Мысли на досуге... Юбилей В. П. Аксёнова

20 августа 2012 года, Казань


 август в Казани
 роскошные встречи
 радость общенья


 http://www.rg.ru/2012/08/21/reg-pfo/aksenov.html



             На удивление тёплый день, плавно перешёл в такой же тёплый, необычный для этого времени года, вечер.  И сама обстановка в усадьбе, некогда принадлежавшая генерал губернатору Казани Александру Генриховичу Сандецкому, а ныне ставшая сосредоточием культурных мероприятий города, дышала теплом и уютом.  Да и сам дом губернатора вместивший в себя художественное наследие республики и страны, приветливый всегда любому посетителю художественной галереи, будь то житель Казани, края или зарубежный гость, с величием встречал необычных посетителей...
 И тому конечно же был повод... А нынешний и вовсе необычный.
 Свой Юбилей отмечает сосед из дома, что расположен напротив...
 И хотя по времени жизни  они были соседями из разных эпох, но по величию  находятся  на одной ступени,  пусть и в различных ипостасях...



             А гости были самые званные и почитаемые, ибо, они хорошо знали и тесно общались  с юбиляром и теперь пришли поделиться своими воспоминаниями и чувствами о своём большом Друге. В самой непринуждённой обстановке под звуки джаза, столь любимом юбиляром, они рассказывали об эпизодах из жизни Василия Павловича.


             Главной распорядительницей, тамадой вечера была Ирина Барметова, главный редактор журнала "Октябрь" в котором, после возвращения из эмиграции, Василий Павлович печатал свои произведения.
 И как то спонтанно, без всяких программных выступлений, без дежурных фраз выходили выступающие на импровизированную сцену под любимую музыку юбиляра и говорили о самом главном,  о всенародной любви не только казанцев, что так с любовью организовали юбилей земляка, писателя Василия Павловича Аксёнова, но и людей в других странах мира, где работал и жил именитый писатель.

 Свидетельством сказанного является и то, что в презентуемом накануне юбилея журнале "Октябрь" опубликованы множество эссе  в том числе американских друзей писателя Людмилы Оболенской Флам и Джека Мэтлока, сотрудника посольства США. Его эссе "Русский писатель в Америке"  в переводе А.Воздвиженской написано с дружеской, полной симпатии и уважения американского гражданина к человеку, который в самой грубой форме был отвергнут родиной, но который нашёл и творческие и физические силы и продолжая творить, не терял связи со своей страной.

 Здесь, пожалуй, уместно привести и строки из эссе Василия Павловича "Чувство России" где он пишет:
 "...Приблизительно также дело обстоит с понятием родина, в пренебрежении которой меня сейчас обвиняют советские журналисты. Я подумал о том, что, если хоть на миг я приму и х  концепцию этого понятия, я вынужден буду сказать, что моя родина груба, коварна, лжива, что от неё не видел ничего, кроме унижений, оскорблений и угроз. А между тем к родине, к какой то другой, то ли умозрительной, то ли единственно реальной родине, остались ещё и, видно, всегда пребудут чувства нежные и живые. Чаще всего о них и не помнишь в своём новом доме, но вдруг они приходят, всегда неожиданно, когда на концерте в центре Кеннеди Митька Шостакович под взмахом палочки отца тронет клавиши и снимет с них первые аккорды фортепианного концерта деда или когда вдруг на университетском семинаре разбежишься по книге Мандельштама и споткнёшься на стансе...
               
                И я вхожу в стеклянный лес вокзала,
                Скрипичный строй в смятеньи и слезах,
                Ночного хора дикое начало,
                И запах роз в гниющих парниках,
                Где под стеклянным небом ночевала
                Родная тень в кочующих толпах...

 Именно в качестве представителя этой России я профессорствую в американских университетах...
 Таковы превратности судьбы. Оказалось, что мне надо было уехать, чтобы перечитать, а потом разобрать на семинаре с мерилендскими студентами всего Гоголя, и всего Достоевского или всю гениальную кучу поэтов Серебрянного века. Именно в Америке у меня возникло незнакомое прежде ощущение близости к российскому девятнадцатому веку.
 Катя после семинаров из Балтимора в Вашингтон в потоке машин мимо международного аэропорта, мимо ипподрома Лорел и Форд Мид, мимо Космического центра Годдарда, я думаю о Пушкине и Мандельштаме, о Набокове и Гоголе, о Чернышевском и Достоевском, об Ахмадулиной, Битове, Искандере, Катаеве, Трифонове, Соколове... Всё это представляется мне теперь одним куском "нашего времени, куском современной российской жизни в двухвековом масштабе, в принципе очень непродолжительным ещё куском, несмотря на то, что столько было изобретено за это время и столько всякого случилось, вплоть до переноса части России в столь непостижимые заокеанские края.
 Я почти не сомневаюсь, что Россия существует и в Америке, и это относится не только к физическому cуществованию  нашей этнической группы. Эта "американская Россия" разумеется не совпадает с советской версией, но не исключено, что она ближе к астральному телу и душе."


                И как бы продолжая мысль, что озвучена Василием Павловичем в конце его эссе, есть необходимость добавить и строки из статьи его американского друга Джека Мэтлока:
 "Как американца, чья жизнь была связана с русской культурой, меня успокаивала мысль, что в сложные, неспокойные времена моя страна служила убежищем для творческих людей, столкнувшихся на родине с политическими преследованиями. Василий Аксёнов и Юрий Любимов, наряду со многими другими, включая Владимира Набокова, Александра Солженицына, Мстислава Ростроповича, Эрнеста Неизвестного и Иосифа Бродского, обогатили и американскую и русскую культуру своим присутствием на нашей земле. Любому, кто утверждает, будто коренные интересы России и Америки противоречат друг другу, следует хорошенько обдумать тот факт, что наши культуры не только совместимы, но и обладают общими ценностями. Никакая культура не может существовать в вакууме, без взаимодействия с иными культурами, и лучшее тому доказательство - творчество Василия Павловича Аксёнова"



 Сегодня мир изменился. Возможности культурного обмена расширились между странами и нет более препятствий для перемещения между границами творческим коллективам и личностям.
 И на фоне достигнутых перемен, особенно приятно помнить и не забывать о наших соотечественниках, которые по тем или иным причинам оказались вдали от родины, но помнят её и не теряют творческие связи с ней.


             В ту ночь, после юбилейного вечера шёл дождь, сильный, без урагана и молний.
 Просто ливневый дождь. Он шёл стеной и его крупные капли ручьём стекали по стеклу окна, что выходило на липовую аллею. Мне не спалось. Сидя за компьютором, пыталась систематизировать фотографии,  которых так много накопилось от всех мероприятий.
 Встав у открытого окна, где обычно люблю наблюдать за звёздами, я протянула обе руки дождю и вдруг почувствовала, что капли тёплые, будто и впрямь были человечьими слезами. Я подумала, что это должно быть слёзы Василия  Павловича... Это он плакал в тоске по своей родине, которую очень любил...
 И я шёпотом сказала ему в темноту и в дождь, что мы его помним и любим,  чтим...
 На секунду мне показалось, что он пожал мне руку в благодарность...




 Ссылки на использованную литературу:       Журнал Октябрь  8  2012


 Фото автора