***

Кладбище слонов


1. На колени
– Следующий! – сказала уставшим голосом пожилая статная дама в судейской мантии. Следующий добровольно не заходил и, поэтому, охранник совершенно бесцеремонно придал ему решительности грубым толчком в спину.
Дама в судейской мантии была чернокожей, точнее черной до синевы. У таких чернокожих бывают мощные, как-будто перекачанные силиконом губы. Глядя на них, охотно веришь, что ими можно зацеловать до смерти, настоящий поцелуй смерти. Хозяйка этого богатства открыла папку с делом вошедшего и начала безразлично знакомиться с бумагами, шепча: «…так.. родился, крестился, учился, женился, разводился… Занятно.. Опять свадьба. Да вы, юноша, ударник!... Снова учеба, университет. Так, попробую угадать, что дальше… так, ничего нового – развод.... Вас чему учат в ваших университетах? Это настораживает… так, дальше, как обычно – спорт, алкоголь, излишества, стихи, живопись, так… так… все закономерно – вот вы и у нас, юноша-ударник!»
– Гитарист!
– Что вы сказали? Я не расслышала, – сказала дама, подняв глаза на юношу, который совсем и не был им. Вошедшему было лет сорок-сорок пять, моложав, худощав. Длинные волосы, рост выше среднего.
– Я не ударник, я гитарист, – поправил вошедший.
– Вот и я говорю – заводы стоят, а гитаристов и юристов как собак... – Дама не договорила. Она была готова уже одной рукой закрыть папку, но глаз профессионала зацепился за что-то в бумагах. Сквозь сине-черную кожу начала проступать бледность.
– Вот уроды! С кем приходится работать! – прошипела негритянка. Через секунду, ни на кого не глядя, дама дала команду: – Перерыв тридцать минут!
Охранник – классический Держиморда, грубое безразличное существо, счастливое от возможности быть частью правосудия, власти, он подошел к мужчине и грубо усадил на стул, приговаривая:
– У, патлатый!
Чернокожая женщина открыла двери в уютный кабинет, закрыла ее на ключ, проверила, подергав дверную ручку, надежно ли заперта. Подошла к шкафу со стеклянными дверцами, постояла перед ним минуту, размышляя, потом решительно открыла, взяла с полки небольшую пузатую колбу с красно-черной жидкостью. Глядя на колбу, было почему-то ясно, что она очень древняя, а жидкость в сосуде густая. Крепко и осторожно держа в правой руке древность, дама подступила к столу, свободной левой рукой, беспощадно и раздраженно все находящееся на нем, смела на пол. Перед ней был большой крепкий стол, сделанный не с сэкономленных отходов пиломатериалов, а с благородного дерева – полированная крышка стола тускло блестела. Женщина аккуратно открыла сосуд, шепотом издавая какие-то резкие звуки, очень эмоционально, как-будто ругательства или проклятия. Внезапно замолчав, дама бережно уронила из колбы на центр стола три тяжелых темных капли, которые при соприкосновении с крышкой стола издали неожиданный звук, как будто кто-то трижды ударил в колокольчик. Такими колокольчиками пожилые хозяйки зовут к себе молодую служанку. Голос может подвести, а колокольчик нет и слышен он неожиданно далеко. Как только отзвучала жидкость, крышка стола покрылась кровавыми разводами, потом засветилась и вдруг раскрылась, как окно или как дверь в солнечный день. Из окна было видно поле, свежевспаханная земля, черная, жирная, она пахла теплом и сытостью, ждала посева зерна, ей хотелось его принять и забеременеть богатым урожаем. За полем виднелась оливковая роща, где весело гудел праздник, было видно счастливых людей, слышен их смех и музыка. А прямо перед окном на блестящей, жирной и влажной земле мужчина и женщина занимались любовью. Женщину было почти не видно, а вот мужчина был хорош – невзирая на то, что он был испачкан землей, от него исходило ощущение  силы и уверенности. Не прерывая процедуру, мужчина коротко сказал:
– Слышу. Иду.
После этих слов крышка стола стала темнеть, и вскоре дерево приобрело свой привычный, благородный вид. Бережно ставя в шкаф сосуд с удивительной жидкостью, женщина возмущенно бормотала:
– Все веселится, передовик.
Одна стена кабинета была задрапирована тяжелой тканью, из-за которой и вышел смуглый атлет в длинном плаще и высоких сапогах. В нем легко можно было узнать мужчину, который минуту назад валялся на земле в поле где-то в Средиземноморье.
– Спешил изо всех сил, – сказал мужчина.
– Видела, где ты оставляешь свои силы.
– Праздник урожая, уважаю традиции.
– Ты мне здесь нужен. И твое уважение тоже.
– В чем дело? Что так тебя расстроило?
Дама помолчала, потом задумчиво сказала:
– Как-то все странно.… Поступил новенький. Ничего в нем нет необычного, правда идет индивидуально, сегодня, а не коллективно, как все социально-незначимые и в конце недели. Но самое грустное не это…. В документах значится, что он умрет завтра, а отправили его вчера. Отсутствует подпись приемщика и печать неразборчива. На акте приема-сдачи следы закуски и алкоголя.
– Откуда прибыл? – спросил любитель традиций.
– Киев. 412-е отделение.
– Ну, это известное отделение – бездельники и пьяницы. Надо разгонять!
Чернокожая женщина с просьбой в глазах и голосе сказала:
– Мне это очень некстати. Портит отчетность, я на премию рассчитываю, в отпуск собралась… Я старое простое существо, делаю однообразную, тяжелую работу…. А этот ударник портит мне все показатели! Выручай! Мы ведь не чужие… Забери его по своему ведомству. Я ведь всегда тебе помогала, помнишь, списала триста душ, как жертвы теракта, кто их там считал! Приняли как лом, минус десять процентов на угар. Ты ведь можешь! Договорились?
Мужчина внимательно смотрел в шкаф, где за стеклянной дверкой стояла старинная колба с удивительным содержимым.
– Неси дело… И веди гитариста!
Негритянка в мантии удивленно посмотрела на собеседника.
– Ты что – знал?... Так это ты… Ах ты, мерзавец!.. – и дама начала издавать какие-то каркающие и шипящие звуки с такой скоростью и тональностью, что становится ясно – человеческие связки такого сказать не могут.
– Успокойся, ты же на работе. Береги силы для отпуска. Мы делаем общее дело. Он мне нужен, а так получилось все ладненько и тихо. Ты представляешь, сколько мне пришлось бы ходить по кабинетам и какую гору бумаг исписать – делать запросы, проходить согласования, комиссии, объяснять, доказывать. А так – и он мой, и у тебя показатели в норме, и я твой должник! Можешь взять в отпуск несколько моих образов, почувствуешь и проверишь себя в другом качестве, пображничаешь, поблудишь и покуражишься.
Негритянка поджала мощные губы и мечтательно прищурила глаза.
Длинноволосый мужчина стоял в кабинете, вид у него был ошеломленный. Было понятно, что у него шок, он плохо соображает, что с ним происходит и где он сейчас находится.
Смуглый атлет в длинном плаще, под которым была видна перевязь с висевшей, грозного вида, шпагой, снял шляпу, открыл дело и прочитал стихи:
…Жизнь ставит над тобой эксперимент
В конце пути превращая в экскремент.
Ей все равно – неуч или доцент,
Противен эксперимент и его создатель,
Он ведет себя как предатель,
Своих подопытных неудачник-каратель.
Смешон твой труд, слепой наблюдатель!
Подается на жернова человеческий род,
Каждый третий – подлец, идиот,
В результате и продукт не тот….
Такой не жалко пустить в расход!
Закончив читать, он довольно посмотрел на даму в мантии:
– Что скажешь, коллега?
Чернокожая была спокойна и важна.
– А ты кто? Подлец или идиот? – спросила она мужчину.
– Три в одном, – не задумываясь, тихо сказал гитарист.
– Он тебе подходит,  – сказала негритянка и отвернулась. Помолчав, она спросила – Ты забираешь его в стражники?
– Да, ты же знаешь, наш орден комплектуется только человеческим материалом. Требуется нейтралитет, стражник не должен быть связан принадлежностью к одной из сторон. Это гарантирует принципиальность и объективность.
– Тем более, после того, что вы с ним делаете и чему учите… Давай, заканчивай, надо идти работать. Как говорится, «Сначала работа, потом могила».
– Конечно, учим! – эмоционально ответил любитель традиций. – Это же вы все идете к нам и просите то поймать беглую сволочь, то спасать провальную миссию, то решать вопросы внешневнутренней угрозы!
Сказав это, он повернулся к человеку, резко вынул из ножен шпагу, клинок которой искрился холодным светом, было ощущение, что он живой и высматривает того, с кем бы поближе познакомится, но ждет только команды. Владелец клика, полюбовавшись оружием, сказал:
– Итак, мой друг, художник и поэт, исторический момент! На колени!
Человек медленно опустился на правое колено и на согнутую левую ногу положил руки и уронил голову. Получилось покорно, и в то же время, с достоинством. Клинок дотронулся вначале головы коленопреклоненного, сияющее лезвие при прикосновении ожило – искры перетекали со шпаги на волосы склонившегося, долю секунды парили над головой, как бы знакомились, осматривались, а потом опустились и растворились в волосах. Затем  клинок лег на правое, левое плечо. Человек тяжело дышал и дрожал. Довольный смуглый атлет торжественно сказал:
– Властью, данной мне, принимаю тебя в орден стражников! – и протянул ему руку.
2. Гнездо
Гнездо было старым, но уютным, чистым и простым, без излишеств, становилось ясно, что хозяева – аккуратные, неприхотливые и очень пожилые.
Птицы сидели, прижавшись, друг к другу. Хозяин гнезда, с трогательной нежностью обнял подругу и говорил ей, голосом, полным непередаваемой нежности и любви:
– Я смотрю в самые прекрасные на свете глаза! Вижу в них любовь и чудесный мир. Ты восхитительна, так же, как и в первую нашу встречу. Узнав тебя, я понял, что чудо свершилось – я встретил девушку своей мечты! Ты сделала мою жизнь наполненной, полнокровной и прекрасной. Благодаря твоей душевной щедрости и теплоте, моя жизнь приобрела смысл, а твоя любовь сделала меня самым счастливым! Я горд, потому что, меня любит самая красивая и умная женщина! Ты хранила нашу любовь и наш дом, мы вместе вырастили много хороших, крепких птенцов. Не у всех, к сожалению, сложилась судьба, у тех, кто улетел – все хорошо, мы встречаемся с ними и их птенцами, я горжусь своими детьми. А тем нашим птенцам, что остались в этом лесу, живется тяжело и тревожно.
Много лет назад, когда на краю леса из-за растущего города образовалась свалка и на ней начали расти необычные растения. Понюхав или поклевав эти травы, птицы впадали в странное состояние – у них изменялось сознание, они становились смешливыми и довольными. Состояние радости быстро проходило, и, чтобы его поддерживать, надо было опять нюхать или жевать траву. Но, следом за ядовитым зельем появились чужие темные птицы, с большими клювами, жадные и хитрые. Они начали сами выращивать и охранять дурман-траву. За возможность припасть к яду они требовали, чтобы за ними ухаживали и сытно кормили. Много наших птиц стало рабами черных носатых захватчиков. От частого вдыхания аромата птицы быстрее старели и умирали, но им на смену приходило молодое поколение глупцов, желающих получить быстрое счастье.
Мы такими не были. Для нас счастье было в другом. Молодые не ценят жизнь, семью и любовь. Их больной разум, который разрушила отрава, не может принять простых ценностей. Они смеются над любовью и верностью, не уважают предков и самих себя! Молодежь стала слабой и безвольной. А какие они поют песни, когда нанюхаются! За такие песни в годы нашей молодости просто убивали!
Старый птах обнял крылом свою подругу, старался прижать к себе покрепче, уложить ее головку на плечо поудобнее.
Самочка с благодарностью принимала ласку и нежность, она смотрела другу в глаза и сладко улыбалась. С улыбкой и счастьем, в уставшем от долгих лет сердце, она уснула. Глядя на засыпающую подругу, самец, поцеловав ее закрывшиеся глаза, тихо сказал: 
– Любовь моя, я благодарю судьбу за то, что она дала мне возможность дышать одним с тобой воздухом!
После этого он опустил лицо на седую голову подруги, вдохнул родной запах любимой женщины и счастливо заснул.
В глубине гнезда среди старых веток и перьев лежали часы, немного странного вида – массивный браслет и крупный корпус с рядом кнопочек. Когда переполненные любовью сердца птиц остановились навсегда, циферблат этих часов ожил ровным, приятным, зеленым цветом и они пошли.
3. Слишком сильный, чтобы жить
Пожилой мужчина с интересом читал газету, со стороны казалось, что он внимательно знакомится с содержанием. Почитает, полистает «толстушку», опять что-то читает… Газетный киоск, около которого стоял мужчина, находился на не очень оживленной улице, ведущей в парк. Метрах в двадцати от него торговали мороженым. К лотку подошел молодой человек, купил шоколадное мороженое в вафельном стаканчике, снял упаковку, но есть не спешил. Он осмотрел стаканчик, понюхал мороженое, остался доволен результатом и уже собрался сделать первый укус, но вместо этого начал поворачиваться к ларьку «Роспечать», где читающий, благообразный, слегка тучный, мужчина, перестав читать, поднял глаза, и его взгляд встретился с глазами молодого человека с мороженым. В ту же долю секунды читающий, выпустив газету из рук, рванул к парню. Не просто сорвался с места и сделал это неожиданно быстро, а сделал это так быстро, что человеческий глаз этого просто не увидел, даже немногочисленные прохожие не смогли это заметить.
Молодой человек стоял неподвижно. Когда тучный мужчина начал атаку, парень моргнул, в момент сближения его веки только начали смыкаться. Пожилой агрессор, сложив указательный и средний пальцы вместе в виде клюва, готов был профессионально вонзить этот крюк в шею парня. Его оружие было уже почти вплотную к шее бедолаги, но со стороны автостоянки, находящейся неподалеку, сверкнула серой лентой молния, скорость полета которой была намного больше, чем у атакующего. После столкновения, отбросившего нападавшего далеко в сторону, стало ясно, что молния – стройный, моложавый и длинноволосый мужчина, лет сорока – сорока пяти. Отброшенный пожилой дядька низко присел. Помотал оглушенной головой и, отталкиваясь руками и ногами одновременно, метнулся в сторону парка. Веки парня сомкнулись, выпущенная из рук нападавшего «Комсомолка» достигла земли, никто ничего не заметил и не понял. Открыв глаза, парень с мороженным удивленно и встревожено оглянулся. Посмотрел на бесхозную газету, на стоящего рядом человека, который как ни в чем ни бывало что-то делал со своими наручными часами странного вида. Странным был циферблат, который светился ровным, зеленым цветом. Нажав кнопку на корпусе, хозяин часов, погасив свечение, посмотрел на удивленного соседа, взял у него из рук мороженное, укусил, с наслаждением прожевал и сказал:
–  Мое любимое! Ах, какое славное мороженное делали в Киеве! Особенно «Каштан». Да, а ты молодец! Без подготовки, а учуял мерзавца. Очень хорошие данные.
– Что это было? – спросил парень.
Любитель киевского мороженного марки «Каштан» ответил:
– Низший демон, модель «Гепард», – и вложил в руку молодого человека вафельный стаканчик. – Пошли! Здесь нельзя оставаться. Они не вернутся, скорее всего, но лучше уйти.
Парень не шелохнулся, он оглушено вращал глазами и беззвучно пытался что-то сказать. Наконец у него получилось, он прохрипел:
– Демон? Убийца? А при чем здесь я? Ему понравилось мое мороженное? Так попросил бы! Я бы ему купил… или свое отдал… Причем здесь я и модель «Гепард»?
Длинноволосый вежливо взял его за локоток, настойчиво приглашая пройти, сказал:
– Всему свое время, Андрей, скоро все узнаешь. Не удивляйся. Я знаю кто ты и чуть-чуть больше. Нам предстоит долгий разговор. Меня зови Игорем.
Отпустив руку парня, он пошел к автостоянке. Севши на заднее сиденье старенького, но надежного «Фольксвагена» Андрея начало трясти.
– Ну, вот и хорошо. Правильная реакция. Ты начинаешь слегка понимать, что могло быть с тобой, но трезвый разум и привычка логически мыслить не могут принять твой вывод. Посиди, успокойся. Я не спешу, – задумчиво сказал Игорь и завел машину. Их автомобиль влился в тоскливую, медленно текущую реку столичных пробок, являющихся символом всех тех проблем, которые создают люди, собираясь в одном месте в невероятном количестве, будучи представителями разных религий и человеческих рас,  когда они все заражены жаждой наживы и потребления. Глядя на этот злобный коллектив, сразу понимаешь размер глупости под названием «братская дружба народов».
– Если тот старикан демон-гепард, то кто ты? – спросил Андрей.
– Не совсем правильно, не демон-гепард, а серия, партия этих изделий называется «Модель «Гепард». Простая, эффективная, для разовых акций. А я – не демон, не совсем Игорь, но и не демон. Подробнее посвящу позже. Ты извини, но атаковали тебя из-за меня. Я искал тебя, хорошо, что успел вовремя.
– Но дяденька искал, очевидно, усердней, если у него почти все получилось, –  заметил Андрей.
– Да, это повод для грустных размышлений и горьких выводов.
– Игорь, вы извините, но мне хочется понять, если тот пенсионер – демон, а вы – что-то похожее, но не нечисть, тогда что, есть ангелы, ад и рай? И все это не символы, образы и поповские страшилки? 
– Андрей, это не символы, но и не совсем то, как описывают те же священники.
– Я всегда это знал! Предчувствовал, догадывался! Сомневался и пытался добраться до истины. Пробовал найти объяснение в христианстве, но оно основано на слепой, беспрекословной вере. А на возникшие вопросы батюшка отвечал: «На все воля Божья!» и рекомендовал молиться до упаду. Вопросы остались, и осталось ощущение какой-то недоговоренности, желания что-то от меня скрыть. Вот и сегодняшний агрессор не совсем похож на привычного киношного демона.
– Да, все верно, не похож. Ты даже не представляешь, насколько не похож. Вас приучили к тому, что демон – это существо мерзкое, злобное, со страшной рожей, пораженный полным отсутствием какого-то намека на интеллект. А ангелы – милые, светлые ребята с ясными, грустными глазами, в которых читается одно желание «Как бы сделать что-то добренькое?»
– А на самом деле что, не так?
– На самом деле, ты только что видел низшего демона, и он не совпал со стандартным представлением. Мне приходилось, по службе, часто общаться с ангелами и при всем том, что главный принцип моих отношений и служебных обязанностей – беспристрастность и холодная объективность, мне ангелы не нравятся.
– Почему? Объясни, – удивленно попросил Андрей.
– Не совсем подходящее место и время, но в двух словах: ангел – это существо, с потрясающей эрудицией и природной светскостью, рафинированная особь, помеченная печатью фантастической стервозности и источающая тотальное презрение ко всем слаборазвитым индивидам, не принадлежащим к их кругу. Общаясь с ними, я иногда замечаю, как они смотрят на собеседника, качают головой и думают: «Обезьяна – не обезьяна, но – баран, однозначно!»
– Вот это да! Хотите верьте, хотите – нет, но что-то подобное я предполагал, исходя из сложившегося положения вещей. Ну, а какие тогда демоны?
– Если быть кратким, то разные. Как и ангелы – очень разные, но всех объединяют характерные видовые признаки. У меня в прошлом цикле был приятель, хороший киевский художник, талантливый и крепко пьющий. Он написал целую серию портретов бесов. Писал с натуры, и очень остался доволен чертями, как натурщиками – сидели спокойно и сколько надо. Так вот, на зрителя с портретов смотрят вполне симпатичные лица, слегка нечеловеческие – не совсем привычные глаза, цвет кожи, но обаятельные! 
– А где он взял таких натурщиков?
– Ну, это не сложно! Наши миры соприкасаются. В пограничную зону может попасть человек с измененным сознанием. Это могут быть сумасшедшие, экстрасенсы и сильно пьющие много дней люди. Когда их сознание освобождается, не зажато условностями, тогда и происходят встречи. В этой зоне встречается примитивная нечисть  и низшие демоны, вот их и рисовал мой друг. Кстати, ему тогда заказали серию плакатов по борьбе с пьянством, он в мастерской их и писал. Блестяще справился с работой! Говорил – они скромные и застенчивые, а я тогда не верил и считал, что талант имеет право на странности.
– Удивительно, – очень серьезно сказал Андрей, – у меня тоже есть друг, только писатель. Так вот, он мне признался, что сюжеты ему рассказывают ведьмы и черти. Когда мой товарищ собирается что-то написать, то начинает крепкую многодневную пьянку, как он сам говорит: «Открываю гульню». Дней через шесть ударного пьянства к нему приходили первые черти, по словам писателя – безобидные, глупенькие и с одним желанием – что-то украсть. Неприятности, которые они доставляют – это их жуткая вонь и виртуозное владение матом.
– Да, пахнут они пикантно! – подтвердил Игорь.
– После них приходят ведьмы, – продолжал Андрей. – Они вместе выпивают, веселятся, посещают баню, куда добираются на метлах. В бане, по словам моего товарища, он неоднократно встречал депутатов Государственной Думы.
– Охотно верю, – сказал Игорь, – ты почитай законы, которые они принимают!
– Не слежу за политикой. Когда вижу наше руководство, мне сразу становится нехорошо, а когда слушаю – то сразу начинает тошнить…
– Отлично! Просто великолепно! – одобрил Игорь, прервав спутника.
– Что «отлично»? Хорошо, что меня тошнит?
– Нет, славно то, что у тебя хорошие рефлексы, обостренное чувство справедливости и четкая гражданская позиция. Все подходит и совпадает.
– Игорь, вы хотите меня напугать? Что совпадает?
– Всему свое время… Так что там было в бане с вашим другом?
– Да, в принципе, это все, что я знаю. Ведь я слушал невнимательно, считая все сказанное пьяным бредом. Он утверждал, что ведьмы ему диктовали сюжеты, а он только записывал. Еще он говорил, какие они ласковые. После своей первой встречи с ними, вернувшись из нирваны, писатель сразу развелся и, насколько я знаю, жениться еще раз не спешит.
– Да, все именно так и должно быть, уважаемый мой напуганный друг, Андрюша.
Мужчины медленно ехали в машине, а пробка так и не собиралась рассасываться. Андрей немного успокоился и вид у него был уже умеренно ошарашенный, а вопрос все тот же:
– Почему именно я заинтересовал этого «гепарда» и вас, Игорь?
– Мне нужен помощник, вы – самый подходящий кандидат. Я руководствуюсь рекомендациями, которые дают наши аналитики, а они умеют их давать, хотя тоже, иногда ошибаются.
– Боже! Какие прогнозы? Какие аналитики?
– Андрей! Я служу в серьезном агентстве, у нас есть и аналитический отдел, который публикует прогноз событий на неделю.
– Извините, вы наверно оговорились, не «на неделю», а «за прошедшую неделю»?
– Ошибки нет, юноша, именно очень точный прогноз на предстоящую неделю. Агентство у нас особенное, закрытое. Еженедельник, тоже, соответственно, через «Роспечать» не распространяется, тираж – ограниченный, сотрудники – надежные, пользоваться имеют право только оперативники, но… У нас все как у людей. Где-то произошла утечка, как ни горько в этом признаваться.
– И что в этом еженедельнике сказано обо мне и как он называется?
Игорь, держа руль левой рукой, правой взял с сиденья штурмана обычного вида газету, слегка зачитанную, небрежно скрученную в рулон, открыл «бардачок» и положил в него периодику. Андрей успел заметить странный заголовок, обведенный ручкой: «Овдовевшая империя». Под газетой лежал раскрытый альбом для рисования. На бумаге была очень профессионально изображена молодая женщина, в интересном ракурсе: как-будто она шла и ее окликнули сзади, обернувшись, девушка увидела того, или то, что порадовало. Она улыбалась, часть лица была скрыта непокорными волосами, лицо и фигура излучали радость молодости, силу и уверенность.
Игорь спокойно сказал:
– Мы ее зовем между собой, шутя, «С пылу, с жару».
– Да вы, однако, шутники!
– Нет, у оперативников набор эмоций ограничен, а зовем мы ее так потому, что место, где она издается, в вашем мире называется адом.
– Мы говорим про пекло, в котором мучаются за свои грехи грешники? – уточнил Андрей.
–Да, это широко растиражированное заблуждение, впрочем, как и мнение о рае.
– Так что, их нет? Или в чем заблуждение?
– Они есть, такие же реальные, как солнце над этим проклятым городом.
– Расскажи, если можно, какие они?
– Тебе теперь уже можно. Во-первых, ад и рай совсем другие, как и непохожи на свои карикатурные образы их хозяева. Во-вторых, ад – это не место, где пылают печи и жарят грешников. Ад – это большая тюрьма. Очень, очень большая. Это целый комплекс. В этой тюрьме есть несколько режимов, как в ваших тюрьмах: особый, строгий, общий. И разные, чаще всего очень большие сроки. Есть еще что-то похожее на смертную казнь, только гораздо надежнее и страшнее. И есть шанс. Некоторые сидельцы, из числа одаренных особенными талантами и сумевшими доказать свою искренность, получают возможность вернуться в этот мир, в виде пророков, ученых, великих художников, чтобы помочь людям сделать жизнь лучше, поделиться знаниями, любовью, любым способом работать на благо человечества в целом. Если они справляются с этим, то попадают в рай.
– Значит, рай – это сад, место для праведников?
– Не совсем. Я был по работе в раю всего один раз. Задавал несколько вопросов одному господину по давно забытому делу. Скажу честно: ожидал другого.
– Какой он, рай? – допытывался Андрей.
– Мне рай показался похожим на идеальный дом престарелых, совмещенный с обществом садоводов. От постояльцев исходит спокойствие, в воздухе стоит запах цветов и спелых фруктов. Все счастливы, ощущение гармонии. Довольные, ковыряются в земле, часами могут любоваться выращенной капустой или розой. Многие из них – выпускники ада, выполнившие свою миссию и не упустившие свой шанс. Эти особенно увлеченно занимаются огородничеством и пчеловодством. Видно, что они любят и ценят жизнь во всех ее проявлениях.
– А твоя работа связана с адом?
– Непосредственным образом. Мой орден занимает первый этаж крыла, где живет и работает директор ада.
– Сатана?
– Ну, пусть будет так. На самом деле он очень не похож на то, что о нем пишут и рисуют.
– Какой он? Пожалуйста, расскажи!
– Умный, строгий, любит музыку и поэзию. Хорошо рисует. На нашем этаже в коридорах висят портреты заключенных, написанные Главным. Но, с некоторых пор, людей рисовать перестал. Сказываются нагрузки и, говорят, разочарование. Последний написанный портрет, насколько я знаю, это портрет Гитлера. Теперь он рисует кошек и цветы. Изумительно! Его цветы постоянно норовят опылить пчелы.
– А чем ты занимаешься?
– Ловлю и возвращаю выпускников, не использовавших свой шанс.
– Можно спросить?
– Ты, очевидно, хочешь знать, кто сейчас и здесь вчерашний адский заключенный?
– Да, очень интересно, кто?
Машина, в очередной раз, застряла в пробке. Игорь спокойно открыл «бардачок», достал газету, развернул и показал фотографию Андрею. У того от удивления открылся рот.
– Не может быть! Это же сам….!! Хотя…. Почему бы и нет? Это многое объясняет, – шептал Андрей.
– Между собой мы зовем его «кубометр», – сказал Игорь. – В начале своей политической карьеры он брал такие громадные взятки, что даже в насквозь коррумпированной Рассее, все были удивлены его аппетитом. Он буквально мерил деньги кубическими метрами. Но это было давно, сейчас его интересуют вещи более серьезные и ценные.
– Власть?
– В случае с Кубометром богатство не уменьшило жадности. Деньги, сами по себе, и есть власть, но такой власти ему уже недостаточно. У меня задача его вернуть. Не убить, а вернуть, для показательной и полной ликвидации.
– Игорь, я немного запутался, «не убить, а окончательно ликвидировать». Ты ничего не путаешь?
– Все правильно. На воротах ада под эмблемой написано: «Первое условие бессмертия – смерть, умирая – перестаешь быть смертным». Даже с простым человеком не все просто. А ты знаешь, что твои предки, как их пытаются обозвать язычники, изображали человека в виде треугольника, обращенного вершиной вверх, и три его стороны означали части человека: материю, энергию и дух. Так вот, умирая, теряется одна часть – материя, а разум и дух живут вечно.
– Любопытно. Ну и что?
– А то, что во внутреннем дворике нашего ордена растет старое дерево. Его ствол на высоте двух метров разделяется на три части. Их зовут Вера, Надежда и, соответственно, Любовь. Раньше дерево росло не у нас и тоже служило местом казни – к его стволу ставили несчастного и убивали. Сначала стрелами и холодным оружием. Появились ружья – начали расстреливать. Весь ствол изуродован пулями и стрелами. До сих пор между складками коры можно найти запекшиеся от крови волосы и рваную пулями ткань. В аду чтут традиции и возле этого дерева сжигается воля и сознание тех,  кто не оправдал и злоупотребил данным ему шансом, потому что такие выпускники обладают очень большими возможностями, знаниями, они стоят намного выше того уровня людей, в чей мир командированы. Это и есть настоящая смерть, но  это уже не моя работа…
– А кто этим занимается?
– Очень симпатичный парень. По прозвищу «Последний звонок».
– Я вижу, у вас там мастера давать клички.
– Что умеют, то умеют.
– Так ты говоришь, Последний звонок, а я думал сам, Главный, – сказал Андрей.
– Нет, что ты! Он даже почти никогда не присутствует, только в особых случаях, таких, как случай с Кубометром
– Так что, это вопрос решенный?
– Окончательно. – Игорь посмотрел на часы, выдержал паузу и сказал: – Ровно через три часа.
– И что он делает в таких случаях?
– Он перед началом процедуры говорит, обращаясь к приговоренному: «Бессмертные – смертны, смертные – бессмертны, смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают». После казни он обращается ко всем присутствующим со словами: «Жизнь – это борьба за бессмертие».
– Интересно до жути! Все мрачно, и как-то все по-нашему – ритуал, последнее слово на дорожку, в добрый путь. Дерево какое-то странное.
– Не странное, а волшебное. В ночь после казни оно цветет, причем каждый ствол по-своему. У ствола «Любовь» цветы розовые, у «Надежды» - белые, а у «Веры» - нежно желтые, и пахнут – божественно! Этот аромат держится над адом всю ночь, а это огромная площадь, в которую входят непосредственно сама тюрьма, институт, лаборатория, промышленные корпуса, мастерские, административные здания, зоопарк, музей и много чего еще…
– А что натворил кубометр?
– Это странная и очень поучительная история. Кубометр, в далеком прошлом, был великим грешником, тираном. В положенное время он умер и оказался в тюрьме, особый режим. Заключенные этого режима сидят вечно и в комиссию по подготовке миссионеров их дела не принимаются. Главный сам, после встречи с Кубометром сделал для него исключение, под свою ответственность. Это у него вторая миссия. С первой он справился блестяще и заслужил свое место в раю. Так, обычно, и бывало, до случая с Кубометром. Второй раз никогда никого не посылали. Опять вмешался Хозяин, и вот результат… Хозяин хоть и главный, но у нас разумная система руководства, не тоталитарная, и есть очень большие авторитеты, которые не поддержали Главного. Когда Кубометр начал отклоняться от генеральной линии, его предлагали отозвать, и не один раз. Он как-будто сошел с ума, а Главный на все закрывал глаза. Поползли грязные слухи. Например, Кубометр на юбилей своего концерна выписал Элвиса Пресли и Джимми Хендрикса. Что он там предложил и сколько чего дал охранникам и руководству «режима снисхождения», есть у нас такой для актеров и музыкантов, осталось тайной. Ведь человеческие ценности у нас совсем не имеют веса. Но эти двое веселили народ пять дней. Элвис даже успел жениться, а Джимми Хендрикс попал в вытрезвитель, где у него пьяного милиционеры сняли его любимый перстень. Когда за ним приехала охрана Кубометра перепуганный до смерти дежурный страж закона, после очередного героического усилия, смог дать такие объяснения: «Лицо доставлено для полного вытрезвления…», посмотрел на физиономии решительных охранников, которые ничего хорошего ему точно не обещали и хриплым голосом добавил: «Или до потери лица»! Даже после этого вопиющего случая, нанесшего удар авторитету ада и его руководству, Кубометр остался на своем месте. После внутреннего расследования уволили и посадили часть персонала, благо – сидеть недалеко от места работы, а одного руководителя средней руки подозрительно быстро ликвидировали, хотя всем ясно, ему одному такая акция не по плечу.
– А что он натворил сейчас?
– Сейчас все сложнее и серьезней. Здесь такие ставки, что выговором не отделаться. Человечество выбрало из нескольких возможных вариантов развития самую неудачную версию.
– Ну, это добрая, старая традиция! – согласился молодой человек.
– Состояние природы и темпы ее уничтожения таковы, что время дипломатии прошло. Требуется решительное и быстрое вмешательство. Наши ученые предложили удивительно остроумное решение. Они вывели особую породу простейших организмов, которые за полгода съедят весь мировой запас нефти, а потом, лишившись кормовой базы, благополучно вымрут.
– А что потом? – удивленно спросил Андрей.
– А потом вся экономика, которая с экономией и бережливостью не имеет ничего общего, все человеческое общество должно будет или выжить, или умереть. Наши подсчитали, что потери могут быть до сорока процентов.
– Но это же жестоко!
– Не говори мне о жестокости, юноша! Я, лично, могу говорить о справедливости и только. К тому же, если оставить все, как есть, то совсем в недалеком будущем потери будут до девяноста процентов.
– И что Кубометр?
– Он в числе тех, кто не согласен. Ему была поручена великая миссия, а он все это разменял и предал. Теперь надо отвечать. А я тот, кто его доставит туда, где за все спросят.
– Да, вижу, ты настроен серьезно.
– Более чем. И дело не в том, что Кубометр мог попытаться исправить сложившуюся ситуацию, ведь на планете есть люди, не согласные с тем, что цивилизация полностью зависит от нефти, что ненасытные желания и расточительность мешают здравому смыслу. Вы разрушаете жизненный цикл доверенной вам планеты, а ваши ненасытные желания мешают думать о плохом, о последствиях и ответственности. Люди отказываются отвечать за то, что сотворили: нарушили баланс и скоро окажутся на незнакомой планете, если срочно не принять серьезные меры.
– Жаль! Он так популярен в народе!
– Что ты имеешь в виду? – спросил Игорь.
– В России, если человек популярен, о нем начинают писать на заборах. А если очень популярен, то пишут в сортирах. Так вот, о Кубометре пишут везде!
– Познавательно, но закончу свою мысль. Мне люди не интересны. Кубометр не оправдал доверия, он – предатель.
– А знаешь, Игорь, мне не очень-то верится, что люди тебе безразличны, ведь ты и сам…
– В какой-то мере человек? Ты это хотел сказать, не стесняйся! – одобрил Игорь интерес Андрея.
– Да, ты прав, я не верю в то, что в тебе человеческая составляющая так мала, что тебе действительно все равно.
– Ты знаешь, напарник, прежде чем стать тем, кем я являюсь, пришлось пройти серьезную модернизацию. Сначала – стандартную, как для всех стражников, потом – углубленную, как для стражника группы «Экстра». Так же серьезной коррекции подверглась и моя психика. Нет, мне не стирали память, кое-что я помню, но как бы издалека. Сохранили все навыки и способности. Я даже могу есть некоторую вашу еду, правда, из того, что продают сейчас в магазинах, есть могу совсем немногое. Возле ваших продуктов просто рядом стоять опасно, не то, что кушать. То, чем накачивают это мясо, можно назвать вредительством и человеконенавистничеством. У нас, на строгом режиме, сидит один такой «рационализатор», так его заставляют ежедневно есть такое мясо. Так вот, стражникам позволено сохранить одно воспоминание о самом ярком событии в жизни, во всей полноте ощущений, с максимально полной эмоциональной щедростью. Для этого разрешается пережить его еще раз.
– А как это возможно?
– Возможно. Время – не моя область. Этим занимаются Конструкторы времени. Они моделируют время из отрезков твоей жизни, давая возможность пережить событие еще раз. Если ты знаешь точно все параметры дня, в котором хочешь оказаться, хочешь пережить еще раз, тебе помогут.
– А какие параметры нужны?
– Максимально точные: место, желательно детально год, месяц и день и час.
– Можно узнать, а куда ты захотел вернуться?
– Конечно можно. В молодости я был влюблен в свою одноклассницу. Так влюбляются в восемнадцать лет. Безумно, пылко! С такой страстью и нежностью сердце может любить только в юности. Когда любовь, страсть вызывает в организме такие химические процессы, которые подавляют разум и волю, и ты только этим и живешь! Прекрасное и опасное время… Мы встречались почти год. Это время я прожил с крыльями за спиной. Парил! Земное притяжение для меня просто не существовало, когда я летел на свидание к любимой! Мне казалось, и не без оснований, что я тоже любим и в наших отношениях полная взаимность. И вот, я спешил на свидание, волнуясь и пылая от страсти. Мы должны были повстречаться в квартире моей девушки. Меня пригласили на 14-00, в это время родители избранницы были на работе, возвращались они только после семи. Зная все это, я заранее переживал в своем воображении нашу встречу, моя фантазия не контролировалась,  и так себе все ярко представлял, что по телу пробегала мелкая дрожь возбуждения.
Так получилось, что я добрался до дома своей прелести гораздо быстрее, чем обычно. Дом моей  девушки представлял из себя обычную «хрущевку», пятиэтажное кирпичное здание с уютным, тихим двориком, безжалостно заросшим сиренью. Это было двадцать четвертого мая, в это время в Киеве сирень в самом цвету, двухметровые густые кусты щедро украшены тяжелыми, душистыми свечами. Мне родители привили пунктуальность с детства, поэтому я встал в тени благоухающей зелени недалеко от подъезда своей подруги, и начал с трудом считать секунды. И вот, в 13-45 открывается дверь подъезда, в котором жила моя одноклассница, из нее выходит парень, мой ровесник и знакомый. Не слишком хорошо знакомый, но мы друг друга знали, а так же я знал, что этот парень оказывал раньше знаки внимания моей девушке. Мальчик я был ревнивый, поэтому серьезно поговорил с подругой, она поклялась, что причин для беспокойства нет, и я поверил, так как убеждала очень искренне. Прошло время и разговор этот был почти забыт. Я стою, удивленный, с тупой юношеской наивностью соображаю, что он здесь делает. В это время на втором этаже открывается дверь балкона моей верной подруги, и она, стоя в дверном проеме, не выходя на балкон, машет парню кокетливо рукой и шлет воздушный поцелуй, а тот улыбается и торопливо уходит. Я стою в каком-то оцепенении и ужасе, если бы меня укусила смертельно опасная змея, то испугался бы меньше. Мне отлично видно свою одноклассницу, это совсем рядом, метров девять-десять, знаю, что она меня не видит. Постояв секунду девушка разворачивается и готова зайти в комнату, но неожиданно останавливается и через плечо смотрит в мою сторону. Все это длится мгновение. Тряхнув головой, она закрыла дверь. В тот момент я впервые умер, точнее, что-то во мне скончалось.
Не так давно, на последней акции, мне серьезно повредили левую руку и часть грудной клетки, из-за чего и смог хорошо рассмотреть последствия модернизации. Мои кости местами пронизывают металлические волокна, а местами их полностью покрывает металлическая сетка, сухожилия заменили, или продублировали усилителями. Что-то подобное сделано и с моей психикой. Желание вернуться в Киев, в двадцать четвертое мая, было осознано и выбрано по той причине, что оно оставило в душе неизгладимый след, даже не из-за юношеского пылкого воображения, а потому, что такое пестрое пятно на сером фоне жизни стереть под силу только полному сумасшествию или смерти. Так что, юноша, сколько во мне человеческого, можно точно подсчитать. И взвесить.
– Кажется, я понимаю, в чем дело. Мне ясен ваш выбор, Игорь. Но сорок процентов – это же сотни миллионов человеческих жизней!
– Это – жизни рабов. Они не хотят просыпаться. Эти люди родились в тюрьме, в ней живут и по другому жить не желают. Ты посмотри, что стало с семьей, моралью и нравственностью! Скоро эти понятия перейдут в категорию ругательств! Люди превратились в сытых, распущенных производителей навоза. Оглянись вокруг – это даже не приматы, это – скоты! Хочешь, я тебя развлеку? Мы сейчас в классической московской пробке. Посмотри вокруг: многие болтают по телефону. На моем мобильнике есть функция подслушивания, зона действия, правда, небольшая, но для данного случая – достаточно. Работает просто – наводишь камеру на машину, где разговаривают, набираешь номер автомобиля, вызов и наслаждаешься. Включи громкую связь, я тоже хочу послушать!
Андрей взял обычного вида мобильник средней ценовой категории, внимательно осмотрел со всех сторон – хорошая мобила и все. Игорь по-своему понял внимание Андрея.
– У нас все работают только с «Nokia».
– А на чем передвигаетесь?
– Только немцы. Я права получал уже будучи стражником, сдал с девятого раза – в аду полно бывших гаишников. Мерзкий народец! Их все презирают… Вот на мне они и оторвались, у нас ведь взяток не дают, да и нечем. Я видел образцы адского автопрома. Выходит не очень, кстати, зачем напрягаться, когда есть хорошая техника. А свои авто мы списали на «АвтоВАЗ» – уйдут как новые модели.
Андрей нерешительно вертел телефон. Игорь кивнул в сторону ближайшей иномарки с помятым крылом и дверью. Лохматый водитель в одной руке держал бутылку минералки, к которой периодически жадно прикладывался, а в другой был мобильник. Как и чем умудрялся рулить – сказать сложно. Он что-то убедительно говорил своему оппоненту, потешно кривляясь при этом. Андрей выполнил инструкцию и вдруг салон наполнился ясным, четким звуком. Было слышно даже дыхание говоривших.
– Забыл предупредить: последняя модель.
А голос отовсюду требовал:
– …Я настаиваю, замени товар или верни деньги! Мне хотелось расслабиться и найти вдохновение, а что вышло? Покурив твоей дряни, я два часа молча смотрел в выключенный телевизор, а потом еще час с кем-то обсуждал увиденное.
– Брат, дарагой, нэ вольнуйса! Все, все ест, замэным! Приэзжай, брат!
– Не надо мне новинок, приготовь классику, как для себя, хорошо?
– Харашо, брат! Харашо, хароший ты чэловэк…
Связь прервалась. Игорь кивнул на едущий впереди грязный внедорожник, водитель был виден плохо, но к уху был прижат телефон. Андрей уже ловко манипулировал с «Nokia». Раздался уставший, хриплый голос:
– … Устал, как собака. Есть хочу, в ванну хочу, на диван хочу. Поставлю машину и, первым делом, стакан водки приму. Обожаю рыбалку, это настоящий активный отдых, живой, правильный.
– Ты что поймал, хвастайся!
– Ну, пару дней пировали, радовались лесу и речке. Два дня не клевало, а потом поставили сети и все наладилось! Утренняя, вечерняя зорька, уха, костер… По мешку взяли! А как спится на свежем воздухе! Мы собираемся дней через десять махнуть на озера.
– Завидую… Ладно, желаю удачи!
– Давай! Увидимся…
В соседнем ряду, через одну машину, за рулем сидел хмурый мужик, и видно было, что его мучают нехорошие мысли. От размышлений его отвлек звонок, он взял телефон, определил, кто звонил и, видно было, что не рад звонку. Звонивший был настойчив и водитель соединился.
Андрей набрал номер
– …Не знаю, что говорить Виктору Петровичу…
– Я же просил, скажи: «Гриппует». Справку принесу. Ты же знаешь, я почетный донор, кстати, сейчас еду кровь сдавать. 
– Ты же пил четыре дня!
– Не пил, а дочку крестил! Здесь нужна серьезность и ответственность, это – как корабль, как назовешь, так и поплывет! Ну, почти так. Так что в понедельник на работу.
– А сколько будешь сдавать?
– На кровяную колбасу хватит, не волнуйся. Ты, главное, успокой Виктора Петровича, говори, болеет, больничный будет. Все! Мне надо подготовиться! Пока…
Машина двигалась медленно, в унылом потоке пробки, которая жила своей привычной жизнью – медленное движение, остановка, опять какое-то время едешь, потом остановка различной продолжительности… Без привычки – крайне унылое и выматывающее нервы занятие. Поэтому многие водители срывались, орали и ругались. Недалеко от машины Игоря двигалось невообразимо красивое и дорогое авто. За рулем был возмутительно молодой человек, который, казалось, по ошибке оказался в салоне, ведь заработать на такое чудо у него времени не было, хотя бы потому, что он, скорее всего, только окончил школу. Но мальчишка сидел уверенно, даже небрежно, рулил и успевал с кем-то болтать по телефону. Андрея он явно заинтересовал и вскоре зазвучало:
– …Отец уехал на служебной, поэтому плетусь на той, что стояла в гараже, с края, могу опоздать. Ненавижу это быдло sapiens, что они все здесь делают? Им надо в поле, на завод, к станку, а они здесь… жить мешают и под колесами путаются!
– Согласен, племяш, молодец! В верном направлении мыслишь. Они бы на выборы так дружно ломились, так – нет, не дозовешься.
– А вы, дяденька с папенькой, морковки не жалейте!
– Умничка, племянничек! Надежная смена растет! Вскоре вот с таким быдлом тебе и предстоит работать и думать, сколько дать морковочки и за каким ухом почесать…
Андрей отключился. В салоне повисла неприятная, тихая напряженность. Первым нарушил молчание Игорь:
– Не то, что есть, вызывает у нас чувство нетерпимости и страдания, а то, что оно не таково, каким оно должно быть. Так иногда говорит мой командир о человечестве.
– Просто неудачная подборочка, – объяснил по-своему Андрей. Игорь поднял левую руку, показав взглядом на часы.
– На первый взгляд часы, навороченные, но сейчас и не такие увидишь. То есть, особого внимания они не привлекают. А на самом деле это грозное оружие и средство перемещения. Источником энергии для батареи служат человеческие эмоции, чувства, радость и ненависть. В идеале – на любви я могу 7-8 месяцев перемещаться от нас к вам. Если задействовать оружие то, естественно, меньше. Хорошо работает и на негативной энергии, но зарядка быстро садиться. Раньше, лет десять-пятнадцать назад, я мог спокойно найти  источник любви и радости. Хорошо заряжались часы в ТЮЗе или цирке. А теперь другие времена. Зато ненависть – везде. Я сажусь утром в метро, проеду по кольцевой, и батарею разрывает от энергии злости и ненависти. Это не значит, что вся столица превратилась в вулкан негатива, но его процент, за последние годы, многократно превысил допустимый экологический уровень. И вы зря недооцениваете его влияние не только на живых, но и на еще не рожденных, а они уже инфицированы.
– Я хочу еще послушать! Это заставляет меня по-новому взглянуть на привычный мир. Я, вообще, особо не заблуждался на этот счет, но что все так плохо – не думал.
– Это общечеловеческая черта – закрывать глаза и не желать думать о проблемах, откладывать их «на понедельник», выдумывать себе всякую чушь, лишь бы оправдать свое ничтожное существование. А на что похожи ваши желания?!
– Желания – мера ценности, – объяснил Андрей. Взял телефон и соединился с миловидной дамой, которая уже давно привлекла его внимание. Все в ней было хорошо и приятно, чувствовался вкус во всем, начиная с ее машины, до прически. Леди неторопливо и спокойно беседовала.
– …устала, он меня не понимает, осознанно не желает учитывать мои интересы, то, что у меня тонкая душевная организация. А главное – не помнит, ведь с каждым годом женщине все трудней привыкать к тому, что ей тридцать. Мой муж грубый, мелочный человек, дурак и ничтожество.
– А, по-моему, дорогая, ты наговариваешь! Он у тебя душка, никогда тебе не отказывает. Любой каприз!
– Это для того, чтобы меня унизить, упрекнуть! Говорит, что мои любовники измеряются «членокилометрами»…
– Извини, чем измеряются?!
– Ну, есть мера веса, длинны и так далее. А он придумал единицу измерения измен –  «членокилометр».
– Я же говорила – он прелесть! И сколько он тебе определил?
– Говорит, что моя неверность равна полтора «членокилометра».
– Признайся, дорогая, ошибки быть не может?
– Ах, милая, не смущай и не волнуй меня!
– Подруга! Мужчины – явление временное, а наша дружба навсегда. Помнишь наш выпускной вечер? Как мы…
Крайне смущенный Андрей выключил телефон, еще раз взглянул на красивую даму, продолжавшую что-то спокойно обсуждать, и отвернулся.
Игорь подбородком показал ему на ползущую неподалеку машину. Хозяин, пожилой мужчина с уставшими глазами и лицом, терпеливо с кем-то общался. Вид у него при этом был такой, какой бывает у учителя, объясняющего придурковатому ученику простейшие вещи, которые не приживаются в голове ученика по простой причине – ему это не надо или его не смогли заинтересовать, увлечь новыми знаниями. Одно у них общее – и учитель, и ученик думают: «Чтоб ты сдох и я тебя больше не видел!». А тем временем мужчина говорил:
– … Сынок, я уважаю твое мнение, но послушай, пожалуйста, меня. В семейной жизни соединенная пара должна образовывать как бы единую моральную личность, понимаешь? Только муж и жена образуют действительно человека. И еще – женишься,  наполовину уменьшаешь свои права и вдвое увеличиваешь свои обязанности. А кто из вас готов жертвовать своими интересами, идти на уступки и учитывать постоянно мнение другого человека? Не напрягайся, я сам отвечу: вы не готовы. Брак слишком совершенное состояние для несовершенного человека. Сынок, я тебя люблю, поэтому все это и говорю, тебе это больше никто не скажет, потому что только меня и твою маму волнует твоя судьба. Я тебя не отговариваю, а очень прошу еще раз серьезно подумать. Ты взрослый, умный мальчик и я в тебя верю. Целую. До связи. Звони.
Тишина в салоне стояла очень красноречивая. Андрей серьезно сказал:
– Мой отец часто повторял: «Мой ребенок никому кроме меня не нужен». Мне кажется, что мы только что слушали именно его, очень похоже. Я люблю и уважаю своего папу.
– Только так и должно быть. Андрей, мы подъезжаем, у меня к тебе просьба: я поставлю машину и сразу выйду, а ты – через три минуты, не задерживайся, это важно, встречаемся через час. Если я не прихожу – машина твоя, держи ключи. И помни – уходи через три минуты. Не прощаюсь.
Мужчины обменялись рукопожатиями, Игорь на доли секунды задержал кисть Андрея, внимательно глядя парню в глаза, грустно улыбнулся и быстро вышел.
4. Жить – не обязательно, обязательно жить счастливо
Как только Игорь растворился среди прохожих, Андрей пересел на место водителя, взял альбом для рисования и начал его рассматривать. Много было набросков, встречались и хорошо проработанные рисунки. На многих листах попадались не только рисунки, но и стихи. Где-то чувствовался поиск рифмы, нужного слова по тому, что встречались серьезные исправления. Андрею понравился портрет девушки, оглядывающейся через плечо и смотрящий прямо в глаза. Рядом были стихи:
Я улыбаюсь рассвету
И радуюсь нежному свету
Душа теплом полна
На сердце покой, весна.
Учусь ошибкам спасибо говорить,
Обманувшего меня благодарить,
Поклон вору – за урок,
Он закаляет воли росток.
Ты сыграла свою роль,
На твоей сцене – обман и боль.
Страдая, тебя благословлю,
Потому что благодарю.
У любви нет цены.
Сколько стоит радость весны?
Меня ждут новый день и май
А я шепчу: спасибо  и, прощай!
Положив альбом, Андрей собрался выходить, но задержался, достав из «бардачка» газету, развернул, начал листать. Обратил внимание на рубрику «Происшествия» - одна заметка была тщательно обведена.
«Машина сопровождения правительственного кортежа, неожиданно потеряв управление, на большой  скорости протаранила припаркованный «Фольксваген». Бронированный внедорожник службы охраны почти не пострадал. Водитель малолитражки – скончался на месте».
Мороз гадкой лапкой погладил спину и схватил за горло, повернув голову Андрей увидел приближающееся громадное рыло броневика. За стеклом хорошо было видно водителя, который довольно улыбался и смотрел прямо на него.
Игорь зашел в просторный кабинет. За большим столом сидел мужчина и читал газету. Когда Игорь закрыл за собой дверь, хозяин кабинета отложил ее в сторону и сказал:
– Какая жалость! Только успели подружиться и такое несчастье! Какое горе! Не удивляюсь, что Он послал именно тебя, своего любимчика и верного пса. Какая честь! Догадываюсь, что тебе не надо предлагать изменить свои намерения.
– Мне приказано доставить тебя, желательно – живым.
– Бери!
Игорь снял часы, повернул циферблат и браслет чудесным образом лег удобной рукояткой в руку, а часы превратились в короткий ствол. На вид получилось не внушительно, но было ясно, что это грозное оружие.
Хозяин кабинета ловко встал, вышел из-за стола, расставив руки, присел. Кожа в углах рта растянулась, лопнула и поползла, собираясь складками, на лоб и под подбородок. Извиваясь всем телом, он освобождался от старой кожи и одежды, как бабочка от кокона. Через секунду старая кожа и костюм липкой, влажной массой лежали под ногами того, кто недавно был хозяином не только этого кабинета. У существа имелась приплюснутая голова, лягушачий рот с множеством мелких, острых, растущих в разные стороны зубов. Серая, блестящая, как будто мокрая кожа, была покрыта разного размера бородавками и шишками. Кисти рук и стопы ног были сросшиеся, как у хамелеона, похожие на клешни.
– Да, полюбить тебя сложно, – пошутил Игорь.
– Как мне надоело это тело, гниющий, зловонный кусок мяса, слабый и стареющий, – сказав это, демон, щелкая клешнями, начал обходить Игоря. На его коже происходили быстрые перемены. Тело под бородавками шевелилось, они стали больше, напряглись и готовы были лопнуть, как гигантские фурункулы, что и случилось через секунду. Нарывы выстрелили содержимым в Игоря – из бородавок вылетели черви, длиной в палец, цвета несвежего мяса. Головки червей украшали маленькие зубастые пасти, готовые впиться во все живое.
Навстречу стае червей Игорь выбросил правую руку, от которой отделился шар, с быстротой молнии раскрывшийся сетью, похожей на гигантскую пятерню, собравшую стаю, и начавшую сжиматься опять до размеров теннисного мяча. Не согласные с таким поворотом событий, черви мерзко хлюпали и пищали. Все кончилось очень быстро.
Демон открыл пасть и его мясистый язык взорвался последним громадным червем, которого не смог блокировать Игорь. Мерзкая тварь впилась в правую кисть, как змея: укусила, пожевала и отвалилась под ноги стражника. На лице Игоря застыл ужас – в месте укуса ткани начали стремительно «ржаветь» и осыпаться хлопьями, показавшиеся кости сопротивлялись яду чуть дольше, но тоже разрушались. Металлическая сетка на костях и искусственные сухожилия не сопротивлялись яду. Буквально за одну секунду кисть исчезла и «ржавчина» быстро распространялась вверх по руке. Стражник сжал рукоять своего оружия и из короткого ствола ударил тонкий, как иголка, зеленый луч. Он вонзился в левое плечо демона и начал дрожать, как будто двигался вперед-назад. Луч направлялся от левого плеча к правому бедру. Плоть нечисти поддавалась неохотно. Две половинки соединяла липкая слизь, которая тянулась за отваливающимся куском как  резина. Когда тело развалилось, половинка с головой попыталась достать недостающую часть. Стражник, ударом ноги, отбросил их в разные стороны, после чего, не колеблясь, отсек себе лучом руку гораздо выше локтя, хотя руки, как таковой, уже не было, ржавой трухой уже начал осыпаться локтевой сустав.
Демон был жив, шипел и умолял добить. Луч на оружии погас, Игорь нажал сразу на две кнопки и бросил часы на пол. Вокруг часов начал образовываться зеленый круг метра полтора в диаметре. Когда рост круга прекратился, в центре его возникла воронка, которая начала углубляться и быстро вращаться. В зеленый водоворот стражник сбросил орущего демона и его отрубленную половину, взял газету со стола и прыгнул в водоворот сам.
Маленький внутренний дворик ордена стражников был усыпан лепестками нежных цветов, а над адом стоял необыкновенный пьянящий аромат «Веры», «Надежды» и «Любви».
Эпилог
«Высшее счастье в жизни – это уверенность в том, что вас любят, любят, ради вас самих, вернее сказать – любят вопреки вам».
Виктор Гюго

Хабаровск, май    
Посвящается Виктории.
Спасибо за отогретую душу