Венецианский купец, 1-3

АКТ ПЕРВЫЙ

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Площадь в Венеции.

(Входят Бассанио и Шейлок.)

ШЕЙЛОК:
Три тысячи дукатов. Хорошо.

БАССАНИО:
Да, сударь, на три месяца всего.

ШЙЛОК:
Три месяца всего. Прекрасно.

БАССАНИО:
Антонио ручается за них. Уже сказал я.

ШЙЛОК:
Антонио ручается. Прекрасно.

БАССАНИО:
Вы мне поможете? Согласны ль удружить? Могу ли ждать ответа?

ШЕЙЛОК:
Три месяца, три тысячи дукатов, Антонио за это поручитель.

БАССАНИО:
Каков ответ ваш? Жду я.

ШЕЙЛОК:
Антонио – хороший человек.

БАССАНИО:
Случалось ли когда вам слышать об Антонио иное?

ШЕЙЛОК:
Нет-нет, нет-нет и много раз ещё нет-нет. Когда я говорю «хороший», то это означает: человек с достатком. Достаток в данном случае зависит от удачи. Один корабль в Триполи направлен, другой – к далёкой Индии несётся, а на Риальто говорят, что третий в Мексику им послан, а четвёртый – к туманным берегам Британии далёкой. И так по белу свету все суда его с Фортуной спорят. Корабль – груда тёсанных досок, матросы – обездоленные люди; есть крысы сухопутные, а есть – морские,  пираты – на морях, разбойники лесные;  есть волны, есть ветра, есть рифы. И всё же –  ваш Антонио с достатком. Три тысячи дукатов. Я думаю: принять его условие могу.


БАССАНИО:
Конечно, можете. Я в том не сомневаюсь.

ШЕЙЛОК:
Уверен быть хочу, уверенность раздумьем подкрепить желаю. Хотелось бы с Антонио мне это обсудить.

БАССАНИО:
Вот и обсудим это за обедом.

ШЕЙЛОК:
Хотите накормить меня свининой, в которую Христос ваш дьявола загнал? Готов и покупать и продавать я, готов беседовать, прогуливаться с вами,  но не желаю вместе я  ни есть, ни пить и ни молиться.

(Входит Антонио.)

БАССАНИО:
А вот и сам синьор Антонио явился.

ШЕЙЛОК (в сторону):
Ах, как же он понравиться желает!  И, словно, пёс хвостом своим виляет. Его, во-первых, я за веру ненавижу, а, во-вторых, смириться не могу я с тем, что он бесплатно всем даёт взаймы, тем самым наш процент в Венеции снижая. Хотел бы я ему подставить ножку и позабавиться немножко. Страну священную мою он ненавидит, в еврее каждом чуть не вора видит, об этом объявляя всем купцам.  А этого ему я не спущу. Да будет проклят род мой, коль прощу!

БАССАНИО:
Вы, Шейлок, слышите меня?

ШЕЙЛОК:
Прикинул я свою наличность. Коль память мне не изменяет, трёх тысяч я не наберу. Но это не беда. Еврей Тубал, богатый соплеменник, мне помощь, я надеюсь, предоставит. Однако, стойте! Сколько ж месяцев вам надо?
(Обращаясь к Антонио)
Желаю благ,  почтенный мой синьор. Как раз о вас и говорили.

АНТОНИО:
Хотя за мной не водится привычка просить взаймы, как и давать кому-то под залог,  я, Шейлок, сделать исключение готов, чтоб выручить приятеля сегодня. Известно ли ему, в кокой нуждаетесь вы сумме?

ШЕЙЛОК:
Да, да. Три тысячи дукатов.

АНТОНИО:
А срок три месяца.

ШЕЙЛОК:
А я забыл. Три месяца назвали. Прекрасно. Поручитель – вы.  Не вы ли мне, однако, говорили, что ваши правила залог не признают?



АНТОНИО:
Да, это так.

ШЕЙЛОК:
Когда Иаков (мать его да будь благословенна - он третий по числу наследник нашего святого Авраама) пас овец Лавана. Да…

АНТОНИО:
И что же? Разве он проценты брал?

ШЕЙЛОК:
Проценты он не брал. Назвать процентами такое вряд ли можно. Но вот что сделал он в ответ на обещание Лавана ему в награду за труды из стада своего приплод весь с пёстрою окраскою отдать. Когда пора осенняя настала, а стадо кучерявое решило размножаться, Иаков, пёстрых веточек набрав, во время случки их бросал перед овечкой и каждая овечка пёстрый принесла приплод. Такой он выбрал путь для процветанья, и небо этот путь благословило. Что небом послано, обманом быть не может.

АНТОНИО:
Иакову случайность помогла. Рукой небесною ему дарован случай. Не потому ли вы об этом говорите, что оправдать проценты за дукаты так хотите? А, может, деньги ваши в золото бараны превратят?

ШЕЙЛОК:
Не знаю, как сказать. Размножиться им случай я даю. Вот что скажу, однако…

АНТОНИО:
Заметь, Бассанио, как чёрт писание в свою толкует пользу. Душою дьявольской  с улыбкой на устах священные слова в умы внедряет, он - словно яркий плод  с прогнившей сердцевиной. Как фальшь бывает внешне от добра  неотличима!

ШЕЙЛОК:
Три тысячи дукатов сумма – будь здоров! Три месяца в году без этих денег? Подумать надо о процентах…

АНТОНИО:
Ну, что нам, Шейлок, скажите в ответ?

ШЕЙЛОК:
Не раз в Риальто вы, синьор, меня за деньги и проценты попрекали, а я в ответ молчал, плечами пожимал, удел народа нашего - терпеть. Еретиком меня, собакой обзывали, плевали на еврейский мой наряд и всё за то, что за добро я требовал добра. Теперь же вы в моей нуждаетесь подмоге. Приходите ко мне и говорите: « Хотелось бы нам, Шейлок, денег получить»! А говорит-то это тот, кто не стеснялся, когда мне в бороду сморкался, пинал ногою, словно, пса бродячего с порога своего… Нужны вам деньги! Что ответить вам?  А не сказать ли мне в ответ: «Откуда деньги у собаки? Паршивый пёс три тысячи дукатов не имеет». А может в три погибели согнуться и раболепно вам пролепетать:  «Синьор почтеннейший, меня вы в среду оплевали, в четверг – собакой обозвали, а я  вам в пятницу в ответ на эти ласки с лихвою отплачу деньгами».



АНТОНИО:
Я и сейчас не прочь  и обозвать, и плюнуть, и под зад поддать. Коль деньги дать намерен, то давай их не друзьям, а недругам своим. Не знаешь ты, наверно, идиот: друга с друга лишку за металл презренный не берёт. Всегда с врага приятней долг взыскать.

ШЕЙЛОК:
Ах, как вы, сударь, горячитесь! Хотел бы быть я вашим другом, снискать любовь, забыв обиды все, и денег дать, проценты не взимая, а вы меня и слушать не хотите. Услугу я намерен предложить.

БАССАНИО:
Услугу?

ШЕЙЛОК:
Услуга будет налицо, когда нотариус составит документ, в котором, просто шутки ради, пропишем мы условия контракта на заём.. Коль те условия нарушит мой  должник, то я имею право вырезать из тела должника фунт мяса.

АНТОНИО:
Нисколько я не возражаю. Скрепив же тот контракт печатью, я всенародно объявлю о милости еврея на крови.

БАССАНИО:
Меня цена контракта беспокоит.
Моя нужда таких затрат не стоит.

АНТОНИО:
Не стоит беспокоиться, дружище. Мясник топор свой не успеет наточить, а я  уж долг сумею оплатить.. Не выгорит затея у злодея – за месяц до исхода срока я разбогатею. И, вероятно, десятикратно сумме платежа.

ШЕЙЛОК:
Смотри же, Авраам, как христиан, жестокостью своею заслоняясь,  других в жестокости винит. Ведь даже если я и получу за срок нарушенный  кусок людского мяса, то и продать-то мне его невыгодно совсем, поскольку он говядины с бараниной дешевле. Взамен на дружбу я услугу предлагаю. Коль не хотите – вас я покидаю. Прошу лишь об одном – не мстить мне за любовь.

АНТОНИО:
Скреплю я, Шейлок, документ печатью.

ШЕЙЛОК:
Ну, что ж – нотариус вас ждёт. Забавный документ составьте, как решили, а я  пойду собрать дукаты, да и домой мне надо заглянуть – я на слугу его беспутного оставил. Затем я к вам вернусь без промедленья

АНТОНИО:
Ну, что ж, великодушный жид, спеши.
(Шейлок уходит.)
Христианин наметился в еврее – стал добрее.


БАССАНИО:
Добро со злом ужиться не способны.

АНТОНИО:
Идём-идём. Причины нет бояться:
Суда мои до срока возвратятся

(Уходят.)