Папа, папулечка

Папа, папка, мой милый отец…
Сегодня я созрела поговорить…

Я так, за всю жизнь, и не знала точную дату его рождения!
Родился он в конце августа, но в паспорте почему-то написали – девятое сентября.
Есть такие люди. Они умеют быть всегда рядом, оставаясь в тени.
К ним бегут, когда плохо. Они – спешат помогать всем и вся. Это – мой папа.

-Папа! Ну дай руку!
Он протягивает мизинчик.
-Пока ты не заслужила большего.
А глаза – хохочут!
Мне обидно, я не хочу мизинчик, мне же надо – всю большую ладонь!
Мне года три. Я помню эти прогулки по скверу.
-Какие красивые цветы!
-Анютины глазки.
-А эти? Алечкины?
-Нет, тоже Анютины!
-Папа, дай же руку!

По легенде – мама никак не хотела за него замуж. И пряталась по всему скверу за кустами сирени от мужчины с букетами. Бабушка, мамина мама, ругалась и поносила её непристойными словами средней полосы России.
Он был старый – для женихов – тридцать один год!
Он вернулся откуда-то с севера, где жил с чукчами в ярангах (потом я всю жизнь слушала рассказы об этих удивительных по доброте людях) – зарабатывал родителям деньги на дом.
Его родили вне брака.
На Кубани. В тридцатом году прошлого столетия. Бабушка была родом из богатой казачьей семьи, а возлюбленный – практически нищ, хоть и имел шашку.
Поженились они, когда семья бабушки бежала по хуторам, предупрежденная о скором выселении.
Помню, родители отца праздновали свадьбу золотую, но никто не заметил юбилея моего отца…
Видимо, ребенок, рожденный вне брака, бабушку угнетал.
Немецкую оккупацию они отсиживались по родственникам.
К началу войны в семье появились на свет еще два брата и сестра.
Когда папке стукнуло тринадцать – его отдали в работники. Он стенал, что хочет учиться, но его мать была непреклонна: Ты уже взрослый, а мне ещё троих кормить! Дед был на фронте.

Так и вижу: Папа сидит в кресле, на носу – очки, на ноге – щенковая моя собака.   Мысли роятся в его голове:
-Ляля! Надо дать объявление в газете «Отдам в хорошие руки собаку»
-Папка?
-Это не дело – собака в квартире! Собака должна жить во дворе, в будке.
-Папка! Это – моя собака. Я её купила.
На хуторе у дальних родственников, куда попал мой отец в свои те тринадцать– жили огромные сторожевые собаки. И бездетная жена троюродного дядюшки – в 1943-м! напомню – году, со смехом наливала борща в собачью миску.
-Тётя, - жалобно говорил он, - собака же ела…
-Та я  ж помыла! Не боися!

Он не любил море. В отличие от нас, водоплавающих. Стоически переносил, что мы часами зависаем на глубине. Приезжал на пару дней посмотреть на своих красивых девочек, которыми любуется весь пляж.
И переживал. Всегда. Чтобы с нами не случалось.

-Ляля… Я прошу! У тебя же есть знакомые врачи? Попроси какое-нибудь средство, чтобы остановилось сердце.
-Папа!!!
- Ты не знаешь, что такое боль. Нет, не та, физическую боль можно пережить. Но я не могу читать, смотреть телевизор, выйти из дома… Я даже сплю, сидя в кресле. Мне больно от одиночества.
У него – гангрена. Врачи предлагают ампутировать ногу. Я посылаю дорогущие лекарства, но ничего не помогает. Ему – семьдесят пять…

Он очень обаятельный! В те времена – ему удается купить билеты на любой поезд. Женщины очаровываются и расцветают при одном его появлении. На маму смотрят с недоверием – эта?!
Он всегда смеётся. Мама не знала, где что продается. Это знал папа. Соседки скулили недобро: за что ей? А наш папка – был добытчик! Он покупал нам сапоги по контуру ступни на листике бумаги. Много ездил по командировкам. Улыбался случайным женщинам, они ему помогали…

-Ляля. Я не приду.
Папка, папка, что ты делаешь? Я ничего не понимаю, похоже, ты ушёл от нас? Ну, ладно, я студентка, а Ленка? И ты не придешь меня проводить?
- Я провожу тебя на автовокзале.
Мама молчит, стоически поджав губы. А я не понимаю ничего!
Папка, папочка! Дай же мне руку!
Зачем я тебя вернула тогда? Зачем? Чтобы ты опять стал несчастным?

Первый курс института. Я уехала вместо занятий в Ломоносов. Надо было. А он ждал меня у общаги, оказывается. И на следующий день:
-Алька. Ты даже не заметила, что я купил шляпу?
Он совсем не умел меня ругать.

Я помню. Он забирал меня от бабушки. Привез кучу всего, я была гордая, что это – мой папа!
-Пойдем обедать в ресторан?
Да, да, да! Мне… лет шесть?
Мы идем долго – долго, переходы между вагонами  ездят туда-сюда, немножко страшно! Но я же с папой!
-Нет, - говорит сытая морда – Вы без рубашки и галстука!
Папе стыдно, а мне его ужасно жалко….
-А у вас тут! Грязно и пахнет помоями! – говорю я авторитарно,- пойдем, папочка, они нас отравят!
И мы смеёмся в купе, поедая арбуз и бабулины пироги…

Два его брата и сестра получили великолепное образование и стали значимыми людьми.
А когда было трудно – бежали к нему, старшему. По любому поводу.
И только  он - до последнего! Жил рядом с родителями, строил им дом, помогал во всем.
Только он – весёлый, красивый… и очень незаметный.

-Папа! Сказку!
-Да конечно, радость моя. Ложись рядышком, сейчас тебе будет сказка….
Папа, папулечка, мой любимый…

===================================================
Папа умер в вербное воскресение.
И я гнала машину на похороны - там больше двух тысяч киллометров от Питера, и уснула на ходу, где-то под Ростовом-на-Дону.
Очнулась от ласкового прикосновения. Сидела, вцепившись в руль на обочине встречки, и плакала...