Атланты- книга первая -Время менять богов- часть 2

Часть 2

          Время летело сейчас как никогда. Месяц проходил за месяцем, но загадочная девушка не находилась. Призовая  сумма увеличивалась практически еженедельно и уже подходила к ста тысячам долларов! Но где искать эту чертову незнакомку? И вообще, существует ли она на самом деле? Может, она на другом континенте, ведь проф сам сказал, что поиск идет не только в России? Боевой запал первых дней поиска таял с каждым днем.... Сто тысяч долларов уже казались просто несбыточной мечтой, очень красивой,  правда, но сил и времени на нее тратить уже не хотелось. Просто несбыточная мечта, очень красивая, как сто тысяч долларов, но сил и времени на нее тратить уже не хотелось. И если бы  не приказ профессора об уже ежедневных докладах по обследованным территориям, то Кашев давно бы бросил это безнадежное дело ...
         Попытка фальсифицировать результаты поиска  и подсунуть профессору липовые данные неожиданно провалилась. Милейший профессор немедленно вызвал к себе и проявил такие недюжинные знания о его перемещениях, посещениях и проведении рабочего и нерабочего времени,  что Алексей всерьез подумал, что за ним идет масштабная слежка с применением всех новейших шпионских штучек.
       Как человек неунывающий и  грамотный, а главное, по-русски смекалистый, он, просмотрев список «своей  элиты», позвонил супруге одного высокопоставленного чиновника - «силовика»:
- Светлана Ивановна, извините меня, но  нельзя ли перенести нашу запланированную встречу на несколько дней раньше, я в командировку на две недели должен уехать...
 Алексей уже хорошо знал своих клиентов и понимал, на кого и на что можно давить. Светлана Ивановна была из той категории женщин, которые в свои сорок пять лет не просто трепетно, а с каким-то садомазохизмом относились к своему здоровью. А о фигуре и говорить нечего. Страх потерять своего муженька, не пропускавшего ни одной юбки, перерос уже в болезненную самооценку, которая «повышалась» с очередным сеансом «омоложения».
         Естественно, обеспокоенная своей фигурой и здоровьем, именно в такой последовательности, Светлана Ивановна согласилась, ну а дальше  все до смешного просто. Найти какое-либо скрытое нарушение в организме сорокапятилетней  женщины, буквально помешанной на своем здоровье, не составляло труда.  Убедить ее в том, что именно это отклонение и есть корень всех бед, тоже. А искоренить эту проблему - тем более.
- Светлана Ивановна, конечно же,  я вас не брошу,  я врач, это моя святая обязанность. Вы же знаете, что мы приносим клятву Гиппократа, а для меня это не пустые слова.
- А командировка?
- Решу я с командировкой... Честно говоря,  я сам попросился у руководства куда-нибудь уехать,  мне показалось, что какие-то люди устроили за мной слежку, вот и решил сбежать на пару неделек, чтоб передохнуть и сообразить, что делать.
- Не надо ничего придумывать, Алексей Владимирович,  вы остаетесь здесь, чтобы помочь мне, практически спасти меня, а я, в свою очередь, постараюсь решить все ваши проблемы. Мой муж … - далее последовал более чем внушительный перечень чинов, званий и наград... Впрочем, Кашев знал о нем намного больше, чем супруга, просто обращаться напрямую не хотелось. Одно дело, морочить голову доверчивой женщине, и совсем другое – недоверчивому и подозрительному, просто в силу своей должности и опыта работы, генералу - силовику.   - И не думайте отказываться, вы рискуете своей жизнью, ради меня...
 Алексей и не думал, поэтому недельный курс лечения совпал с недельной проверкой на наличие прослушки, слежки и других  всевозможных способов получения информации о человеке. Но если «лечение дало положительный результат  и опасность миновала », то проверка специалистами ФСБ ничего не выявила.
                Немного успокоившись, Кашев предпринял новую попытку соврать профессору о своих трудовых подвигах в непрерывно продолжающемся поиске  «женщины с руками без кожи», но опять потерпел полное фиаско. Причем на этот раз добрейший профессор четко и недвусмысленно  предупредил, что это последнее китайское предупреждение, а далее последуют оргвыводы, которые могут негативно сказаться как на его финансовом положении, так и на карьере в целом. Чтоб как-то сгладить плохое впечатление, Алексею пришлось рассказать всю правду.  Когда Николотов, посмеявшись, вроде бы «отмяк», он напрямую спросил:
- А как же вы, Дмитрий Васильевич, все узнаете?
- Ну-с,  милейший мой, рассмешил старика, умудрился проверку на слежку устроить... Вашу изобретательность да в мирных целях...  Найдете девушку — расскажу, а не найдете…  Даю месяц, остальную работу можете отложить в сторону...  Понятно? Еще раз напоминаю - на все про все месяц. И без фокусов.
Когда Кашев уже выходил из кабинета, профессор, прощаясь, добавил:
–Я думаю, тебе надо вплотную заняться твоим родным городом. Знаешь, есть одна такая хорошая старинная русская пословица: где родился – там и пригодился.
***

             «Что ж тут непонятного, — думал по дороге домой  Алексей, - прямой намек, что толку от меня никакого, работа моя никому не нужна, а, для того чтоб была причина уволить, я должен найти какую-то неизвестную бабу с непонятно какими руками. Так что, Леха, лафа кончилась — ищи работу. Тебе четко и ясно сказали: где работал, там тебе и надо работать».
          Терять такую должность, а точнее, то, что с ней связано, честно говоря, не хотелось.
        Мысли приняли другой разворот — найти! Как можно на территории нескольких областей найти непонятно кого? Надо искать... Надо…  Хоть премию напоследок у них отжать... Да и вдруг,  действительно,  она существует.  Может, жертва какого-нибудь эксперимента конторы  или пациентка, пострадавшая от неправильного лечения и потерявшая память, или  переносчик какого-нибудь кожного заболевания, сбежавшая из «конторы» по недосмотру, или … «Или» может быть какое угодно, вопрос в том, как ее найти.  Пролопачивание всех историй болезни  по всем больницам вверенных ему областей в течение прошедших месяцев вместе со своей помощницей, въедливой и дотошливой,  ничего не дало. И хотя помощница продолжала эту рутинную работу,  Алексей понимал, что ничего это не даст. «Что ж придумать?..  Думай... Думай... Голь на выдумку хитра... Если гора не идет к Мухаммеду...  Вот... Вот… - в голове стал созревать план. - Надо дать объявление  во всех газетах о том, что я прекраснейший врач всех времен и народов и абсолютно бесплатно лечу.  Что я лечу?..  Кожные заболевания рук…  А вдруг это ожог  или травма на производстве… Или мутация… А вдруг она знает о конторе и сама скрывается от нее как только может… Да, задачка со многими неизвестными, но других вариантов пока нет…»
Озадачив помощницу  рекламой своих фантастических и абсолютно безвозмездных способностей в области болезней и травм рук  во всех мыслимых и немыслимых СМИ, сам Алексей составил список всех больниц, травмпунктов,  госпиталей и других медицинских учреждений на вверенной территории  и взялся за решительный их объезд  лично.
               
***

         Дни летели за днями.  В один из вечеров Алексей, глядя в окно,  вспомнил фразу одного знакомого: «Если ты ночью посмотришь в окно и никого не увидишь, не думай, что там никто не проходит… Там незаметно, на цыпочках, проходит жизнь».   Мужчина понимал, что сейчас время, подобно реке,  утекало сквозь пальцы. «Так и работа скоро уплывет», - он чувствовал себя убитым и усталым.  Медицинские учреждения сменялись, как в калейдоскопе, оставляя горечь: « за державу обидно» - такая везде разруха и безысходность.
          По объявлениям звонили только женщины за пятьдесят.   И этот блок он окончательно замкнул  на своей старательной помощнице, объяснив, кого надо искать.
До конца установленного профом срока оставалось три дня, а в составленном списке лечебных учреждений не вычеркнутыми оказались  всего две больницы. Шансы практически нулевые, но других вариантов все равно не было.
          При посещении очередной  убогой больницы родного города, построенной  хорошо, если в семидесятые годы и с тех пор не знавшей даже косметического ремонта, ощущение было такое, что ты попал в фильм ужасов. Первое испытание тебя уже ждет при входе в больницу. Запахи прокисших шей, смесь хлорки с туалетом сразу въедаются в твою одежду.   Проход по больничному коридору сроднен второму кругу ада. Обтертые и развалившиеся сиденья, на которых  умудряются расположиться больные, выползавшие из своих открытых палат, выпускающие наружу застоявшийся душок.   И очередной кабинет главврача, с испугом и недоверием глядящего на тебя, и очередной монолог:
- Извините, что беспокою, я аналитик Российской Академии Наук по вашему региону в сфере медицинского обслуживания населения – вот моя визитная карточка. Нам нужна ваша помощь. Дело в том, что  в одно из наших лечебных учреждений  обратилась девушка с травмой рук – полное отсутствие кожи, но из-за расхлябанности и разгильдяйства  сотрудников помощь ей своевременно оказана не была, и сейчас мы, стремясь загладить  ошибку, ее разыскиваем. Не обращалась ли она в вашу больницу?
Очередная ИКД (имитация кипучей деятельности). Пара карточек с  совершенно не подходящими случаями.  Извинения за беспокойство и все как обычно…
 Осталась последняя больница.  « Проф меня точно уволит…А может,  все это хитроумная выдумка с целью меня убрать и расчистить место кому-то своему? А я, как дурак, поверив в эту сказку, просто убиваю свое время?» - как обычно, после посещения очередной больницы на Алексея накатывала волна раздраженности и бессилия.

***
    
   Как только Кашев  вышел из кабинета главврача, эта немолодая  и дородная женщина  судорожно  распечатала таблетку валидола и засунула под язык:
 « Вот дура…  Вот помогла… Надо же было влезть в эту ситуацию...  Всего два года до пенсии осталось… И на тебе - Академия наук… Загремим теперь под фанфары…. И не доработаю… И карточку на эту девчонку не завели…Теперь и не поймешь - хорошо это или плохо…».  Усталая и очень обеспокоенная неожиданным визитом главврач выглянула в дверь и, увидев пробегавшую мимо санитарку,  окликнула:
- Шурочка, найди мне срочно тетю Полю!

***

          Тетя Поля была еще нестарой женщиной. Мало кто мог догадаться, что ей всего-навсего пятьдесят шесть лет. Но, потрепанная жизнью и своими детьми-лоботрясами, как она сама их называла, давно свыклась  с тем, что ее все называли тетя Поля. Да она и не помнила уже, когда ее звали по имени-отчеству. Уйдя на пенсию, она продолжала подрабатывать: где подъезд помоет, где сиделкой подработает – так как надеяться было не на кого. Устроившись уборщицей в больницу, она вскоре завоевала симпатию многих своей добросовестностью и сердобольностью. В кабинет главврача тетя Поля зашла неторопливо, осторожно прикрыв за собой дверь,  и встала у двери, сложив руки на животе.
- Теть Поль , я что тебя позвала… Помнишь, недели две-три назад ты девчонку–студентку знакомую приводила, у нее что-то с руками... Как она? Где?  Куда-нибудь еще обращалась?
- Да нет, Сергевна, гниет дома заживо. Кожа с рук совсем слезла. Я ей помогаю как могу. Да мать ейную ждем, с Магадана должна прилететь. Дай бог, дожила бы до мамки… Жалко ее…
- Ты вот что, теть Поль, раньше времени не хорони. Дам я тебе телефончик один, ты ей передай - пусть позвонит и обязательно договорится о личной встрече. Врач молодой, но про него легенды по городу ходят. Хотя помогает только бонзам, да, может, увидит да не откажет. И строго-настрого запрети говорить, что в больницу к нам обращалась. А то поймет он, что я телефон по сердобольности своей дала, не поздоровится мне. Начальство голову снимет. Поняла?
               
***

            Вечером тетя Поля зашла к своей «подшефной». Так она называла девушку-студентку из ее подъезда в панельной девятиэтажке в спальном районе города. Тетя Поля  жила там же и подрабатывала уборкой подъезда и поэтому знала всех жильцов и все о  жильцах.  Она сразу заприметила  эту девчушку  -  уважительная, всегда поздоровается  и ведро с водой поможет донести. А когда Полина  приболела, наделю за нее убиралась в подъезде, не то что Людка с триста пятой квартиры – молодая, а вечно всем недовольная. Вот Олечка – другое дело. И почему только этой девчушке так не везет?  Когда тетя Поля заприметила того парня, с которым у Ольги закрутился бурный роман, сразу же поняла, что это за фрукт - ну точно козел.  Сколько она тогда говорила: «Подумай, дочка – нехороший он» - но Ольга только улыбалась в ответ: «Все будет хорошо, теть Поль, вы его просто не знаете». Да и сама Полина засомневалась в своей оценке молодого человека, когда через три месяца молодежь «обженилась». Но, глядя на Ольгу, скоро поняла: не ошиблась  - не заладилось у молодых.  До этого не иначе как «солнышко мое» она Ольгу не называла.  За постоянную  светлую улыбку,  копну рыжих волос,  прихваченную  в торчащие задорно в стороны  хвостики, за брызжущую через край неуемную энергию, какую-то реликтовую  силу жизни.  Теперь чаще видела  девушку грустной, а то и со слезами на глазах. А когда «козел» узнал, что она беременна  и не хочет делать аборт, то просто ушел и подал  на развод. То ли ударил он ее, то ли от расстройства  случился выкидыш. Увезли «солнышко» на скорой, а вернулась она совсем другая  - молчаливая да грустная. Спустя время началось что-то странное с руками. Вначале руки опухли и стали сильно чесаться, а затем стало еще хуже:  кожа гнила на руках и слазила клочьями. И вновь увезли «солнышко».   В больнице  ее кололи, пичкали таблетками, ставили системы, да все без толку. Врачи лишь разводили руками: эта странная болезнь  не поддавалась никакому лечению, а только прогрессировала - кожи не было уже до локтей. Вот такая, вся перебинтованная до локтей, осунувшаяся и бледная, вернулась Ольга домой. Тетя Поля только ахнула, увидев ее. «А как же теперь? Что делать-то будем?» – стала причитать она, помогая девушке разматывать бинты на руках. То, что она увидела, ужаснула ее больше: кожи на руках вообще не было.  Ничем не могла помочь  сердобольная тетя Поля, только по хозяйству прибрать, приготовить чего да посидеть-поговорить. Говорила в основном тетя Поля, всегда удивляясь тому, с каким интересом слушает ее Ольга. «Может,  доченька, и тебе стоит выговориться?» - в такие моменты повторяла женщина. Девушка только качала головой и просила вновь и вновь рассказать что-нибудь из «такой интересной» жизни тети Поли. Та только вздыхала и приговаривала: «Ну, какая же, Оленька, она интересная, все, как у других». «Не-ет, теть Поля, – не соглашалась девушка, - ты столько пережила, столько несправедливости натерпелась, а все остаешься такой доброй и заботливой».
         Толкнув незапертую дверь, Полина  вошла в квартиру. Девушка, о чем-то глубоко задумавшись,  полусидела - полулежала  на диване и встрепенулась, только когда  Полина с ней заговорила:
- Что ж ты не поела ничего, Олюшка, нельзя так. Мамка твоя скоро приедет, а от тебя только глаза остались. Да и те грустные. Нельзя так.
 - Ты знаешь, теть Поля, у меня такое ощущение иногда возникает, будто я проживаю не свою жизнь. У тебя так бывает? – Оля смотрела на женщину так, что у той, повидавшей многое на своем веку, защемило сердце.
 - Отчего ж, доченька, не бывало, еще как бывало. Особенно когда молодая была. Но сейчас не обо мне речь – я тебе новость, милая моя,  хорошую принесла.
 Тетя Поля насильно усадила подшефную  за стол, стала кормить  с ложки да разговор с Сергевной про «анкадемика»  пересказывать. А в конце  и визитку на стол положила.
- Я к тебе с утречка забегу, покормлю тебя, умою, бинты поменяю да одену. Дальше не смогу – работа проклятая. А ты, милая моя, по «техлефону» только адрес узнай. Молодой он да сурьезный, по техлефону этому будешь рассказывать – откажет и все. А так приедешь к нему, как увидит тебя, сердешную, может, сердцем-то и перевернется, может, и согласится помочь. Про него аш легенды ходят, будто людей с того света вытаскивает. Вот так вот.  Ты уж не дури, слезу пусти, на колени встань, попроси, милая. Не только за себя просишь, и матери твоей радость, и мне.

***

           Ольга сидела за столом, накормленная, умытая, одетая и причесанная тетей Полей, и смотрела на лежащую перед ней  визитку «анкадемика» и все не решалась позвонить. В душе что-то подрагивало, какое-то  предчувствие, впервые за последние месяцы дарившее ей надежду. Это состояние и пугало, трудно потом вновь возвращаться к привычке чувствовать себя забинтованной и никчемной мумией,  и оживляло, поэтому не хотелось разрушать его. Но и тянуть оно тоже не давало, толкало вперед – « Давай, давай , сегодня все случится! Давай! Не бойся!».  Не случайно ведь накануне тетя Поля ей и притчу рассказала. Ничего случайного в жизни не бывает… Горели четыре свечи – Спокойствие, Вера, Любовь и Надежда. Спокойствие быстро погасло, так как люди не сумели его сохранить. Веру загасил ветерок, так как она никому  не нужна была. Любовь угасла следующей. И, когда ребенок, увидев три погасшие свечи, заплакал и закричал: «Я боюсь темноты» -  четвертая – Надежда – ответила: «Пока я горю, можно зажечь и другие три: Спокойствие, Веру и Любовь». Ольга уже давно потеряла спокойствие, обретя верного союзника -  ожесточение. Веру умертвили врачи своим приговором: «Мы бессильны», отправив домой гнить заживо. А любовь растоптал ее бывший муж. И надежда постепенно стала уходить. Как бы ни цеплялась за нее девушка, с каждым днем она удалялась все дальше и дальше.   А сегодня, она чувствовала, опять вернулась к ней. Наконец решившись, она  сняла трубку и набрала указанный на визитке номер.
- Аналитический отдел Академии наук по Саратовской области, чем я могу помочь?
- Извините, мне Алексея Владимировича Кашина.
- Его нет.
- А не подскажете, во сколько он будет?
- Его сегодня вообще не будет, он уезжает в командировку.
- Как уезжает?- ахнула Ольга. Предчувствие шевельнулось  опять: «Давай! Давай! Ты должна встретиться с ним именно сегодня!» - Девушка, милая, скажите, пожалуйста,  во сколько и каким поездом. Мне срочно надо передать ему документы.
- Передайте мне.
- Не могу, шеф сказал передать лично, - и добавила жалостно, – меня ж уволят.
- Все они такие, – ответила девушка на другом конце телефона, вспомнив, что Алексей Владимирович вчера был тоже, мягко сказать, не в духе, и, немного подумав, выдала, – поезд номер девять, Саратов-Москва, вагон семь, отправление в шестнадцать сорок. Удачи, подруга!
- Спасибо!

***

          Если вы никогда не пробовали одеваться с перебинтованными  руками, малейшее прикосновение к которым приносит жесточайшую острую боль, и не пытайтесь – уверяю вас, удовольствие ниже среднего. Заботливая тетя Поля уже с утра одела Ольгу в  спортивный лыжный костюм. Девушка какое-то время пыталась упираться – не очень соответствует встрече с таким серьезным врачом. Но Полина быстро сломала  ее глупое сопротивление: «Во сколько поедешь, неизвестно, а вдруг в туалет захочешь - кто ж  с тебя, глупая, джинсы стаскивать будет». Тетя Поля жила не в выдуманном мире «прынцов», а в обычном, наполненном суровой житейской реальностью. Все ее поступки были наполнены практичностью и необыкновенной функциональностью, хотя слова она такого не знала, но получалось у нее это лучше, чем у многих, кому это слово было хорошо знакомо. Под спортивный костюм были подобраны войлочные ботинки, правда с перебранкой:  «прощай, молодость» - «легко одеваются и теплые», на голову - огромная песцовая шапка мужского покроя - другой не было. В карманы рыжей искусственной дубленки предусмотрительно были положены две десятки – «на проезд». Сейчас, натягивая на себя приготовленную одежду, девушка  с запоздавшей благодарностью вспомнила тетю Полю. Шапка оделась легко, ноги в «прощай молодость» нырнули моментально, а вот застегнуть молнию на ботах и на дубленке оказалось затруднительно и больно, но все равно получилось сравнительно быстро. «К удаче», - мелькнула мысль.

          Родной двор встретил пасмурным и морозным днем. «Хорошо, хоть ветра нет»,  - подумала Ольга, вспомнив, как недавно шла в поликлинику, куда ее обязали приходить после больницы. Ветер, пронизывающий и сильный, разозлил ее не на шутку: он так и норовил расстегнуть ей дубленку, шапку скатил набок, растрепал волосы – понятное дело, все шарахались от нее как от прокаженной. И Ольга, придя домой, плакала так, как, ей казалось, никогда в жизни не плакала. Тогда ее спасительница тетя Поля такой разгром устроила в больнице, что медсестры стали сами приходить к Ольге домой, а потом и вовсе перестали – «Все равно не помогает». Сейчас у девушки было ощущение, что «помощь» рядом. 
          Невывезенные кучи бытового мусора, протоптанные в снегу узкие тропинки,  чья-то машина, по- хамски поставленная впритык к двери подъезда, из-за которой пришлось лезть через глубокий сугроб  – ничто не могло испортить утреннего радостного предчувствия.
          В самый разгар рабочего дня  на остановке общественного транспорта народу было немного. И прижав перебинтованные руки к груди, она достаточно удачно протиснулась  в автобус. Крикливая кондукторша, которой Ольга предложила достать деньги на билет из кармана дубленки, неожиданно проявила к девушке сочувствие и усадила ее на свое место. «К удаче», - эта мысль продолжала греть и радовать девушку.

            Вокзал как обычно был наполнен  суматохой, но эта суета перекликалась с настроением девушки. Было в ней ожидание каких-то перемен, чего-то нового, светлого. До отправления поезда оставался еще почти час. Ольга нашла нужный вагон, спросила у проводницы, не садился ли в вагон Кашев, и, получив отрицательный ответ, договорилась, что  та даст ей знак, когда  будет проверять у него документы перед посадкой. Встав чуть в отдалении, девушка всматривалась в подходящих к вагону людей, стараясь угадать «анкадемика». Ожидание было радостным, вспомнился приснившийся накануне сон:
          «Она входит в залитый солнцем кабинет, за огромным письменным столом, уставленным разноцветными пробирками, колбами и заваленным толстыми манускриптами, сидит стройный, красивый  мужчина лет 30, с тронутыми сединой висками. Увидев ее, встает ей навстречу, берет за руки, гладит их, что-то говорит. А там, где его руки коснулись ее, - появляется кожа. Она благодарно кидается мужчине на шею и… Но тут на его столе звонит телефон ».  Так она и проснулась от звонка… будильника. Будильники почему-то всегда звонят не вовремя. Но ощущение радости, удачи, конца всей этой темной полосы  все равно осталось. Может, и звонок тот был вовремя… Осталась какая-то, ждущая впереди, тайна.
        Она встряхнула головой –  проводница громко, глядя на нее, произносила: «Так значит, КАШЕВ АЛЕКСЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ»! Он стоял к ней спиной – хорошо одетый, в одной руке кожаный портфель, другую он протянул за документами, сейчас уже зайдет в вагон. «Давай!» -
Ольга подошла к нему сзади и робко дотронулась до локтя, привлекая его внимание:
- Алексей Владимирович, можно к вам обратиться…
 Мужчина повернулся – и на нее дохнуло таким перегаром, что она невольно отшатнулась.
- Что вы хотели, девушка?- он был сильно пьян.
- Мне нужна ваша помощь…
- Мне самому сейчас нужна помощь, - ответил «анкадемик» и неуверенно шагнул в вагон…
Мир рухнул… Разбился вдребезги. На тысячи мелких осколков, которые вонзились в сердце, в глаза, в руки…  И вонзались все глубже и глубже…

***

          Кашев, качаясь, шел к своему купе, настроение было ниже плинтуса. Ехать в Москву на доклад к профу не хотелось. Он небезосновательно полагал, что этот визит закончится его увольнением. А это не просто увольнение, он лишится всего:  хорошей необременительной работы, прекрасной зарплаты, а главное, чудесных таблеток и помощи «конторы», которые позволяли ему крутиться  в местной элите и быть почти легендой. Так понравившийся ему новый образ жизни мог закончиться…
    Он еще вчера напился вдрызг так, как  никогда в жизни не напивался - до беспамятства. Так сказать, устроил прощальный вечер. Прощайте, шальные деньги, прощайте, тусовки в кабаках, прощайте, халявные поездки за границу, прощайте, красивые девчонки.
         Проснувшись к обеду,  хорошо хоть у себя  дома, с головой, представляющей из себя желе, вздрагивающем и отдающем болью при любом неплавном движении, он прикинул, что до Москвы еще далеко,  и достал из холодильника пару бутылок пива.
«Поправиться. Клин клином вышибают, - пиво замечательно легло на старые дрожжи. - Ничего до завтра отойду»…
           В купе суетились, устраиваясь, две женщины лет под сорок,  и он, чтобы не мешать им и не толкаться бестолково в купе, бросив портфель и пальто, вышел в коридор, встав у окна. За мутным подмерзшим окном  на перроне стояла  эта непонятно чего хотевшая девка и, кажется, плакала. Если бы не шапка из песца, он бы принял ее за бомжиху, хотя шапка тоже на ней смотрелась как на корове седло. Сейчас шапка сбилась, открыв рыжие волосы и один отчаянно торчащий хвостик, а белые варежки, которыми она вытирала слезы,  почему-то стали  с красными звездами … Звезды все росли и росли… Пока варежки не стали кроваво-красными… Как кровавые руки… И рыжие хвостики…. Перед глазами мелькнула фотография, показанная профессором …«Она?»..  Даже если не она, то очень похожа…  Все равно шанс! Он рванулся на перрон.
- Пассажир, вы куда? До отхода поезда пять минут!
          Но он не слушал. Подбежав к девушке,  он сорвал шапку - волосы рыжие. То, что он, не разглядев, принял за белые варежки, оказалось бинтами, сейчас набухавшими кровью.
- Девушка, что у вас с руками?
- Вам-то что, езжайте в свою командировку!
- Что с руками? – рявкнул Алексей.
- Ко-о-ожа уууу м-ее –ня гниии-ет, соооовсем не  оооостаааалось….- прошептала- прорыдала девушка.
- Пассажир! Пассажир! Поезд уже отходит!- волновалась сзади проводница.
« Она! Она!» - ликовал Леха. Схватив  за плечи, он потащил девушку в вагон.
- Куда вы меня тащите? - нерешительно попыталась вырваться незнакомка.
- Куда вы ее тащите? Немедленно предъявите билет!- напирала ничего не понимающая в происходящем проводница.
«Это мой шанс, последний шанс! И я его не упущу!»,- Кашев все-таки оттер в сторону  проводницу и буквально втолкнул девушку  в тамбур отходящего вагона.
         
        Почти час у Кашева было стойкое ощущение, что он находится в выездном филиале дурдома… Проводница,  начальник поезда, милиция, звонки по телефону  всем, кому можно и кому нельзя, раскалывающаяся  на части с глубокого похмелья или  от неожиданной удачи голова.  Наконец-то  все закончилось. С огромным уважением  «светилу науке, спасающему жизнь пациентке», было предоставлено  отдельное купе, в котором они и расположились.
- Куда вы меня везете?
- Мы едем в Москву, в нашу центральную клинику, там вам обязательно помогут.  Вы же об этом хотели меня попросить?
       Девушка, ничего не ответив, легла на свою полку.  Не было понятно,  то ли  она спит, то ли просто лежит, отвернувшись. «Надо хоть узнать, как зовут…  А, впрочем,  все равно…».  Важным было одно: он возвращался в Москву и возвращался победителем! Главное, выпить с утра «алкозельцер»  и  хорошенько почистить зубы.

***

            Удивительно светло и хорошо было в кабинете. У Ольги почему-то промелькнула мысль, что это не просто кабинет директора, а элитный кабинет. «И откуда такие глупые мысли берутся?» - мелькнула у нее в голове. Но такие она видела только в кино или… во сне. Точно, она вспомнила тот стол из своего сна. Ей он тогда  уже показался странным. Стол находился посередине комнаты и представлял из себя две изогнутых полусферы, развернутые и образовывавшие букву х – таких она никогда не видела.  Впрочем, как и все остальное в этом кабинете – стильном и уютном одновременно. Из-за стола вставал навстречу холеный мужчина лет сорока, чуть  седые виски только придавали ему шарм.  Его худощавая и стройная фигура была залита ярким солнечным светом. Она словно удерживала свет, не давая ему угаснуть.
- Здравствуйте, уважаемая…- он вопросительно взглянул на стоящего рядом с ней Алексея Владимировича.
Алексей растерялся. Вчерашняя суматоха,  разборки в поезде, раскалывающаяся голова…  Потом она уснула, а следом и он. Рано утром разбудила проводница, умылись (как   умывалась девушка, он даже не подумал), выпили по чашке кофе с печеньем. Потом  - Москва, такси – они даже не разговаривали.
- Ольга, - тихо назвалась девушка. И заметила, как «большой начальник», излучающий свет,   взглянул на «анкадемика» -  тот готов был сквозь землю провалиться. «Так тебе и надо, алкоголик», - подумалось как-то само собой, теперь она себя чувствовала под защитой человека из ее сна.
- А меня зовут Дмитрий Васильевич, я руководитель этого медицинского центра. Ну-с, показывайте, что у вас.
Алексей Владимирович помог снять дубленку и шапку, и Ольга протянула  профессору замотанные окровавленными бинтами руки.
Дмитрий Васильевич еще раз недовольно взглянул на «анкадемика».
- Леночка, проводи нашу гостью в процедурную. Да и еще, распорядитесь  приготовить для нее первую палату.
- Пройдите с ней, Оля, я скоро к вам присоединюсь.
И совсем другим тоном, обращаясь к Кашеву:
- А вы, молодой человек, задержитесь на минутку.
«Тебе явно не повредит небольшой курс воспитательной работы»,  - злорадно подумала Ольга.
    
   Идя вслед за Леночкой по огромному, залитому светом коридору, новоиспеченная пациентка все больше и больше удивлялась. Больница поражала не столько своей отделкой – здесь все казалось невесомым и странным, как в фантастических романах о далеком-далеком будущем, больше всего удивляло то, что ничего не напоминало здесь больницы.  Все вокруг, скорее, напоминало  офис какого-то успешного холдинга или администрации крупного города, украшенный картинами, постерами, оазисами зелени и ультрасовременной и эксклюзивной мебелью. Панорамное остекление, насыщая пространство светом, соединяло офис с окружающим миром, делая его частью интерьера. И в то же время создавалось ощущение замкнутости пространства, которое  отнюдь не давило, а, наоборот,  возникало чувство защищенности. Единственным  напоминанием, где она находится, были люди,  которые изредка появлялись  из  выходящих в коридор  дверей,  одетые   кто в привычные белые больничные халаты, а кто в салатного цвета брючные костюмы и шапочки.
       Милая женщина, прямо-таки излучавшая добро, к которой привела ее Леночка, аккуратно сняла с нее одежду, внимательно осмотрела. Приложила к разным местам какую-то белую пластмассовую коробочку: «Не бойся, милая, сейчас как комарик укусит» -   а потом одела в веселенькой расцветке халат, больше похожий на летний пляжный сарафан, на липучках вместо пуговиц. Когда она усадила ее и стала  осторожно снимать присохшие бинты с рук, в дверь процедурной негромко постучали.  Вошел  Дмитрий Васильевич с неизвестным мужчиной.
- Ну как, Оля, не обижают тебя? Вижу - даже принарядили. Ну-с, давай взглянем на твои болячки.
         Все вместе  они долго рассматривали ее руки, вчитывались в длинные  колонки символов и цифр с компьютера, которые распечатывала милая женщина, и перебрасывались какими-то своими медицинскими терминами.
-  Ну-с, что тебе сказать, голубушка, страшного ничего особо нет. Чтобы выбрать правильный курс лечения, придется еще взять кое-какие анализы. А для этого придется остаться у нас, - как Ольга не вслушивалась в его голос, она не ощутила ни тени фальши и сомнения. - А пока мы сделаем так.
           Профессор нанес на ее руки какой-то аэрозоль из баллончика, и они перестали болеть. Следом  он взял другой аэрозольный баллончик и стал распылять на руки. Там, где он проходил струей, появлялась белая пленка, которая на глазах меняла свой цвет на телесный, словно кожа,  прямо как в привидевшемся ей сне.
- Да, голубушка, кожа, почти кожа. Она так и называется «псевдокожа»,  применяется для ожогов и других случаев. Через несколько минут   она немного пластифицируется,  и можешь спокойно пользоваться своими руками  как ни в чем не бывало. Абсолютно никаких ограничений. А сейчас,  Тамара Петровна,  – он кивнул в сторону милой женщины, та в ответ улыбнулась , - проводит тебя  в палату, где ты, наконец, отдохнешь с дороги, позавтракаешь, если захочешь. Когда почувствуешь, что передохнула, мои помощники  помучают тебя разными процедурами и вопросами, постарайся  на все ответить. Ладушки? - тут он перевернул ее руки ладошками вверх и …. хлопнул по ним своими ладонями.
Ольга, понимая, что он собирается сделать, сжалась, приготовившись к боли, рот открылся в крике… Хлопок…  Но… Боли не было… Впервые за много месяцев боли не было…  Профессор  был доволен произведенным эффектом
-  Ну, милая девушка,  врачам надо верить. Вера – это главное лекарство,- улыбнулся он и вышел.
  - Он у нас шутник, – не было никаких сомнений, что Тамара Петровна  искренне гордилась шефом, а возможно, втайне и любила - шутника и волшебника.

           Шутник и волшебник в это время задумчиво входил в свой кабинет. В  святая  святых были собраны все руководители служб и начальники лабораторий. Светила медицины недоуменно переглядывались между собой  – такого не помнил  никто. Совещание ничего не прояснило, а только подлило масло в огонь.
 - Я хочу знать о ней все. Кто были ее предки до седьмого колена, их любовники и любовницы, где работали, жили, отдыхали, чем болели,  – Дмитрий Васильевич  посмотрел на начальника службы безопасности. - И все, что происходит с ней сейчас. Ежесекундно, с каждой клеточкой ее организма, - он обвел взглядом остальных, - через час представить мне на подпись согласованное расписание всех экспертиз и список дополнительного оборудования, которое необходимо установить в ее палату. Контроль должен быть максимально полным и непрерывным.
      Такого не было,  даже когда у них проходили некоторые процедуры руководители  страны и члены  их семей.