Бузинная поэзия и картофельная проза

Старая яблоня с узловатыми иссохшимися сучьями, с которых свисали грязно-белые клочья паутины стала Алькиным божком на оставшиеся пару недель своего существования. Дерево рухнуло после первого же удара топором – в нём давно не было жизни, не считая паразитов, расплодившихся под корой. Это был скелет с перемешавшимися с пoчвой корнями,которые только одни и не давали ему упасть под мощными подзатыльниками степных ветров.Лебеда и репейники, никем не полотые со времён создания мира, отъелись настолько, что их спокойно можно было относить к классу деревьев; под напором обнаглевших сорняков нерешительно жался в закутке перед курятником бузинный куст. Алька почувствовала во рту горький привкус, не забытый с тех пор, как лет в десять она на спор сунула в рот горсть неспелых огненно-красных ягод. Кусту тоже придётся прочь...Алька  попробовала было протестовать – это же бузина, Цветаева,как вы не понимаете!- но бузинная поэзия проиграла картофельной прозе.  «За забор его,на свалку к болоту.»