Дуняша
1
Дуняша кубарем скатилась с обледенелого крыльца. Была она в длинной вязаной юбке из грубой шерсти, на голове некогда пуховой, а ныне облезлый и заштопанный платок, завязанный узлом на спине и в больших валенках. В руках холщевая сумка с помятой замусоленной тетрадкой и книжкой, да куском ржаного хлеба. Морозный воздух полыхнул в лицо, из глаз побежали слезы. Дуняша зашмыгала носом. Весь поселок лежал под снегом, сосны так и трещали от мороза.
Вокруг никого. Идти одной в школу как-то не хотелось. Дуняша принялась ждать Ленку Герасимову, с которой вместе учились и считались подругами. Чтобы согреться, девочка принялась, было подпрыгивать, но ничего не получилось: валенки были тяжелые, неподъемные.
Из-за поворота показался Мишка Тарелкин в рыжей меховой шапке, надвинутой по самые глаза, в справном овчинном полушубке, валенках, не чета Дуняшкиным.
Мишка с трудом пробирался через сугробы. Девочку он не заметил, поэтому, когда услышал окрик Дуняши «Эй, Тарелка!», от неожиданности отпрянул в сторону, затем рванул, было вперед, но не так-то легко вырваться из снежного плена, повалился на бок.
Дуняшка весело засмеялась. Она озябла, и ей не хотелось изводить Мишку.
- Вставай, вставай! Сейчас холодно, а ужо после уроков держись! Ох и поваляем мы тебя в сугробе.
Мишка тяжело поднялся и поплелся в школу.
- А вот и я! - услышала Дуняша звонкий Ленкин голос. Смуглая и худенькая Ленка была антиподом белолицей пухленькой Дуняше.
- И отчего Дунька такая ладная да справная? Живут бедно, сытости не знают,- сокрушалась мать Ленки, глядя на худущую фигуру дочери.- А мы тебя пичкаем, пичкаем и все без толку.
-Видать не в коня корм, - язвительно замечал свекор.
После школы девчонки поджидали Мишку. Ленке уже надоело сидеть в засаде, хотелось домой, в натопленную избу, где вкусно пахнет свежеиспеченным хлебом. Но упрямая Дуняша решила-таки поколотить Тарелку.
Из-за огромной шапки обзор у Мишки был невелик, он и не заметил своих постоянных обидчиц, спрятавшихся за сугробом. Дуняша с криком «Тарелка, держись!» толкнула мальчишку в сугроб, Ленка схватила шапку и бросила в сторону. Шалуньи принялись забрасывать Мишку снегом. Снег залепил глаза, попал в рот, нос, уши. От обиды он разревелся.
Дергуновы жили на краю поселка в небольшом деревянном доме, когда-то сколоченным молодым Василием и братом Михаилом.
Семья ужинала. Трехлетняя Маруся и полуторагодовалая Люба сидели на коленях у старших сестер, Нюры и Дуняши. Керосиновая лампа освещала чашку с отварным картофелем, сваренным «в мундире», квашеную капусту, а в миске поменьше – постное масло.
- Проходи, Левонтий, присаживайся. Угощайся, чем Бог послал, - пригласил гостя глава семейства Василий Иванович.
- Благодарствую!- сухо и важно произнес гость.
Отец вопросительно посмотрел на сыновей Гришку и Ваньку, подозревая, что визит Левонтия непременно связан с их мальчишеским озорством.
- Тут вот такое дело, - начал нежданный гость и закашлялся. Нюра подала гостю алюминиевую кружку с морковным чаем. Чай пили с сахаром вприкуску, возле каждого лежал небольшой кусочек сахара серого цвета.
Дети, затаив дыхание, смотрели на Левонтия. Не так-то часто в их дом заглядывали гости. Любили они, когда приезжала шумная тетка Зина, сестра отца, из Кунчерово, полная веселая женщина. Ее приезд всегда был праздником для детей. Она привозила с собой запах яблок, меда, вкусное топленое масло и каравай белого пшеничного хлеба.
-Дуняшка твоя лупцует мово мальца почем зря. Давяча опять шапку скинула да в сугроб забросила. Озяб совсем малец! Да и шапка –то чай немалых денег стоит. Не маленькая, чай, понимать должна, что творит.
Дуняша густо покраснела и опустила голову.
-Ты чаво отца позоришь? Ужо смотри мне! Не посмотрю, што деваха, отхожу ремнем!- строго сказал отец, когда за гостем захлопнулась дверь.
Братья Гришка и Ванька, облегченно вздохнув, встали из-за стола и направились в сени.
- А вы куда?
- Тять, мы на улицу, можа до клуба прогуляемся.
Нюра вытерла насухо стол и через несколько минут уже крутилась перед крохотным зеркальцем, прихорашивая свое симпатичное личико. Она тоже торопилась в клуб - комсомольская ячейка решила, поставить пьесу к ноябрьским праздникам. И как раз сегодня новый завклуб должен распределять роли.
Нюра работала телефонисткой на фабрике, была в курсе всех фабричных дел и считала себя важной и нужной персоной. Комсомольская работа ей нравилась, нравилось быть на виду да вдобавок увлекалась спектаклями. Этому способствовал молодой культ массовик, а по совместительству зав клуб из Кузнецка.
- Заневестилась, заегозилась! - Василий Иванович затянулся крепким табачным дымом. - Вот и выросла.
С каждой зарплаты Нюра «справляла» себе что-нибудь новое: платье, косынку, юбку. Дуняша тайно завидовала сестре.
-Ну, все разбежались, - недовольно ворчал отец.- А ты, Дуняша, останься дома. Что-то нехорошо мне, - тихо попросил он.
2
Главу семейства Василия Ивановича Дергунова верхозимцы знали, как серьезного и немногословного человека, человека нелегкой судьбы: воевал в первую мировую, три года был в плену, уже никто и не ждал его, даже Прасковьюшка.
Вернулся он ранней весной, как снег на голову. О своем приезде сообщил только брату Михаилу. Тот встретил его в Кузнецке на своей хорошо смазанной телеге, усадил на душистое сено и прикрыл овчинным полушубком. Собрался везти к себе, уговаривал брата:
-И баня натоплена, и стол накрыт!
-Да ты что! Домой, к детям, к Прасковьюшке.
-Успеется! Банька славная, венички березовые приготовлены. Сколь годков почитай не мылся, не парился! Нет, брат, ко мне!
-Бог с тобой, уговорил! Ну, хоть на минуточку домой заскочим, гляну на своих галчат!
- Ну, смотри, как знаешь! - тихо проговорил Михаил. - Чтоб потом не пожалел - едва слышно проговорил он.
К избе с шумом подлетела телега. В сенях послышался стук сапог. Широко распахнулась дверь, и в избу вместе с морозным облаком влетел Василий.
Возле печи дети играли с котенком. Прасковья сидела у люльки и укачивала младенца.
Тишина. Оцепенение. И вдруг крики детей: «Тятенька! Тятенька приехал!»
У Василия потемнело в глазах. «Едем!»- бросил он брату и выскочил из избы.
Прошло несколько минут. Прасковья очнулась как ото сна. Что это было? Видение?
- Кто это был, Нюра?
- Кажись, тятя. Только жуть бородатый!
За весь оставшийся путь Василий не проронил ни слова. Михаил яростно размахивая вожжами, беспричинно хлестал лошадей.
- Будя – то, полегче! Чай, скотина не виноватая ,- хмуро процедил Василий.
Баня действительно была славной. От пара разомлели все косточки, березовый дух прочищал закопченные суррогатной махрой легкие. Василий с остервенением хлестал себя березовым веником.
После третьего стакана самогонки его прорвало:
-Как она могла, с кем ….?- А я по ночам не спал, все представлял нашу встречу. Выжил лишь потому, что о ней думал, о детях своих. Рвался к ним всей душой
Михаил долго молчал, давая брату высказаться. А у того рвались и рвались злые слова от обиды и горечи.
- Чаво молчишь? Аль не прав я? Фронт, плен, вши,голод! Ужо и не чаял, что выживу. А тут такой фортель учудила ссс…, - заскрипел зубами Василий. – Как жить теперь, как людям в глаза смотреть?
- А ты подумай, обмозгуй. Никто тебя не торопит. Поживи пока у меня, сходим на охоту. Съездим в Кунчерово, там тебе завсегда рады, ну а там и ..домой, к детям, к Прасковье.
Василий сверкнул глазами: «Защитничек!»
Брат выждал паузу и продолжил: « Прежде чем судить подумай, как она одна с малыми детьми осталась – маялась. Фабрика не работала. Яичко на пятерых делила. Нанялась в работницы к местному богачу, вот он, гад, и воспользовался. Она и руки на себя наложить хотела, От тебя ведь вестей,почитай несколько лет не было! Тебя ужо и ждать- то не ждали!
3
Василий овдовел рано, причем дважды и теперь воспитывал семерых детей. Держал их в строгости, как ему казалось, однако односельчане жаловались иногда на Ваньку с Гришкой, но чтобы девка дралась… Вот бедовая!
А мать была скромной работящей девушкой. Один недостаток - из бедной семьи. Василию сватали Коршунову Ульяну. Хозяйство Коршуновых крепчало год от года. Вот и хотели состоятельные Дергуновы, которым мельница приносила неплохой доход, породниться с Коршуновыми. Но белокурая Прасковьюшка занозой сидела в сердце молодца. Так без родительского благословения, после венчания в церкви и скромной свадебки, стали молодые жить вместе. И только старший брат Михаил изредка помогал молодым - где мешок муки подкинет, где с дровами подсобит. Делал он это все тайно, дабы не навлечь гнев сестер Зинаиды и Клавдеи.
В семье Дергуновых считалось, что каждый должен рубить сук по себе.
Зинаида вышла замуж за богатого вдовца, дом - полная чаша, но деток Бог не дал! Она с завистью смотрела на Прасковью, которая рожала через каждые три - четыре года.
Клавдея жила с мужем в Ленинграде. Оба работали на Кировском и растили двух дочек.
Дуняша сидела у стола, придвинув к себе лампу, вязала носок и что–то напевала.
-Певуньи, что одна, что другая, все в покойницу мать, - ворчал в усы Василий Иванович, - да и белянки, походкой, взглядом напоминают покойную Прасковью.
- Глянь, Дуняша, Тарелка в курятник пошел. Поди, за яйцами, у них ведь кур тыща. Мать его возит яйца на базар в Кузнецк и продает.
- Вчера вечером отец Тарелки приходил, - уныло сообщила Дуняша, – тяте жаловался.
- Чай, попало?
- Не очень. Тятя осерчал, конечно. Стыдно было перед сестрой да братьями.
- Что-то долго не кажет носа! Давай дверь палкой подопрем, чтоб он выйти оттуда не смог,- подзадоривала Ленка. - Или толкнуть его, когда с яйцами из курятника покажется? Вот хохоту будет!
-Только кто хохотать будет? Мы – то в клуб пойдем, в кино. Давай подопрем дверь, но не сильно, чтоб выйти смог.
- А где билеты? У нас и контрамарки нет!
- Идем, чай не впервой!
Прошмыгнуть в кинозал, когда народ валил гурьбой, не трудно. Спрятавшись под скамейку, девчонки ждали начала сеанса. Когда начинался киножурнал, они выползали из-под скамейки. Зрители лузгали семечки, курили и, хотя контролер призывала к культуре, после сеанса на полу оставались горы шелухи и окурков. Зрители вслух обсуждали действие на экране, высказывали мнение, переживали за героев.
-Смотри, смотри пошла! Ишет своего милого.
-Кто пошла?- спрашивает голос из темноты.
-Газета пошла!
-Бабки, будя! Не Газета, а Козетта. Сидите дома на печи, не мешайте!
-Кто это?
- Да, Митяй губошлеп.
-А он про што?
-Што,што…Про фильму…
-Плачет девка! Аж жалость берет!
Контролер бегает по залу, тщетно пытаясь, установить тишину.
В середине сеанса внезапно включили в зале свет: крепкая рука контролера схватила девчонок и потащила к выходу. Из зала неслось
– Соплячки, рано вам по кино шляться!
- А тебе, что жалко. Пущай смотрят.
- Пусть дома грамоту учат.
Дома, лежа на печи, Дуняша рассматривала учебник, но учеба мало ее привлекала. Вот бы ткачихой стать! И одеваться, как артистка.
В сенях послышалось топот и пение - это пришла Нюра. Раскрасневшаяся и румяная от мороза, подошла к галанке, чтобы погреть руки.
- Дунь, ты опять меня позорила? Думаешь приятно смотреть, как тебя из зала за шиворот волокут? Что комсомольцы скажут?
-Я тоже в кино хочу.
- Подрасти надо.
4
- Каникулы начинаются. Чай отдохнем от уроков. Можно в лес на лыжах, - предложила Ленка.
-Нет, мне подтянуться по письму и по арифметике нужно. Мария Васильевна и Иван Васильевич к себе давяча звали.
- Опять к себе домой?! И что ты там делаешь? – зависть прозвучала в словах Ленки.
- Немного позанимаемся, потом пьем чай с шанежками. Иногда пою. Просят: «Спой, да спой, Дуняша, «Ах вы сени, мои сени». Нравится им, как я пою! А мне что, трудно, что ли!
Молодые учителя выделяли Дуняшу, эту озорную и смышленую девчушку. Понимали, что пропускает занятия из-за бедности, отсутствия обуви
Жители поселка охотно снабжали молодых учителей продуктами: яйцами, молоком, свежим хлебушком, а те охотно потчевали свою любимицу.
В больших валенках, закутанная в платок с фанерным чемоданом, перевязанным веревкой, Дуняша стояла в здании вокзала. Она испуганно озиралась по сторонам, ее пугало огромное скопление народа, толкали то справа, то слева. Люди с мешками, с чемоданами, с баулами через плечо сновали взад и вперед. Вдруг у стены Дуняша увидела такую же девчонку с таким же чемоданом, во все глаза смотрящую на Дуняшу.
-Тоже из деревни приехала,- подумала она. - И на меня все глядит. И чем- то на меня смахивает.- Она сделала движение рукой, и девочка повторила его.
-Так это же я! - засмеялась Дуняша.- Это я в зеркале.
-Ну, здравствуй, Дуняша! Узнала тебя! Очень уж ты на мать свою похожа! -Рядом стояли женщина с мужчиной. - Битый час тебя по вокзалу ищем! Давай знакомиться. Я тетка твоя, тетя Клава. Добро пожаловать в Ленинград!
Свидетельство о публикации №212091001073
Дедушка Артемьев 31.03.2013 07:39 Заявить о нарушении
Людмила Никольская-Клименко 31.03.2013 17:01 Заявить о нарушении
Николай Хребтов 29.04.2016 15:53 Заявить о нарушении
Николай Хребтов 07.08.2020 03:43 Заявить о нарушении