзенский врач ничего плохого не обнаружил минувшей весной?

Операция на гортани прошла уже после моего нестандартного выступления на конференции, которое, однако, не осталось незамеченным, благодаря двум прицепленным к моему пиджаку микрофонам. Доклад был опубликован, и это была первая англоязычная публикация моей работы, посвящённой сейсмоиспытаниям маломасштабных моделей оборудования ядерных электростанций. Новейшая технология, использованная при операции, сопровождалась параллельным созданием искусственной голосовой связки и последующей двухмесячной радиологической терапией. Благодарение Богу! Вроде бы, всё прошло благополучно, а перед новым годом, первым годом нового века, мы втроём, прибывшие из киргизской    «тьмутаракани», перебрались в просторный, пустующий временно, «трёхбидрумный» дом нашего первого американского друга и бывшего москвича Серёжи Тер-Григоряна, который предложил нам этот переезд в надежде, что этот дом скорее найдет покупателя, если будет обитаемым. Это неписаное правило срабатывало здесь чаще, чем если бы дом оставался нежилым.

Переезд наш был, как нельзя, кстати-в самый предновогодний вечер прилетела наша временно и непроизвольно «покинутая»  Полина, которая, при мощной поддержке американской части нашей семьи, получила учебную визу тем же путём, что использовал наш сын в августе 1998 года, и теперь мы смогли разместить её вместе с нами в том же доме нашего друга. Вот судьба! И что за судьба!

Реальности американского бытия показали нам последствия проведённой хирургической операции и последующей радиологии-первая была оценена в 9 тысяч долларов, а вторая в целых 21 тысячу. Эта огромная сумма выплат не поддерживалась необходимой медицинской страховкой, которой у меня, конечно же, не было в то время. Первую часть этой суммы Ната смогла набрать за счёт банковского кредита, но вторая безнадёжно повисла-таких денег у неё не было, однако все необходимые бумаги были подписаны лично мной, и подписей дочери и зятя не содержали, поэтому вскоре, установив мою и жены полнейшую неплатёжеспособность, госпиталь «закрыл» наш долг, что, скорее всего, было предусмотрено его программой помощи безденежным пациентам с критическим для жизни диагнозом. Спасибо тебе, Америка, в оставленной Киргизии я бы уже исчез из этой жизни. God bless America!

ХХ1 век
Когда же он начался, этот ХХ1 век? Многие утверждают, что наступивший Новый 2000-й год-это всего лишь последний год ХХ века, но также многие другие уверены, что это и есть начало ХХ1-го. Конечно, если начальный год новой эры от Рождества Христова принять за нулевой, тогда все последующие с двумя или тремя нулями на конце и будут годами начала нового века. Ну, а если всё-таки начальный год новой христианской эры принять за первый номер, то тогда надо признать, что начало нового века будет иметь «0»  перед последней цифрой «1».

Но как бы то ни было, а новый ХХ1 век плавно покатился, и дни и ночи пока совсем не отличались от оставленных в прошлом веке таких же дней и ночей. На «космической» конференции в Альбукерке я пользовался уже только одним микрофоном, а в сборнике трудов появилась и вторая англоязычная статья, но участие в калифорнийской конференции в Пало Альто пришлось отменить, поскольку заканчивался срок нашего легального пребывания в США и мы ждали решения о продлении этого срока на основании новой заявки, которую отправили Ната и Энтони в иммиграционный департамент страны. Этот срок нам продлили на целый год, учли недавно проведённую мне операцию на гортани.

Первый год нового века выдался насыщенным. В жарком и ветренном мае месяце Лос Аламос подвергся атаке обширного лесного пожара. Лабораторию отстоять удалось, но около четырёхсот домов, расположенных на окраине города, сгорели дотла. К нам в Альбукерк приехала эвакуированная из Лос Аламоса семья нашего фрунзенского земляка Ильдара Габитова, работавшего в Национальной Лаборатории. «В тесноте, да не в обиде» (как не вспомнить это бабушкино?) мы «перебились» несколько дней, пока не был разрешён въезд в Лос Аламос всех эвакуированных жителей. В конце этого мая Энтони и Ната приобрели c помощью банковского кредита небольшой дом в Альбукерке с маленьким, уютным, но неухоженным, участком в очень удобном, спокойном тупике вблизи оживлённой улицы «Eubank».

В начале июня мы отпраздновали свадьбу нашего сына и его фрунзенской подружки Полины, а в августе сын был принят в медицинскую школу Университета для обучения с прицелом на «Master's» степень-не прошли даром усилия, затраченные когда-то при сдаче таких необходимых  экзаменов TOEFL и GRE. Параллельно с учёбой Макс сразу же стал работать в Университетском госпитале. В том же августе Энтони и Ната тем же апробированным кредитным путём рискнули приобрести ещё один дом в пострадавшем от пожара Лос Аламосе, где у Наты уже было несколько учеников, но поездки в Лос Аламос на уроки были крайне утомительными для неё, всё таки 200 миль в оба конца! Дом в Альбукерке сразу же сдали «в рент» и переехали в Лос Аламос, только без Макса и Полины. Энтони, однако, перед новым годом получил хорошо оплачиваемую работу в Сан Антонио, Техас, и перебрался в этот город, а молодая семья сына взяла «в рент» небольшую студию в Альбукерке.

Лос Аламос
Небольшой, спокойный и абсолютно бескриминальный Лос Аламос стал нашим прибежищем на недолгие четыре года. Запах гари от недавнего пожарища и голые обугленные склоны гор с торчащими обгорелыми скелетами деревьев нисколько не повлияли на трудовой ритм жизни этого необыкновенного города, где любой из встреченных прохожих мог быть доктором наук.  По концентрации таких кадров город занимал первое место в мире. На окраинах, пострадавших от пожаров, уже кипела работа по восстановлению жилищ, но многие погорельцы покинули свои исчезнувшие дома, воспользовавшись крупными компенсационными выплатами страховых компаний. Ната сразу же открыла здесь свою собственную музыкальную школу-студию, под которую так хорошо подошла просторная гостиная в нашем доме, полностью изолированная от других помещений  и с двумя автономными выходами на front yard, то есть центральную улицу города, и на обширный back yard (задний двор).

После тщательной реконструкции при моём прямом и активном участии (вспоминаю отца)все жилые помещения дома и студийная часть получили паркетный деревянный настил. Широкие окна и стеклянная стена примыкающей к студии sun room были завешаны раздвигающимися шторами, изготовленными Лёлей, а перед этой  sun room при выходе на back yard появилось просторное patio-площадка, вымощенная красными керамическими плитами, по краям которой зацвели розы, а сам back yard был оборудован автоматической подземной системой полива и зазеленел аккуратно подстриженной травкой. Можно было жить, работать, да радоваться, тем более, что школа-студия процветала, полностью покрывая все расходы на эту жизнь.

Пригодился и мой алжирский опыт менеджера ДМШ- теперь вся бухгалтерская работа в студии дочери перешла в моё ведение. Однако наш временный гостевой статус рано или поздно должен был иссякнуть, и не было никакого удивления, когда в августе 2001 года мы получили официальное уведомление, что через 178 дней , то есть через полгода, мы с женой должны покинуть пределы страны. Начали просчитывать возможные варианты наших дальнейших действий, и сходились на том, что переберёмся в подмосковный Подольск, где могли рассчитывать на помощь Миши Широкова в нашем устройстве, но судьба распорядилась иначе.
 
11 сентября 2001 года.
Не только страна, но и весь мир, содрогнувшись, замерли, потрясённые первой в истории США прямой атакой на Нью Йорк и Вашингтон. Невидимый, неуловимый враг обрушился внезапно, и люди поняли, что началась новая эра, эра войны с международным терроризмом, у которого нет ни собственной страны, ни собственной территории, но он повсюду.
Ещё вчера американское небо бороздили сотни пассажирских самолётов, развозя пассажиров во все концы земного шара, а сегодня-непривычная пугающая пустота и молчание этого неба, и пустые аэропорты на экранах телевизоров, и кадры чудовищных разрушений, и жертвы, жертвы... Ну,, что же оставалось делать нам? Разве могли мы в такой переломный для всего мира момент оставить наших родных и самим   сорваться в неизвестность? Не колеблясь, мы решили никуда не двигаться, а там как Бог положит.

Медленно вживалась страна в реалии понимания  нового мирового порядка. Надо было расстаться с вековой американской беспечностью, уверенностью в своей незыблемой безопасности, с доверием к искренности и честности человека. Надо было выстраивать новые подходы к действительности, оказавшейся такой суровой и безжалостной. Все эти изменения в американском образе жизни прошли перед нами, были освоены и реализованы в дальнейшем. Именно в это время  Ната вплотную занялась реализацией своей давней мечты-поступить в докторантуру, и наш почтовый ящик был полон проспектами многих университетских музыкальных школ, которые, наперебой, приглашали её принять участие в конкурсном отборе для продолжения образования по докторской программе.

Самым подходящим представлялся Техасский Университет в Остине, столице штата Техас, потому, что Сан Антонио, где работал Энтони, находился  всего в каких-то восьмидесяти милях от Остина-это чуть больше часа езды по прекрасной американской автотрассе. Однако, надо было подумать и о студии в Лос Аламосе, и тогда Ната оформила рабочую визу для своей подруги, с которой училась когда-то во Фрунзе в Институте Искусств. Подруга её бедствовала с двумя детьми и матерью в провинциальном российском Иваново, брошенная своим фрунзенским мужем на «произвол судьбы». Мы не только  приютили эту бедствующую женщину, но она также получила основательный «тренинг» в Наточкиной студии, освоив необходимые приёмы и подходы к студентам, так непохожие на стиль нашего отечественного обучения. Дорога в докторантуру приоткрылась, а в студии оставался работать вполне подготовленный преподаватель.

Непредсказуемый слалом
Выдержав непростой конкурсный отбор, наша дочь летом 2002 года поступила в докторантуру Техасского Университета в Остине и уехала туда. Мы оставались в Лос Аламосе с Родей, но приглашённая Натой из Иваново «подруга» вскоре ловко воспользовалась нашим телефоном и интернетными адресами дочери и быстренько нашла себе подходящую «крышу», выйдя замуж за престарелого американца. Это действие привело к тому, что наша музыкальная студия осталась без преподавателя, и, более того, все ученики дочери стали учениками её «подруги», потому что она, уже хорошо подготовленная, сразу же организовала свою собственную студию.

Вот так «отблагодарила» нашу дочь её «подруга». Нам пришлось срочно перестраиваться, чтобы продержаться в Лос Аламосе, и у нас с Лёлей появился полуторагодовалый «воспитанник», родители которого, не скрывая своей радости, стали привозить его к нам по утрам, отправляясь на работу. Толковый маленький американец очень быстро привык к русской речи и удивлял своих родителей этой способностью, свободно общаясь со своими «няньками» на их родном языке. Некоторый доход приносило и моё репетиторство, которым пользовались ученики лосаламосской школы, нуждающиеся в дополнительных уроках математики и физики.

Скучноватые лосаламосские будни однажды были прерваны ярким пиано-концертом Станислава Юденича, недавнего победителя Международного конкурса пианистов легендарного Вана Клиберна, который ещё в 1958 году, неожиданно для всех, стал лауреатом московского Международного конкурса имени Чайковского. Стас Юденич, почти наш земляк, выросший в узбекском Ташкенте, после концерта несколько часов, чуть ли не до утра, провёл в нашем доме за гостевым столом, по достоинству оценив его сервировку, и, особенно, азиатские «манты», умело приготовленные Лёлей.

Большим событием в нашей семье стало окончание сыном медицинской школы с получением Master's степени и началом его практической карьеры в сфере американской системы здравоохранения. В конце 2003 года я отправил две заявки на изобретения в патентный офис страны, и, пользуясь ими, как необходимым «щитом», к лету 2004-го подготовил два доклада на научно-технических конференциях в Остине, (Техас) и Сан Диего, (Калифорния) с изложением нового метода обеспечения плотности фланцевых болтовых соединений на основе эффекта «памяти формы». Родя к тому времени уже перебрался в Остин к своей маме и заочно заканчивал курс полной школьной программы, готовясь поступить в одну из университетских музыкальных школ со специализацией по фортепиано.

В июле 2004 года, замирая от собственной смелости, я отправился сначала в Остин, а потом в Сан Диего, где озвучил свои доклады, причём, в Сан Диего на Международной конференции по сосудам давления. Но самое большое событие произошло 5 августа 2004 года-в этот день в семье сына появилась наша крошечная внучка Алиса Екатерина Ефремова. К этому времени всем нам, рассыпанным по четырём городам, приходилось непросто, и с рождением внучки мы вдвоём сразу же перебрались в Альбукерк, благо дом дочери, как нельзя кстати, опустел-наш «рентовщик» купил себе свой собственный дом в этом же городе. Дом Наты после почти трёхлетнего «рента» требовал основательного ремонта и благоустройства, чем мы и занялись.

Прежде всего, была отремонтирована протекающая в нескольких местах кровля и восстановлена  полностью разрушенная душевая кабина в «master bedroom». Каким-то чудом, мы вдвоём, своими силами исправили повреждённые ворота гаража, ворсистое покрытие пола,  или «carpet», в спальне и кабинете я заменил на деревянный паркет, а каменный пол в «living room» Лёля отреставрировала сама, покрыв его прочным лаком. Но с самым большим удовольствием и выдумкой мы трудились с ней, благоустраивая “back yard”. Спустя год, его нельзя было узнать, так кардинально он изменился.

Весной 2005-го года мы с тревогой следили за кровавыми событиями в Бишкеке, когда разнузданные толпы бандитов грабили и разбивали дома и магазины, переворачивали и поджигали автомобили, гордо называя всё это «тюльпановой» революцией. Президент Аскар Акаев, бывший доцент Политеха, пошёл обычной для власти дорогой, окружив себя сворой расхитителей и многочисленных родственников, без зазрения совести грабивших страну. Скорее всего, примером для него служили такие же лидеры суверенных, бывших советских, республик, и прежде всего, на правах «старшего брата»,  лидеры России, и самым показательным примером была «семья» первого президента России Бориса Ельцина и последующие за ним верховные правители «немытой России, страны рабов, страны господ». Как не вспомнить Шекспира: «на свете нет чудес-как волка ни корми, он смотрит в лес», и мудрую шекспировскую печать на всех, рвущихся к власти, людях, которых  отличает полное отсутствие одного из самых драгоценных качеств человека-СОВЕСТИ.

В июле 2005 года я повторил свой авторский визит на знакомую уже Международную конференцию по сосудам давления, которая, на этот раз, прошла в Денвере, Колорадо. Тщательное изучение  через Интернет последних научных публикаций позволило установить, что проблема плотности фланцевых соединений в моих работах освещалась с совершенно нестандартных позиций, поэтому, прежде чем обнародовать мой подход, я «подстраховался» несколькими заявками на изобретения, которые заблаговременно направил на экспертную оценку в Патентный Офис страны, внутренне бесконечно удивляясь собственному «нахальству», позволившему, без всякой посторонней помощи, скомпоновать удобоваримое англоязычное описание моих изобретений. Годом раньше Ната стала полноправной гражданкой США, что дало возможность её родителям сразу же подать
официальную аппликацию на получение вида на жительство в стране, так называемую Green Card.

Лёля моментально получила эту карту, а моя аппликация, по непонятной причине, почему-то «застряла» в недрах иммиграционного ведомства США. Невольно вспоминаю в связи с этой задержкой внезапный визит в Лос Аламос весной 2004 года двух сотрудников ЦРУ, которые в течение полутора часов интервьюировали меня, выясняя по неделям и месяцам мой научно-производственно-преподавательский путь в бывшем СССР и в Алжире, особо уделяя внимание моему  сотрудничеству с «закрытым» ВНИИАМом и кавказским конференциям. Однако, моя аппликация на статус постоянного жителя США моментально открыла путь к законному трудоустройству, чем я и воспользовался незамедлительно, начав с осени 2005 года работать уборщиком в одном из банков Альбукерка.

Моя работа в банке начиналась вечером после его закрытия и длилась четыре часа, в течение которых я должен был привести в порядок все служебные и бытовые помещения, а также просторный общий зал для клиентов банка. Работа была нетрудной и давала некоторый, хоть и небольшой, заработок, а в мае следующего, 2006 года, наш друг Серёжа Тер-Григорян, ветеран-водитель компании Pizza Hut, используя, неизменное даже в Америке, «по блату», устроил меня таким же водителем этой компании. В мою обязанность входила быстрая и качественная доставка пиццы по телефонным заказам, поступавшим на центральный пульт нашей производственной «точки». Вот это действительно была «горячая» работа, поскольку приходилось метаться по незнакомым дорогам города, забитым автомобилями, в поисках неведомого адреса заказчика. Серёжа проделывал эти поездки с лёгкостью бывалого профессионала, назубок зная все возможные адреса и самые точные подъезды к ним-ведь он работал на этой «точке» без малого 15 лет. Его мобильный телефон не раз выручал, когда он подробно инструктировал меня, заблудившегося в паутине улиц и жилых комплексов города.
 
Дополнительная сложность заключалась в том, что, закончив работу поздно вечером, мне надо было перемещаться в банк, чтобы выполнить и свою работу уборщика, так, что домой я возвращался уже часа в два ночи следующих суток. Особенно трудно пришлось с наступлением зимы, когда неожиданные для этих мест обильные снегопады засыпали улицы города, совершенно лишив меня ориентировки, поскольку адреса домов, которые отмечались на обочинах дорог, полностью исчезли под снежными сугробами. До сих пор удивляюсь, неужели это был я за рулём в эти безумные ночи? И как же удавалось всё-таки доставлять заказчикам их желанную пиццу? Однако работу в банке пришлось оставить, а вскоре, в январе 2007 года, совершенно неожиданно, я получил хорошо оплачиваемую позицию старшего научного сотрудника в частной компании CryoDynamics, LLC и вынужден был покинуть уже такую накатанную службу водителя-доставщика пиццы.

Впервые за семь лет пребывания в стране я почувствовал себя в «своей тарелке». Новая тематика, связанная с разработками криогенных методов при разнообразных хирургических операциях, быстро покатилась по знакомым рельсам, сказался широкий профиль полученных в Политехе знаний, включающий тщательное изучение термодинамики жидкостей и газов-советская высшая школа всегда отличалась широким охватом многих фундаментальных инженерных приложений. Моя основная работа состояла в патентных исследованиях и формулировке патентных заявок компании, в которых мне удавалось  находить и собственные новые решения, так, что из многих оформленных заявок в двух появилось и моё авторство.

В конце мая этого года новая семья Ефремовых порадовала нас второй внучкой, Марией Анастасией Ефремовой, маленьким белокурым трогательным комочком, и Макс с Полиной сразу же перебрались в свой дом, купленный через банковский кредит.

К этому времени семья Наты переехала в Лас Вегас, Невада, где Энтони получил устойчивую работу, так, что теперь мы зажили тремя «кустами», правда, два из них были совсем рядом, в Альбукерке. Профессиональный английский мой выплывал из под кейборда компьютера уже без всяких затруднений, однако фонетические языковые проблемы оставались, практически, без изменений, поэтому очередной мой доклад летом 2008 года на традиционной международной конференции по сосудам давления (на этот раз в Сан Антонио, Техаc) я подстраховал с помощью моего внука, который квалифицированно переводил мне задаваемые вопросы, на которые я без труда отвечал, главное было понять их, что мне и не всегда удавалось.
 
Наш слалом между тем набирал обороты, поскольку внучек Родион ещё в 2006 году успешно выдержал конкурс  и поступил в Peabody Consrvatory престижного John Hopkins University в Балтиморе, Мэриленд, и, проучившись там год, взял академический отпуск и перебрался к маме в Лас Вегас, где продолжил, частично, свои занятия в местном Университете. Уроки пианино давал ему знаменитый советский  пианист и теперешний профессор этого Университета Микола Сук. Ната продолжала свои регулярные длительные набеги в Техасский Университет, постепенно приближая получение докторской степени, а в следующем, 2008 году, она перебралась в Балтимор, где Родя стал продолжать занятия в своей Peabody Consrvatory. Мы нисколько не удивились, когда он, получая американский паспорт, изменил свою фамилию и принял нашу, да и как же иначе? Он знал только нашу семью, и с самого рождения воспитывался в наших семейных традициях.

Лето 2009 года резко изменило общую семейную ситуацию-наш юный Родион женился на ещё более юной киевлянке Анне Фёдоровой, юной, но уже не по годам востребованной концертирующей пианистке, с которой он два летних предыдущих сезона встречался на традиционных летних международных фестивалях в штате Нью Йорк. Весёлая свадьба прошла на склонах знаменитой горы Сандия в Альбукерке, и Наточкин дом «трещал по швам» от нахлынувших гостей со всех концов США и из Киева. Молодожёны сразу же отправились в свадебное путешествие на борту тихоокеанского лайнера, а потом улетели в Киев, где родители Ани, пиано-профессора Киевской консерватории, взяли на себя обязательство продолжить пианистическое совершенствование нашего внука, теперь уже их зятя. А талант внучека нашего был давно нам известен, и мы часто с гордостью посещали его концерты, принимая поздравления и аплодисменты совершенно незнакомых людей, покорённых его исполнительским артистизмом и мастерством-следствие многолетней кропотливой работы Наточки.

Этот 2009 год начался под знаком невиданных размеров мирового финансового кризиса, спровоцированного обвалом финансового рынка США, самой мощной из всех мировых экономик страны. Этот обвал мгновенно сформировал многомиллионную армию безработных, к которым присоединился и я в начале июня 2009 года. Однако приличное пособие по безработице быстро стабилизировало нашу с Лёлей финансовую ситуацию, а полученный в это время мой первый патент США открывал возможность удачного его внедрения в индустрию страны. Именно в это время  появились первые страницы «Такой жизни», которая сейчас перед глазами любого заинтересованного читателя.

В том году мы перевалили рубеж своих семидесяти лет, но, пока что, «держимся в седле», а юбилейные торжества отметили с семьёй нашего сына в окружении своих дорогих внучек Алисы и Маши. Праздничный первомайский стол, как всегда, был сервирован на славу, да и Лёле едва ли можно было дать 70 лет. Осенью этого же года Нату пригласили преподавать пианино в престижной, одной из лучших в стране Levine School of Music в Вашингтоне, но кажущееся близкое соседство этой школы с Балтимором вскоре переросло в труднейшие полутора-двухчасовые поездки в один конец на сверхзагруженных, в бесконечных «пробках», автотрассах между Вашингтоном и Балтимором. Но надо было держаться за эту  редкую удачную позицию в музыкальной школе, которая давала шаткую возможность сохранить с таким трудом полученную квартиру в самом центре Балтимора, рассчитывая на скорое возвращение Родиона в консерваторию, хотя он необъяснимо не очень-то торопился выбраться из Киева, где его молодая жена усиленно готовилась к предстоящему осеннему конкурсу Фредерика Шопена в Варшаве. А неумолимое время двигалось по своим, непредсказуемым законам.
 
                Часть заключительная
                «А жизни нет конца...»

И цветы, и шмели, и трава, и колосья,
И лазурь, и полуденный зной.
Срок настанет, Господь сына блудного спросит
«Был ли счастлив ты в жизни земной?»

И забуду я всё, вспомню только вот эти
  Полевые пути меж колосьев и трав.
  И от сладостных слёз не успею ответить
  К милосердным коленям припав.
                И.А.Бунин

Близкое далёкое-далёкое близкое.
Последние дни февраля 2011 года, и только что промелькнул юбилейный день нашей «золотой» свадьбы... Сижу, перелистываю, пересматриваю, передумываю, вспоминаю, дополняю, изменяю кое-где страницы «Такой жизни», и странное чувство близкого, выпуклого, осязаемого прошлого, давно ушедшего и, казалось бы, утонувшего в череде прожитых лет, никак не связуется с совсем близким, но, почему-то, таким далёким и трудно воспоминаемым временем совсем недавних прожитых дней.

А только что минувший 2010 год-совсем рядом от сегодняшнего дня, и начался он с переезда семьи нашего сына в провинциальный Росвелл, Нью Мексико, куда он перебрался с дальним намерением получить доступ к ординатуре, дающей зелёный свет перед степенью доктора медицины. Странным выглядело длительное отсутствие нашего внука, плотно застрявшего в Киеве в семье своей жены, а скоротечное апрельское торжество по случаю получения Лёлей гражданства США было прервано тяжелейшей майской утратой-в Лас Вегасе в расцвете сил скоропостижно скончался наш дорогой Энтони, бескорыстный, терпеливый, любимый нами и любящий нас человек! Ната, оставив свою школу и учеников, моментально вылетела в Лас Вегас, а за нею, почти сразу же, последовал из Альбукерка и я.
 
Необычный для майских дней этих мест холодный порывистый, почти штормовой, ветер колыхал широченные тяжёлые американские флаги и метался в кронах пальм, которые обрамляли улицы и проспекты Лас Вегаса. Череда траурных дней, с нескончаемыми ежедневными выездами в город для решения накопившихся многочисленных проблем, закончилась церемонией погребения праха нашего Энтони, которая прошла на воинском кладбище Лас Вегаса в присутствии более сотни провожающих его родственников и сослуживцев, сопровождаемая литыми звуками американского гимна и свёрнутым в последнем прощальном поклоне американским флагом.

Прощай, дорогой Энтони, и прости нас за случавшееся иногда непонимание тебя и твоего пути в этом мире, который так контрастировал с нашим советским воспитанием и традициями. Но, что же делать? Не сразу может изменить человек привитое ему когда-то с детства! А нам всем теперь оставалось только сказать, что жить как-то надо, а останавливаться на месте, даже в таком горе, было не в наших традициях.

Почти 12 лет мы с женой в этой стране, на этой земле, и не было дня, чтобы мы с благодарностью не вспоминали о прожитых годах, которые так тесно переплелись с судьбой нашей далекой родины, с нашей судьбой, с судьбой наших детей и американских внуков. Мы знаем, что не простое время выпадет на этот XXI век, как это уже не раз случалось на нашей планете в далёкие времена, но то, что пережили люди в последней мировой войне не повторится никогда, а здравый смысл, любовь и терпимость людская будут всё больше распространяться и усиливаться, сохраняя мир и жизнь каждого человека.

Что же, сегодняшняя реальность налицо, и спасибо судьбе, что привела нас на своих крутых поворотах в эту страну, которая, могу это смело сказать, спасла мою семью, а меня, так в первую очередь, от неминуемой гибели, и дала надежду на будущее. И хотя «с каждым годом тоньше жизни нить», как сказал почти забытый сегодня поэт, но никогда, ни при каких ситуациях мы, не в пример этому поэту, не просили у Бога «лёгкой жизни», но всегда ощущали незримое поддерживающее плечо в критические моменты и на сложных поворотах нашей жизни. А конца этой жизни нет, и, даст Бог, не будет никогда!  И раскручивается этой жизни нить, или, как не раз было сказано здесь, «крутится веретено», и плывёт по непредсказуемым жизненным волнам наш теперешний семейный чёлн, и надежда наша на будущее, наши дети и внуки, рядом с нами, и храни вас Господь, спаси и сохрани!


                КОНЕЦ
                Альбукерк, Нью Мексико, США
                Февраль 2011 года.


Послесловие

Тысячу раз прав Лермонтов, сказавши: «История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа»,- прав, но ещё более был бы прав, если бы сказал, что даже в истории отдельной души одного человека отражается порой история души всего народа.
                (Ф. М. Достоевский).

                Клеммонс, Северная Каролина, США. Июль 2014 года.