Луис Джейкобс. Святость в еврейской традиции

СВЯТОСТЬ В ЕВРЕЙСКОЙ ТРАДИЦИИ
Луис Джейкобс (1988)
http://www.louisjacobs.org/index.php?pge_id=188
 
Что такое святость?
 

Поскольку святость (кдуша) – это понятие, указывающее на нематериальный, духовный мир, она остается неуловимой. Большинство из нас имеет представление о том, что имеется в виду, когда говорят, что что-то является «священным» или «святым», но мы сталкиваемся с трудностями, когда пытаемся выразить это словами. Рабочее определение святости приводится в ивритской энциклопедии «Оцар Исраэль» под заголовком «Кдуша»: «То, что возвышается над любым материальным предметом, отличается от любой светской мысли или отделяется  во имя  Господа». Святость, другими словами, является религиозной концепцией. Человек, чья жизнь проходит в чисто светской плоскости, может быть хорошим человеком, но ни он сам, ни другие люди не будут относиться к нему как к «святому».
В Библии святость является характеристикой Бога, Который превосходит вселенную и пребывает по ту сторону ее ограничений. Когда серафимы поют: "Свят, свят, свят Господь Саваоф: вся земля полна славы Его» (Ис.6.3), это значит, что Бог не только превосходит материальную вселенную, но в этой вселенной есть намеки на Его святость: вся земля полна славы Его. Все, что посвящено Богу, называется святым. Когда, например, мы называем Храм (Бейт ха-Микдаш), или синагогу святым местом (маком кадош), это означает, что чтобы приблизиться к Богу, надо обладать святостью, и это выражается в ключевом стихе:  «Обратись ко всему обществу сынов Израилевых и скажи им… вы должны быть святы, ибо Я, Господь ваш, свят» (Лев.19.2). Поскольку этот стих говорит обо «всем обществе сынов Израилевых», имеется в виду нечто, что возможно для всех. И вот тут возникает трудность, так как «святыми» мы обычно называем отшельников или людей не от мира сего, и вряд ли этот идеал подходит для всех, а соответственно – и для иудаизма как такового!
 
Святой народ
 
На самом деле иудаизм присваивает звание кедошим, святые, немногим. Лишь немногие даже из великих учителей прошлого именуются кедошим – например, рабби Йехуду ха-Наси называют Рабейну ха-Кадош. Мученики называются кедошим потому, что они «освятили имя Бога», отдавая свою жизнь ради Него, и потому, что они продемонстрировали, что духовный мир для них значит больше, чем все, что может предложить мир материальный.
Важно отметить, что еврейская община также называется святой, святым сообществом (кегила кдоша), что подразумевает, что там, где евреи собираются для священных целей, даже если они как личности далеки от идеала святости, святость присутствует на коллективном уровне. Идеал святости, таким образом, касается не единичных святых, но мужчин и женщин, живущих нормальной жизнью в физическом мире. Как они могут быть святыми? Еврейский ответ состоит в том, что святость – это как можно большее соприкосновение с духовными вещами. Это предполагает определенную готовность отбросить слишком большую привязанность к мирским вещам, некую степень отделения от материальных удовольствий, хотя и не отрицание их. Проповедуя на стих «Будьте святы», Ребе из Коцка сказал: «Будьте святы, но не диким, нечеловеческим путем. Будьте святы, но при этом оставайтесь людьми». Мартин Бубер заметил, что иудаизм требует, чтобы мы были «святы по-человечески».
 
Самоконтроль
 
Это побуждает нас задуматься над тем, насколько глубоко иудаизм верит в самоотречение. Было бы слишком просто ответить, что иудаизм не верит в него ни в каком виде, если речь не идет в вещах, фактически запрещенных. Мудрецы говорят: «Освящайся, лишая себя даже кое-чего из того, что, как правило, допускается». Это означает, что самоконтроль должен иметь место даже тогда, когда мы делаем то, что Тора разрешает. То, что Тора запрещает, она запрещает всем. В то же время Тора позволяет многое, но это не путь попустительства. Тора не говорит: пока это не запрещено, вы можете делать все, что пожелаете. Предаваясь разрешенным вещам, можно настолько огрубеть, что это закроет нам путь к святости. Возьмем, к примеру, человека, который никогда не ест запрещенной пищи или пищи, приготовленной недозволенными способами, никогда не спит ни с кем, кроме своего супруга или супруги, никогда не есть и не пьет в Йом-Кипур, никогда не спит, когда время быть на ногах, и все же проводит большую часть времени за тем, что ест, пьет, спит и занимается любовью. Он далек от идеала человека Торы, который не только подчиняется законам, но у которого есть «характер Торы».
Естественно, не может быть подробных законов о таких вещах, но дух закона Торы в том, что каждый человек должен осуществлять самоконтроль. Как любой идеал может выходить за рамки буквы закона, так и религиозный идеал святости. Нужда в ней есть закон, но ее приложение свободно и есть дело ответственного выбора. То, что для одного человека будет крайней снисходительностью, для другого будет иметь серьезное значение для здоровья. Это оставлено для каждого человека – решать, сколько самоконтроля ему проявлять, чтобы мирские удовольствия и наслаждения не были препятствием для удовлетворения нужд духовных. Тот, кто поступит так, будет свят.
Святость даров
 
Рабби Моше Хаим Луццатто (1707-1746) говорит, что согласно еврейскому учению достижение святости не представляется возможным только через собственные усилия, но, в конечном итоге, оно есть дар от Бога. Он цитирует талмудических мудрецов, которые говорят, что человеку, который делает хотя бы малые усилия, чтобы освящаться, уделяется большая мера святости свыше. Прилагать усилие означает держаться в стороне от того, что является грубым и вещественным. В конце концов, говорит Луццатто, человек есть просто физическое существо, плоть и кровь, и чтобы он мог стать действительно святым творением, Бог должен сообщить ему нечто от Своей святости.
Здесь мы имеем в виду нечто большее, чем святость, требуемая от «всего собрания Израиля». Это религия в ее наиболее интенсивной форме, и, хотя мы хорошо знаем, что многие евреи стремились к святости в этом превосходнейшем образе, для большинства из нас это больше относится к отдаленному идеалу, чем к практической еврейской жизни. На самом деле Луццатто заявляет об этом только в завершении своей работы «Месилат Йешарим», «Путь праведных», которая является трактатом, описывающим восхождение человека через различные этапы духовной жизни, пока он не становится настолько свят, что достигает озарения «Духа святости» (Руах ха-Кодеш). Знаменитая работа Луццатто следует по пути, намеченном учителем IIв. рабби Пинхасом бен Яиром (Авода Зара 20б). Рабби Пинхас бен Яир обрисовал восхождение, которое люди могут совершить в святой жизни, начиная с обязательств, которые имеет каждый еврей, с дальнейшим переходом к гораздо более высоким вещам, которые, често говоря, лежат вне досягаемости большинства из нас сегодня.
Вот заявление Пинхаса бен Яира: «Знание Торы ведет к бдительности, бдительность к усердию, усердие к чистоте, чистота к воздержанию, воздержание к освящению, освящение к смирению, смирение к страху греха, страх греха к святости, святость к Духу святости и Дух святости – к воскресению из мертвых». Последние пункты, как мы видим, рассматриваются как нечто редкое, ибо они сродни тому, что мы называем по-английски «святостью» в самой высокой степени.
 
Для простых смертных
 
Пройдя то, что стоит много выше нашего обычного понимания, мы должны вернуться к рассмотрению подхода к святости, возможного для простых людей (хотя еврей, который стремится к святости, на самом деле уже не есть заурядность, а нечто, отличающееся от остальных). Иудаизм знает множество средств для привлечения человека к святости и духовной жизни, даже если он полностью погружен в материальный мир. Видное место среди них занимают «святые дни» - субботы и праздники, когда светские попечения откладываются в сторону и есть время для духовного обновления, а также множество возможностей для того, чтобы придать священный характер еде и питью, особенно в праздничные дни.
Йом-Кипур, в частности, называется в еврейской традиции Йом ха-Кадош (святой день), особый день, когда отвергаются потребности нормальной физической жизни и еврей совершенно особым образом предстает пред Богом. Классические произведения иудаизма часто называют святыми. Изучая эти «святые книги», даже если они, как в случае с Луццатто, манят нас дальше, чем мы готовы пойти, мы узнаем, что нет такого измерения человеческой жизни, которое не может быть священным.
Есть и многочисленные символы еврейской религии, которые напоминают о святости – наиболее очевидными их примерами являются свиток Торы, тфилин и мезуза. С другой стороны, существует необходимость избегать, насколько это возможно, того, что противоположно святости. В еврейской традиции это называется тума – нечистота, загрязнение.  Самыми известным напоминанием об этом служат диетарные законы. Согласно раввинистическому учению запрещенная пища загрязняет душу, то есть держит человека вдали от Божественного. Отсюда легко заключить, что такое же воздействие оказывают книги и журналы, которые едва ли будут способствовать святости. Еще один мощный символ святости – это огонь. С древнейших времен огонь и свет воспринимались как указание на нечто более высокое, превышающее мир сей, ибо их яркость рассеивает тьму. В иудаизме есть множество символов, связанных с огнем – субботние свечи, свечи Хавдалы, ханукальные огни, вечный светильник в синагоге. Зохар, разъясняя еврейский обычай раскачиваться во время молитвы, полагает, что человеческое тело подобно маленькой свече, установленной возле большого пламени. Как свеча клонится к пламени, человеческая душа в молитве обращается к Божественному огню, в результате чего тело раскачивается взад и вперед.
 
Сохраняя чувство равновесия   
 
Талмуд (Таанит 11а) описывает два мнения о самоотречении. Один из мудрецов говорит, что люди, которые утверждают его, сами грешники (по-видимому, потому, что они отвергают законные дары Божьи, пищу и питье, данные им). Другой возражает, что, наоборот, такие люди являются святыми. В моралистической литературе было множество полемик между этими двумя мнениями, а также различных попыток примирить их.
Многие из поздних еврейских учителей считают, что здесь все зависит от мотивов и темперамента. Если человек действительно искренен в поисках Бога и по-настоящему ценит эти поиски, которые делают для него необходимым отказаться от многих радостей жизни, чтобы приблизиться к Богу, он свят. Но если мотивом для него служит ненависть к жизни, болезненное мироощущение или, что хуже всего, желание продемонстрировать превосходство над низшими существами в практике самоконтроля, то он грешник, виновный в использовании религии для удовлетворения эгоистических желаний.
Нет ничего более нездорового, чем ложное благочестие, ибо оно дискредитирует само понятие религии. Вот почему мы должны быть крайне осторожными, когда подходим к такому огромному предмету, как святость. Для нас слишком легко претендовать на все, чем мы не являемся. Иудаизм защищает святость, которая чужда педантизму. Все зависит здесь прежде всего от сохранения правильного баланса. Идеал святости никогда не должен отсутствовать, но мы должны быть честными с самим собой, всегда стараться иметь правильную мотивацию и не пытаться перехитрить себя.
 
Хвала святости
 
В раввинистической литературе очень многочисленны заявления во славу святости. Перед исполнением заповеди или раввинских установлений – и эта практика существует сегодня – очень важно прочесть благословение: «Благословен Ты, Госполдь, Бог наш, Царь вселенной, Который освятил нас Своими заповедями». Через соблюдение заповедей Божьих мы становимся святыми. Обычное имя Бога в раввинистической литературе, когда Он упоминается в третьем лице – ха-Кадош барух Ху, Святой, благословен Он. Одному из мудрецов была дана высокая оценка – бенен шель кдошим,  «сын святых», потому что он никогда не рассматривал фигуру императора на монетах (поскольку самому императору поклонялись или же на монетах изображались предметы идолопоклонства). Полный отказ от всего, напоминающего об идолопоклонстве, рассматривался как особый знак святости.
Есть степени святости, и в делах освящения всегда следует идти вверх, но не вниз. Можно продать копию одной из пророческих книг, чтобы на вырученные деньги купить свиток Торы, но не наоборот. Субботу и праздники следует приветствовать, начиная соблюдать их немного раньше того, когда они начинаются на самом деле, и их окончание нужно немного отложить, чтобы профанное не вторгалось в святое. Святость Субботы – это святость грядущего мира в миниатюре. По словам мудрецов, когда Бог дал Израилю Субботу, Он дал ему предвкушение святости грядущего мира. Святости проблематично достичь полностью, пока человек еще жив и, следовательно, подвержен искушениям. Мудрецы говорят, что Бог не называет праведника святым, пока он не умер и не погребен. Зохар утверждает, что из всех святых вещей ни одна не святее Торы, и что и изучающие Тору, и те, кто помогает им учиться, имеют право называться святыми.
 
Обитая среди них
 
«И устроят они Мне святилище (микдаш), и буду обитать среди них» (Исх.25.8). Древний комментарий к этому стиху помогает нам понять концепцию святости. Израильтяне желали возвести святилище для Бога в определенном пространстве. Но комментарий гласит, что поскольку Бог пребывает везде, целью святилища – и это относится ко всем средствам святости – является пробуждение святых чувств, которые затем позволяют Богу обитать «среди них», то есть в сердцах людей. Великой тайной, находящейся в самом центре еврейской религии, является то, что Бог, Который находится столь далеко от всего, доступного человеческому пониманию, может быть очень близок к нам, если необходимые условия готовы.
 
Святость и время
 
Время усреднено наукой и современной культурой. В часе 60 минут, в минуте 60 секунд, каждый из этих интервалов расщепляется цезиевыми часами на миллионные доли секунды. Подобные измерения не дают никаких отличительных характеристик, в них существует только устойчивый линейный поток, измеряемый временем. Сочетание бесконечности естественного порядка дня и регулярности личной жизни и труда может превратить существование в рутину, в то, что Лео Бек называет «простой последовательностью дней». В Субботе Тора создает противоядие от этой тенденции. Это основа для сохранения святости и развития уважения к природе, человеку и жизни. Тора стремится наполнить время этим измерением святости, так чтобы уникальность человеческой личности поддерживалась временной реальностью.
Шабат является ответом на рутину, создавая контркультуру времени, остров особой жизни в его потоке. Святость подразумевает направленный процесс. Становясь святым, человек переходит от хаотичной жизни к осмысленной, от инстинктивного существования к сознательному. Чтобы придать каждой сфере жизни смысл, нужны уровни этого смысла и пороги освящения.  В каждом шаге степень внутренней свободы должна все больше и больше возвышаться по сравнению с бездумной жизнью, управляемой гормонами и привычками. Только тот, кто отдает себе отчет в каждом моменте, может сделать выбор и применить иерархию ценностей в каждом акте жизни. Таким образом, детальный ритуал субботы, который прописывает все по строгим правилам, на самом деле есть утверждение сознательной свободы, наполняющей смыслом каждый жест и опыт. Совершать эти шаги правильно требует сознательной дисциплины. В этой области, как и во многих других, свобода возрастает со сложностью. А поскольку каждый жест является здесь волевым и целенаправленным, он богат жизнеутверждающим смыслом. Каждое наше движение в Шабат – это часть танца святости.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn